Печать в Нидерландах и Бельгии

Первые голландские газеты, по-видимому, шли по пятам не­мецких; не следует забывать, что книгопечатание весьма рано рас­пространилось в Голландии и очень быстро дало здесь блестящие результаты. Старейшей нидерландской газетой, дошедшей до нас, принято считать антверпенский листок, сентября 1609 г. «напечатанный братьями Янц из Курантье в лагере его Высочества На­следного Принца». В нем наподобие немецких газет и в форме, их характеризующей, содержатся сообщения из Рима, датированные 10 августа, Венеции — 9 августа, Вены — 11 августа, Праги — 11 ав­густа, Франкфурта-на-Майне — 23 августа и перепечатки из «Niederlantsche Tijdinghe» («Нидерландской ведомости») — 30 авгус­та. Но первой постоянной газетой, выходившей периодически, является, по всей вероятности, «Oprechte Haartemsche Courant», суще­ствующая и поныне. 8 января 1656 г. Авраам Кастелин, «по настоя­нию некоторых любителей, желавших получать известия из важнейших мест Европы», напечатал первый номер своей «Weekelycke Courante van Europa» («Еженедельный вестник Европы»). Несколько лет спустя этот заголовок был дополнен эпитетом «Oprechte» (дос­товерный). В 1737 г. газета по наследству перешла в собственность фамилии Эншедэ, которой принадлежит и поныне.

Весьма скоро после издания «Haarlemsche Courant» появляют­ся и другие газеты в других нидерландских городах, но ни одна из них не получила особого значения. Лишь в XVIII столетии для гол­ландских газет наступила эпоха небывалого расцвета, вызванного своеобразными политическими и государственно-правовыми от­ношениями в Европе.

Мы уже имели случай отметить, что удушливая атмосфера, навеянная католической реакцией, в начале XVIII в. постепенно рассеивалась и выступление Фридриха II совпало со значитель­ным подъемом духа в политической жизни главнейших европейс­ких стран. Но пресса по-прежнему — и в особенности в Германии и Франции — была втиснута в тесные рамки, которые не позволя­ли ей удовлетворять требованиям публики о сообщениях и разъяс­нении жгучих вопросов. Это обстоятельство было использовано голландскими издателями, деятельно принявшимися за издание газет и журналов, писавших обо всем, что было запрещено в Германии, и таким образом произошло то странное, на первый взгляд, явле­ние, что немецкая политическая печать на долгое время переселилась в Голландию. «Нидерландская республика при своем бездея­тельном и вялом правлении и со своими «сотнями регентов», — говорит Дройзен, — представляется нам своего рода мировой биржей политических известий, слухов и тенденциозных измышлений, но одновременно и тем духовным центром, из которого обществен­ное мнение Европы получало свою пищу, в значительной мере — и направление». Постепенно весь дипломатический мир стал пользо­ваться голландскими газетами как средством для проведения в пуб­лику наполовину вымышленных, часто совершенно неверных сооб­щений. Усердие, с которым голландские издатели исполняли свою роль, навлекло на них многочисленные жалобы «регентов» Нидер­ландской республики, и последние не скупились на эдикты, полные угроз, но эдикты в большинстве случаев не приводились в исполне­ние и быстро предавались забвению самим правительством. В дипло­матической переписке XVIII столетия сохранились многие следы бесконечных жалоб на голландскую печать. Большую причину на недовольство и жалобы имела Пруссия, к которой голландские газе­ты не питали ни малейших симпатий, всецело примыкая к Австрии. Венский двор сохранил многие из своих старинных связей в Голлан­дии и щедро раздавал газетам денежные субсидии, так что прусский король нередко при всем своем желании не мог поместить ни в од­ном из органов голландской печати важных для него разъяснений.

Языком этих, предназначенных для всего образованного мира газет был, конечно, не голландский, а язык дипломатических сно­шений — французский.

Наилучшие связи с иностранными кабинетами и с лицами, подчас весьма сомнительного характера, подвизавшимися при раз­личных дворах, имела «Nouvelles extraordinaires des divers endroits», часто называвшаяся просто «Gazette de Leyde». Она доставляла мно­гочисленные и важные разоблачения и мало-помалу получила мировую известность. Основанная в 1680 г. французом Жаном-Алек­сандром де ля Фонтом, в эпоху своего наибольшего блеска (с 1738 г.) она редактировалась Этьеном Люцаком, замечательным стилистом и человеком большого ума. В многочисленных конфлик­тах с различными правительствами, в которые попадала газета, наиболее резким был конфликт с Польшей. Польский сейм, воз­мущенный нескромными замечаниями, догадками и сообщения­ми о его деятельности, появлявшимися на столбцах «Gazette de Leyde», под страхом денежной пени в 2000 гульденов воспретил распространение ее в Польше. Газета продержалась до 1798 г., ког­да декрет исполнительной власти Батавской республики ³⁹ навсегда прекратил ее издание. Столь же популярна была «Gazette d'Utrecht», выходившая в 1710—1787 гг. В ней, между прочим, в январе 1745 г. была опубликована нота прусского короля английскому министер­ству иностранных дел, открывшая собой переговоры, приведшие к заключению гановеранской конвенции. Последняя снова подтверди­ла готовность Англии принять, в случае военных осложнений, сто­рону Пруссии и вызвала всеобщую сенсацию. Далее, в Амстердаме выходили газеты «Nouveau Journal Universel» за промежуток между 1688—1792 гг. и «Gazette de Amsterdam» с 1690 г., также до 1792 г. Кроме того, в Гааге издавался ежемесячник «Mercure historique et politique» за 1686—1782 гг. Он был основан известным Куртильцом де Сандрас, но лишь с 1724 г., после того как редакция перешла в руки Жан-Батиста Руссо, журнал получил большое значение и оказывал сильное влияние на всю европейскую дипломатию. «Mercure historique» сделался настольной книгой для каждого дип­ломата; но главное значение принадлежало в нем не сообщениям и фактическим данным, а политическим статьям, в которых приводилась оценка деятельности официальных лиц, формулирова­лись мнения за и против известных течений в международной по­литике и пр. Наиболее ожесточенные нападки были направлены на прусскую политику, и в частности по адресу короля Фридриха II. С наступлением наполеоновской эпохи эта своеобразная от­расль газетной литературы заметно пришла в упадок, и собствен­но голландские и бельгийские листки снова выступили на первый план; но и они были подчинены правилам о печати, введенным Наполеоном для французских газет, и претерпели некоторое из­менение в своем внешнем виде: столбцы стали разделяться про­дольной чертой на две части с одинаковым текстом на голландс­ком и французском языках.

При новом порядке вещей, созданном постановлением Венс­кого Конгресса, в силу которого Бельгия в 1815 г. была объединена с Голландией в одно королевство, для прессы настал новый пери­од развития. В Бельгии с каждым годом росло общее недовольство по поводу неестественного соединения с Голландией, послужив­шее толчком к возникновению многочисленных газет на француз­ском и фламандском языках, которые, совместно с остальными, существовавшими и прежде, деятельно принялись пропагандиро­вать идею отложения от Голландии. Наиболее ревностных защит­ников эта идея имела в лице: «Courrier des Pays-Bas» в Брюсселе, в котором остроумный аббат де Потэ поместил целый ряд напи­санных в страстном тоне статей, «Catholique des Pays-Bas», «Courrier de la Meuse» вЛюттихе, «Politique» и «Journal de Louvain», осно­ванный в начале 1830 г. учащейся молодежью. Правительственная партия находила поддержку со стороны «Gazette des Pays-Bas», «Journal de Gand» и бойкой и остроумной «Sentinelle», далее «Amsterdam'sehe Handelsblad», «Utrecht'sche Dagblad» и «Arnhem'sche Courant»; но эти газеты не обнаружили достаточного умения и ловкости, и правительство было принуждено основать в начале 1830 г. в Брюсселе газету «National» и назначить ее руководителем графа Либри-Баньяно. Этот выбор, однако, скоро оказался весьма неудачным. Правда, Либри-Баньяно с большой энергией обрушился на либералов и сделал все, что мог, для того, чтобы дискредити­ровать их в общественном мнении, но он был человек с весьма не безупречным прошлым, а это давало его противникам опасное оружие, которым они пользовались очень успешно. Не видя против газетной среды других оборонительных средств, правительство вы­работало строжайший законопроект о печати, встретивший, одна­ко, столь единодушный отпор со стороны общества, что проведение его в жизнь оказалось невозможным; законопроект был взят обрат­но, и на место его были введены смягченные правила о преступле­ниях в печати. Последние, впрочем, остались без всякого значения для прессы: восстание 1830 г. положило конец господству голландцев в Бельгии и лишило эти правила их практической надобности.

С этого времени печать Голландии и Бельгии лишь в редких слу­чаях привлекает к себе внимание-иностранцев. Руководящими гол­ландскими газетами являются ныне: «Nieuws van den Dag» и «Algemeen Handelsblad» в Амстердаме, «Nieuwe Arnhem'sche Courant», «Dagblad», «Vaderland» и «Nederl. Staats-Courant» в Гааге, «Nieuwe Rotterdam'sehe Courant», «Rotterdam'sch Nieuwsblad» и «Wereldkroniek» в Роттерда­ме. Из бельгийских газет на первом месте следует назвать основан­ную в 1830 г. «Indépendance belge», газету в стиле крупных англий­ских изданий этого типа, «Etoile belge» в Брюсселе, «Gazette van Antwerpen» и «Le nouveau Précurseur», антверпенский «Handelsblad», «Journal de Gant» и «Flandre libérale» в Генте, «La Meuse» и «La Gazette de Liège» в Люттихе, «Gazet van Lenven» в Левене и «L'Union libéral» в Вервье. Кроме того, в Бельгии заслуживают внимания листки, вызванные в жизнь фламандским движением. Духовным отцом этого движения был Ян Франс Виллемс, к которому вскоре примкнул в качестве деятельного помощника поэт Консьенс. Дви­жение преследует упрочение гибнущей фламандской народности и фламандского языка и достигает крупных размеров в округах Лимбург, Антверпен, а также и в восточной и западной Фландрии. Большинство этих фламандских листков незначительны по своим размерам и распространению, но они исполняют важную миссию — сохранение южногерманского народного наречия, которо­му грозила серьезная опасность. Значительнейшие из них это: «Vlaamsche Gazet» в Брюсселе и «Vlaamsche Heelaal» в Боргенгуте.

СКАНДИНАВСКАЯ ПЕЧАТЬ

 

Из скандинавских государств — Швеции, Норвегии и Дании — наиболее богатую и развитую печать имеет последняя. Здесь каж­дый крестьянин привык читать газеты, живо интересоваться по­литикой, поэтому в общественной жизни Дании на долю прессы выпадает весьма крупная роль; видные датские журналисты обык­новенно занимают в своем отечестве влиятельное положение. Мно­гие из них, как, например, Герун, Альберта, Серенсен и другие, впоследствии выходили в министры, а военный корреспондент одной копенгагенской газеты перед своим отъездом на Дальний Восток в 1904 г. был представлен королю Христиану и произведен в рыцари данеброгского ордена.

Но значение датской прессы сравнительно недавнего проис­хождения; оно относится к 1830 г. До этого времени в абсолютно монархической Дании только еще зарождалась политическая жизнь. Когда время от времени крупные политические вопросы всплыва­ли на поверхность, они могли обсуждаться открыто и беспрепятственно, так как уже в 1770 г. королем Христианом VII в Дании, Гольштинии и Шлезвиге была введена полная свобода печати. После наступления французской революции, ввиду резкого и вызываю­щего тона, принятого датскими газетами, для Дании 26 сентября 1794 г. были опубликованы новые правила, регулировавшие свободу печати, в которых точно определялись ее границы и соответствен­ные кары за их нарушение; введение цензуры было признано неже­лательным, «так как применение этой меры необходимо связано с излишними стеснениями для каждого разумного и просвещенного гражданина, полагающего, что его мнения доставят пользу другим». С прекращением наполеоновских войн политическая жизнь обнаружила симптомы некоторого оживления, сказавшегося, между прочим, в появлении и распространении в обществе требования народного представительства, но расстроенные финансы и разра­зившиеся торговые кризисы, терроризируя умы, держали всю пе­чать в состоянии умственного оцепенения, из которого ее могла вывести только июльская встряска, вызвавшая одновременно ши­рокое развитие газетной литературы.

Первые попытки распространять политические новости в ши­роких кругах общества были сделаны при посредстве печатных лету­чих листков. Старейший из сохранившихся имеет весьма обстоя­тельное заглавие: «Две достоверные, потрясающие и печальные ведомости об омерзительном злодеянии, учиненном в Лифляндии кровожадным царем московитов в лето 1577 г.». Затем лишь в 1663 г. в Копенгагене появилась первая газета, и не на датском, а на не­мецком языке: «Europäische wöchentliche Zeitung». Несколько лет спустя стали выходить газеты и на датском языке: в 1666 г. «Danscke Mercurius», изданная известным в свое время писателем Андерсом Бордингом в Александриперне в 1672 г., «Extraordinaire Relationes»; затем в 1749 г. «Berlingske Tidende», в том же году «Kjöbenhaves-Adresse-Comptoires Efterretninger», в 1803 г. «Dagen» и в 1827 г. «Kjöbenhavesposten». Содержание этих газет было весьма скудно: внутренние дела страны представляли сравнительно малый инте­рес, а внешние сообщения ограничивались лаконическими заметками. В июльские дни 1830 г. характер печати сразу изменился, в особенности когда король Фридрих VI лишь медленно и неохотно принялся за осуществление своих конституционных обещаний и одновременно был не прочь сузить свободу печати, в защиту кото­рой сформировался союз, содержащий в своих рядах крупнейших деятелей эпохи, каковы Банг, Клоссен, Эрстед и др. Но высшей степени напряженности оппозиционное течение, носителем ко­торого была печать, достигло лишь несколько лет спустя, когда король Христиан VIII, обманув возложенные на него ожидания, всеми силами старался затормозить конституционное развитие и воскресить в своей политике абсолютистские принципы старого режима. Помимо возрастающего интереса к внутренним делам, все более стал тревожить умы все осложнявшийся шлезвиг-гольштинский ⁴⁰ вопрос, который и вызвал в прессе оживленные дебаты. Национальная жизнь развернулась во всю свою ширь и породила могущественную скандинавскую партию.

Первой оппозиционной газетой была «Faederlandet», основан­ная в 1835 г., за ней следовали: «Politiken» — листок, сумевший воз­выситься над уровнем интересов мелкого государства; демократи­ческий «Morgenbladet» и «Socialdemokraten». К охранителям примк­нули: старая «Berlingske Tidende», «Dagbladet» и «Nationaltidende». Кроме того, из больших копенгагенских газет следует назвать «Aftenposten», «Dagens Nyheder» и «Aften bladet». Во всех мелких городах с незначительным населением появляются местные газеты.

В Шлезвиге-Гольштинии, при возникновении конфликта с Данией, развилась пестрая патриотическая печать. Основыва­лись многочисленные газеты, энергично отстаивавшие права гер­цогств. Подкупающей теплотой чувства отличались «Rendsburger», «Eckernförder», «Oldesloer» и «Sonderburger Wochenblatt»; впоследствии они нашли поддержку со стороны «Scheswig-Holsteinische Zeitung» в Альтоне, «Wandsbecker Intelligenzblatt», «Itzehoer Wochenblatt» и «Lyna» в Гадерслебене. «Rendsburger Wochenzeitung» с 1813 г. сделалась официозом шлезвиг-гольштинской партии. Руководящим органом был «Itzehoer Wochenblatt», имевший до 7000 годовых абонентов. Сплошь и рядом на ее столбцах выступали сами ее читатели, что дало повод сказать современному историку этих лет: «Буржуазия непосредственно руководила газетой. Всякий писал, как умел». Это обстоятельство объясняет часто опрометчи­вые и подчас не глубокие суждения газеты. Особое положение за­нимал издававшийся в 1830—1848 гг. Теодором Ольсгаузеном «Kieler Korrespondenzblatt», ратовавший, в противовес остальным патриотическим листкам, против соединения обоих герцогств, но в воп­росах внутреннего государственного устройства соглашавшийся с большинством остальных. Старый «Altonaer Merkur» избегал зат­рагивать спорные вопросы; он был озабочен сохранением своего значения как общедоступной немецкой газеты. Курс, принятый датским правительством, защищался газетами «Dannevirke» в Шлез-виге, «Flensburger Zeitung» и «Freia» в Апенраде и «Preetzer Wochenblatt». Для обуздания шлезвиг-гольштинской прессы датс­кие власти прогрессивно усиливали цензурный контроль; нако­нец, было опубликовано постановление, в силу которого рукопи­си, превосходившие по своим размерам установленную норму, должны были поступать в предварительную цензуру в двух экземпля­рах, из которых один оставался у цензора.

После отложения обоих герцогств от Дании в 1864 г. местная печать совершенно преобразилась и получила преимущественно либеральный, частью свободомыслящий, характер. Влиятельней­шей газетой сделалась уже упомянутая в главе о германской печа­ти «Kieler Zeitung»; крупнейший выпуск имеют: внепартийные «Kieler Neueste Nachrichten» и «Nordische Kurier» и социал-демок­ратическая «Schleswig-Holsteinische Volkszeitung». На датском язы­ке издаются еще газеты в Апенраде («Hejmdal»), в Фленсбурге («Flensborg Avis»), Гадерслебене («Haderslev Dagblad»), в Нордбурге («Nordburg Avis») и в Сонденбурге («Dybbotposten»).

Журнальная литература в Дании возникла сравнительно позд­но и следовала образцу английских еженедельников. Первый жур­нал, как и первая газета, издавался здесь на немецком языке. Он был основан достопочтенным Элиасом Шлегелем в 1745 г. под на­званием «Der Fremde» («Чужестранец»). Он давал точную и ясную картину нравов и идейных веяний в копенгагенском обществе. Не­сколько позже вышел первый еженедельник на датском языке — «Danske Spectator» в издании Риса. В 1758 г. появился второй немецкий еженедельник — «Der nordische Aufseher» Ф. Крамера, три года спустя уступивший место «Den patriotiske Tilskner». Наибольшим вли­янием пользовался, однако, журнал «Minerva», под редакцией та­лантливого и ловкого X. Г. Прама, издававшегося в 1785-1791 гг. В на­стоящее время главнейшими еженедельниками Дании являются «Illusteret Tidende» (с 1859 г.) и «Illusteret Familiejournal» (с 1877 г.).

Неожиданно богатая газетная и журнальная литература разви­лась в принадлежащей к Дании, оторванной от всего мира Ислан­дии. До 1795 г. здесь не существовало еще ни одного журнального предприятия, а в наши дни остров с 80 000 жителей имеет не менее 18 печатных газет и 12 периодических журналов разнообразного содержания; кроме того, семь газет и два журнала издаются в Америке на исландском языке. Даже приняв во внимание, что в Исландии нет ни одного неграмотного, эти цифры следует при­знать весьма высокими. Основанная в 1795 г. первая исландская газета «Minisverd tidindi» выходила до 1804 г. Из наиболее влия­тельных и распространенных периодических изданий отметим «Sagnablöd» (1816—1826), «Skirnir» (с 1827 г.), «Frjettir fra Islandi» (с 1873 г.) и «Timarit» (с 1880 г.). Весьма благотворную роль сыгра­ла «Klausturpostur», предназначенная для низших слоев населения и выходившая под редакцией главного судьи Магнуса Стефенсона в 1818—1827 гг. Прогрессивной танденцией отличаются журналы «Fjölnir» (1835—1847) «Ny fjelagsrit» (1841—1873). В последнем со­трудничал Ион Сигурсзон, «величайший исландец столетия», со­здатель нового правопорядка в Исландии. Важнейшими из полити­ческих газет являются в настоящее время «Tjodolfur», еженедель­ный листок, и выходящий два раза в неделю «Jasfold».

Нельзя обойти молчанием и единственную газету Гренландии. Она возникла по инициативе инспектора южной Гренландии, док­тора Г. Ринка, много потрудившегося на благо своей родины. Док­тор Ринк познакомился в Готаабе с гренландцем Ларсом Мелле-ром, обратившим его внимание своими редкими дарованиями и недюжинным природным умом. В 1861 г. доктор Ринк взял Мелле-ра с собой в Копенгаген, чтобы дать ему возможность получить некоторое образование. Во время своего двухлетнего пребывания в столице, Меллер обучался литографскому делу и книгопечатанию, а когда он вернулся на родину, для него на средства «Королевско­го датского общества торговли» была оборудована типография с ручным печатным станком и типографским прессом. Несколько месяцев спустя Меллер отпечатал в этой типографии первый номер первой гренландской газеты «Altuagagdliutit» (что означает приблизительно «Нечто, достойное чтения»). Листок выходит на гренландском наречии; содержание его касается почти исключительно местной жизни и доставляется из статей и писем обывате­лей, в которых они рассказывают о своих личных делах, отрицают дурные привычки и нравы и пр. Так, однажды на ее столбцах появи­лась грозная филиппика против молодых гренландок за то, что они кокетничают с заезжими датскими моряками. Датские власти предо­ставляют листку свободу писать обо всем, что ему угодно; каждый выпуск газеты содержит 2500 экземпляров. Предварительной под­писки не существует, номера раздаются бесплатно; издержки на из­дание несет датская администрация; все расходы, включая жалова­нье редактору и наборщику, до сих пор не превышают 500 марок в год. Отметим при этом то обстоятельство, что отдельные номера не высылаются за границу; высылаются лишь полные комплекты. Часто случается, что для доставки Меллерской газеты из места издания в другую гренландскую колонию она перевозится сначала пароходом «Королевского общества торговли» в Данию, а оттуда на другом пароходе обратно в Гренландию на место назначения.

Начало развития газетной литературы в Швеции относится при­близительно к тому же времени, как и в Дании, но уже в 1809 г., благодаря совершившемуся перевороту в государственном управ­лении, шведская печать получила неограниченную свободу.

Первая шведская газета вышла в Стокгольме в 1645 г. под на­званием «Ordinäri Post-Tijdender», но в 1834—1844 гг. она называ­лась «Sveriges Statstidning», а ныне называется «Post-och Inrickes-Tidningar». Она является официальным органом королевства. В списке ее редакторов попадаются имена выдающихся деятелей страны: в 1844—1817 гг. ее редактировал П. А. Вальмарк, блестящий диалек­тик и прекрасный знаток скандинавской литературы, а с 1865 по 1877 r. E. В. А. Стриндберг, известный поэт-лирик. Первой газетой с самостоятельной политической программой была «Anmärkaren», с 1816 г. выходившая в Стокгольме в издании Ф. Цедерборга; про­должением ее явилась «Argus», выходившая с 1825 по 1835 г. Вто­рая либеральная газета, основанная в 1830 г. Ларсом Гиерта, «Aftonbladet» скоро сделалась самой распространенной газетой ко­ролевства. Гиерта был выдающийся юрист, умевший давать всем вопросам дня ясную и точную постановку. Он энергично боролся с недостатками современного ему общества, господствовавшими в нем предрассудками, отстаивал идею необходимости народного просвещения, свободы совести и хозяйственной самостоятельнос­ти. Благодаря этому газета получила в короткое время широкое распространение и сохранила его и по уходе Гиерта из ее редак­ции в 1852 г. И в наши дни «Aftonbladet» остается значительнейшей вечерней газетой Швеции; она выходит ежедневно в количе­стве 30 000 экземпляров и имеет еще добавочный полунедельный выпуск в 150 000 экземпляров. К либеральным листкам можно от­нести еще основанный в 1767 г. «Dagligt Allehanda», часто, однако, колеблющийся в своих политических убеждениях; к консервативным — «Svenska Minerva», выходившая в 1830—1848 гг. под руко­водством прекрасного стилиста И. К. Аскелефа, и «Svenska Biet». Но эти газеты продержались лишь короткое время. В новейшее время широкий круг читателей приобрели «Dagens Nyheter», «Svenska Dagbladet», «Stockholms-Tidninge» и свободомыслящая народни­ческая «Dagen». Из провинциальных городов значительную газет­ную литературу встречаем в городах Гетеборг («Goteborgsposten», «Morgenposten», «Vecko Tidning», «Aftonblad» и др.), в Гелъзинборге («Oeresundposten», «Dagblad» и др.), в Карлскроне («Bleckinge Längs Tidning», «Bleckingen Kurien» и т.д.) и, наконец, в Наркепинге.

Журнальная литература в Швеции, так же как и в Дании, ве­дет свое начало от еженедельников для нравственного чтения. «Sedolerande Mercurius», выходивший в 1730—1731 гг., и «Then Svänska Argus», издававшийся Олофом фон Далином в 1732—1734 гг., представляют собой первые попытки этого рода. Первый критический журнал «Svenske Merkurius» был основан в 1757 г. X. X. Гьервелем. Но он существовал лишь до 1761 г. Значительно более крупный успех выпал на долю журнала- «Stockholmsposten», выходившего тридцать пять лет подряд под редакцией поэтов Генрика Кельгрена и Карла Кельгрена. Он подготовил почву для «легкой, ориги­нальной и остроумной, тесно связанной с общественной жизнью, литературы». В XIX в. журнальная литература достигла богатого расцвета. Новые журналы ополчались на подражание французским об­разцам, очень распространенным тогда в Швеции, и выдвигали в жизнь националистические принципы. Таковы «Polyphem», «Phosphorus», «Iduna», «Sven», «Frey» и др. Руководящими литера­турно-художественными журналами являются в наше время «Ny Svensk Tidskrift» (основанный в 1865 г.) и «Nordisk Tidkrift» (основанный в 1788 г.). Из иллюстрированных журналов отметим лишь «Ny Illustrerad Tidning» и «Söndags-Nisse». В общей сложности в Швеции при пятимиллионном населении выходят всего 400 газет и журналов.

В связи со шведской газетной литературой следует остановить­ся и на финляндской, так как последняя находится в более тесном родстве с идейным миром Швеции, чем России ⁴¹, — ведь до 1809 г. Финляндия принадлежала к Швеции, и большинство финляндских газет выходит на шведском языке. Первая шведская газета в Финляндии, «Abo Tidning», появилась в 1771 г., к ней присоединились «Finlands Allmäna Tidning» (с 1830 г.), «Helsingfors Morgenbladet» (основанная в 1832 г. и до 1837 г. выходившая под редакцией зна­менитого поэта И. Л. Рунеберга), «Helsingfors Dagblad» (с 1862 г.), «Hufvudstadsbladet» (с 1864 г.), «Finland» (с 1885 г.) и др. Первая финляндская газета была издана в 1820 г. Р. фон Бекером; впослед­ствии «Uusi Suometar» в Гельсингфорсе сделалась руководящим органом финляндской прессы; наряду с ней выходили «Itä-Suomen Sanomat» и «Wiipurin Sanomat» и еженедельник «Finsk Tidskrift». При политических волнениях, происходивших в Финляндии с 1900 г., развитию журнализма в стране наносились тягчайшие удары. Генерал-губернатор установил строгие цензурные порядки, мно­гочисленные газеты приостанавливались частью на целые месяцы, частью и навсегда ⁴². Только после восстановления в октябре 1905 г. прежнего государственного строя финляндцы стали ожидать наступления новой эры для своей прессы.

Норвежская пресса развивалась весьма медленно. Хотя уже в 1763 г. в Христиании ⁴³ была основана газета «Nordske Intelligenz -Seddeler», но до 1814 г. во всей стране существовало лишь пять периодических изданий, среди которых не было ни одного с ясно выраженным политическим характером. Только когда в тридцатых годах XIX столетия ненависть к Швеции все более укреплялась в сознании общества, возникло мало-помалу семнадцать политичес­ких газет. Ярко националистические газеты, постоянно стоявшие в оппозиции к королю, числили в своих рядах: существующую и по­ныне «Morgenbladet», основанную еще в 1819 г., но ставшую дей­ствительно политической газетой лишь в начале 1830-х гг., далее «Granskeeren» (1840-1843) и «Den norske Titskuer» (1851-1853). Вна­чале основанная в 1855 г. «Aftenbladet» также была оппозиционным листком, но впоследствии она стала на сторону правительства. Кро­ме нее в распоряжении последнего находились: «Den Konstitutionell» (1836-1847) и «Christiana Posten» (1848-1863). В последнее время, после того как Норвегия сделалась самостоятельным королевством, вся пресса получила однообразно-националистическую окраску. Влиятельнейшими газетами Христиании являются в наши дни, наряду с «Morgenbladet», еще: «Aftenposten» (основанная в 1850 г.), «Verdens Gang» (основанная в 1868 г.) и «Dagbladet» (основанная в 1869 г.). Из остальных городов развитая печать встречается лишь в Бергене («Tidende», «Bergens Aftenblad», «Björgvin»), Ставангере («Vestlands-post», «Stavanger Avis», «Stavanger Aftenblad»).

Из норвежских журналов крупное национальное значение имели некоторые старинные издания, служившие рассадником тех ум­ственных течений, которые ввели норвежское общество в новей­ший период его истории. Это были журналы: «Vidar» (1832—1834), «Nords Tidskrift for Videnskab og Literatur» (1847-1855) и «Nordsk Maanedskrift» (1856-1860). С 1879 г. выходит «Ny illustreret Tidende». Первый иллюстрированный журнал, основанный в 1851 г., выхо­дил до 1866 г.

Центральным телеграфным осведомительным учреждением для скандинавской прессы всех трех стран является «Ritzaus Bureau» в Копенгагене, основанное в 1866 г. Эриком Рицау, умершим не­сколько лет тому назад.

IV. Печать в России

 

Русская журналистика развивалась при весьма тяжелых обстоя­тельствах, и достигнутые ею за полтора столетия ее существова­ния результаты являются далеко не удовлетворительными. Русские газеты в своей массе до сих пор еще не могут считаться носителя­ми мнения всей нации; они выражают лишь воззрения отдельных лиц, проводят в жизнь их частные стремления, служат их честолю­бию или ненависти. К тому же большинство из них непосредственно инспирируется правительством. Из полтысячи русских политичес­ких газет более чем пятую часть составляют официозные органы. Действительное значение и влияние принадлежит исключительно газетам обеих столиц; провинциальная печать, под угрозой неми­нуемых репрессий, не может придерживаться независимого мне­ния. Хотя еще при Императрице Екатерине одно время и каза­лось, что либеральный режим в деле журналистики возьмет пере­вес, но эти иллюзии скоро рухнули; столь охотно возносившаяся с лучшими умами своего времени на вершины человеческого духа, властительница вскоре сочла нужным стеснить несколько смяг­ченные в начале царствования условия существования печати. При восшествии на престол Павла I в 1796 г. наступил период мрач­нейшего деспотизма. В постоянной боязни возможного отголоска французской революции и влияния идей французского Просве­щения Император Павел в 1797 г. установил самую строгую цензуру, а год спустя издал распоряжение, по которому все загранич­ные произведения печати должны были тщательно просматриваться подлежащими властями, и те из них, в которых заключались даже самые отдаленные намеки на либерализм, немедленно конфиско­ваться. Так, «Путешествия Гулливера» Свифта, как сочинение, представляющее опасность для государства, было запрещено в России; поучительные рассказы Лафонтена были конфискованы за то, что автор осуждал в них стремления к почестям и славе; та же участь постигла комедию Коцебу «Дитя любви», ввиду ее вред­ной для общественной нравственности и несогласной с истиной мысли о том, что лишь незаконнорожденные дети являются деть­ми любви. Различные слова, которым приписывалось революци­онное происхождение, каковы «класс», «общество», «гражданин», «отечество», «сержант», были изъяты из обращения в печати. На­конец, были воспрещены все издания, помеченные годом из пе­риода французской революции. Отметим, кстати, что строжайше преследовалось ношение различных частей туалета, бывших в моде во время французской революции: жилетов, фраков, брюк, жабо, сделанных по известному покрою. После смерти Императора Пав­ла и вступления на престол Александра I в 1801 г. отношение пра­вительства к печати сделалось более гуманным, но полная тревог наполеоновская эпоха препятствовала реформе законодательства. После восстановления мира Императором овладело тяжелое ду­шевное расстройство, вызванное многочисленными неудачами. Цен­зурный гнет снова увеличился. Гораздо хуже сложились обстоя­тельства в царствование Николая I. В эту эпоху, которая справед­ливо считается одной из наиболее бедственных для русского народа эпох самовластного цезаризма, Россия была превращена в «духов­ный Китай». Первые правила о печати в новом царствовании по­явились в 1828 г. В них высказывалась мысль о том, что первая обязанность газет состоит в том, чтобы ставить народ в извест­ность о действиях правительства, объяснять ему благие намерения властей и восхвалять благодеяния, которые эти власти им оказы­вают. Критики государственной власти и ее начинаний газеты ка­саться отнюдь не должны. Впоследствии система цензурного конт­роля была отделена еще тщательнее. Была введена тройная цензу­ра, учрежден верховный комитет, обязанный блюсти за действиями цензоров. Наряду с цензурой по делам печати, существовали еще особые сыскные комиссии, зорко следившие за образом мыслей и поступками всех чинов отдельных ведомств. Таковы цензурное отделение по военным делам, по делам церкви, по ведомству пу­тей сообщения и пр. Деятельность этих учреждений богата неве­роятнейшими курьезами. Одному цензору не понравилось выра­жение «величество природы», так как титул «величество» может принадлежать только коронованным особам. Цензор Крассовский не допустил к печати статью о мухоморах, «ибо грибы во время поста служат пищей православным, а указание на ядовитые виды может потрясти веру и породить неверие». При Александре II обстоятельства несколько изменились к лучшему: он отменил сыск­ные коллегии, но оставил в силе стеснительную предварительную цензуру для органов повременной печати; кроме того, министру внутренних дел было предоставлено право указывать редакциям те вопросы, которые, по его мнению, «подрывают основы» и поэто­му не подлежат обсуждению в печати. Эти меры развивали роко­вую систему замалчивания, за которой всегда скрывалась неправ­да. Новая систематическая обработка, инкорпорация, но не коди­фикация законодательства о печати была предпринята в 1865 г.; некоторые добавления были внесены в 1873 г., после чего, вплоть до манифеста 17 (30) октября 1905 г., закон о печати сохранял свою силу в прежнем виде. С этого времени все пошло вверх дном, вся страна закипела в революционном котле; объявления целых губерний и областей на положении усиленной и чрезвычайной охраны сыпались как из рога изобилия.

Создатель современной России, Петр Великий, является так­же и основателем первой русской газеты. В 1703 г. листок Петра стал выходить в Москве, но главной его задачей было не проведе­ние в жизнь политических воззрений и не распространение ново­стей, а служение делу реорганизации армии, доставление соответ­ственного материала и разъяснений инструкций и приказов. По­этому он и получил название «Ведомости о военных и иных делах, достойных знания и памяти». В 1714 г. газета была переведена в Санкт-Петербург, где она, в качестве органа Императорской Ака­демии Наук, выходит и поныне под названием «Санкт-петербург­ские ведомости». Но о дальнейшем насаждении прессы Петр забо­тился мало; лишь при Екатерине II этот вопрос снова сделался предметом особых попечений правительства.

Императрица разрешила свободу печати и печатания, благода­ря чему с 1769 г. появилось множество журналов по образцу анг­лийских еженедельников, уже несколько раз упомянутых нами. Обличая извращенность нравов, обрушиваясь на все напускное и болезненное в обществе, они осуждали господствовавшую в нем галломанию и пренебрежение к родному языку и требовали воз­вращения ко всему собственному и национальному. В стилистичес­ком отношении они усвоили себе легкий и веселый тон, облекая свои, подчас резкие, нападки в юмористическую форму.

Первым из этих журналов была «Трудолюбивая пчела» Сума­рокова, появившаяся в 1769 г. В том же году вышел альманах «Впе­ремежку», прекратившийся в 1770 г. Он резко нападал на недо­статки высшего общества и получал свои директивы непосред­ственно от императрицы. В нем, между прочим, появились десять заповедей, обращенные против всех отрицательных качеств русской администрации: продажности, своекорыстия, лицемерия, лености, склонности к пьянству и пр. Кроме того, выходили: «Пар­насский житель» (1770) «Трудолюбивый муравей» (1771), «Тру­тень» (1769—1770), «Живописец» (1772), «Собеседник друзей рос­сийской словесности» (1783—1784), в котором сотрудничала сама Императрица, и др. Большинство из этих журналов далеко не все­гда могли почерпать свой материал из родного источника, они брали его из иностранных листков и обрабатывали соответственно своим целям. Но это не умаляло их заслуг, так как, несмотря на свой подражательный характер, они с честью исполняли свою ци­вилизаторскую миссию. К сожалению, настроение Императрицы в конце царствования помрачилось под влиянием различных обстоя­тельств в личной жизни и неудач в области политики, и она суще­ственно ограничила свободу печати. Сатира не могла более возвы­шать свой голос; она притупилась, и журнальная литература пришла в упадок; в середине 1780-х гг. от нее не осталось и следа.

Политическая пресса на первых порах не могла занять образо­вавшийся пробел, и в журнальной литературе наступил период молчания, длившийся вплоть до выступления двух деятелей, сде­лавшихся основателями русской публицистики: Александра Гер­цена и Михаила Каткова.

Герцен родился в Москве в 1812 г.; он получил прекрасное университетское образование и скоро сделался известен в широ­ких кругах общества благодаря своим рассказам и романам, но одновременно его свободомыслящий образ мыслей привлекал вни­мание правительства, которое стало преследовать его различными репрессиями и неоднократно ссылало его в провинциальные го­рода Империи. В 1847 г. он уехал за границу и в 1857 г. основал в Лондоне еженедельник «Колокол», в лице которого русская пери­одическая печать отпраздновала свой первый выход на поприще широкой общественной деятельности. С гениальным красноречи­ем изобличал Герцен все недостатки ancien régime'a ¹ и пламенны­ми словами призывал он молодого Монарха Александра II к ко­ренным преобразованиям. Прежде всего он требовал отмены кре­постного права, как необходимого условия единения Монарха с народом. Он вскрывал все язвы чиновничьего управления, про­дажность и злоупотребление полиции, упадок духа законности и многое другое. Деятельность «Колокола» вызвала мощное движе­ние в русском обществе, и хотя журнал был воспрещен в России, он ходил там по рукам и одно время имел значительное влияние на самого Императора Александра II и на его первые начинания при отмене крепостного права. Когда последнее сделалось совер­шившимся фактом, влияние «Колокола» постепенно пошло на убыль, а затем, когда в 1863 г. Герцен, сблизившийся в то время с известным революционером Бакуниным, заступился за поляков, от него отшатнулась большая часть его патриотически настроен­ных поклонников, и, наконец, в 1869 г. издание «Колокола» пре­кратилось. Год спустя Герцена не стало.

Совершенно иная судьба ожидала Михаила Каткова. Он родил­ся в 1820 г. в Москве и в юности также увлекался либеральными идеями; но увидя, что Герцен и его кружок все более отклонялись в сторону западничества и социалистических теорий, что конституционные течения получили перевес в обществе и во многих ме­стах Империи возникли первые крестьянские волнения, он сде­лался ярым сторонником самодержавия и официальной народно­сти, во имя которых требовал упразднения всех инородческих элементов Империи. Он был духовным отцом системы «русифика­ции» окраин и руководителем фанатических националистов. Сна­чала — с 1856 г. — он редактировал «Русский вестник», литератур­ный журнал, потом — с 1862 г. — «Московские ведомости», при посредстве которых он до конца своей жизни (1887 г.) имел гро­мадное влияние в стране.

Петербургская печать долгое время оставалась позади «Мос­ковских ведомостей». В шестидесятых годах XIX в. значительным влиянием пользовался «Голос», основанный Краевским в 1863 г., но в 1881 г. он был воспрещен. За последние десятилетия влиятельнейшей газетой России сделалось «Новое время». Оно было осно­вано в 1868 г. А. К. Киркором, некоторое время неоднократно ме­няло своего владельца и в 1876 г. перешло в руки А. С. Суворина, талантливого журналиста и весьма ловкого дельца, всегда умевшего настраивать свои струны в унисон с господствующим мнением в руководящих кругах. Уже во время русско-турецкой войны [1877— 1878 гг. — Прим. ред.] газета его имела, благодаря принятому им панславистическому направлению, многочисленных читателей; впоследствии она с тем же рвением открыла кампанию против Германии; впрочем, по мере надобности, никогда не задумыва­лась менять свои взгляды. Неоднократно в ней печатались «разоб­лачения», рассчитанные на сенсацию или на вкусы широкой пуб­лики к пикантному чтению. Поэтому в прессе и в обществе за газе­той упрочилось прозвище «Чего изволите?». Последние годы Суворин-отец несколько отстранился от редакции газеты, но она, тем не менее, неуклонно следует по намеченному им пути и сво­им ежедневным выпуском в 60 000 экземпляров далеко превосходит все другие петербургские газеты. Весьма также распространен­ные «Биржевые ведомости» были основаны С. Проппером в 1880 г., но большая часть их выпуска идет в провинцию. Во времена Витте газета была его официозом. В 1882 г. вышел «Свет», сначала незна­чительный листок, но затем долгое время имевший многочислен­ных подписчиков. Он редактировался полковником Комаровым, известным пруссофобом и шовинистом. «Русский инвалид» очень распространен в офицерских кругах; он является органом военно­го министерства. Консервативная газета «Гражданин», основанная в 1870 г. князем Мещерским, некоторое время пользовалась извес­тным влиянием, но с 1905 г. перестала выходить.

Наряду с этими газетами в России издаются многочисленные газеты на немецком языке. Старейшая и наиболее влиятельная из них, «St.-Petersburger Zeitung», была основана еще в 1727 г., за период 1874—1904 гг. имела в лице П. фон Кюгельгена прекрасного руководителя. Теперь редакция перешла к его сыну Карлу. Кроме нее, в Петербурге выходит «Herold» — газета мелких купцов и ре­месленников, охотно драпирующаяся в мантию демократизма. В Москве с 1870 г. выходит «Moskauer Deutsche Zeitung» под ре­дакцией К. Кизенера, в Лодзи — «Lodzer Zeitung», в Риге — «Düna Zeitung» и т.д.

Кроме того, в Царстве Польском, Галиции, Буковине и в прус­ских провинциях Познании и Силезии существует развитая газет­ная литература на польском языке. В Варшаве издаются: с 1773 г. «Gazeta Warszawska» и с 1820 г. «Rurjer Warszawskie», выходящие в количестве 34 000 экземпляров; в Кракове: основанный в 1848 г. католическо-консервативный «Czas», прогрессивно-демократичес­кая «Nowa Reforma» и христианско-социалистический «Clos Narodu»; в Лемберге: консервативная «Gazeta Narodowa», прогрессивно-либе­ральное «Slowo Polskie» и еврейский политический еженедельник «Wschod», орган галицийских сионистов; в Черновияах «Gazeta polska»; в Познани «Dziennik Poznanski», «Kurjer Poznanski», «Wielkopolanin» и др.; польские газеты выходят еще в Берлине («Dziennik Berlinski»), в Бромберге, Гнезене, Иноврацлаве, Бейтене, Глейвице, Конигс-гютте, Оппельне и Ратиборе. Польские листки в северной Силезии почти без исключения составляют собственность издателя Гави-ральского в Бейтене.

Манифест 17 октября 1905 г., как и следовало ожидать, вызвал целый поток новых газет, журналов и листков; в одном Петербур­ге за восемь недель было объявлено о выходе в свет до 400 перио­дических изданий, в том числе 38 политико-сатирических журна­лов. Общественное мнение, подавлявшееся целыми десятилетия­ми, жаждало высказаться свободно. Мало-помалу, однако, более спокойный тон снова получил перевес в прессе, большинство новых газет исчезло. Царский указ от 4 апреля 1906 г. значительно ограни­чил свободу печати, и старые газеты вновь получили свое утрачен­ное влияние. Каким образом сложатся обстоятельства, когда окон­чится процесс внутреннего брожения, переживаемого ныне Рос­сией, — кто возьмется предсказать это?

V. Печать на Востоке

 

Обращая свои взоры на восток, мы встречаем там весьма пес­трую картину. Большая часть газет не удовлетворяет самым скром­ным требованиям. Отсутствие глубокого образования, широты кругозора, самостоятельности в суждениях — является хроническим недостатком прессы востока, но, кроме того, и в техническом отно­шении она поставлена совершенно неудовлетворительно.

Наиболее успешно развивалась газетная литература в Венгрии, являющейся как бы преддверием востока и находящейся с ним в тесной связи. Первые венгерские газеты выходили на латинском и немецком языках. Хронологически первой был — поскольку это может быть установлено — «Mercurius Hungarius», впоследствии «Mercurius Veriducurex Hungaria», выходивший с 1705-1711 гг. и с жаром отстаивавший интересы партии Ракокциша в полемике с «Wienerisches Diarium». Когда «Mercurius» должен был сойти со сцены, вместо него появилась «Nova Posoniensia», основанная Мат­феем Белом в 1721 г., но она выходила не более года. Более про­должительным существованием могла похвалиться первая немец­кая газета «Ofnerische Mercurius», выходившая в третьем и четвер­том десятилетии XVIII в. два раза в неделю, и «Pressburger Zeitung», основанная в 1764 г. и существующая и в наше время.

Первая мадьярская газета вышла в свет в 1780 г. в Прессбурге ¹; она была основана Матфеем Ратом под названием «Magyar Hirmondo» и продолжалась восемь лет. Второй мадьярский листок, «Magyar Mercurius», выходит с 1788 г. в Будапеште.

И в последующие времена венгерская печать подвигалась впе­ред весьма медленно. Еще в 1824 г. в Венгрии с ее окраинами мож­но было насчитать не более дюжины листков: из них семь немец­ких, четыре мадьярских и один латинский. Но с 1830 г., когда политическая жизнь получила энергичный толчок и национальная идея охватила широкие круги, последовал быстрый расцвет печа­ти. Несмотря на многочисленные трудности со стороны полиции и цензуры, число мадьярских газет уже в 1830 г. возросло до 10, в 1840 г. уже до 26, в 1847 г. до 33, а в революционные годы, 1848 и 1849 гг., более чем удвоилось, достигнув цифры 80. После подав­ления Венгерского восстания, вступления Венгрии в реальную унию с Австрией и лишения ее всех политических вольностей число мадьярских газет уменьшилось до 9. Десять лет спустя число их снова поднялось до 53, а в 1870 г. даже до 146. С этого времени число газет неуклонно растет; в 1880 г. оно достигало 318. По дан­ным 1902 г., в странах венгерской короны существовало 1205 газет и журналов на мадьярском языке и 227 периодических изданий на других языках. Но число последних прогрессивно уменьшается. Сильнее всего это можно заметить на немецких языках. В 1901 г. в Венгрии выходил 161 немецкий листок, а в 1902 г. всего 137. И по размерам выпуска эти немецкие листки весьма незначительны. Даже лучшая и крупнейшая газета в Саксонии — «Siebenbürgische-deutsche Tageblatt» в Германштате — выходит в количестве лишь 2000 экзем­пляров ежедневно. Кроме того, следует отметить тот факт, что значительная часть немецких газет в сущности защищает мадьярские интересы. Так, из десятка немецких дневных газет в Будапеште — значительнейшие из них «Pester Lloyd» и «Das Neue Pester Journal» — мы не можем указать ни одной, которая бы оставалась верной гер­манизму, а темесварские газеты на немецком языке: «Südungarische Reform» и «Neue Temesvarer Zeitung» — органы кошутистической мадьяризации ².

Основателем национально-венгерского журнализма является Людовик Кошут, знаменитый венгерский революционер (родился в 1802 г., умер в 1894 г.). По поручению либеральной партии он уже в 1832 г. приступил к изданию «Reichstagszeitung» в Прессбурге, которая, однако, для обхода стеснительных цензурных правил появлялась не в печатном, а сначала в литографированном, затем в писанном виде. Но полиция скоро напала на след ее издателей и воспретила ее. Кошут, несмотря на это, продолжал ее издавать, но в мае 1837 г. он был арестован и до 1810 г. просидел в крепости Мункакс. После объявления амнистии он был освобожден, вер­нулся в Пешт и основал здесь в 1841 г. «Pesti Hirlap», первую вен­герскую газету, в которой политические вопросы получили широ­кую постановку и обсуждались на превосходном литературном языке.

Газета доставила Кошуту огромное влияние в политических кругах, но уже в 1844 г. он отказался от ее редакции. Несмотря на это, газета заняла выдающееся положение, которое сохранила за собой вплоть до нашего времени; она выходит в количестве 56 000 экземпляров и пользуется крупными симпатиями в буржуазно-либеральных кру­гах. Из числа значительнейших политических мадьярских газет назо­вем: «Budapesti Koezloeny», правительственную «Budapesti Hirlap», распространенную преимущественно среди помещиков, врачей, священников и т.д., «Egyertes» («Согласие»), либерально-оппозиционные, затем: «Magyar Estilap», «Magyar Nemzet», «Pesti Naplo», «Budapesti Naplo» и «Pesti Ujsag». Кроме того, следует отметить иллюстрированную политическую газету «Kis Ujsag» с ежеднев­ным выпуском в 200 000-250 000 экземпляров и иллюстрирован­ную же «Budapest».

Наряду с мадьярской прессой; с середины прошлого столетия в Крайне, южной Штирии и Каринт-ии и в некоторых местах прибе­режья наблюдается зарождение словенской печати. В Лайбахе вы­ходят: либеральный «Slowenski Narod» и клерикальный «Slovenec»; Клагенфурте — клерикальный «Mir», в Марбурге-на-Драу — «Slovenski Gospodar», в Цилли — «Cilli Domovina», в Триесте — «Edinost». Но все эти листки стоят на весьма низкой ступени развития. Их глав­ной характерной чертой является неукротимая ненависть ко всему немецкому. Значительное оживление заметно за последнее десятилетие в сербской печати. В наше время в Белграде существует че­тырнадцать газет, которые, при почти ограниченной свободе печа­ти, разыгрывают довольно беспорядочную симфонию. Духовный уровень этих газет не высок. Официальным органом служит «Srbske Novine»; субсидируемая правительством «Samouparva» безуспешно старается примирять борющиеся партии. Либерального направления придерживаются «Beogradske Novine» и «Vetscherne Novosti». Нынеш­нему правительству враждебны «Narodni List» и «Opposition», они отличаются невоздержанным языком. Воззрения ультрарадикалов защищают: «Dnevni List», «Mati Journal» и «Novi Svet»; к умеренным примыкают «Lutro» и «Pravda». Внепартийными остаются «Stampa» и «Politika». Интересы делового мира обслуживаются «Trgovinski Glasnik». Но сербская печать не имеет прочного фундамента; любое полити­ческое сотрясение может в корне изменить все положение дел и быстро создать газетную литературу совершенно нового типа.

Болгарская печать все еще коснеет на первых стадиях своего развития. Поныне в стране в 95 500 квадратных километров, при четырех миллионах жителей, выходит лишь несколько газет в Со­фии и одна в Филиппополе. Из столичных газет первое место при­надлежит редактируемой С. С. Шанговом «Wetscherna Poschta».

В Румынии газетная литература развивалась гораздо успешнее. Первая, существующая и ныне, газета «Romanulu» была основана К. А. Розетта в 1857 г. в Бухаресте. С этого времени появилось свыше двадцати газет, в том числе и две немецкие: «Bukarester Tageblatt» и «Der Rumänische Lloyd». Правительственный листок «Monitorul official» выходит без публикаций. Из прочих городов королевства еще в десяти существуют местные газеты; в Яссах их насчитывает­ся четыре.

Уже сравнительно рано предпринимались попытки издавать греческие газеты. Но, вследствие того, что в то время Греция еще находилась под господством Турции, они должны были выходить за границей. Первая греческая газета «Ephemeris» была основана Маркидисом Пулиосом в Вене в 1793 г., но существовала недолго. Подобная же участь постигла и некоторые другие листки, возни­кавшие до 1820 г. в Париже и в Вене. Когда затем весной разрази­лось восстание против Турции и в апреле в Каламате было откры­то первое греческое национальное собрание — Мессанийский Се­нат, увидела свет и первая греческая газета на греческой почве. Но существование ее было тогда непродолжительно. Неудачи пресле­довали и другие листки, появившиеся здесь и там; введение в 1833 г. правил об обязательном залоге за право издания газеты нанесло им смертельный удар. Более прочное ядро греческий журнализм получил при основании в 1834 г. правительственной газеты, выхо­дившей на греческом и французском языках. В наше время Греция обзавелась уже весьма многочисленными газетами, но все они не­велики по размерам и легко поддаются финансовым затруднениям. И афинские газеты «Akropolis», «То Asty», «Ephimeris» и «Proia», сплошь либеральные, лишь с большим трудом держатся на повер­хности и, за отсутствием средств на рациональную постановку осведомительной части, почерпают свой материал из-за границы, преимущественно из французских и итальянских источников, что сплошь и рядом приводит к совершенно ошибочным суждениям об иностранных делах.

Турецкая печать в ее целом представляет собой лишь карикату­ру на журналистику. Характер магометан мало способствует про­цветанию прессы. Равнодушие, с которым турки относятся ко всем событиям, делает их небольшими охотниками новостей; они довольствуются болтовней в кафе и на базаре. Другим препятствием к возникновению газет является беспримерно строгая цензура, стоящая на страже того, чтобы журналист не выходил из своей скромной роли простых хроникеров; но и оставаясь в рамках этой роли, они существенно ограничены в своих правах. Обо многом, что происходит на земном шаре, они не могут сообщать, — им запрещено даже намекать на некоторые вещи. После зверской рез­ни царской фамилии в Белграде, константинопольские газеты 11 июня 1903 г. напечатали известие, что сербская королевская чета, два брата королевы и несколько министров внезапно скончались. В том же тоне сообщалось об убийстве Карно, президента Мак-Кинлея и др. О волнениях в России газеты не обмолвились ни од­ним словом. Сообщения о делах внутренней политики требуют еще большей предосторожности. Об управлении не разрешено гово­рить вовсе, скандалы, подкупы и вымогательства со стороны администрации замалчиваются; всякий намек на это рассматрива­ется как государственная измена. Напротив того, празднества, ус­траиваемые каким-нибудь вельможей, его приезд или отъезд опи­сываются пространно, до мельчайших подробностей; а когда речь заходит о падишахе — турецкий журналист рассыпается в самых низкопоклоннических восхвалениях. Когда султан по пятницам от­правляется в мечеть на молитву, в газетах об этом событии пишет­ся следующее: «Его Величество, всемогущественный властитель и господин, наш щедрый Монарх и благодетель, представитель Про­рока, повелитель правоверных, всегдашний победитель, сообща­ющий царственному трону Турции неувядаемую славу и блеск, изволил вчера присутствовать при богослужении в мечети, что озаряет мир светом, как одно из его величайших деяний. Его Вели­чество, наш Господин и Повелитель, источник всякой добродете­ли» и т.д., и т.д., и т.д. до пожелания в конце заметки, чтобы Аллах еще надолго сохранил эту «опору мира». Но и подобные тирады требуют от автора весьма тщательного к ним отношения, так как наряду с ограничением тем существует большое количество зап­рещенных слов, каковы молодость, отечество, трусость, управле­ние и пр., которые не должны встречаться ни в одном предложе­нии, даже самого безобидного свойства. Запрещено и такое на вид безвредное слово, как сверчок, — а сверчки называются в Турции «августовскими насекомыми», — чтобы избежать возможности сде­лать этим словом намек на властителя, вошедшего на престол в августе месяце!

Нарушение какого-нибудь от этих правил влечет за собой: вос­прещение розничной продажи, утрату права на печатание публи­каций, денежные взыскания, аресты, приостановление газеты на недели, месяцы и навсегда и нередко меры физического воздействия на провинившегося.

При таких условиях легко понять, что турецкая пресса лишена всякой жизненной силы. При полном отсутствии собственного мнения она не имеет ни авторитета, ни права слова и влачит са­мое жалкое существование. Размеры выпуска турецких газет в среднем обычно малы. Некоторые из них печатаются лишь в 250-300 эк­земплярах. Они не могут существовать на собственные средства и субсидируются правительством.

Первый опыт издавать газету в Турции был проведен в 30-х гг. прошлого столетия в Константинополе. Листок — официальный орган — выходил под названием «Takvim Wekahi» («Регистр про­исшествий»). В соответствии со своим характером газета содержа­ла преимущественно декреты, распоряжения султана и описание придворных празднеств. Только через два десятилетия к этой пер­вой газете присоединилась вторая. Это был «Docheridei Hawadis» («Сборник новостей»), издававшийся англичанином Черчиллем, сыном тогдашнего английского консула. И этот листок отводил много места официальной части, но доставлял также и сообще­ния о политических делах на западе и, таким образом, являлся некоторым шагом вперед. Успех «Docheridei» был, впрочем, зна­чителен; даже в лучшие времена число его подписчиков едва дос­тигало 3000.

Тем временем в Турции начались волнения, развивались тре­бования о реформах, и цвет интеллигентной молодежи, покинув родину, посвятил себя служению ее благу за границей. Али Суави, Кадри, Кемаль и другие основали в конце шестидесятых годов в Лондоне две мелкие газеты в формате in 8° «Muchbir» («Коррес­понденция») и «Hurriet» («Свобода»), в которых они говорили о язвах и печалях своего отечества и разоблачали бездарность и бес­совестность первых сановников империи. Эти газеты, несмотря на кратковременность своего существования, имели некоторый ус­пех. Влиятельные лица при дворе — между ними и Мидхат-паша — старались склонить султана к реформе государственных порядков и добились некоторого ослабления репрессий на устный и печат­ный обмен мнений. Вследствие этого быстро возникли некоторые листки, каковы: «Bassiret» («Убеждение»), «Wakit» («Время»), «Itihad» («Уния») и «Hakikat» («Правда»), принимавшие в большинстве слу­чаев сатирический тон. Впоследствии к ним присоединились: «Kirk Ambar», «Tagerdjik», «Hayal», «Tschlayac», «Serwet Founoun» и др. Появились журналы «Hazinei Evrak» («Литературный архив»), «Tschudjuklara Kraet» («Детское чтение»), «Bagtsche» («Сад»), «Mekteb» («Школа»). Этот расцвет турецкой журналистики достиг своего апо­гея приблизительно в 1876 г. По официальным данным, в этом году в Константинополе выходило не менее 72 газет, в том числе 16 на турецком, одна на арабском, одна на персидском, одна на немец­ком, одна на английском, 12 на греческом, 13 на армянском, че­тыре на болгарском, две на еврейско-испанском, одна на италь­янском и 29 на французском языке. В этом году разразилась столь неудачная для Турции война с Россией, и все либеральные рефор­мы тотчас же были преданы анафеме. Поражения турецких войск на Балканах толковались как наказание за попытку заимствования западноевропейской культуры. И пресса подверглась гонениям; были введены описанные выше цензурные правила, под действием ко­торых должны были прекратиться многочисленные издания. В наши дни в Константинополе выходит всего лишь шесть турецких газет, из которых значительнейшая — «Ikadam», и, кроме того, три ил­люстрированных еженедельника. В Салониках выходит газета «Asr»; города Адрианополь, Ангора, Брусса, Бейрут, Койе, Сивас, Трапезунд и Смирна также имеют газеты; кроме того, в Швейцарии и Париже издаются несколько революционных листков, из которых наибольшим темпераментом отличается «Meschveret». Из большо­го числа инородческих газет, выходящих в Турции, наиболее рас­пространенной является «Levant Herald» в Константинополе, с французским и английским текстом.

Уже более ста лет тому назад — в 1794 г. — была основана первая армянская газета, и не в Армении, а в Индии, в Мадрасе, на средства армянских эмигрантов; одновременно с ней вышел в свет первый армянский журнал «Asdarar». Полстолетия спустя — в 1846 г. — князь Воронцов, кавказский наместник, основал пер­вую местную официальную газету Кавказ» в Тифлисе, которая вскоре стала выходить и на армянском языке. Армянские газеты, сверх того, выходят в Смирне, Константинополе и в Москве. Тиф­лисские газеты «Mschak» («Рабочий») и «Nor Dar» («Новый Век») в армянской печати занимают первое место. Первая из них, осно­ванная Григорием Арцруни в 1872 г., отстаивает ту мысль, что национальные начала, в качестве факторов объединения армянс­кого народа, более надежны, чем вероисповедные при чрезвычай­ной разнородности вероисповедного состава населения. Ценным вкла­дом в армянскую литературу явился журнал «Hüsisapail» («Северное сияние»), издававшийся ученым Степаном Назарияном в 1858—1864 гг. в Москве. Впоследствии «Ястреб» и «Молот» в Тифлисе сделались главными центрами армянской литературной жизни.

Персидская журналистика не переросла еще первых ступеней своего развития. Несколько лет тому назад некоторые молодые персы, получившие западноевропейское образование, основали первую персидскую газету в Тегеране — «Iran», к которой некото-Рое время спустя присоединился еженедельник «Itilla». «Iran» осуж­ден на полную бесцветность, печатает одни лишь известия и офи­циальные речи шаха. Другой листок, «Cehhatsch», осмелившийся Указывать на недостатки существовавшего образа правления и по­требовать их устранения, был приостановлен по приказу шаха, а редактор его был заключен под стражу и наказан розгами на ба­зарной площади. Большим успехом, сравнительно с тем, который выпадает на долю «Iran», пользуются некоторые беллетристичес­кие журналы «Edal», «Kiamiel» и другие; они печатают романы и стихотворения персидских писателей, среди которых наиболее популярен Омар Хайям. Переводы из иностранных литератур в этих журналах носят по преимуществу случайный и спорадический ха­рактер.

Столь же незначительны арабские газеты. Различные мелкие листки на арабском языке, кроме Аравии, выходят еще в Египте, Сирии, Алжире, Тунисе и Константинополе. Среди них заслужи­вает внимания журнал «Al-Dschawâib», основанный в 1887 г. в Константинополе покойным ученым Ахмедом Фарисом.

Весьма пестрая печать развивается в густо заселенной Индии. Руководящие газеты здесь, конечно, английские; туземные также весьма многочисленны, но имеют чрезвычайно малый выпуск. Число подписчиков многих из этих газет не превышает 50. Значительнейшие из них выходят в Бомбее, это — «Bombay Samachar», «Jame Jamahev», «Koshif-ool Ekbar», «Rouzat-ool-Ekbar» и «Indu Prakaisch». Они издаются на трех диалектах. Внешние события их интересуют мало, но сообщения из соседних русских областей появляются почти ежедневно, так как возможность передвижения русских войск к индийской границе служит предметом постоян­ных тревог и опасений.

 

 

VI. Японская и китайская печать

 

Своеобразное явление во всей истории прессы представляет японская печать. Она развилась почти с беспримерной быстротой. При старом феодальном строе отсутствовали все условия, которые давали бы стране возможность духовно развиваться; робкие по­пытки издавать газеты в начале шестидесятых годов прошлого сто­летия ни к чему не привели. Но когда 3 февраля 1867 г. державная власть всецело перешла в руки микадо ¹ — для Японии наступила новая эпоха, в ней установились и быстро упрочились совершенно новые отношения, и пресса в немногие десятилетия достигла неве­роятного развития. Это обстоятельство объясняется, прежде всего, гуманным законодательством о печати, а также умственной под­вижностью японцев и их любознательностью. Прежние строгие правила были отменены в 1887 г., и десять лет спустя последовало полное упразднение предварительной цензуры. Но и теперь в То­кио при полицейском управлении существует особое отделение по делам печати, контролирующее все газеты и привлекающее к судебной ответственности за нарушение закона о печати.

Техническая сторона газет поставлена по европейскому образ­цу; но и большая часть содержания, поскольку оно не затрагивает японских дел, заимствуется у европейской прессы, и преимуще­ственно из английской, благодаря чему в японских газетах неред­ко наблюдается весьма недружелюбное отношение к Германии, ничем не обоснованная неприязнь, являющаяся простым отго­лоском английских газет. Некоторую особенность японского языка составляет крупное различие между общенародным наречием и литературным языком. Для последнего существует особый алфа­вит, весьма близкий к китайскому, употребляемый в официаль­ном делопроизводстве, в научных трудах и газетах для интеллиген­тных читателей; обиходный язык имеет менее сложный и более доступный алфавит; им пользуются газеты, предназначенные для широких слоев населения. Реформа языка составляет настоятель­ную потребность, но многочисленные попытки в этом направле­нии — между прочим, проект введения латинского алфавита — до сих пор не достигали цели. При разнообразии существующих пись­менных знаков набор японских газет связан с большими затрудне­ниями. Литературный язык требует не менее 50 000 литер и, сверх того, около 94 особых обозначений для отдельных слогов. Набор­ный зал японских газет представляет из себя обширное помеще­ние, по стенам которого прикреплено бесчисленное количество ящиков, хранящих литеры. За недостатком времени каждый на­борщик не может сам доставать эти литеры, поэтому в его распоряжении находится целая орава мальчиков-подростков, шмыгаю­щих по всему залу. Но чтобы не забыть нужное им слово, они тихо напевают его про се