Советско-германский пакт о ненападении

Пожалуй, самое удивительное в изучении в СССР советско-германского пакта о ненападении состоит в том, что его важнейшая часть — секретный «дополнительный протокол» - в течение полувека оставался неизвестным большинству советских людей и даже многим историкам.

… Даже в 1988-1989 гг., в период перестройки, начатой Генеральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачевым, когда цензура была фактичес­ки ликвидирована и стало возможно публично говорить о секретных протоколах, многие советские люди отказывались верить в их существо­вание. В это время вопрос о секретных протоколах стал объектом ост­рейшей политической борьбы, тесно связанной с развернувшимся в стра­нах Прибалтики движением за выход из Советского Союза.

На Первом Съезде народных депутатов СССР, летом 1989 г., депу­тат от Эстонии И. Н. Грязин впервые огласил текст «дополнительного протокола», который до этого оставался неизвестным подавляющему большинству советских людей. По инициативе депутатов от Прибалти­ки Съезд сформировал «Комиссию по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года», куда вош­ли 25 депутатов, в том числе представители прибалтийских стран, ра­ботники ЦК КПСС и будущий Патриарх Московский и всея Руси (тог­да еще митрополит) Алексий. Возглавил комиссию член Политбюро и секретарь ЦК КПСС А. Н. Яковлев.

…Комиссия Яковлева пришла к выводу, что инициатором сближения с СССР была Германия. …..

С апреля 1939 г., когда Гитлер принял решение о нападении на Польшу и хотел ее политически изолировать, немецкие дипломаты начали говорить советским представителям в Берлине о желательности нормализации советско-германских отношений. «Критиков» такие доводы не убеждают. Они уверены, что инициатором сближения СССР с Германией был Советский Союз и лично Сталин. По их мнению, «на всем протяжении 1933-1939 гг. заинтересованность в улучшении политических отношений между СССР и Германией постоянно исходила только от Сталина».

…В качестве доказательства «критики» приводят доклад Сталина на XVIII съезде ВКП(б) 10 марта 1939 г., где Сталин обрушился на «про­вокаторов войны», которые хотели бы спровоцировать конфликт СССР с Германией «без видимых на то оснований». Сталин…. дважды повторил, что СССР будет проводить политику мира и укрепления деловых связей «со всеми странами», т.е. и с нацистской Германией.

…. С точки зре­ния «критиков», это доказывает, что «к началу весны 1939 г. Сталин уже сделал выбор в пользу активного сближения с Германией».

Судя по оперативному плану, главная цель советской внешней по­литики состояла в том, чтобы избежать войны на два фронта, которая казалась советским руководителям не только возможной, но и близкой. В мае 1939 г. войска Японии и контролируемого Японией государства Маньчжоу-Го вторглись на территорию Монгольской Народной Республики в районе реки Халхин-Гол, утверждая, что эта территория будто бы принадлежит Маньчжоу-Го. Советский Союз, с 1936 г. связанный с Монгольской Народной Республикой договором о взаимной помощи, направил в район конфликта свои войска. Военные действия между советско-монгольскими и японо-маньчжурскими войсками продолжались более 3 месяцев и закончились только в середине августа 1939 г. разгромом японских войск. По сравнению с гигантскими битвами Второй мировой войны масштабы военных операций на реке Халхин-Гол были срав­нительно невелики: с обеих сторон в них участвовали по несколько дивизий. Однако летом 1939 г. невозможно было предвидеть, останутся ли бои на Халхин-Голе только локальным вооруженным конфликтом или они перерастут в полномасштабную войну между СССР и Японией.

Тем временем на Западе назревал более опасный конфликт. После захвата Чехословакии Германия предъявила территориальные претен­зии к Польше и потребовала передать ей город Данциг, который до Пер­вой мировой войны входил в состав Германии. 11 апреля 1939 г. Гитлер подписал «Белый план» нападения на Польшу. От своей разведки Сталин получил информацию, что немецкое нападение на Польшу про­изойдет скорее всего в августе 1939 года. В сложившейся обстановке советское руководство могло выбирать одну из трех возможностей: соглашение с Германией, союз с Англией и Францией или строгий ней­тралитет. Соглашение с Германией сулило Советскому Союзу большие территориальные приращения и возможность на время остаться вне вой­ны, грозившей начаться в ближайшие дни. Соглашение с Англией и Францией, которые поддерживали Польшу, обеспечивало СССР мощ­ных союзников в борьбе с Германией, но предполагало немедленное вступление в войну в случае нападения Германии на Польшу, причем такой вариант не сулил СССР никаких территориальных приращений. Некоторые историки высказывали мнение, что СССР мог бы «сохра­нять статус подлинно нейтрального государства», не вступая в согла­шения ни с Германией, ни с Англией и Францией, а «выигрывая время для лучшей подготовки к будущей неизбежной войне». Вряд ли бы это спасло Польшу от разгрома, но, несомненно, не позволило бы Со­ветскому Союзу расширить свою территорию.

В случае союза СССР с Англией и Францией опять, как во времена Мюнхена, неизбежно вставал вопрос: как Советский Союз, не имевший общей границы с Германией, мог бы развернуть наступление против Гер­мании, если Польша и Румыния отказываются пропустить его войска через свою территорию? Возникал и другой, очень важный для Совет­ского Союза вопрос: какую помощь окажут ему Англия и Франция, если СССР вступит в войну с Германией в результате ее нападения на Польшу?

…. Зная это, в советском руководстве опасались, что, заключив союз с СССР, Англия и Франция, вероятно, объявят войну Германии в случае ее нападения на Польшу, но вряд ли предпримут крупные наступательные операции, оставив Советский Союз один на один с Гер­манией...

Беседа Сталина с Г. М. Димитровым показывает, что были также правы и те историки, которые усматривали в его действиях намерения столкнуть две коалиции капиталистических государств, а самому остать­ся в стороне. Сталин говорил Димитрову: «Война идет между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении ко­лоний, сырья и т.п.). За передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. … Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую сис­тему... Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались. Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии. Следующий момент — подталкивать дру­гую сторону».

Вопрос о мотивах действий сталинского руководства тесно связан с вопросом о политической, правовой и моральной оценке советско-германского пакта о ненападении и секретных советско-германских про­токолов. «Критики» указывают, что секретные советско-германские протоколы самым вопиющим образом нарушали международное право, привели к разделу Польши и ликвидации польского государства; к нападению СССР на Финляндию; к присоединению к СССР Прибалтийских стран, Бессарабии и Северной Буковины вопреки воле их народов. Для них это «сговор» советского и нацистского вождей; «заговор» двух тота­литарных государств «против пяти суверенных государств с целью ли­шить их независимости и территориальной целостности». По их мне­нию, Германия воспользовалась соглашением с СССР «более эффек­тивно, чем Советский Союз», для которого это соглашение означало «фактическое участие СССР до середины 1941 г. в войне на стороне Гер­мании против западных союзников».

«Традиционалисты» отвечают, что секретные соглашения о разделе чужих территорий вовсе не новость в практике международных отно­шений. Достаточно вспомнить секретное англо-французское соглаше­ние Сайке—Пико 1916 г. о разделе азиатских владений Турции; тайные договоры о будущих территориальных приращениях, заключенные Ан­глией, Францией, Италией и Россией во время Первой мировой войны, а в более позднее время — «процентное соглашение» Сталина с Черчил­лем о разграничении «сфер влияния» на Балканах и ялтинское согла­шение Сталина, Черчилля и Рузвельта о передаче Советскому Союзу Южного Сахалина и Курильских островов. С этой точки зрения «до­полнительный протокол» не был каким-то исключительным, невидан­ным ранее событием. Конечно, Советский Союз заключил секретное соглашение с нацистской Германией, действия которой вызывали осуж­дение общественного мнения, но и Мюнхенская конференция была со­глашением Англии и Франции (хотя и не секретным) с тем же нацистским государством. «Традиционалисты» подчеркивают, что после Мюн­хена, когда Англия и Франция, по существу, отказались от политики коллективной безопасности, Советский Союз должен был защищать только свои, а не чужие национальные интересы. По «дополнительному протоколу» Германия и СССР (как когда-то Пруссия. Австрия и Россия) разделили между собой Польшу, и это было для нее страшной трагедией — но разве Советский Союз был обязан защищать Польшу, которая и не думала о защите интересов СССР?

… Доводы «традиционалистов» встречают серьезные возражения. Осе­нью 1939 г. Германия еще не имела конкретных планов нападения на СССР. Они начали составляться только после поражения Франции летом 1940 г. Следовательно, до этого времени Советскому Союзу не гро­зила война на два фронта. Англо-франко-германская коалиция против СССР была маловероятной из-за непримиримых противоречий между этими государствами. Секретные англо-германские переговоры летом 1939 г. ни к чему не привели. Советский Союз действительно около двух лет оставался вне войны и встретил войска агрессоров значительно за­паднее своих прежних границ, но это задержало агрессоров всего на не­сколько дней и не спасло СССР от тяжелейших поражений. Зато пре­небрежение международным правом и фактический, хотя и кратковре­менный, союз с нацистской Германией нанесли Советскому Союзу большой моральный и политический ущерб.

Советский Союз вернул себе территории, которые раньше принад­лежали России, да еще и Северную Буковину, которая в состав России никогда не входила, но все эти приобретения оказались непрочными. Насильственные методы их присоединения и последующая насиль­ственная «советизация» породили у их населения сильное недовольство, которое стало одной из причин распада СССР. «Как показали последу­ющие события, - пишет А. О. Чубарьян, — тактические успехи оберну­лись стратегическими просчетами»...