Фортепианное творчество Дебюсси

КЛОД ДЕБЮССИ

     По силе таланта и значению в истории музыкального искусства немногие французские композиторы могут сравниться с Клодом Дебюсси (1862-1918). Современная музыка обязана ему многими своими открытиями, особенно в сфере гармонии и оркестровки. Период, когда композитор работал наиболее интенсивно, принимая непосредственное участие в идейно-художественном движении своего времени, – последнее 15-летие XIX-первые годы ХХ века. Это время имело переломное значение для судеб европейской культуры и искусства. Именно тогда на художественную арену все более уверенно приходят новейшие творческие течения. Как художник необычайно чуткий и восприимчивый, Дебюсси жадно впитывал все новое, что рождалось в современном ему искусстве. Творчество его многолико. С одной стороны, в нем ощутима прочная опора на национальные традиции французского искусства, с другой – сильнейшее увлечение культурой Испании и творческими открытиями «Могучей кучки», в особенности Мусоргского, у которого Дебюсси ценил великолепную декламацию. Его интересы достигали дальних стран, охватывая музыку Явы и Дальнего Востока.

    Вжизненном и творческом пути композитора четко выделяются 3 основных периода. Поворотными вехами являются 1892 год – год создания «Послеполудня фавна» и знакомства с драмой Метерлинка «Пеллеас и Мелизанда», и 1903 год – год постановки «Пеллеаса».

    В I период Дебюсси, испытав множество различных влияний – от Гуно и Массне до Вагнера, Листа и Мусоргского, погружен в поиски собственной манеры выражения. Отличительной чертой его исканий является широкий диапазон жанров. Композитор пробует свои силы и в романсовой лирике («Забытые ариетты» по Верлену, «Пять стихотворений Бодлера»), и в вокально-симфонической области (кантаты «Блудный сын», «Весна», «Дева-избранница»), и в фортепианной сфере («Маленькая сюита», «Бергамасская сюита»).

    К началу 90-х годов все яснее вырисовывается собственная концепция Дебюсси-композитора, во многом близкая эстетике французских символистов. Он мечтает о создании оперы нового типа, в которой было бы много недосказанности, таинственности, «подтекста». Все это композитор нашел у Мориса Метерлинка.

    Десятилетие 1892-1902 годов – 2 период творчества – ознаменовано, в первую очередь, работой над оперой «Пеллеас и Мелизанда». Именно в это время Дебюсси достигает полного расцвета творческих сил. Были созданы такие его шедевры, как «Послеполудень фавна» (оцененный современниками, как манифест музыкального импрессионизма), «Ноктюрны», три «Песни Билитис» на стихи Луиса.

    З период, открывшийся симфоническими эскизами «Море», характеризуется некоторыми отклонениями от избранного ранее пути в сторону неоклассических исканий. Большая часть сочинений, созданных после «Пеллеаса», обнаруживает стремление уйти от чрезмерной утонченности к искусству более сильному и мужественному, к большей материальности, ритмической четкости. Это оркестровая трилогия «Образы», фортепианный цикл «Детский уголок» и две тетради прелюдий, балеты «Игры», «Камма» и «Ящик с игрушками».

Итог творческой деятельности Дебюсси в количественном отношении сравнительно невелик: одна опера, три одноактных балета, ряд симфонических партитур, несколько произведений для сольных инструментов с оркестром, 4 камерных произведения (струнный квартет и три сонаты), музыка к мистерии. Наибольшее место занимают фортепианные и вокальные миниатюры (более 80 пьес для рояля и примерно столько же песен и романсов). Но при относительно скромном количественном итоге, творчество Дебюсси поражает обилием новаторских открытий в самых разных областях – гармонии и оркестровке, оперной драматургии, в трактовке фортепиано, в использовании вокально-речевых средств.

1.        Имя Дебюсси прочно закрепилось в истории искусства как имя основоположника музыкального импрессионизма. Действительно, в его творчестве музыкальный импрессионизм нашел свое классическое выражение. Дебюсси тяготел к поэтически одухотворенному пейзажу, к передаче тонких ощущений, которые возникают при любовании красотой неба, леса, моря (особенно любимого им).

       Музыкальные аналогии импрессионистической живописи можно найти и в области выразительных средств Дебюсси, прежде всего в гармонии и оркестровке. Это – общепризнанная сфера новаторства композитора. На первом плане здесь волшебная красочность и изысканность. Дебюсси был прирожденным колористом. Пожалуй, это первый композитор, для которого звуковой облик произведения был предметом особой заботы. Колористична его гармония, которая привлекает самим звучанием – сонорностью. Функциональные связи ослаблены, тяготения тонов и вводнотоновость не имеют существенного значения. Отдельные созвучия приобретают некоторую автономность и воспринимаются как красочные «пятна». Часто используются стоячие, как бы застывшие гармонии, аккордовые параллелизмы, чередование неразрешающихся диссонансов, модальные лады, целотоновость, битональные наложенения.

    В фактуре Дебюсси большое значение имеет движение параллельными комплексами (интервалами, трезвучиями, септаккордами). В своем движении такие пласты образуют с другими элементами фактуры сложные полифонические сочетания. Возникает единая гармония, единая вертикаль.

     Не менее своеобразны мелодика и ритмика Дебюсси. В его произведениях редко встречаются развернутые, замкнутые мелодические построения – господствуют краткие темы-импульсы, сжатые фразы-формулы. Мелодическая линия экономна, сдержанна и текуча. Лишенная широких скачков, резких «выкриков», она опирается на исконные традиции французской поэтической декламации. Соответствующие общему стилю качества обрел и ритм – с постоянным нарушением метрических устоев, избеганием четких акцентов, темповой свободой.Ритмика Дебюсси отличается капризной зыбкостью, стремлением к преодолению власти тактовой черты, подчеркнутой квадратности (хотя обращаясь к народно-жанровому тематизму композитор охотно применял характерные ритмы тарантеллы, хабанеры, кек-уока, марша-шествия).   

Чарующая прелесть, волшебство колорита характерны и для оркестрового письма Дебюсси. В этом убеждает уже самое первое симфоническое сочинение композитора – «Послеполуденный отдых фавна», созданное в 1892-94 годах. Поводом для его написания послужило стихотворение Стефана Малларме, повествующее о любовных переживаниях древнегреческого лесного бога фавна на фоне знойного, упоительного летнего дня.

Исторически эта прелюдия связана с традициями симфонических поэм Листа. Однако признаки классического симфонизма почти исчезли: отсутствует динамика образных сопоставлений, конфликтность развития, тематическая разработка. Вместо них – тонкая игра гармонических и оркестровых красок, мягких и чистых. Это прозрачное звучание флейты, затем гобоя, английского рожка, валторн. Атмосферу любовного томления, пленительной неги подчеркивает волшебный тембр арфы и «античных» тарелочек. Общая композиция сочинения выстраивается как серия тембровых вариаций на первоначальную флейтовую тему (свирельный наигрыш грезящего фавна):                                                                                                 

Утонченные, «деликатные», акварельные тона господствуют и в других оркестровых произведениях Дебюсси. В них редко встречаются массивные звучания, сверхмощные оркестровые составы (в этом партитуры Дебюсси резко отличаются от вагнеровских). Композитор охотно применяет инструментальные soli («чистые краски»), особенно деревянных духовых инструментов, любит арфу, которая хорошо сочетается с духовыми, челесту, pizzicato струнных, по мере надобности трактует как своеобразные инструменты человеческие голоса (например, в «Сиренах»).

Сопоставление «чистых» (не смешанных) тембров в оркестре Дебюсси прямо перекликается с живописной техникой художников-импрессионистов.         

    Влияние эстетики импрессионизма обнаруживается у Дебюсси и в выборе жанров и форм. Для фиксации мимолетных впечатлений масштабные сонатные формы ему были не нужны. В симфонических жанрах он тяготел к сюите: таковы «Ноктюрны» (симфонический триптих из трех оркестровых пьес), «Море» (программная композиция из трех оркестровых «эскизов»), состоящая из трех пьес оркестровая сюита «Образы». В фортепианной музыке интерес Дебюсси обращен к циклу миниатюр, подобных своеобразным движущимся пейзажам.Формы в музыке Дебюсси трудно свести к классическим композиционным схемам, настолько одни своеобразны. Однако в своих сочинениях композитор вовсе не отказывается от основополагающих формообразующих идей. Его инструментальные сочинения часто соприкасаются с трехчастностью и с вариационностью.

2. Искусство Дебюсси нельзя рассматривать только как музыкальную аналогию импрессионистической живописи. Сам он возражал против зачисления его в импрессионисты и никогда не соглашался с этим термином в отношении своей музыки. Он не был поклонником этого течения в живописи. Пейзажи Клода Моне представлялись ему «слишком назойливыми», «недостаточно таинственными». Среду, в которой формировалась личность Дебюсси, составляли преимущественно поэты-символисты[1], посещавшие знаменитые «вторники» Стефана Малларме. Это Поль Верлен (на тексты которого Дебюсси написал многочисленные романсы, среди них – юношеская «Мандолина», два цикла «Галантных празднеств», цикл «Забытые ариетты»), Шарль Бодлер (романсы, вокальные поэмы), Пьер Луис («Песни Билитис»).

     Дебюсси высоко ценил поэзию символистов. Его вдохновляла присущая ей внутренняя музыкальность, психологический подтекст, а главное – интерес к миру утонченных вымыслов («непознаваемое», «невыразимое», «неуловимое»). Под покровом яркой живописности многих сочинений композитора нельзя не заметить символических обобщений. Его звуковые пейзажи всегда проникнуты психологическим подтекстом. Например, в «Море» при всей его картинной изобразительности напрашивается аналогия с тремя этапами человеческой жизни, начиная с «зари» и заканчивая «закатом». Много подобных примеров в цикле «24 прелюдии для фортепиано».

    Без внутренней близости Дебюсси с художественной традицией символизма вряд ли возник бы его оперный шедевр – «Пеллеас и Мелизанда», единственный до конца осуществленный оперный замысел.

    С драмой бельгийского драматурга-символиста Мориса Метерлинка «Пеллеас и Мелизанда» композитор познакомился в 1892 году. Пьеса привела его в восхищение. Она точно отвечала тому идеалу драмы, о котором Дебюсси мечтал, казалась специально, «на заказ» созданной для него. Известно, что идеальным либреттистом композитор считал такого, «который, не договаривая половины, … создаст персонажей, живущих и действующих вне какого-либо определенного места и пространства». Все персонажи пьесы Метерлинка не имеют сколько-нибудь реальной «биографии». Подчеркнуто условно и место действия – мрачный королевский замок и его окрестности в неведомой стране. Это типично символистская драма, сотканная из почти неуловимых штрихов и намеков, чуждающаяся всего ясного, до конца высказанного, и отличающаяся исключительной тонкостью передачи настроений.

ФОРТЕПИАННОЕ ТВОРЧЕСТВО ДЕБЮССИ

    Фортепианная музыка Дебюсси заняла в репертуаре ХХ столетия положение, аналогичное музыке Шопена в XIX веке. Будучи выдающимся пианистом, он открыл в фортепианном звучании совершенно новые, неиспользованные возможности.

    Пианизм Дебюсси – это пианизм тонкого прозрачного звучания, журчащих пассажей, господства колорита, изысканной педальной техники, связанной со звукописью. Те же качества современники отмечали в его игре, которая поражала, в первую очередь, удивительным характером звучания: чрезвычайной мягкостью, легкостью, текучестью, «ласкающей» артикуляцией, отсутствием «ударных» эффектов[2].

Интерес к фортепианному творчеству у композитора был постоянным. Первые фортепианные «опыты» датированы 80-ми годами («Маленькая сюита» для 4 рук), последние произведения созданы уже в годы войны (1915 г. – цикл 12 этюдов «Памяти Шопена», сюита для двух роялей «Белое и черное»). В общей сложности Дебюсси написал более 80 фортепианных сочинений, большинство которых – общепризнанные шедевры мировой пианистической литературы.

Новизна фортепианного стиля Дебюсси заявила о себе уже в ранних сочинениях, особенно ярко – в «Бергамасской сюите» (1890)[3].   Композитор на новой основе возрождает здесь принципы старинной клавирной сюиты: в «Прелюдии», «Менуэте», «Паспье» узнаются черты клавесинной музыки XVIII века. А рядом с ними впервые возникает импрессионистический ночной пейзаж – «Лунный свет» (3 ч.), самая популярная пьеса этого цикла.

   Подавляющее большинство фортепианных пьес Дебюсси – это программные миниатюры либо циклы миниатюр, что говорит о влиянии эстетики импрессионизма (для фиксации мимолетных впечатлений масштабные формы оказались не нужными). Во многих пьесах композитор опирается на жанры танца, марша, песни, на различные формы народной музыки. Однако трактовка жанровых элементов неизменно обретает импрессионистический характер: это не прямое воплощение, а скорее причудливые отзвуки танца, марша, народной песни. Яркий пример – «Вечер в Гренаде» из цикла «Эстампы» (1903).

Цикл состоит из трех программных пьес, своеобразных музыкальных «портретов» трех различных национальных культур – Китая («Пагоды»), Испании («Вечер в Гренаде») и Франции («Сады под дождем»). В каждой – особая прелесть ладового строя (так, например, весь тематизм «Пагод» вырос из пентатоники и составляющих ее элементов – больших секунд и трихордов), своеобразие тембров (в «Пагодах» – китайские барабаны, гонги, яванские народные инструменты[4]).

   В пьесе «Вечер в Гренаде» возникает картина чудесного летнего вечера. Главные элементы ее музыки – это танцевальные мотивы типа хабанеры и подражание звону струн гитары. Возникает впечатление, будто летним вечером кто-то негромко наигрывает на гитаре испанские народные мелодии. Испанский колорит так ярок, что испанский композитор Мануэль де Фалья назвал пьесу испанской в каждой детали (подлинным чудом проникновения в сущность образов Андалузии, правдой без достоверностей, то есть без цитирования фольклорных подлинников).

 

Признанной вершиной фортепианного наследия Дебюсси стал цикл «24 прелюдии» (в двух тетрадях по 12 в каждой, 1910 и 1913 г.). Это итог многолетних поисков композитора в области пианизма.

Дебюсси был последним из крупных западноевропейских композиторов, в чьем творчестве жанр прелюдии играл такую важную роль (после Баха и Шопена) – в ХХ веке его развитие переместилось, главным образом, в Россию.

В отличие от шопеновских, прелюдии Дебюсси программны. Все они имеют оригинальные пост-заголовки – программные названия, которые фигурируют в конце музыкальных текстов. Композитор словно предлагал слушателю самостоятельно постичь смысл музыки, а уже потом сверить свои ощущения с авторским пояснением. В таком подходе к программности Дебюсси близок Стефану Малларме (одному из лидеров французского символизма), который писал: «Назвать предмет – значит на три четверти уничтожить наслаждение от поэмы; внушить его об­раз – вот мечта».

Названия прелюдий кратко обрисовывают образную сферу каждой миниатюры, указывают на то, что стало источником музыкального замысла. Чаще всего это природа: море (в «Парусах», «Туманах», «Ундине», «Затонув­шем соборе»), воздушная стихия («Ветер на равнине», «Звуки и ароматы реют в ночном воздухе...», «Что видел западный ветер»), свет («Терраса, посещаемая лунным светом», «Фейерверк»). Многие сюжеты были почерпнуты из произведений изобразительного искусства («Дельфийские танцовщицы», «Канопа», «Ворота Альгамбры»), а также литературных сочинений – символистской поэзии, творчества великих английских писателей (Шекспира, Диккенса).

В целом образы прелюдий типичны для импрессионизма. Это пейзажи, портреты (нередко пародийного плана), жанрово-бытовые зарисовки, сказочно-легендарные и фантастические сюжеты, любимые композиторами-импрессионистами экзотические образы Испании.

Больше всего в цикле Дебюсси пейзажных прелюдий. В первой тетради это «Паруса», «Ветер на равнине», «Звуки и ароматы реют в ночном воздухе»[5], «Холмы Анакапри», «Шаги на снегу», «Что видел западный ветер»; во второй – «Туманы», «Мертвые листья», «Вереск», Терраса, освещенная лунным светом».

    Пейзажность прелюдий Дебюсси, однако, не сводится к иллюстративности. Яркий пример – прелюдия «Шаги на снегу» (6/I), музыку которойникак нельзя считать только зарисовкой зимней природы. Она полна психологического смысла, что подчеркивает начальная авторская ремарка: «этот ритм должен передать звуками пространство печального ледяного пейзажа». Пояснение касается остинатного ритма, пронизывающего пьесу от начала до конца . Он акцентирует впечатление скованности, застылости, беспредельной пустоты. Скорбная, тоскливая, музыка прелюдии зарождается в тишине, растет, достигая кульминации (в середине трехчастной формы), а затем тихо замирает.

    Основная тема диатонична, но при этом крайне неустойчива в тональном отношении. Тональный центр постоянно смещается под влиянием модальности. Обилие пауз придает декламационной мелодии «разорванный», фрагментарный характер. Развитие всей прелюдии предопределено мерным дви­жением секундового мотива, – его поступь затруднена, но безоста­новочна:

В построении своих прелюдий Дебюсси придерживается основного закона циклических композиций – контраста соседних пьес. При этом он не стремится к той строгой тональной логике, которая отличает циклы Баха и Шопена.

В качестве важного средства создания контраста часто выступают смены темпоритма. При этом обращает на себя внимание темпоритмическая пар­ность  соседних прелюдий. Это различные сочетания умеренного и подвижного темпов, чаще всего – Modere и Anime. Контраст типов движения становится основой всей Первой тетради (наибольшей силы он достигает в сопоставлении 6 ^й и 7 ^й прелюдий – «Шаги на снегу» и «Что видел западный ветер», то есть в самом центре). Кроме того, парность прелюдий зачастую подчеркивается и чередованием четных и нечетных размеров.

            В создании контраста широко используются и ладогармонические средства. Их арсенал очень разнообразен – от скромнейшей диатоники, воскрешающей атмосферу старины, до изощренной хроматики и искусственных ладов, например, целотонового (тема прелюдии «Паруса»).

Формы прелюдий трудно свести к классическим композиционным схемам, настолько одни своеобразны и импровизационны. Как известно, Дебюсси сознательно отказался от строгих композиционных схем. В строении пьес лишь намечается сходство с некоей репризной композицией (чаще трех-, либо двухчастной), в ко­торой смещены пропорции разделов.

Примером такого «смещения» является прелюдия 10/I – «Затонувший собор». Она картинно воплощает сюжет популярной бретонской легенды о соборе Ис, скрытом в морских глубинах. Основная тема прелюдии – тема всплывшего собора – представляет собой величавый хорал. Изложенный могучими 8-голосными аккордами на фоне глубокого баса, имитирующего звон колокола, тема собора появляется только в центральном разделе прелюдии. Она не дается сразу в «готовом виде». Ее интонации формируются постепенно. Сначала – в тихом перезвоне параллельных кварто-квинтовых созвучий, которые доносятся словно из нереального мира. Статичный ритм, pp в самых крайних регистрах фортепиано (общий диапазон начального звучания – 6 октав!) создают иллюзию подводного пространства

Становление хорала продолжается далее в новой теме, напоминающей молитвенные песнопения (тт.7-13, cis-gis), а затем – в предыктовом разделе, непосредственно подводящем к теме собора (тт.16­-27). Здесь возникает беспокойное «покачивание» триолей, сопровождаемое сильным crescendo и приемами ритмического дробления.

После широкого развития основных тем в центральном разделе прелюдии начинается длительный спад (видение собора постепенно исчезает).

Несмотря на то, что фортепиано Дебюсси не стремится уподобиться оркестру, ему, тем не менее, подвластно воплощение различных инструментальных тембров. В качестве примеров можно привести не только колокольность «Затонувшего собора», но и валторновое звучание в прелюдии «Звуки и ароматы реют в ночном воздухе», флейтовый тембр в «Вереске» и «Девушке с волосами цвета льна», тембр гита­ры в «Прерванной серенаде», банджо и барабан в «Менестрелях». В этом тоже проявился характерный для импрессионизма акцент на фонической стороне музыки.

  Тематизм большинства прелюдий конкретен в жанровом отношении. Здесь встречается и хорал («Затонувший собор»), и токката («Ветер на равнине»), и различные испанские жанры – хабанера, сегидилья, копла и т.д. Особенно много всевозможных танцев, что становится важным средством объединения цикла. Определенный танцевальный прообраз вызывает ощущение колорита конкретной эпохи. Так, например, в «Дельфийских танцовщицах» стро­гий обрядовый танец создает атмосферу старины, в «Менестрелях» и «Гене­рале Левайне» – ассоциации с современным мюзик-холлом.                

В группе прелюдий-портретов наибольшую популярность приобрела «Девушка с волосами цвета льна» (8/I). Ее музыка воплощает идеал вечной женственности и красоты. В ней господствует светлая мечтательность, хотя выражение эмоций носит то более сдержанный и созерцательный характер, то приобретает большую порывистость и эмоциональность.

В сравнении со многими другими прелюдиями цикла, фактура подчеркнуто проста. Она отличается акварельной прозрачностью, особенно вначале, когда в тишине появляется нежный одноголосный напев редкой, для Дебюсси, протяженности. Отсутствие острых вводнотоновых тяготений (пентатонака) усиливает ощущение ясности и покоя. Мелодия развивается спокойно и неторопливо, сопровождаемая мягкими аккордами. Тональность Ges-dur «расцвечивается» отклонениями в Es-dur и В-dur.

Середина трехчастной формы, в которой изложена пьеса, мало контрастирует крайним разделам. В ней то же настроение, тот же склад и формы мелодического движения. Развитию подвергается, в основном, материал первых трех тактов (тематическое зерно прелюдии).

Реприза поначалу резко выделяется плотностью фактуры, но уже со второго предложения начальная тема звучит почти без изменений.

  Следующая пьеса – «Прерванная серенада» (9/I) – является образцом преломления в жанре прелюдии бытовой сценки из испанской жизни. Это – шутливая ночная фантазия, содержание которой раскрывается в резком сопоставлении любовного признания и неожиданно вторгающихся в него звуков «внешнего» мира, которые заставляют певца постоянно прерывать свою серенаду. Пьеса строится исключительно на материале испанских народных танцев[6].           Основная тема «Прерванной серенады» (b-moll), опирающаяся на ритм сегидильи, вбирает некоторые типичные испанские обороты. Она вариантно проводится трижды, играя роль рефрена. Ее музыка постоянно обогащается новыми выразительными деталями: последовательно расширяется диапазон мелодии, изменяется жанрово-интонационная основа. В первом проведении это выразительно-умоляющий речитатив, во втором – распевная декламация, и, наконец, в третьем – широкое ариозное пение.

Столь же последовательно расширяется протяженность рефрена (каждый раз прибавляется по 8 тактов).

Первые два проведения основной темы резко прерываются тонально «инородными» вставками (они приобретают значение эпизодов в форме рондо). Сначала это подчеркнуто громкие диссонирующие аккорды в a-moll (после нежнейшего pp), затем – четкий ритм маршеобразного танца (коплы) в D-dur – цитата из 3 части «Иберии».

Многие прелюдии Дебюсси сочетают черты музыкального портрета и жанровой сценки. К такому типу пьес относится последняя прелюдия I тетради – «Менестрели» (12/I). Ее музыка носит насмешливый, задорный характер и отличается яркой изобразительностью. В ней сочетаются контрастные тематические элементы: мотивы современной эстрадной музыки, негритянского фольклора, плавная танцевальность, имитация игры на банджо, барабанная дробь. Все это, естественно, не случайно, поскольку содержание прелюдии связано не со средневековыми бродячими музыкантами, а с актерами американского «театра менестрелей». Этот театр сыграл важную роль в формировании джаза[7]. Гармонический язык «Менестрелей» отмечен подчеркнутой жесткостью, диссонантностью (обилие секундовых созвучий, движение параллельными ув. трезвучиями). Ритмика очень острая, синкопированная. Пентатонные обороты подчеркивают сходство с негритянским фольклором и музыкой джаза.

Отличительной особенностью формы является пестрая, калейдоскопическая смена разнохарактерных образов, но и здесь имеется репризное завершение.             

Фортепианная мелодикаДебюсси отличается неповторимым своеобразием. В наиболее типичных опусах композитор отказывается от широких, завершенных мелодических построений в пользу «микровыразительности», то есть небольших мелодических ячеек. Мелодическая линия экономна, сдержанна и текуча. Лишенная широких скачков, резких «выкриков», она опирается на исконные традиции французской поэтической декламации. Соответствующие общему стилю качества обрел и ритм – с постоянным нарушением метрических устоев, избеганием четких акцентов, темповой свободой.