Будем надеяться, автор все же напишет продолжение серии, когда-нибудь))) 10 страница

А затем почему-то заплакала. Я не рыдала, но слезы наполнили глаза, а дыхание сбивалось в груди по другой причине.

— О, — простонала я, убирая руки с бедер и обнимая себя. — О... Богиня.

— К сожалению, Богиня не здесь, mon ange. Есть только ты и я.

Лаиш мягко притянул меня к себе, и я свернулась калачиком у него на груди. Он не спросил, почему я плачу и почему расстроена. Он просто прижал меня к себе, нежно поглаживая мою дрожащую спину, пока я не взяла себя в руки и не села.

— Мне жаль. — Я вытерла слезы. Боже, он, должно быть, думает, что я такая инфантильная дура, которая плачет из-за оргазма. — Не знаю, почему потеряла контроль.

— Ты потеряла контроль, потому что отпустила себя. Секс и эмоции тесно связаны, mon ange, — пробормотал он, поглаживая мою мокрую щеку. — Совершенно нормально немного сломаться под её напряжением, когда столь глубокая и первобытная потребность накапливается столько лет. Даже когда результат именно тот, который ожидаешь. — Он поднял бровь. — И это было так? Как ты и ожидала?

— Было бесподобно, — призналась я вполголоса. — Я никогда не думала... Имею в виду, все слышали об этом... Читали об этом... Смотрели фильмы... Но ничто не сравнится с реальным опытом, с настоящим удовольствием.

— Удовольствием, которое ты доставила себе, — напомнил он, улыбаясь. — Удовольствие, которое ты сможешь повторить снова и снова... Теперь, когда ты знаешь как.

— Я, эм... — Щеки залило румянцем. — Я вроде как уже хочу повторить. Всё было замечательно, но я всё ещё хочу большего.

— Неудивительно — тебе предстоит наверстать много долгих лет без удовольствия. — Лаиш поймал мои губы в мягком, горячем поцелуе. Затем он отстранился и посмотрел мне в глаза. — Но на этот раз, не ты будешь прикасаться к себе, — сказал он.

— Что ты имеешь в виду? — Мое сердце, которое только начало замедляться до нормального ритма, снова часто забилось.

— Это значит, что пришла моя очередь, Гвендолин. Моя очередь прикоснуться к тебе и довести до оргазма.

Он откинулся на изголовье кровати и переместил меня так, чтобы я оседлала его.

— Я хочу видеть твое лицо, когда ты кончаешь, mon ange. Хочу смотреть в твои очаровательные зеленые глаза, когда ты теряешь контроль.

Мое набухшее лоно полностью раскрылось для него в новой позе. Он мягко одобрительно зарычал, когда увидел, насколько горячей и влажной я была. Я чувствовала одновременно смущение и возбуждение, находясь с ним лицом к лицу. Он посмотрел мне в глаза и положил ладонь на естество, его длинные пальцы искусно закружили вокруг клитора.

— Кстати, я ещё не проникал в тебя. — Его длинные пальцы игриво поглаживали вход во влагалище. — Ты боишься, что я задену девственную плеву?

— Ну, эм, у меня её нет. — Я покраснела. — Я случайно лишилась её в детстве, во время езды на велосипеде.

— Оу... — Он поднял бровь. — Тогда меня ничего не останавливает...

Два длинных жестких пальца медленно скользнули внутрь. Я вздохнула, а затем простонала от ощущения его глубоко внутри.

«Внутри, он действительно внутри меня!» -закричал испуганный голосок у меня в голове. Но я вытеснила его, наслаждаясь чувством заполненности.

— Лаиш, — прошептала я. — Богиня...

— Опять же, здесь только я, mon ange. — В его голосе звучали одновременно удивление и возбуждение. — Тебе нравится ощущать мои пальцы внутри? Нравится, как они заполняют твое мягкое лоно?

В это время он начал глубоко и нежно вводить и выводить пальцы, от чего я застонала и извивалась на его коленях.

— Я... Да, — призналась я, не в силах лгать. — Знаю, что не должна, но мне так хорошо.

— Знаешь, будет ещё приятнее, — прошептал он, его рубиновые глаза плавились от желания. — Интересно, как ты отреагируешь, когда я скользну внутрь языком и впервые вкушу твое сладкое лоно?

— Когда ты... Что... О чем ты говоришь? — Его слова вывели напряжение и желание на новый уровень.

— Не бойся, — прошептал Лаиш. — Мы не зайдем так далеко этой ночью. Но чем дальше, тем тяжелее потребуется грех для оплаты пошлины.

— Не уверена, что хочу... — запротестовала я. — И знаешь, ты не должен предлагать подобное для перехода на следующий круг ада.

— Пойми меня правильно, Гвендолин. — Его глаза полыхнули. — Я делаю это не только по необходимости. Подразнить твое маленькое лоно, попробовать твои сладкие соки прямо из источника и довести языком до оргазма будет моей привилегией.

— Ты правда хочешь... Попробовать меня? — Не то чтобы я не слышала об оральном сексе раньше, я же не вчера родилась. Знала по рассказам подруг, что большинство парней делают это исключительно из чувства долга. Один из моих друзей в колледже подытожил: «Лизни дважды, потом вставляй». Так что мне с трудом верилось, что Лаиш действительно ждал этого с нетерпением. Но его горячий, голодный взгляд говорил об обратном.

— Я хочу попробовать тебя, mon ange. И едва сдерживаюсь.

Удерживая мой взгляд, он поднес пальцы к лицу. Сначала глубоко вдохнул, словно смакуя мой запах. Затем положил их в рот, посасывая и облизывая, будто пытаясь получить каждую каплю моего меда.

Вина и похоть прожигали меня насквозь.

О богиня, я должна отвести взгляд... Должна перестать представлять, каково это позволить ему попробовать меня! Но я ничего не могла с собой поделать, даже зная, что это опасно и неправильно. Я всё ещё хотела... Хотела его. Снова тихий голосок в голове попытался предупредить меня об опасности, и снова я оттолкнула его. Не хотела выслушивать его сейчас... И просто хотела сосредоточиться на Лаише, его словах, его действиях.

Я прикусила губу, когда он медленно вынул пальцы изо рта.

— Так тебе... Правда нравится?

— Правда. У тебя изысканный вкус, Гвендолин, — мягко прорычал он. Он снова скользнул вниз и вошел в меня, чтобы собрать мою влагу. Я застонала. — Попробуй и ты. — Подняв руку, он провел влагой по моим губам. Его влажные пальцы заскользили по моему рту, полностью покрывая мои губы.

На мгновение я застыла... Потрясенная... Не знала, что делать. Я никогда не представляла ничего подобного даже в самых смелых мечтах и фантазиях. Это казалось таким извращенным и порочным, и в то же время столь возбуждающим. Ему нравится мой запах и аромат. Настолько, что он хотел поделиться им со мной и показать, каким восхитительным находил мое тело.

Затем он притянул меня к себе.

— Иди ко мне, — тихо и требовательно прорычал он, его большая рука потянулась ко мне, запутавшись в волосах, наши губы встретились. Лаиш глубоко поцеловал меня, слизывая соки с моих губ, а затем скормил их мне, вторгаясь в мой рот языком, чтобы поделиться моим потайным вкусом.

В то же время его другая рука скользнула меж моих бедер, и его пальцы снова пронзили меня. Но на этот раз ритм его толчков был размеренным и горячим. Он глубоко проникал в мое раскрытое лоно и ласкал ноющий клитор круговыми движениями большого пальца.

Я издала тихий, наполненный желанием стон и капитулировала. Поцеловала его в ответ, жадно посасывая его язык; мои бедра опустились на его ладонь и поймали ритм. Я бессовестно объезжала его пальцы.

— Вот так, Гвендолин, — тихо сказал он, обрывая поцелуй. — Отдайся мне. Отдайся похоти, пока я удовлетворяю пальцами твоего сладкое лоно. Кончи для меня — сейчас.

Наслаждение нарастало, напряжение натягивалась всё туже и туже. Я почувствовала, как оно лопается по его тихому приказу, и наслаждение поглотило меня во второй раз.

— О... О! — беспомощно закричала я. Соски резко напряглись до боли, внутренние мышцы интенсивно схватывали его пальцы, словно я пыталась втянуть его ещё глубже.

Всего на одно — одно — мгновение, я позволила себе представить: я — сверху, как сейчас, размещаю широкую головку его члена у входа... Медленно скольжу вниз, позволяя ему полностью наполнить меня...

«Осторожно! — закричал голосок в голове. — Это опасно, даже не думай об этом, Гвендолин! Ты заходишь слишком далеко — это неправильно, и ты это знаешь!».

Я почувствовала странную вибрацию в воздухе, словно в подтверждение предупреждения — такую же, как на берегах Стикса. Мы выплатили налог на грех и могли перейти на следующий круг ада.

Богиня... Я поступила неправильно. Я стала плохой, такой плохой, заныл голос вины. На этот раз игнорировать его было гораздо труднее, как бы ни старалась.

Я всё ещё пыталась отдышаться. Как только наслаждение утихло, откинулась на руки Лаиша, и он спросил:
— Ты почувствовала, как спал барьер?

— Да, почувствовала, — прошептала я и тут же задала вопрос. — Но почему... Почему он не поддался в первый раз?

— Потому что тогда ты сама удовлетворила себя, без моей помощи. Ну, почти. — он скромно улыбнулся. — Знаешь, что это значит?

— Что? — спросила я, нахмурившись.

— Теперь у тебя есть неопровержимое доказательство, что самоудовлетворение не греховно. Ты можешь предаваться ему сколько угодно, без страха и стыда.

Я позабыла о вине и удивленно на него посмотрела.

— Поэтому ты хотел, чтобы я удовлетворила себя? Серьезно?

— Верно, а ещё я хотел показать тебе, как самой доставить себе удовольствие. — Он погрустнел. — Я не всегда буду рядом, чтобы помочь тебе. Полагаю, ты захочешь избавиться от меня и вернуться к своему смертному быту после нашего маленького приключения.

Я не знала, что ответить. Он намекал, что хочет длительных отношений со мной? Но как такое возможно?

«Невозможно, — прошептал тихий голос в моей голове. — Он демон, помнишь? Ты не можешь создать душевную связь с существом, у которого её нет».

Лаиш снова притянул меня к себе и пробормотал, что нам пора поспать, тем самым спасая меня от неловкого момента.

— А демоны спят? — спросила, зевнув ему в грудь, несмотря на попытки сдержаться. Два умопомрачительных оргазма утомляют гораздо больше, чем можно представить.

— Нет, — сказал он, приглушая свет взмахом руки. — Но обнимать тебя и охранять сны доставит мне огромное удовольствие.

Я подумала, что демоны — существа из кошмаров, а не из приятных снов. Но прежде чем успела что-то сказать, темнота поглотила меня, и я заснула.

Глава 17

Лаиш

Было очень приятно держать мою маленькую ведьму и чувствовать, как она расслабляется во сне. Я наслаждался каждым мгновением, желая, чтобы ночь была длиннее.

Я видел, она начинает доверять мне. В противном случае, она бы не прижималась так ко мне, положив голову на грудь. Тем более она бы не смогла раскрыться мне и позволить доставить удовольствие, доведя до оргазма. Боги, она была невинна во всех смыслах, что я находил восхитительным.

Я не смог удержаться и провел языком по губам, чтобы снова вкусить её приятный, женственный вкус. Надеялся, что вскоре смогу попробовать её соки прямо из источника. Я мог только представить себе удовольствие, когда широко раздвину её бедра и раскрою её естество языком. Затем буду удовлетворять её, пока она не кончит мне на язык также, как кончила на пальцы.

Но это в другой раз... В другом круге, строго сказал я себе. Я не хотел давить на Гвендолин слишком сильно. Только что завоевал её доверие и не хотел отпугнуть.

«А что будет, когда наш поход подойдет к концу? Что будет, когда мы закроем врата и она захочет вернуться в царство смертных? — спросил голос внутри. — Захочет ли она иметь дело с демоном? Ты действительно так просто её отпустишь?»

Я отбросил сомнения. Конечно, я отпущу её — у меня не было выбора. Только время покажет, захочет ли моя маленькая ведьма продолжать наши отношения, какими бы они ни были.

Я старался быть спокойным и рациональным. Но чувствовал, будто клинок пронзает сердце от одной лишь мысли о её потери. Хотелось бы мне разгадать тайну, почему она так действует на меня, но я был далек от ответа. Лишь знал, что хочу её — хочу оберегать её, хочу дорожить и заботиться о ней — всегда.

Я нахмурился. Эти эмоции мне чужды. Я не наслаждался жестокостью и болью, как многие демоны, но и не подпускал нежность и заботу. Похоть — мой конёк, а она идет отдельно от нежных эмоций.

И всё же я наслаждался не только страстью, когда довел Гвендолин до оргазма. Она доверилась и отдалась мне, от чего я хотел дарить ей удовольствие снова и снова... Обнять и никогда не отпускать. Когда она была в моих объятиях, я испытывал давно забытые чувства. С тех пор как…

Я не мог позволить думать о прошлом — не было смысла вновь переживать старые боли и печали. Вместо этого решил просто наслаждаться моментом, пока мог обнимать мою ведьмочку. Кто знает, что принесет завтрашний день? У меня было неприятное чувство, что наше путешествие через ад не готовит приятных моментов, подобных этому. Лучше наслаждаться, пока есть возможность.

Как уже заметил, ночь была слишком короткой. Не успел я оглянуться, как в окно ворвался столб тусклого зеленого света. На Бааторе настало утро — пора вставать.

Мы должны выдвигаться в путь, но я хотел обнимать Гвендолин ещё немного. Чтобы насладиться сладким ощущением её роскошного расслабленного во сне тела, прижатого ко мне. Но резкий стук в дверь номера разрушил мои планы.

Стук пробудил Гвендолин от крепкого сна. Она открыла глаза и резко осознала, что обнажена и прижата ко мне, её соблазнительное тело прижалось к моему боку. Она вздрогнула и села.
— Что происходит? Почему я голая?

Я поднял бровь в удивлении:
— Неужели ты не помнишь прошлую ночь?Удовольствие первого оргазма... А затем второго?

— Ой, ну... — Её щеки вспыхнули, и она провела рукой по взъерошенным волосам. — Видимо, забыла.

Я слегка улыбнулся ей:
— Ты ранишь меня, ma petit chat. Я надеялся, что ночь будет незабываемой.

На её лице отразились все эмоции: смущение... желание... сожаление... страх. Теперь она вспомнила. Я хотел обнять и успокоить её, но тогда она отстранится. Очевидно, ей необходимо время, чтобы осознать и принять прошлую ночь.

— Я бы посоветовал тебе принять душ, если хочешь, — сказала я ей, соскальзывая с кровати. — Нам пора в путь, но сначала нам предстоит утомительный завтрак с Друагой.

Её пухлые губки скривились в неприязни.

— Фу! А это обязательно? Да, он спас меня от бесят, но он же всё подстроил, верно?

— Уверен почти на сто процентов, — с сожалением сказал я. — Но я не могу этого доказать, а значит, мы должны соблюсти устный договор. Выполнение соглашений носит обязательный характер в адском царстве.

— Я просто не хочу есть, когда он пялится на меня, — запротестовала Гвендолин, прикрывая грудь руками. — Меня тошнит от него.

Мне самому очень не нравилась эта идея. Именно поэтому я наколдовал гораздо менее откровенное платье, чем предыдущее. Оно было из легкого материала и полностью закрывало её кожу. Оно не подчеркивало изгибы, как красное шелковое платье.

— Возьми, — сказал я, протягивая платье Гвендолин.

— А что насчет тебя? — Она указала на черные шелковые пижамные брюки на мне. — Когда ты переоденешься?

— Прямо сейчас. — Щелкнул пальцами, и на мне оказался один из моих любимых комплектов из мира людей: темно-серый костюм в тонкую полоску и насыщенно-красный галстук.

— Как ты это делаешь? — Её глаза расширились. — Как заставляешь вещи появляться из воздуха?

— Эти вещи уже в моем распоряжении в моем поместье в Аиде. Я просто призываю их, — объяснил я. — Пока мы в аду, не могу призвать вещи из мира людей. Тем не менее я располагаю значительными ресурсами.

— Полагаю, что так. — Она нахмурилась. — Что насчет трусиков, что ты раз и призвал прошлой ночью?

— Ты о тех маленьких белых шелковых трусиках? — Член затвердел только от воспоминаний о том, насколько мокрым и раскрытым было для меня её сладкое маленькое лоно под треугольничком белого шелка.

— Да, о них. — Теперь она прожигала меня взглядом. — Неужели ты думаешь, что я поверю, будто они просто валялись у тебя под рукой?

— Именно. У меня есть для тебя целый гардероб. Могу наколдовать одежду, когда пожелаю, — мягко сказал я. — Я тщательно подготовился к этой поездке, mon ange. А ты подумала, я купил их для другой?

Она опустила взгляд, всё ещё немного хмурясь.

— Эта мысль приходила мне в голову.

— Тогда прогони её, — сказал я. — И поверь — я ни о ком не думал с того самого момента, когда ты впервые призвала меня в мир смертных.

— Правда? — Она неуверенно посмотрела на меня.

— Правда, — заверил её. И я не обманывал. Хотел бы знать как, но моя маленькая ведьма покорила меня. — А теперь, если ты хочешь примерить платье... — начал я. Но в этот момент снова раздался стук, громче и настойчивее, чем прежде.

У Гвендолин расширились глаза.
— Должно быть, это он.

— Одевайся и выходи, когда будешь готова, — произнес я. — Я задержу его в гостиной, чтобы ты не беспокоилась о приватности. — Я кивнул на платье. — Оно намного скромнее, чем красное шелковое платье. Тебе не придется беспокоиться о его взглядах на этот раз.

Выражение её лица смягчилось.
— Спасибо, Лаиш. Я ценю это.

Она удивила меня, когда приподнялась на цыпочки и быстро поцеловала в щеку. Мне понравилось прикосновение её мягких губ. Но ещё больше мне понравилось, что она спонтанно поцеловала меня, без принуждения. Быть может, между нами росло доверие? Я надеялся, что это так.

— Пожалуйста, mon ange. — Я накрыл её щеку, наслаждаясь ощущением её кожи на своей ладони. — Я не хочу, чтобы тебе было неудобно. И кроме того, — добавил, когда стук повторился, — мне не нравится, когда другой мужчина жаждет ту, что принадлежит мне.

Её глаза расширились, и она легонько шлепнула меня по груди.

— Лаиш!

Улыбнувшись, я оставил её в спальне и пошел открывать дверь.

За ней стояли Друага и мелкий демон, который вез огромную тележку, покрытую легкой белой скатертью. Посередине возвышалось большое серебряное блюдо с крышкой, — вероятно, обещанный завтрак.

Увидев поднос, вспомнил, что мы лишились единственного источника пищи из царства смертных. У меня был способ накормить Гвендолин, не привязывая к адскому царству, которого она очень боялась. Но у меня не было времени на обсуждения, чтобы убедить взять у меня еду. Я вздохнул про себя. Думаю, мы увидим, насколько она мне доверяет... И гораздо раньше, чем мне хотелось бы.

— Доброе утро, господин Лаиш! — заюлил Друага. Сегодня на нем сшитый на заказ костюм цвета жженой умбры. Он тщательно позаботился о бивнях — их золотые кончики блестели в слабом зеленом свете, льющемся из окон. С отвращением я заметил его выставленные напоказ гениталии. Да, я демон похоти, но считаю неприличным столь нагло выставлять член. Тонкость искусства соблазнения в высшей степени недооценивается и смертными, и демонами.

— Доброе утро, Друага, — коротко приветствовал я, отступая в сторону и пропуская его и прислугу. — Давайте побыстрее закончим с завтраком — я намерен отправиться в путь как можно скорее.

— Конечно, несомненно. — Он отдал указание бесенку оставить тарелку с завтраком на низком столике в гостиной, и жестом его отпустил.

Я сел напротив Друаги и налил чаю. Знал, что должен проглотить хотя бы один кусок и один глоток, чтобы выполнить условия нашего договора. Таковы были прелести Ада.

— А где же ваша очаровательная наложница? — Друага поднял мохнатую бровь. — Надеюсь, она в добром здравии и не страдает от последствий демонического яда?

— С ней всё в порядке, благодарю, — сухо ответил я. — Её укусили только раз, благодаря твоему подозрительно быстрому вмешательству. Я успел вывести яд из её организма.

Демон-кабан издал хрюкающий звук.

— Я так рад слышать, что она здорова, что проигнорирую ваше замечание о моей своевременной помощи.

Я просто смотрел на него и молчал. Знал, чего хочет Друага от Гвендолин — этого хотел любой демон, учуявший её душу. Она была чистой и незапятнанной — редкий деликатес в аду. По крайней мере, здесь было совершенно безопасно. Мы с Друагой заключили сделку: я разделяю с ним завтрак за его вмешательство в нападение. Трапеза полностью покроет долг, и мы с Гвендолин продолжим путешествие.

В этот момент моя маленькая ведьма вышла из спальни в длинном зеленом платье, что я ей подарил. Она выглядела совершенно очаровательно. Мне показалось, что на её лице появилось мягкое, довольное выражение — возможно, после вчерашнего удовольствия. Во всяком случае, она была видением, и я не мог отвести от нее глаз.

Друага тоже смотрел на нее. Его маленькие, жадные глазенки наполнились похотью.

— Ну и ну, как вы прекрасны сегодня утром, моя дорогая, — сказал он Гвендолин.

— Спасибо.

Она подарила ему ледяную улыбку и села рядом со мной на диван. Я обрадовался, когда наши бедра соприкоснулись. Воистину, её доверие ко мне росло!

— Доброе утро, mon ange, — тихо произнес я, легко целуя в висок. — Полагаю, мы можем приступить к трапезе.

— Конечно! — Друага поднял большую серебряную крышку, открывая ассорти земных деликатесов. Я нахмурился: он действительно изучил Гвендолин — почти все блюда были её национальной кухни. Откуда он столько знает о ней?

Гвендолин удивленно посмотрела на еду.

— Ух ты, ты только посмотри! Блины, оладьи, бекон, яйца, булочки с корицей... Всё выглядит просто потрясающе!

— Тогда не отказывайте себе! — Друага начал жадно наполнять тарелку. — Не хотите ли пирожное или два? — Он попытался передать ей полную фарфоровую тарелку, но она покачала головой.

— Нет, я не могу.

— Но вы должны, моя дорогая, — настоял демон-кабан.

Гвендолин любезно улыбнулась Друаге, хоть и натянуто.

— Благодарю за беспокойство, но боюсь, что растолстею и Лаиш больше не возжелает меня, — беспечно сказала она. — Поэтому вынуждена отказаться.

— Не беспокойся, — сказал я непринужденно. — Я никогда не перестану хотеть тебя, mon ange. Но уверен, Друага поймет, что твои диетические требования не позволяют употреблять тяжелую пищу.

Друага нахмурился.

— Но она должна что-то съесть и выпить. — Он попытался передать ей стакан сока, но она отказалась.

— Я буду только воду, — сказала она, доставая пластиковую бутылку с этикеткой «Зефириллс».

— Но она должна поесть! — сказал Друага, посмотрев на меня. — Вы знаете правила!

— Я прекрасно знаю, что каждый из нас должен разделить еду и напиток, — спокойно сказал я. — Но ты не уточнил, что мы обязаны принять именно твою еду. Вчера вечером я сказал тебе, что Гвендолин соблюдает особую диету.

— Очень хорошо, она пьет свой напиток, — проворчал он. — Но что насчет еды?

— Я позабочусь об этом.

Я достал ритуальный нож с черной рукояткой, который припас специально для подобного случая, и поставил на колено тонкую фарфоровую тарелку. Аккуратно разрезал вену, держа запястье над тарелкой. Порез не мог навредить мне, но причинял адскую боль. Я сохранял бесстрастное выражение лица, держа порезанное запястье над тарелкой. Три рубиново-красные капли упали на неё и превратились в кусочки фруктов, свежий хлеб и мягкий сыр.

Я вытер лезвие и запястье чистым белым носовым платком и убрал его в карман пиджака. Затем передал тарелку Гвендолин. Она приняла её, но не притронулась к еде.

— Лаиш, — сказала она после минуты молчания. — Можно тебя на пару слов? Наедине?

— Боюсь, очень невежливо покидать стол до окончания трапезы, — фыркнул Друага, прежде чем я успел ответить. — Многие могут расценить этот жест как нарушение соглашения.

— Что? — Гвендолин посмотрела на меня. — Правда?

— К сожалению, да. — Я наклонился и понизил голос. — Тебя беспокоит еда, которую я призвал?

— Ты чертовски прав. — Она тоже говорила тихо, но её глаза горели зеленым огнем. — Ты же знаешь, я не могу есть адскую пищу и знаешь почему.

— Эта еда не из Ада, — терпеливо объяснил я. — Она из меня.

— Да, но ты из Ада. Ты — демон.

— Это мой вид, — признал я. — Но не моя сущность. — Пристально посмотрел ей в глаза. — Помнишь, я говорил тебе, что не всегда был таким, каким ты видишь меня сейчас?

Я не хотел вдаваться в подробности и не только потому, что Друага жадно наблюдал за нами, без сомнения, впитывая каждую деталь нашего разговора, хотя мы говорили почти шепотом. Не хотел слишком глубоко копаться в прошлом — даже с Гвендолин. Эта боль — такая забытая и в то же время такая острая. Она ранит гораздо глубже, чем черный ритуальный нож.

— Я помню твои слова. — Гвендолин неохотно кивнула. — Также помню историю о Персефоне и гранатовых зернах. Она съела всего шесть зернышек, чем привязала себя к Аду на шесть месяцев в году.

— Клянусь тебе, Гвендолин, ты не разделишь её судьбу. Пожалуйста... — Я положил руку ей на плечо. Она напряглась, но я приободрился, когда она не отпрянула. — Пожалуйста, — повторил я. — Доверься мне настолько, чтобы съесть один кусочек — это всё, о чем я прошу. Это всё, что необходимо для выполнения договора.

Она подняла бровь:
— Всего лишь кусочек?

— Да, всего лишь один кусочек, — заверил я её.

— Ну...
Понимал, о чем она думает. Она убеждала себя, что даже если я обманываю её, один кусочек приравняется лишь к месяцу в аду. Конечно, это не совсем так, но я не видел необходимости объяснять дальше, поскольку говорил правду.

— Гвендолин, — сказал я, снова поймав её взгляд. — Клянусь тебе: еда, которую я предлагаю, не проклянет тебя и не заманит в ловушку в мое царство. Объясню позже, а пока, пожалуйста, откуси кусочек. — Я ждал. Достаточно ли она доверяет мне? Согласится ли попробовать еду? Я надеялся на это.

— Ладно. — Вздохнув, она взяла сочный кусочек дыни и отправила его в рот. Прожевала и сглотнула. — Вкусненько. — Потом она выбрала виноградину и предложила мне. — Ты тоже попробуй.

Она ошибалась, если думала, что еда отравлена. Однако не возражал есть из её рук — мне это нравилось, если уж на то пошло. Открыв рот, позволил ей положить виноградину между моих губ. Откусил — и сладкий сок наполнил мой рот. Я не сводил глаз с Гвендолин. Она была такой же зрелой и сочной — я с нетерпением ждал возможности попробовать её сок.

Гвендолин, должно быть, заметила желание в моих глазах и быстро отвернулась.

— Вот, — сказала она, покраснев. — Мы поели и попили. — Она кивнула на чайную чашку рядом со мной в тон фарфоровым тарелкам. — Теперь мы можем уйти?

— Не вижу, почему нет, — заметил я. — Наш договор выполнен.

— Возможно, тот, что я заключил с вами, повелитель Лаиш. — впервые за несколько минут сказал Друага. — Но боюсь, что соглашение, которое я заключил с вашей очаровательной наложницей всё ещё не выполнено.

— Что? — Я повернулся и свирепо посмотрел на него. Фарс Друаги испытывал мое терпение. — Чего ты хочешь? Как ты смеешь претендовать на мою Гвендолин?

Он пожал плечами, темно-оранжевый костюм немного сместился.

— Не вините меня, повелитель Лаиш. Не я был инициатором договора. Гвендолин заключила его, когда приняла туфельку от бесенка.

— Что? — переспросил я. — О чем ты говоришь? Мы потеряли её на центральной площади.

— И она была найдена и доставлена в мое заведение бесенком, — фыркнул Друага. — Он предложил её вашей наложнице, которая приняла туфельку. Она собиралась отплатить человеческой едой, кажется, бутербродом, но оплаты не последовало. Так что, за ней остался долг.

Мое сердце упало. Я посмотрел вниз и увидел, что на Гвендолин действительно были обе черные туфельки. Как я мог упустить такую деталь?

— Это всего лишь бутерброд, придурок. — Глаза Гвендолин сердито сверкнули. — И я не смогла отдать его лишь потому, что маленький бастард предпочел джему мясо моей руки.

— Кроме того, бесенок нашел и вернул туфельку, а не ты, — заметил я. — Поэтому я могу признать долг перед бесенком, но не тобой.

Морда кабаноголового демона приняла упрямое выражение.

— Бесенок незаконно находился на территории моего отеля. Поэтому по закону я имею право претендовать на любую его собственность. Я требую туфельку вашей наложницы, за которую мне ещё не заплатили. Я требую компенсации!

— Тебе нужна эта чертова туфля? — Гвендолин сняла балетку и швырнула её в голову Друаги. Та ударила его по лицу, от чего он снова хрюкнул и встряхнул золотыми бивнями. — Ну вот, теперь она твоя.

— Конечно, мне не нужна эта туфля, я не могу её взять. Тебе её предложили, ты же приняла её, моя дорогая, — заметил он, бросая туфлю обратно. — Мне нужна законная плата за туфлю.

— И что же это может быть? — В горле нарастало рычание, ярость поднималась во мне. Только на этот раз мое тело не хотело сохранять человечность. Другая форма пыталась выбраться... Ещё одно существо, которое я держал взаперти вместе с остальными. Это был не человек, но он также хотел защитить Гвендолин. Было тяжело, но я старался сдерживаться, ожидая ответа Друаги.

— Что я хочу в качестве оплаты? Её душу, конечно же, или её часть. — Его глаза сверкнули, когда он достал длинную изогнутую серебряную соломинку длиной в половину моего роста. — Душонку за дешевку, смекаете? — Он кивнул на черную туфельку, которую Гвендолин отказалась поднять, и хрюкнул от смеха.

— Что? Ты хочешь использовать это на мне? — Гвендолин побледнела, её глаза расширились от шока. — Как ты вообще... — Она покачала головой, явно не в силах закончить вопрос.

— Вы проглотите её, моя дорогая — совершенно безболезненно, уверяю вас. Ну, если вы не возражаете против рвотного рефлекса — хотя любая хорошая наложница должна уметь контролировать его, не так ли? — У него хватило наглости подмигнуть ей.

Гвендолин проигнорировала его грубый намек, возможно, всё ещё была слишком напугана, чтобы его понять.