III. Европейская печать

 

ПЕЧАТЬ В ШВЕЙЦАРИИ

Хотя Швейцария сравнительно рано достигла государственного объединения и уже в 1499 г., отделившись от Германии, фактически обеспечила свою независимость, но она никогда не утрачивала тес­ной связи с умственной жизнью германского народа; она шла по его следам и в развитии периодической печати. Но известия и сообще­ния газет в большинстве случаев считались швейцарскими прави­тельствами лишним неудобством, доставляющим массу хлопот ад­министрации, часто даже прямым нарушением их давниш­них прав, — немудрено поэтому, что всякий появлявшийся листок преследовал­ся этими правительствами с безмерной жестокостью. Попытки изда­вать газеты по примеру прочих стран подавлялись в самом зароды­ше, так что швейцарская пресса в продол­жение многих веков далеко оставалась позади германской и лишь в середине прошлого столетия получила первый толчок к широкому развитию.

Первая швейцарская газета появилась в 1610 г. в Базеле, почти одновременно с вы­ходом в свет первых немецких газет в Страс­бурге и Аугсбурге. Она была основана переселив­шимся из Шлейзингена в Тюринген книгоиздателем И. Шретером и носила на­звание «Ordinäri Wochenzeitung». Но с самого начала ей приходилось бороться со значи­тельными затруднениями. Уже 21 июля 1610 г. вышел следующий приказ местной адми­нистрации: «Ввиду поме­щенных в еженедельной газете ординарцев ложных сведений и несообразных сообщений, оберкнехту (административный чин) предписывается вос­претить впредь печатание таковых Шорендорфу и Кеплеру (по всей вероятности редак­торам) под страхом на­чальнической немилости». Одновременно была предпринята ре­визия существовавшего уже несколько десятилетий административ­ного органа по де­лам цензуры в Базеле и, сверх того, для всех книгоиздателей была введена ежегодная присяга в том, что они будут точно соблюдать все цензурные правила. Однако, несмотря на тщательность цензурного контроля, в «Ordinäri Wochenzeitung» летом 1611 г. проникли сообщения, не понравившиеся городским властям Берна и вызвавшие с их стороны жа­лобу на ее редактора. Вследствие этого книгоиздатель Шретер был посажен в бернскую башню на целую ночь; по всей вероятности, подвержен он был там жестокому телес­ному наказанию, отбившему у него всякую охоту продолжать издание своей газеты. Вы­ход ее внезапно пре­кращается, подробности остались неизвестными. Прошло семьде­сят лет до тех пор, пока один книгоиздатель взял на себя смелость основать и в Базеле га­зету: на этот раз попытка имела успех, но им воспользовался не книгоиздатель, а прави­тельство, решившее из­дать собственную газету и, следуя примеру Цюриха, Шаф-Гау­зена, Сан-Галлена и других, поручившее почтмейстеру составлять по чужим газетам официальную газету Базельского правительства. В 1684 г. газета почтмейстера стала выходить регулярно два раза в неделю; издание новых газет было строго воспрещено, и газетная монополия оставалась в силе до 1797 г. Но и административный орган был под­чинен весьма строгой цензуре: он должен был со­блюдать большую осторожность в от­ношении к своему могуще­ственному соседу — Франции; должен был избегать всяких не­лес­тных для папского клира сообщений, а внутренние дела — изоб­ражать в самом ро­зовом свете.

В Цюрихе первые ростки периодической печати были еще скуд­нее, чем в Базеле. Здесь первой газетой, по всей вероятности, яви­лась «Zeitungspost», отдельные экземпляры которой, относящиеся к 1634 г., сохранились до нашего времени и находятся ныне в Цю­рихской городской библиотеке. Но листок, по-видимому, имел незначительный успех, так как вскоре он бесследно исчезает. Не­которое время спустя на его место появляется «Freitags-Zeitung» и так называемая «Bürkli-Zeitung», выходившая, должно быть, с 1666 г., но во всяком случае существовавшая уже в 1687 г. Она выходит и поныне и является таким образом старейшей из суще­ствующих ныне швейцарских газет.

Впоследствии возникла в 1730 г. «Tageblatt der Stadt-Zürich», в 1737 г. «Amtsblatt von Freiburg», в 1780 г. «Neue Züricher Zeitung», в 1797 г. «Aargauische Anzeiger» и во французской Швейцарии в 1798 г. — «Gazette de Lausanne». Вследствие давления цензуры все эти газеты оказывались весьма низкопробными. Это положение дел мало изме­нилось при введении конституции гельветической республики ¹, содержавшей несколько слов о свободе печати. Параграф 7 поста­новляет: «Свобода печатного слова есть естественное следствие права всякого гражданина пользоваться благами просвещения». Это за­явление не помешало, однако, гельветической директории отдать печать под усиленный надзор полиции. Но когда симпатии народа к гельветической республике сильно пошатнулись, правительство 2 июня 1802 г. декретировало упразднение цензуры в Гельвеции (хотя в основных законах конституции нигде не упоминалось о цензуре); впрочем, здесь же оно оговаривало, что «наместникам предписывается блюсти строгий надзор за всеми печатными изда­ниями политического характера». Гонения на печать, таким обра­зом, не прекращались, и «Oberreinische Zeitung», занявшая место прекращенной в 1797 г. старой официальной газеты, принуждена была ликвидировать свои дела. За неимением охотников подвер­гаться постоянным придиркам со стороны цензуры, город Базель в эти оживленные годы должен был оставаться без политических газет. Даже издание отдельных летучих листков, распространявших особенно важные известия, было строго воспрещено, и прави­тельство в своем усердном прислуживании Франции доходило до того, что грозило книгоиздателю Финку строгим наказанием за распространение опубликованного в «Moniteur universel» знаме­нитого 25 официального бюллетеня, возвещавшего отступление французской армии из Москвы. Восстановление старых Eidgenos­senschatten ² в 1811 г. и порядки, созданные венским конгрессом, не улучшили положения печати. Еще в 1823 г. базельский Главный Совет в ответ на запрос великих держав по поводу пребывания в Швейцарии многочисленных политических преступников заявил, что «во избежание нежелательных пререканий издание газет в Ба­зеле никому не разрешается». Когда в 1826 г. появился либераль­ный «Journal de Genève», его существование долгое время висело на волоске. После движения 1830 г. недостойное положение газет несколько изменилось к лучшему, так что книготорговец Нейкирх мог основать в 1831 г. «Basler Zeitung», к которой в 1842 г. присое­динилась, выходившая также в Базеле, «National Zeitung», но бо­лее благоприятные времена настали для прессы, лишь когда союз­ная конституция 1818 г. предписала полную свободу печати во всех кантонах. Из старых газет значительно развились: свободомысля­щая «Neue Züricher Zeitung», ныне принадлежащая акционерной компании, и демократическая базельская «Nationalzeitung», соб­ственность наследников Гуго Швабе-Хегарса. Для упрочения но­вых государственных порядков, по инициативе доктора Абрама Рота и его друга Тчарна, несколькими выдающимися политическими деятелями в Берне была основана газета «Der Bund, eidgenössisches Centralblatt. Organ der freisinnig-demokratischen schweizerischen und bernischen Politik» («Орган свободомыслящей демократической швейцарской и бернской политики»). Первый номер вышел 1 ок­тября 1850 г. Доктор Рот, человек в высшей степени даровитый и твердый в своих убеждениях, управлял газетой 15 лет. Литератур­ным отделом уже долгое время заведует остроумный и талантли­вый журналист Видман. Владельцем газеты является ныне Иенг и К°. В 1856 г. к «Bund'y» примкнули свободомыслящие «Basler Nachrichten», долгое время издававшиеся Степаном Борном (ро­дился в 1821 г., умер в 1898 г.), выдающимся швейцарским публи­цистом. С 1885 г. газета принадлежит фамилии Вакернагель. В 1871 г. в Люцерне акционерной компанией была основана «Das Vaterland», консервативный центральный католический орган для немецкой Швейцарии. В 1874 г. появилась в Базеле протестантская либераль­но-консервативная «Allgemeine Schweizer Zeitung», а пять лет спу­стя социал-демократическая «Züricher Post» Ф. Курти и Рейнгарда Руегга, ныне составляющая собственность акционерной компании. Основанный Жаном Нэцли (умер в 1900 г.) в Цюрихе юмористи­ческий журнал «Der Nebelspalter» не отличается широтой своего кругозора.»

В общей сложности в Швейцарии существует около 300 поли­тических газет, из которых приблизительно 100 выходят ежеднев­но, из них 27, в кантонах Берн, Генф и Нейшатель, издаются на французском языке и 6, в кантоне Тесине, — на итальянском. Сверх того, существует 76 официальных газет. Всех периодических изда­ний в Швейцарии в настоящее время 1005.

АНГЛИЙСКАЯ ПРЕССА

В первое время английская печать развивалась гораздо медлен­нее германской, но впоследствии она быстро обогнала последнюю и до сих пор еще оставляет ее позади себя. Это превосходство зави­сит от того, что, во-первых, Англия сравнительно рано завоевала себе крупное политическое значение, во-вторых, внутренние государственные отношения слагалась в ней более благоприятным образом для развития печати, чем в Германии, в-третьих, в рас­поряжении английских издателей находились значительные мате­риальные средства, и наконец, это преуспеяние английской печа­ти объясняется еще и тем, что Лондон, являющийся центром ан­глийской журналистики, концентрируя к себе всю духовную и материальную жизнь страны, далеко превосходит в этом отноше­ние значение Парижа для Франции и Берлина для Германии. Бла­годаря таким счастливым обстоятельствам, в Англии печать полу­чила значительную свободу гораздо ранее, чем в других странах. Уже непосредственно вслед за окончательным устранением Стю­артов, приверженцев абсолютизма, когда с Вильгельмом Оранс­ким наступила новая эпоха, парламенту в феврале 1689 г. удалось провести знаменитый Bill of rights ³ (составляющий и поныне основу английских народных вольностей), в котором, между прочим, со­держится и признание за каждым гражданином права изустного и печатного выражения мысли. В XIX же веке пали последние прегра­ды, сдерживавшие развитие английской прессы. В 1851 г. были отменены налоги на публикации и объявления, в 1855 г. вышел закон о газетном штемпеле, в 1861 г. был уничтожен налог на газетную бу­магу и в 1881 г. устранены стеснительные правила об ответственнос­ти за диффамацию в печати и за сообщение неточных сведений. До этого времени издатели, редакторы и наборщики были ответствен­ны за всякое сообщение, а после законодательного постановления 1881 г. не может быть обжалован ни один правдивый отчет о публич­ных собраниях и судебных и других заседаниях. За ложные утвержде­ния, оскорбительные замечания и догадки могут быть привлечены к судебной ответственности исключительно только сами ораторы.

Таким образом, английская печать вылилась во вполне закон­ченные формы могущественной общественной организации. Ее вли­яние на национальную жизнь по сравнению с тем, что мы видим в других странах, беспримерно: большие «ответственные», как они с гордостью называют себя, газеты выражают общественное мнение с большой точностью и отчетливостью, что заставило однажды лорда Росберри без колебаний признать, что «...английская пресса служит нам, политическим деятелям, надежным руководителем; через ее посредство мы узнаем о желаниях и идеях нации. Если бы пресса не исполняла этих двух ответственных функций, она бы не заслуживала нашего уважения. Пусть будет лозунгом наших журналистов: «Be just and fear not!» (правдиво и бесстрашно!), так как благодаря лишь этим редким качествам английские газеты стоят так высоко по срав­нению со всеми остальными». Отметим при этом, что в Англии не существует официозной прессы. Благодаря своему высокому поло­жению в обществе, редакторы больших газет располагают всеми сред­ствами для того, чтобы быть всегда прекрасно осведомленными; они находятся в самом центре общественной жизни и поэтому прекрас­но знают, что происходит и что подготовляется. Они избегают даже всяких столкновений с администрацией, не желая подпадать под ее влияние, а с другой стороны, согласно старой традиции, «Foreign Office», в свою очередь, совершенно игнорирует печать.

Тем не менее английская пресса есть только представительница общественного мнения, а никак не его руководительница. Монталамбер в своей книге «Die politische Zukunft Englands» уже 50 лет тому назад совершенно верно заметил: «Английская публика счита­ет себя верховным судом, и газеты из уважения к суверенитету об­щественного мнения должны согласиться на роль подчиненных су­дей, которым англосаксонское чувство безусловно запрещает не­вежливо и грубо обращаться с подсудимым или сбивать его с толку».

Поэтому типичной чертой английской прессы является ее на­ционалистический характер. Для нее на первом плане стоит вели­чие, мощь и благополучие Англии. Это чувство собственного пре­восходства, заставляющее считать Англию первой и богатейшей страной в мире, принимает у англичан иногда смехотворные фор­мы, доходит иногда до слепого самовосхваления, до несправедли­вой ненависти и беззастенчивого презрения к другим нациям, осо­бенно если их интересы противоречат английским. Для иллюстра­ции сказанного можно было бы привести многочисленные примеры. Поэтому девиз «Be just and fear not!» может быть применен исклю­чительно лишь для характеристики отношения английской прессы к внутренним делам, и Сидней Уитмен в своей книге «Le pays du Cant» имел полное право сказать: «Требования гуманности утра­чивают свою обязательность, как только они противоречат инте­ресам англичан; это, впрочем, не мешает последним ссылаться на эти требования в тех случаях, когда это им выгодно».

Высокой степени совершенства английские газеты достигли прежде всего благодаря прекрасной организации осведомительных бюро, дающим лондонским утренним газетам возможность раз­вертывать перед читателем верную до мельчайших деталей карти­ну общего положения дел во всем мире, а также благодаря блестя­щему штату сотрудников, которым располагает каждая большая английская газета. Ученые и политики охотно помещают свои ста­тьи в газетах, благодаря чему эти последние держатся на высоком умственном уровне. В особенности передовицы «лидеров» являются часто шедеврами ясной политической концепции. Полемика почти совершенно отсутствует, так как бесполезность ее давно уже признана английской печатью. Особого внимания заслуживает от­дел общеполитического обозрения в английских газетах, в кото­рых дебатируются вопросы крупного политического значения. В указанном отделе газеты «Times» помещаются сплошь и рядом чрезвычайно важные корреспонденции консервативных и либеральных государственных деятелей, часто придающие вопросам дня совершенно новое направление. Сэр Вилльям Гаркур, лорд Росберри и многие другие в свое время охотно выступали в этом отде­ле со своими разъяснениями.

Наконец, следует отметить еще одну особенность английской прессы, обращающую на себя внимание каждого иностранца, — культ личностей, господствующий во всех газетах. Культ этот отно­сится как к членам королевского дома, так и к каким-нибудь мел­ким кафешантанным певичкам. Ежедневно газеты всех направлений обстоятельно описывают туалет его величества, фасон его шляпы, цвет его галстука, вид ее величества на корсо, ее карету, ее манеру держать молитвенник, опускать глаза и прочее; все придворные происшествия пространно комментируются. Рассказываются под­робности из частной жизни и привычек министров, спортсменов, аристократии, артистов и артисток всех оттенков и, наконец, даже преступников и мошенников, занимающих в данный момент вни­мание столичного общества; и все это изображается с добросовес­тностью и серьезностью, заслуживающих лучшего применения.

Ежедневные выпуски крупных газет Лондона в среднем весьма значительны, некоторые доходят до миллиона экземпляров, но доходы с подписчиков и с розничной продажи далеко не в состо­янии покрыть издержек на издание. Цены всех газет чрезвычайно низки. Номер «Times'a» стоит, правда, три пенса (12 коп.), но утренние газеты: «Daily Graphic», «Daily Telegraph», «Financial News», «Financial Times», «Morning Advertiser», «Morning Post», «Standard» — и вечерние: «Evening Standard», «Globe», «Pall Mall Gazette», «St. James's Gazette» и «Westminster Gazette» — довели цену отдельного номера до одного пенни; кроме того, имеются утренние газеты и за полпенни: «Daily Chronicle», «Daily Express», «Daily Mail», «Daily Mirror», «Daily News» и «Morning Leader» и вечерние по той же цене: «Echo», «Evening News», «Star» и «Sun». Руководящие газеты провинциальной прессы все утренние газеты — «Birmingham Post», «Dundee Advertiser», «Eastern Morning News» (в Гулле), «Freemans's Journal» (Дублин), «Glasgow Herald», «Liverpool Curier», «Manchester Guardian», «Newcastle Daily Chronicle», «Scotsman» (Эдинбург), «Sheffield Daily Independent», «Western Mail» (Кардиф) и «Yorkshire Post» (Лейд) стоят по одному пенни. Крупные доходы дают газетам бесчисленные публикации. При высокоразвитой рекламе, огромном рынке труда и целых столбцах анонсов об увеселительных местах газеты иногда не могут вместить все публикации, несмотря на добавочные листы. Деньги притекают в изобилии. В книге «England: Its people, Polity and Pursuits» приво­дится бюджет крупной лондонской газеты («Standard»), в котором сумма годовых издержек исчисляется в 5,5 млн марок, при годо­вой прибыли в 1 200 000 марок, сумма ежедневных расходов — в 17 500 марок при чистой прибыли в 4000 марок. Чистый годовой доход «Daily News» достигает 800 000 марок, «Daily Telegraph» около 5,5 млн. марок. Баланс гармсуортских предприятий («Daily Mail», «Daily Mirror», «Answers», «Evening News» и др.) за отчетный год с 1 октября 1904 г. по 1 октября 1905 г. был сведен с чистой прибы­лью в 256 615 фунтов стерлингов (5 132 300 марок). При этом 25 000 фунтов стерлингов, отчисленные на усовершенствование тех­нических средств и приблизительно та же сумма на увеличение резервного фонда, не были включены в расчет.

Первые шаги развития английской печати имеют большое сход­ство с начальными моментами германской прессы. И здесь появи­лись сперва писанные газеты, и лишь особенно важные известия печатались на отдельных листках. Составление первых печатных сообщений приписывается лорду Бурлей в 1588 г., когда испанс­кая армада появилась у английских берегов. Они имели характер­ные признаки газет и выходили под названием «Английский Меркур». Но достоверность этих данных весьма спорна, так как более точные сведения об «Английском Меркуре» до нас не дошли, а семь газет, четыре печатных и три писанных, находящиеся в Бри­танском музее и долгое время считавшиеся подлинными экземп­лярами «Английского Меркура», в 1839 г. были признаны подлож­ными благодаря исследованиям мистера Уаттса, библиотекаря Бри­танского музея. Старший Дизраэли замечает по этому поводу в предисловии к двенадцатому изданию своих «Достопримечатель­ностей Литературы»: «Все экземпляры сравнительно недавнего про­исхождения (около 1740 г.) и несомненно являются подлогом, — доктор Бирч владелец этого собрания. Я склонен думать, что это не более, как остроумная мистификация сведущих исследовате­лей, возникшая при ближайшем участии доктора Бирча вкупе со­вершенно не объясняется друзьями Йорками».

В начале XVII в. печатанные летучие листки, по-видимому, зна­чительно размножились, а в 1622 г. появилась первая настоящая газета в Лондоне, основанная составителем писем-ведомостей Натаниелем Буттер, под названием «The Certain of this Present Week». Но при господствовавшем в последние годы правления Иакова I всеобщем возбуждении, сказавшемся и на хозяйственной жизни, правильный выход газеты был невозможен; лишь появившемуся позднее «The Weekly Courant» удалось выходить еженедельно без перерывов. В непродолжительном времени вырастали все новые листки, носившие в большинстве случаев несколько странные названия, как, например: «Таинственный филин», «Дракон парламента», «Человек с луны», «Еженедельный изобретатель», но весьма скудные по содержанию.

Принужденные совершенно молчать о политических делах и парламентских заседаниях, да и по остальным вопросам постоян­но подвергающиеся цензурным репрессиям, газеты должны были писать о несчастных случаях, убийствах, «чудесных происшестви­ях», в которых немалую роль играли русалки, ведьмы и прочие; при недостатке же материала они обращались к перепечатке рас­сказов из Библии. Издатели тщательно соблюдали цензурные пра­вила, так как деспотический Карл I за нарушение их наказывал виновных розгами, заключением под стражу, увечиями, нередко даже смертной казнью. При Кромвеле репрессии были несколько смягчены. «Мое правительство было бы недостойно существовать, — сказал однажды Лорд Протектор, — если б оно не было в силах устоять под бумажной картечью», но при Карле II снова началось систематическое преследование всякой свободной мысли; по мне­нию короля, он один имел право опубликовывать политические новости; на этом основании были воспрещены все газеты, за ис­ключением основанного цензором Роже Л'Эстранжем в 1663 г. «Intelligencer», выходившего впоследствии два раза в неделю под названием «Лондонской газеты». Но содержание и этого листка чрезвычайно скудно. Две страницы, из которых состоял каждый номер, содержали: известия о двух-трех назначениях, сообщение о какой-нибудь стычке, описание вооруженного нападения на боль­шой дороге, объявление о петушином бое и публикации: о поте­рянной собаке, о найме прислуги и пр. О парламентских дебатах и государственных процессах, волновавших всю Англию, не упоми­налось ни единым словом.

С низложением Иакова II (1689) и вступлением на престол Вильгельма III наступил конец этому жалкому состоянию печати, и в 1702 г. в Лондоне вышла в свет первая ежедневная газета «Daily Courant». Новое затруднение для печати, значительно затормозив­шее ее развитие, возникло в царствование королевы Анны в 1712 г., когда был введен штемпельный налог в размере полпенни с листа и одного пенни с 1¹/₂листа; вскоре, впрочем, были найдены сред­ства для полного обхода этого закона или, по меньшей мере, не­которого ослабления его обременительности, благодаря чему в Лондоне постепенно появился целый ряд новых газет ⁴. С 1715г. стала выходить «London Post», основанная мистером Гаррисом и стя­жавшая себе бессмертную славу благодаря напечатанию романа Дефо «Робинзон Крузо»; с 1726 г. выходила «Craftsman» в издании Николая Анхерста, сыгравшая видную роль в тогдашних спорах о формах правления и государственного устройства и доведшая ежед­невный выпуск до 10 000 экземпляров; во второй половине XVIII в. возникли: в 1760 г. «Middlesex Journal», оппозиционная газета, прямо отстаивавшая начало всеобщего избирательного права, и «Public Advertiser» в издании мистера Вудфэлла, с 1769 г. до января 1772 г. печатавшая знаменитые 69 «Писем Юниуса», в которых с неслы­ханной смелостью высмеивалось правительство Георга II, причем личность автора, несмотря на все старания властей, оставалась неизвестной. И впоследствии этот вопрос долгое время вызывал разногласия среди историков. Вероятнее всего, что автором этой блестящей апологии свободы был сэр Филипп Франсис (родился в 1740 г., умер в 1778 г.). Благодаря опубликованию «Писем Юни­уса», выпуск «Public Advertiser» увеличился на 3500 экземпляров, достигнув количества 7000 экземпляров ежедневно.

Наряду с политическими газетами, в самом начале XVIII сто­летия зародилась и другая отрасль английской журналистики в виде так называемых моральных еженедельников, занимавшихся на первых порах вопросами культуры, бичеванием извращенных нра­вов и вкусов и охотно предававшихся философским рассуждениям о Боге и бессмертии души. Впоследствии эти еженедельники сде­лали попытку сообщать отчеты о заседаниях парламента и проби­ли таким образом брешь в устаревшем запрещении обнародования парламентских прений. Первый из этих еженедельников «The Tatler» («Собеседник») появился в 1709 г. под редакцией Ричарда Стиля. Вымышленное Свифтом лицо, «Исаак Бикерстаф, эсквайр», рассуждало здесь обо всех вопросах, пользовавшихся вниманием об­щества: о чудовищных кринолинах дам, военных приключениях гер­цога Мальборо, сердечных тайнах госпожи Дженни Дистаф, едино­утробной сестры мистера Исаака, миросозерцании Ньютона и т.п.

Статьи мистера Исаака Бикерстафа, эсквайра, отличались боль­шим юмором, сразу обеспечившим журналу многочисленных под­писчиков. Со вступлением в состав сотрудников Эдисона успех его еще увеличился. Элегантный стиль Эдисона и его остроумная ма­нера развивать тему сделали «Tatler'a» самым популярным журна­лом. Но при этом изменился первоначальный характер журнала, что побудило Стиля и Эдисона прекратить его и вслед за тем осно­вать новый журнал под названием «The Spectator» («Зритель»). Умственный уровень этого журнала был значительно выше, чем у его предшественника, и преемником мистера Бикерстафа выступил здесь молодой высокообразованный джентльмен, с одинако­вым умением и знанием дела беседовавший как о восточной лите­ратуре и о переселении душ, так и о комических сторонах повсед­невной жизни, родимых пятнышках и французских башмачках. Душой предприятия был неутомимый Эдисон, напечатавший в «Spectator'e» около 274 статей. Герман Геттнер справедливо заме­чает, что статьи Эдисона до сих пор являются образцами журналь­ной литературы этого рода. И «Spectator» имел огромный успех, но тем не менее Стиль и Эдисон в декабре 1712 г. прекратили его и в марте 1713 г. приступили к изданию «The Guardian» («Блюсти­тель»), который вскоре встал на политическую почву. «The Guardian» примкнул к вигам ⁵ и стал вести вместе с ними ожесточенную борьбу с ториями ⁶, но уже осенью того же года он погиб в водо­вороте политических событий. Многочисленные еженедельники, возникшие в этом периоде, не выходили из границ трезвой мора­ли и мелкобуржуазного юмора и не заслуживают особого внима­ния; следует упомянуть лишь об основанном в 1731 г. «Gentleman's Magazine», осмелившемся с 1733 г. печатать парламентские отче­ты, что впоследствии снова было воспрещено законом. Но эти от­четы появлялись лишь после закрытия сессии, причем имена ора­торов оставались неизвестными читателями, и для вящей предосторожности редакция оговаривалась, что сообщенные прения происходили в волшебном царстве лилипутов. Тем не менее воз­никали конфликты; издатель Каве подвергся административному взысканию, что, впрочем, не удержало его от продолжения пуб­ликации отчетов. Он снискал себе этим столь прочные симпатии в обществе, что палата общин решилась отказаться от своей старин­ной привилегии — заседать при закрытых дверях. «Gentleman's Magazine» завоевал таким образом английской прессе доступ в парламент.

Тем временем общественная жизнь пошла ускоренным тем­пом, так что во второй половине XVIII в. могла развиться богатей­шая национальная печать. В Лондоне возникли многочисленные газеты в крупном стиле, придавшие английской журналистике ее основательный характер. Первой из них была «Morning Chronicle», основанная «Memory» Вудфэллом (прозванным так за свою феноменальную память, в отличие от своего брата, издателя «Public Advertiser»), но лишь с 1779 г. получившая руководящее влияние, когда редакция перешла в руки мистера Перри, при котором, бла­годаря привлечению к делу стенографистов, были введены под­робнейшие отчеты о заседаниях палат. В это время газета была ор­ганом партии вигов. Мало-помалу она получила столь широкое распространение, что во время смерти Перри (1821) она прино­сила чистый доход в 240 000 марок ежегодно. Из последующих ре­дакторов газеты замечателен шотландец Джон Блэк, под редакци­ей которого в 1835 г. начал свою писательскую карьеру в качестве парламентского репортера Чарльз Диккенс. После удаления Блэка от редакции, в 1843 г., газета перешла в лагерь партии Пилля, но дела ее постепенно шли на убыль, и окончательно подорвав свою репутацию благодаря поддержке политики Наполеона III, она в середине 1850-х гг. должна была сойти со сцены.

Большей приспособляемостью к изменчивым условиям време­ни отличалась выходящая и поныне «Morning Post». Основатель ее, священник Генри Бэр, человек с весьма бурным прошлым, не­смотря на свои недюжинные дарования, не мог поставить ее на ноги, так как его неспокойный образ жизни, его многочисленные дуэли, судебные тяжбы и прочее отвлекали его от дел. Несколько лет спустя он продал газету с ничтожным выпуском в 350 экземп­ляров шотландцам Даниэлю и Петру Стюартам, из которых пер­вый обладал большой деловой сноровкой. Он сумел навербовать талантливых сотрудников и придать газете серьезный характер. Много потрудился над ее реорганизацией остроумный писатель Кольридж, статьи которого производили сенсацию в публике, как, между прочим, его статья о характере Питта-старшего. Но Даниэль Стюарт оплачивал Кольриджа весьма скудно, так что последний в злобе покинул его. Из других сотрудников заслуживают внимания Чарльз Ламб и Мэкинтош. В 1804 г. Стюарт продал «Morning Post», доведя ее ежедневный выпуск до 4500 экземпляров, после чего газета некоторое время переходила из рук в руки; ныне она при­надлежит лорду Гленеску. От своих либеральных воззрений газета мало-помалу совершенно отступилась, склонившись на сторону консерватизма. Во времена Пальмерстона она была его лейб-органом. Ныне она обслуживает интересы аристократических кругов столицы, которым она весьма добросовестно сообщает обо всех вечеринках, балах и раутах высшего общества.

В лице «Daily Universal Register» в 1785 г. появился серьезный соперник «Morning Post», оставивший его далеко за собой. В 1788 г. газета получила свое теперешнее название «Times» и в короткое время заняла место «руководящего органа нации». И поныне она, вопреки уверениям злых языков, сохранила за собой значение круп­нейшей и влиятельнейшей газеты мира. Она не служит интересам отдельной партии или определенных слоев населения, напротив, в качестве «leading organ'a» ⁷ она внепартийна и «руководит обще­ственным мнением Англии», т.е. высказывает в своих передовицах решающее среднее мнение народа, являющееся равнодействую­щей всех существующих течений. Она составляет в политическом отношении ту грань, которая размежевывает левых и правых. Если ей иногда и случалось изменять своей лояльной выдержанности и увлекаться шовинистическими планами или, несмотря на всю ос­торожность, наткнуться на крупную неприятность, вроде инци­дента с поддельными письмами Парнелля, то ее репутация и вли­яние в Англии от этого ничуть не пострадали и правительство с неослабным вниманием продолжает прислушиваться к ее сужде­ниям, в лице ее отводя прессе крупную долю участия в государ­ственной жизни. Трудно себе представить, какое количество ум­ственного и механического труда затрачивается ежедневно на со­ставление каждого номера «Times'a».

Выходя уже в 5 часов утра в огромном размере (60 см длины и 45 ширины), газета, благодаря своим превосходным осведомитель­ным средствам, сообщает обо всех событиях на земном шаре за истекшие сутки, содержит подробнейшие отчеты о заседаниях па­лат, хотя последние нередко затягиваются далеко за полночь, и дает передовые статьи, уже согласованные с новейшими извести­ями. Все статьи анонимны, и редакция строго соблюдает авторс­кую тайну, хотя всякому известно, что статьи принадлежат перу крупных общественных и государственных деятелей. Так, Веньямин Дизраэли, лорд Шербрук, Вильям Гаркур, Джон Стерлинг и мно­гие другие долгое время были деятельными сотрудниками «Times'a». В эпоху его расцвета, в пятидесятых и шестидесятых годах прошлого столетия, ежедневный выпуск «Times'a» достигал 500 000 экземпля­ров; в следующие десятилетия эта цифра значительно понизилась, но в 1905 г., когда редакция сократила подписную цену за год на 33,5%, одновременно предоставив в безвозмездное пользование го­довым подписчикам свою грандиозную библиотеку, дела ее снова приняли блестящий оборот. Основателем «Times'a» был книгоиз­датель Джон Вальтер, создавший образцовую техническую орга­низацию газеты. Его сын, Джон Вальтер, редактировавший газету с 1803 г., был не только прекрасным редактором, но и дальновид­ным политиком. В 1814 г. он доставил «Times'y» крупное преимуще­ство перед остальными газетами, впервые применив на деле скоропечатни в усовершенствованной конструкции Кенига и Бауэра. С этого времени газета быстро пошла в гору, и к смерти Джона Вальтера в 1847 г. ее ежегодный доход не уступал доходу среднего немецкого герцогства. Из ответственных редакторов «Times'a» на­зовем доктора Штодларта, руководившего газетой в критические 1813-1815 гг. Это был высокоталантливый публицист, преиспол­ненный жгучей ненавистью к Наполеону, применявший к нему самые нелестные эпитеты. «Корсиканский мерзавец» было его люби­мейшим выражением. Вальтер находил этот тон несоответствующим достоинству газеты и требовал более приличного языка, но док­тор Штодларт не желал подчиниться этому требованию и должен был вследствие этого покинуть свой пост. Его преемником был Барнес, долгое время находившийся во главе редакции и отличав­шийся редкой способностью выбирать талантливых сотрудников. Ныне главным редактором «Times'a» состоит Г. Э. Бокль; владель­цами газеты являются и поныне все еще члены фамилии Вальтер.

Две газеты, возникшие в следующие десятилетия после осно­вания «Times'a», «Morning Advertiser» (1794) и «Globe» (1803), не представляли для него опасной конкуренции, так как первая из них посвящалась интересам владельцев отелей и кафе, а вторая — интересам книготорговцев. Лишь впоследствии «Morning Advertiser» разросся до размеров большой политической газеты с либераль­ной тенденцией, a «Globe», расширив свои технические средства, сделался его политическим противником.

В 1846 г., на началах акционерной компании с крупным запас­ным капиталом, были основаны «Daily News». Должность ответ­ственного редактора была поручена знаменитому романисту Чарльзу Диккенсу, в состав сотрудников вошли Джон Форстер, мисс Гарриэт Мартино, член палаты общин М'Колледж Торренс и др. В сво­ей программе газета требовала осуществления гражданского ра­венства и свободы совести, демократического законодательства, реформы школы и горячо отстаивала все кардинальные пункты английского либерализма. Но возложенные на нее надежды не оп­равдались. Диккенс не обнаруживал должной проницательности и находчивости в вопросах политики, и, как редактор, он не ока­зался на высоте своего положения. Вскоре он передал газету в дру­гие руки. После этого Джон Форстер, Эвене Кров, Найт Гунт, Валькер и другие поочередно старались поднять газету; но лишь после огромных убытков, составлявших в общей сложности 200 000 фунтов стерлингов, эти старания увенчались успехом. Дела га­зеты поправились, когда Гладстон сделал ее своим органом и ког­да впоследствии, во время франко-германской войны, газета ока­залась прекрасно осведомленной о положении дел на театре военных действий. Живейший интерес вызывали инструктивные пись­ма Лабушера о восстании в Париже. В это время выпуск «Daily News» доходил до 90 000 экземпляров. Но она не удержалась на этой высоте, благодаря неустойчивости своих политических убежде­ний, и в 1904 г. опустилась до уровня второразрядных газет. В наше время она принадлежит миллионерам Кадберри и Т. П. Рицема, еже­годно отпускающим на ее издание крупные добавочные суммы.

Крупные финансовые успехи выпали на долю «Daile Telegraph'a» и «Standard'a». «Daily Telegraph», основанный в 1855 г. мистером Сленгом, после первых тощих годов быстро оправился и с перехо­дом ко второму владельцу — мистеру Леви, понизившему его цену до одного пенни, получил доступ в широкие слои общества. Поли­тическая платформа «Daily Telegraph'a» сочетает принципы все­светного либерализма с явным тяготением в сторону английского империализма. Эта позиция, рассчитанная на вкусы средних бур­жуазных слоев, обеспечила за газетой большие симпатии, сделав ее локальным листком Лондона. Несмотря на то что огромное боль­шинство подписчиков состоит из городских жителей, выпуск га­зеты доведен до 240 000 экземпляров. Некоторое время «Daily Telegraph» привлекал к себе всеобщее внимание благодаря инте­ресным сообщениям о снаряженных им научных экспедициях. Между прочим, он вместе с «New York Herald» снарядил вторую экспедицию Стенли в Африку, результатом которой было точное определение течения реки Конго. Появление многочисленных по­лупенсовых листков нанесло газете значительный материальный ущерб. Нынешним ее владельцем является лорд Бурнгэм. Что каса­ется «Standard'a», то в своей нынешней форме и со своим реакци­онным характером он существует с 1857 г. Он был основан в каче­стве вечерней газеты для борьбы с эмансипацией католиков и пользовался поэтому поддержкой со стороны ортодоксальных чле­нов торийской партии, но стал развиваться лишь с переходом во владение Джемса Джонстона, выходя в увеличенном формате как утренняя газета ^{8 .} В 1904 г. Джонстон продал газету за 700 000 фун­тов стерлингов К. А. Пирсону (500 000 фунтов стерлингов за газету, 200 000 фунтов стерлингов за помещения и пр.). Из утренних газет отметим еще «Daily Graphic», первую иллюстрированную газету в Англии. Она была основана в 1890 г. Г. Р. Бэном и К°, но не имеет никакого политического значения.

Наряду с этими утренними газетами вечерние газеты в Лондо­не имеют гораздо меньшее значение, но за последнее время сре­ди них выдвинулась либеральная «Westminster Gazette», основан­ная в 1893 г., собственность сэра Георга Ньюна и прекрасно ре­дактируемая И. А. Спендером. Крупными симпатиями пользуется также появившаяся в 1865 г. в издании Георга Смита либеральная «Pall Mall Gazette», принадлежащая ныне В. В. Астору. Консерва­тивная «St. James's Gazette» (основанная в 1880 г.) до сих пор за­нимает весьма скромное место.

Сильный удар был нанесен всем этим большим газетам появле­нием в начале 90-х гг. прошлого столетия полупенсовых листков. Эти, в большинстве случаев в вульгарном тоне написанные, выезжающие на падкой до сенсационных слухов и скандалов массе, политически совершенно бесцветные газеты, идущие всегда по течению и никог­да не имеющие собственного мнения, получили в короткое время широкое распространение и значительно повредили репутации прессы. Из них крупнейшим выпуском отличаются «Daily Express», осно­ванная в 1900 г. и принадлежащая К. А. Пирсну, и «Daily Mail», основанная в 1896 г. и принадлежащая Альфреду Гармсвуорту. После­дняя имеет около миллиона постоянных читателей. Она отличает­ся тем, что ведет неутомимую травлю Германии и действует при этом в духе своего владельца, непримиримого врага немцев: «Я не потерплю, — сказал он недавно в беседе с главным редактором парижского «Matin», — чтобы в моих газетах (с 1903 г. он издает еще «Daily Mirror») нашел себе место хотя бы один сочувственный от­зыв о Германии». Крупный успех этих дешевых газет побудил и либе­ральную «Daily Chronicle», основанную в 1855 г. в стиле однопенсового листка и выходившую в издании Ллойда и сыновей, в 1904 г. преобразоваться в полупенсовую газету. К сожалению, немецкая пе­чать до сих пор недостаточно ясно сознает, что полупенсовые лист­ки настолько же не авторитетны в своих суждениях, насколько они ненадежны в передаче сообщений, и пользуясь ими, как источни­ком, нередко дает совершенно неверное изображение настроения в Англии, в особенности относительно ее симпатий к Германии.

Центральным телеграфным осведомительным органом для ан­глийской печати является агентство Рейтера, основанное в 1851 г. Юлием Рейтером (родился в 1821 г., умер в 1899 г.). Оно значи­тельно превосходит все существующие учреждения этого рода, содержит 600 служащих и обслуживает телеграммами около 4000 газет. В 1864 г. «Reuters Agency» было преобразовано в акционерную компанию с капиталом в 250 000 фунтов стерлингов.

При необозримой газетной литературе в Англии и журналы получили широкое развитие. Обозрение «Athenäum» (основанное в 1828 г.), «Spectator» (основанное в 1829 г.), «Saturday Review» (ос­нованное в 1855 г.), «Academy» (основанное в 1869 г.), «Speaker (основанное в 1890 г.), «Review of Reviews», в издании известного Вильяма Стэда, «Monthly Review», «National Review» и другие ох­ватывают литературу, искусство и политику и отличаются боль­шой тщательностью в исполнении и законченностью формы. Иллюстрированные журналы «Illustrated London News», основанный в 1842 г. Гербертом Ингрэмом, первый иллюстрированный жур­нал в мире, и «Graphic» (основанный в 1869 г.) с большой быст­ротой набрасывают картины современных событий и сделали бле­стящие успехи в области политипажной техники. Выпуск этих ил­люстрированных изданий чрезвычайно высок; в 1851 г. первое из них выходило в количестве 130 000 экземпляров. Цена отдельного номера обоих журналов равняется шести пенсам. Невероятно ве­лико множество еженедельников, занимающихся резюмирующи­ми обозрениями. Наибольшей популярностью пользуются среди них «Lloyds Weekly Newspaper» (основан в 1843 г.), «Reynold Newspaper» (1850) и «Weekly Sun» (1891). Особый вид журнальной литературы составляют «society journals» ⁹, сообщающие о жизни ари­стократических кругов, описывающие балы и обеды upper-ten-thousand'a ¹⁰ и охотно распространяющиеся о скандальных историях с неизбежными лордом X. и леди Y. в роли действующих лиц. Всякий осуждает эти сплетни, тем не менее светские круги зачитываются ими. Наиболее распространенными из этих журналов считаются «The World», основанный в 1874 г. новеллистом Эдмондом Ятом, сразу сделавшимся богатым человеком, и «Truth», основанный в 1874 г. радикальным депутатом Генри Лабушером, в своих сатирах нередко перехватывающий через край. Среди многочисленных юмористи­ческих журналов первое место до сих пор принадлежит основан­ному в 1840 г. по инициативе известного юмориста Теккерея «Punch». После того как тридцать лет сряду его редактировал остроумный Марк Лемон, он выходит ныне под редакцией Ф. К. Бурнанда; выдающимися рисовальщиками журнала являются Б. Партридж, Л. Равен-Гилль, Е. Т. Рейт, Г. Д. Аршурм, Оден Зэмен и Г. В. Леси. В общей сложности в соединенном королевстве в наше время (1906 г.) выходит 2461 газета и журнал. На долю Англии приходит­ся 1881 газета, 430 выходящих в Лондоне и 1445 в провинциях: в Уэльсе выходит 111 газет, в Шотландии 261, в Ирландии 191, на островах 17. Дневных газет в Англии 184, в Уэльсе 8, в Шотландии 18, в Ирландии 18 и на островах 4.

ПЕЧАТЬ ВО ФРАНЦИИ

По своему основному характеру французская пресса резко от­личается от английской. Правда, и во Франции столичные газеты олицетворяют собой всю национальную печать — и, пожалуй, даже в большей степени, чем в Англии; тем не менее они не образуют той мощной, сплоченной, покоящейся на прочном фундаменте, организации, для которой единственным образцом служит лон­донская пресса. Французская журналистика гораздо более походит на вечно колеблющуюся поверхность моря, постоянно меняющую свой вид. Государственные порядки во Франции рушатся, законо­дательные гарантии и финансовая обеспеченность гибнут, и газе­ты целыми десятками исчезают бесследно. Немногие из них, пере­живающие катастрофы и продолжающие существовать при новом порядке вещей, принуждены бывают отступаться от своих пре­жних воззрений и приноравливаться к целям, преследуемым но­выми правителями. Под напором политических событий партий­ная группировка сбивается до неузнаваемости, руководящее влия­ние переходит к дотоле малоизвестным органам, вся физиономия парижской журналистики неожиданно и резко изменяется. Это за­ставляет нас признать за парижской прессой отсутствие постоян­ства и большую подвижность. Но она значительно превосходит английскую изяществом, остроумием, темпераментом и неподра­жаемым искусством ежедневно набрасывать пеструю, хотя и не все­гда верную картину мировой жизни в данный момент.

Благодаря этим свойствам национального гения французская печать быстрее и легче германской и английской прошла первые ступени своего развития. Уже первый французский листок шел дальше простого сообщения известий и старался возбудить в об­ществе сочувствие к определенным идеям. Притом же он мог опи­раться на чужой опыт, так как в Германии печатные газеты нача­ли выходить на тринадцать лет ранее, а в Англии Буттер основал свой еженедельник за десять лет до его появления. Основатели пер­вой французской газеты могли поэтому руководствоваться несколь­кими образцами и с самого начала располагали более богатым материалом, чем первые немецкие газеты.

Основателем первой французской газеты был врач Теофраст Ренодо ¹¹, родом из Лудена, в графстве Пуату, где он заслужил всеобщие симпатии своим человеколюбием и своими трудами по общественному призрению бедных. Несмотря на свою принадлеж­ность к гугенотам, Ренодо, по приказу кардинала Ришелье, был призван в 1624 г. в Париж на пост главного начальника государ­ственных благотворительных учреждений. Гражданские войны того времени довели до крайних пределов нищету и бедствия среди низших слоев населения; Ренодо деятельно заботился об устрой­стве общественных работ и доставлении заработка голодающим через организацию особых посреднических бюро. Он был инициа­тором открытия даровой поликлиники для бедных, а также осно­вателем академии для лиц, получивших школьное образование. В этих академиях читались лекции по физике, математике, мора­ли и др. Многосторонняя деятельность навела его на мысль изда­вать газету. Он хотел таким образом способствовать поднятию уровня просвещения в обществе и развитию общественных и государствен­ных интересов. Своим первым долгом он считал защиту молодой монархии от посягательств феодальной аристократии и отстаива­ние религиозной терпимости против католического духовенства. Таким образом, с самого начала Ренодо поставил своей задачей, наряду с распространением известий, также и проведение в жизнь известной политической программы. Это позволяет нам признать изданную им газету первой политической газетой в современном смысле этого слова. Она выходила с 30 мая 1631 г. под названием «La Gazette» сначала в размере четверти листа о четырех страни­цах, потом в октавном формате. Первого января 1762 г. она полу­чила название «Gazette de France»; под этим названием она выхо­дит и по настоящее время. До Великой французской революции она появлялась еженедельно; цена за номер в розничной продаже равнялась одному су; абонемента ¹² еще не существовало; экземп­ляры газеты продавались открыто. Во время революции она стала выходить два раза в неделю, а впоследствии была преобразована в ежедневную газету.

Уже первый номер «Gazette» был богат содержанием; боль­шинство сообщений касалось Германии и приходило из Шлезии, Штеттина, Вены, Любека, Франкфурта-на-Одере, Гамбурга, Лей­пцига, Майнца и Франкфурта-на-Майне; внутренние корреспон­денции на первых порах ограничивались придворными известия­ми. Анонсы и публикации не принимались; но несколько лет спу­стя Ренодо, идя навстречу многочисленным желаниям, а также в интересах своего осведомительного бюро, основал самостоятель­ный справочный листок, приблизительно соответствовавший отделу для публикаций в наших современных газетах.

Ренодо прекрасно сознавал трудности, с которыми ему при­дется сталкиваться при издании газеты. «Если боязнь не понра­виться современникам препятствовала многим писать историю своего столетия, — говорил он в обращении своем к читателю в первом номере, — то насколько опаснее для писателя представля­ется затея писать историю той самой недели, даже того самого дня, когда его будут читать? Вспомните при этом тот короткий срок, который ставит мне ваше нетерпение, и я сильно ошибусь, если даже самый строгий критик не найдет слова снисхождения по отношению к произведению, которое должно быть закончено в течение четырех часов, которые остаются мне для ознакомления с полученным материалом, его сводки и печатания». Далее он обе­щает быть правдивым в своих сообщениях, хотя здесь же оговари­вается, что за точность своих известий он не всегда может пору­читься. Среди многих, поспешно составленных сообщений легко могут заключаться и такие, которые потребуют поправки; поэто­му он в таких случаях просит лиц, лучше него осведомленных, взяться за перо и исправить вкравшиеся неточности.

Предприятие Ренодо имело успех. В особенности Ришелье не скупился на знаки своей милости его инициатору. Он сразу понял, какие услуги газета может оказать его политическим планам, и всеми мерами старался упрочить ее положение, снабжал редак­цию необходимыми техническими средствами, доставлял ей дея­тельных сотрудников и сам нередко помещал в газете специально для нее написанные статьи. Сверх того, он присылал Ренодо ко­пии с заключенных договоров и капитуляций, с посольских докладов и донесений об осадах и битвах, но, разумеется, лишь те из них, которые он находил нужным обнародовать. Сотрудником Ре­нодо был не только Ришелье, но и сам король Людовик XIII, много лет сряду доставлявший ему весьма обстоятельные корреспонденции. Сотрудничество короля сначала не было известно и обнаружилось лишь благодаря заметке иезуита Гриффэ в «Histoire de Louis XIII» ¹³; черновые наброски, по которым король писал свои статьи, вслед за этим были собраны, переплетены в двух томах и отданы на хранение королевской библиотеке. Этими сведе­ниями исчерпывалось долгое время все, что было известно о дра­гоценных манускриптах, и несмотря на тщательные изыскания, их не удавалось найти, покуда, наконец, в 1894 г. редактор «Temps», при разборе старинной библиотеки, случайно не наткнулся на одну рукопись, содержавшую сообщения о походах в Лотарингию, Пи­кардию и Лангедок за 1633—1642 гг. Предполагают, что в другом томе собраны политические статьи короля. При сопоставлении ма­нускриптов с соответствующими статьями «Gazette» было сделано любопытное открытие, что корреспонденции своего царственного сотрудника Ренодо перепечатывал отнюдь не дословно, а он де­лал в них нередко значительные исправления и сокращения. Весь­ма ценным сотрудником «Gazette» был также генеолог Гоцие, пе­реписывавшийся со всей Европой и охотно делившийся с редак­цией получаемыми им известиями. Несмотря на эти благоприятные условия, положение «Gazette» было не из легких. Государи сосед­них стран препятствовали ее распространению среди подвластно­го им населения, что в 1633 г. заставило Ренодо обратиться к ним в газете с просьбой изменить свое отношение к ней и указать им на бесполезность попыток задерживать его известия, так как в них кроется нечто, напоминающее собой способность горного пото­ка, сила которого только увеличивается от возводимых на его пути препятствий. И внутри страны, в Париже, у газеты было много врагов и завистников, но козни их не причиняли ей особого вреда при жизни Ришелье и Людовика XIII. Со смертью последнего на­чались преследования Ренодо: у него было отнято право врачеб­ной практики в Париже, академия его была закрыта; та же участь постигла его осведомительное бюро; в смутное время восстания Франции он нигде не мог добиться признания своих прав. Только со своей газетой он оставался неразлучен; несмотря на все трудно­сти, он продолжал издавать ее при помощи своих сыновей Якова и Евзебия; но она давала одни убытки, и когда Ренодо 25 октября 1653 г. скончался, 70 лет от роду, один из его современников ска­зал: «Он умер нищим, как умирают великие». В посвященном его памяти некрологе, помещенном в «Gazette», отмечались крупные заслуги Ренодо перед родиной. «Потомство не забудет помянуть его имени, — читаем мы тут, — наряду с именами величайших деятелей нашего времени. Он выдавался своими огромными по­знаниями, своим врачебным искусством и многими другими сто­ронами своего гения, посвященными всеобщему благу. Его беско­рыстие позволяло ему довольствоваться своей славой». Эта уверен­ность в благодарности потомства оправдалась: на месте деятельности Ренодо, в Париже, на Rue de Latèce, напротив Palais de Justice ¹⁴, ему поставлен памятник, характеризующий его как журналиста и благодетеля бедных.

Дальнейший рост периодической печати во Франции совер­шался весьма медленно, что объясняется отчасти малограмотнос­тью населения в XVII и XVIII столетиях, отчасти же тем, что правдивое слово о народных бедствиях и из года в год возраставшей дезорганизации всей государственной жизни представляло боль­шую опасность. Возникавшие в провинции мелкие листки поэто­му сплошь незначительны и бесцветны. Таковы «Journal de Havie» (1757), «Petites Atiiches de la Gironde» (Бордо, 1758), «Journal de Rouen» (1762), «L'Union d'Jonne» (Сен, 1771), «Journal de Maine-et-Loire» (Анжер, 1773) и др. Наконец, в 1777 г. в лице «Journal de Paris» Франция получила первую крупную ежедневную газету. Но, по-видимому, она не имела широкого распространения. Более бла­гоприятные для журнализма времена настали при первом разливе французской революции, когда законодательное собрание в 1791 г. декретировало свободу печати. Ежедневные газеты вырастали, как грибы после ливня, многие из них сразу и исчезали. Из 73 или даже, по другим источникам, сотни газет, появившихся в эти бурные дни, большинство осталось неизвестными для потомства даже по имени. Наибольшей популярностью пользовались: «Ami du peuple», «Orateur du peuple», «Patriote français», «Publiciste parisien», «Le défenseur de la constitution», «Révolution de France», «Tribun du peuple», некоторые другие, выходившие при ближайшем участии главных деятелей ре­волюции, каковы Марат, Камиль Демулен, Робеспьер и др.

Этот разгул революционной журналистики вскоре, однако, был остановлен властной рукой Наполеона после переворота 18 брю­мера ¹⁵ (7 ноября 1799 г.), очутившегося у кормила правления и немедленно разгромившего всю французскую печать. Он прекра­тил около 60 изданий. Декретом 27 нивоза VIII г. (17 января 1800 г.) дальнейший выход разрешался лишь для тринадцати газет. Эти меры были вызваны ясным пониманием силы и влияния прессы и не­желанием первого консула считаться с общественным мнением и неблагожелательной критикой. Он старался отвлечь внимание масс от политики и пробудить в них интерес к роскоши и блеску пуб­личных увеселений. Для развлечения парижан он ввел в моду балы, преследуя при этом цель, чтобы, как он говорил своим прибли­женным, «газеты имели о чем писать; и покуда они будут зани­маться этим, они оставят политику в покое, а этого-то мне и надо.

Пуская парижане веселятся и танцуют, только бы они не смели совать свой нос в планы правительства».

Сделавшись императором, Наполеон поставил печати еще бо­лее тесные рамки. В заседании сената 12 декабря 1809 г. он сделал следующее заявление: «Типография — это арсенал, который не должен быть доступен всякому. По моему мнению, право пользо­вания им должно быть предоставлено лишь тем лицам, которые пользуются полным доверием правительства. Тот, кто печатно об­ращается к публике, похож на оратора, выступающего перед со­бранием, и, конечно, никто не станет оспаривать у власти права препятствовать подстрекательству народа к мятежу и волнениям». Несколько месяцев спустя разгром печати был увенчан декретом 5 февраля 1810 г., введшем во всем ее объеме прежнюю цензуру. Была учреждена генеральная директория по делам печати и кни­готорговли, которой вменялось в обязанность воспрещать все, что так или иначе затрагивало вопросы об «обязанностях подданных к верховной власти и государственным интересам». В личный состав директории, помимо директора, входил целый ряд цензоров, среди которых распределялись функции инспирирования, контроля и пресечения. Но и эти меры показались Наполеону недостаточны­ми, и 3 августа 1810 г. появился эдикт, предписывавший в каждом департаменте французской империи разрешать к печатанию лишь одну газету по указанию местного префекта. Число политических газет в Париже было сокращено до четырех. Это были «Gazette de France», «Journal de Paris», «Journal de l'Empire» (до 1805 г. назы­вавшаяся «Journal des Débats et des Décrets») и «Moniteur universel». Некоторым влиянием пользовался, однако, лишь один «Moniteur», основанный в 1789 г. книгопродавцем Жозефом Панкуком. Это был официальный орган; с 1810 г. он выходил в издании цензурного ведомства. Его текст заключал в себе директивы для всей француз­ской печати, а с 24 мая 1811 г. и для газет тех германских стран, которые находились в союзных отношениях с Наполеоном. Соот­ветственный декрет коротко и ясно постановляет: «Издание каж­дой газеты, печатающей неопубликованные в «Монитере» сооб­щения, немедленно будет прекращено». После падения Наполеона «Moniteur» целые десятилетия с трудом влачил свое существова­ние, но при Наполеоне III снова занял блестящее положение и в литературном отношении далеко ушел против прежнего. Сент-Бев напечатал в нем свои «Lundis» ¹⁶, Теофиль Готье, Александр Дюма, Арзен Гуссэ, Абу и многие другие были его сотрудниками. В эпоху третьей республики «Moniteur» окончательно лишился своего влияния; он, правда, еще старался вернуть себе его, примкнув к реак­ционной оппозиции, но в 1901 г., за недостатком читателей, должен был прекратиться навсегда.

В эпоху реставрации, при Бурбонах, пресса сначала снова по­лучила некоторые льготы. Людовик XVIII заискивал перед обще­ством своими либеральными мероприятиями, «октроировал» ¹⁷ — на самом деле был вынужден октроировать — конституционную хартию, разрешавшую печати ограниченную свободу, но уже с 1818 г. он вступил на другой путь. Новый закон о печати 1819 г. требовал внесения залога в 10 000 франков за право издания ежед­невной газеты и 5000 франков за издание еженедельников; сверх того, постановлял заключение в тюрьму за нарушение цензурных правил. Эти распоряжения вызвали всеобщее негодование и при­вели к учреждению «Общества друзей свободы печати», вскоре упраздненного полицией. Дальнейшее ухудшение положения газет связано с убийством герцога Беррийского. «В интересах обществен­ной безопасности» в 1820 г. временно была введена предваритель­ная цензура, а несколько времени спустя министр юстиции Пейроннэ внес на рассмотрение палаты законопроект о полицейском надзоре за периодической печатью, принятый ею, несмотря на энергичное противодействие либералов, 19 января 1822 г. Нако­нец, королевским ордонансом ¹⁸ 16 августа 1824 г. была учреждена постоянная цензура, подлежавшая ведению особой комиссии при департаменте внутренних дел; все газеты и периодические изда­ния должны были поступать на предварительное рассмотрение комиссии; ни одна статья не могла печататься без ее разрешения. Ордонанс 16 августа, впрочем, не долго оставался в силе. После смерти Людовика XVIII 16 сентября 1824 г. и коронации Карла X снова наступили либеральные веяния, и ордонанс 29 сентября 1824 г. упразднил цензуру. Но и новый король, по примеру своего пред­шественника, скоро заменил тактику либеральных уступок открытой борьбой с обществом, обнаружив при этом полную полити­ческую близорукость и такие реакционные вожделения, на кото­рые не решался даже его брат. В июле 1830 г. были опубликованы знаменитые шесть ордонансов, из которых первый должен был совершенно уничтожить свободу печати. Но, как известно, эти ордонансы послужили сигналом к взрыву революции, в результа­те которой не стало ни Карла X, ни его династии.

Правительство июльской монархии в первое время всеми си­лами старалось доказать свою верность либеральному режиму; по­кушение Фиески на жизнь короля в 1835 г. дало ему повод провес­ти в палате законопроекты, предоставлявшие исполнительной вла­сти весьма широкие прерогативы. Один из новых законов постановлял, что для законности обвинительного вердикта по де­лам печати достаточно простого большинства голосов присяжных взамен прежнего большинства двух третей голосов; другой увели­чивал денежные взыскания за преступления в печати с 10 000 до 50 000 франков. Выступления против особы короля и существую­щего образа правления почитались за государственную измену и, как таковые, подлежали юрисдикции палаты пэров. Кроме издате­лей газет, за отдельные статьи привлекались к ответственности и авторы их и, при особенно важных обвинениях, виновные кара­лись ссылкой. Наконец, и залог за издание крупных политических газет с 48 000 был повышен до 100 000 и даже за политическими карикатурами установлен строгий надзор.

Эти «драконовские законы», как называет их один современ­ник, наложили на печать тягчайшие оковы: но политическая жизнь к тому времени достигла уже той степени интенсивности, при которой насильственное стеснение прессы не могло задержать ее развития.

Начало новой эпохи французской журналистики совпало со вступ­лением на престол Людовика XVIII. Появились ультрароялистические газеты: «Drapeau blanc», «Conservateur» и «Quotidienne»; к «Moniteur'y» присоединились министерские «Publiciste» и «L'Etoile»; крупной либеральной партией были вызваны в жизнь: «Censeur Еuгорeon», «L'Indépendant», «Courrier Franzais», «Constitutionnel», «Aristarque». Руководителями этих либеральных газет были почти все выдающиеся деятели того времени: Конт, Дюное, Кератри, Бенжамен Констан, Этьен, Тиссо и др. В «Constitutionnel» в 1821 г. появи­лись первые пробы пера молодого Тьера. При Людовике-Филиппе ¹⁹ возникли радикальный «L'Etat», в котором сотрудничали и легити­мисты ²⁰ и социалистическая «Reforme». Одновременно социалис­тический еженедельник «Phalanx» был превращен в ежедневную га­зету. Кроме того, появились либеральные «La Presse» (1833), «Siècle» (1836) и «Patrie» (1842), а в 1832 г. строго католический «Univers», долгое время редактированный Луи Вейо (умер в 1883 г.).

Но ни одна из этих газет не выходила из рамок посредственно­сти; это удалось лишь одному листку, возникшему во время рево­люции и счастливо перебравшемуся через пороги и стремнины императорской эпохи в эпоху реставрации, уже названному выше «Journal des Débats». Он появился в свет в 1789 г. в виде совершенно невзрачного листка. Адвокат Гольтье де Биоца, депутат Клермона (в Оверни), посылавший своим избирателям письменные отчеты о деятельности Национального собрания и парижских событиях, по настоянию друзей, открывавших ему весьма заманчивые перс­пективы, решился отпечатать их в Версале. 29 августа 1789 г. они вышли впервые под названием «Journal des Débats et des Décrets». Но вскоре мелкий листок утратил характер письма и быстро разросся до размеров газеты; романист Луве (известный и ныне как автор «Фоблаза») и писатель Бургейль несколько лет с большим искусством руководили им, а в 1799 г. продали ее братьям Бертенам за 20 000 франков. Главным сотрудником и ревнителем газеты сделался старший брат, Луи-Франсуа Бертен (родился в 1766 г., умер в 1841 г.). Но ее возрастающее влияние вызывало неудоволь­ствие Наполеона, и он всячески старался ее притеснять, заставил принять название «Journal de l'Empire» и, наконец, конфисковав ее декретом 18 февраля 1811 г., передал ее обществу на паях, со­стоявшему из двадцати членов-пайщиков. Восемь паев принадле­жали полиции, остальные 16 были распределены среди прибли­женных императора. Каждый пай уже тогда давал 21 000 франков ежегодной прибыли. На место главного редактора был назначен драматург Этьен. Но, как известно, господство Наполеона про­должалось уже недолго, и в 1814 г. Бертен снова вступил во владе­ние газеты и возвратил ей ее прежнее название. После этого насту­пил период наибольшего расцвета «Journal des Débats». Он занял одно из первых мест во французской журналистике и под редак­цией целой плеяды выдающихся ученых получил чисто академи­ческий характер. С особенным успехом управлял газетой талантли­вый Устацад Сильвестр де Саси, вменявший себе в особую заслугу соблюдение в самом разгаре газетной войны безупречной коррек­тности и изящества стиля. Как сторонник порядка и законности, он вступился за монархию, удачно сочетая роялистические прин­ципы с идеей всестороннего прогресса. Когда ультрароялисты скло­нили короля Карла X на сторону безудержной реакции, когда князю Полиньяку 8 августа 1829 г. был вручен портфель министра иност­ранных дел, в газете 10 августа появилась знаменитая статья «Malheureuse France, malheureux roi» ^{21 ,} за которую Бертен сначала был осужден дисциплинарным присутствием при министерстве юстиции, но затем оправдан по приговору королевского суда («cour royale»). Этот процесс наделал много шума, сильно пошатнув по­ложение Бурбонской династии. Еще более видную роль газета сыг­рала во время июльской монархии. Ламартин справедливо заме­тил, что «она разделяла, казалось, власть монархии». И действи­тельно, вся Франция прислушивалась к ее словам.

На всех вечеринках так называемого «высшего света» оживлен­но комментировались мнения «Débats» по различным злободнев­ным вопросам, и представители умственной аристократии Фран­ции почитали за честь числиться в рядах ее сотрудников. Среди них особенно выдавались Шатобриан, Виллемэн, Сальванди, Нордье, Жюль Жанен, «le prince de la critique» ²², печатавший в «Débats» свои блестящие фельетоны, и др. Неслыханное дотоле новшество — включение в газетный текст беллетристических произведений, — быстро получившее права гражданства в прессе всего мира, было введено впервые на столбцах «Débats». В 1830 г. он напечатал несколько мелких рассказов, но потом перешел к крупным рома­нам: «Парижские тайны» Евгения Сю, «Три мушкетера» и «Граф Монте-Кристо» Дюма-отца и другие поочередно появлялись на его стол