Мизансцена и композиция

В режиссерской среде, да и в ак­терской, бытует неофициальная, «клас­сификация»: есть режиссеры, есть по­становщики и есть режиссеры-постановщики. Первые - умеют увлека­тельно рассказать о своем замысле, умело и добротно провести всю работу с актерами, но... не могут «собрать» спектакль. Если они как-то еще и вла­деют искусством мизансценирования, то совершенно лишены «постановоч­ного дара». Вторые - не умеют или да­же «не любят» работать с артистами, и поэтому этот этап стараются «пробе­жать поскорее», но зато они долго и увлеченно занимаются постановочной работой, потому что «владеют компо­зицией».

Конечно же, более престижное «звание» - режиссер-постановщик, ко­торый и с актерами умеет работать на профессиональном уровне, и способен также профессионально осуществить постановку спектакля, его образное решение.
Я клоню к тому, что «искусство ми­зансценирования» и «постановочный дар» - это две драгоценные грани ре­жиссерского таланта.

Вероятно, поэтому по-настоящему талантливых режиссеров-постановщи­ков не так уж и много. В самом деле, благоприятное сочетание в едином ли­це режессера-педагога (без «педагоги­ческого такта» вряд ли режиссеру до­верятся, «откроются» артисты) и режиссера-постановшика, обладающего образным мышлением и умением реа­лизовать его сценическими средствами выразительности, - действительно ред­кое явление.

Известно, умелые и уместные ми­зансцены, композиция могут поднять спектакль, фильм до образного, типи­ческого обобщения, сделать его собы­тием в культурной жизни общества; не­умелые же, формальные мизансцены и композиция могут погубить всю пред­варительную (даже превосходную) ра­боту актерского коллектива, исказить жанр литературной основы и автор­скую сверхзадачу.

Термин «мизансцена» Станиславский ввел в режиссерскую практику очень рано, еще занимаясь любительскими, «домашними» спектаклями.

В театрах того времени «мизансценирование» и «композиционное построение» - с «колокольни» сегодняш­него дня - сводились до примитивней­ших задач, которые осуществлялись по единому штампу для всех спектаклей. «Вопрос мизансцены и планировки,

- писал Станиславский в своей книге откровений «Моя жизнь в искусстве», -разрешался тогда... очень просто. Была однажды и навсегда установленная планировка: направо - софа, налево - стол и два стула. Одна сцена пьесы ве­лась у софы, другая - у стола с двумя стульями, третья - посреди сцены, у суфлерской будки, и потом опять - у софы, и снова - у суфлерской будки».

Но «самая ужасная ошибка», по признанию самого же Станиславского, за­ключалась в подходе к решению про­блемы мизансценирования - в ее «до­машнем способе изготовления»: «Я уе­динялся в своем кабинете и писал там подробную мизансцену так, как я ее ощущал своим чувством, как ее видел и слышал внутренним зрением и слухом».

Станиславский в ту пору искренне думал, что «можно приказывать другим жить и чувствовать по чужому веле­нию». Уже был создан МХАТ, уже была поставлена «Чайка», началась работа над следующей пьесой Чехова - «Три сестры», а Станиславский все еще про­должал (кстати, по настоянию Немиро­вича-Данченко) мизансценировать в домашней, а не в сценической обста­новке. Вот его признание: «Я, как пола­гается, написал подробную мизансцену: кто куда, для чего должен переходить, что должен чувствовать, что должен делать, как выглядеть и проч.»

Позднее, уже основательно нахо­дясь под влиянием своей «системы», Станиславский значительно расширяет понятие «мизансцены» и делает первую попытку обосновать ее необходимость в композиционном решении спектакля: «Для успеха пьесы и ее исполнителей необходимы ударные места, соответст­вующие кульминационным моментам пьесы. Если нельзя создать их силами

самих артистов, приходится прибегать к помощи режиссера. И на этот случай у меня было выработано много разных приемов».

Мизансцена - это прежде всего способ отражения сценического действия.

Следовательно, одним из первых условий возникновения и создания ми­зансцены должно быть действие, уп­рощенно - движение актеров на сце­нической площадке, посложнее - «движение мысли». Мы, разумеется, помним, что под «словами» следует по­нимать «словесное действие». И еще: когда человек говорит, он «рисует зри­тельные образы», он эмоционален, он чувствует... Это необходимо учитывать при мизансценировании. Значит:

Мизансцена — это способ переда­чи смысла поступков и чувств арти­стов-персонажей.

Может возникнуть вопрос: а если артист-персонаж постоянно совершает поступки и, как должно быть, не без чувства, не получится ли в этом случае, что вся линия его действий - это сплошная, беспрерывная мизансцена?

Нет, конечно, и вот почему:

Мизансцена — это образное отра­жение особо важных по смыслу мо-