2020-05-25
82
— Подожди-ка, — сказала я херувимчику. Одной рукой я сняла цепь и открыла дверь, другой протянула ему бутерброд. — Держи, солнышко.
— Спасибо, госпожа!
Он потянулся к бутерброду, но потом в его лице что-то изменилось. Его большие голубые глаза почернели. Чернильный оттенок заполнил белки, они стали похожи на полуночное небо.
— Ой! — Я так отвлеклась на его глаза, что не заметила, как он потянулся ко мне вместо бутерброда. Я не поняла, что произошло, пока он не схватил меня за запястье.
— Так... голоден! — прошипел он, обнажив зубы. С ужасом я увидела, насколько они оказались острыми — не зубы, а клыки — длинные, острые клыки, как у монстров в фильмах ужасов или в ночных кошмарах.
— Нет, остановись! Отпусти меня! — Но его хватка казалась железной, он был гораздо сильнее, чем выглядел. Из-за неожиданности я сжала бутерброд, клубничное варенье выдавилось сквозь пальцы и упало на ковер. Я всё ещё держала контейнер с Губкой Бобом в другой руке. Я пыталась вернуться в номер, в безопасность.
|
|
|
— Голоден! — прошипел мальчик, который с каждой секундой всё больше походил на миниатюрного демона, чем на херувима. Его мертвые черные глаза смотрели на меня с гораздо большим голодом, чем мог утолить бутерброд. Затем он обнажил ужасные клыки и вонзил их в мою руку.
Я закричала. Меня пронзила боль, острая, словно нож. Контейнер с Губкой Бобом выпал из моей руки. Словно по сигналу моего крика, коридор внезапно наполнился отпрысками бесов, как их и назвал Лаиш. Казалось, они возникли из ниоткуда. Они кружили вокруг меня, отталкивая от двери, в то время как маленький монстр всё глубже погружал зубы в плоть моего предплечья.
Я кричала и сопротивлялась. Хоть и могла отбиться от одного беса, они взяли меня числом. Они были дьявольски сильны, несмотря на возраст. Их было всего около десяти, но казалось, будто сотни корявых маленьких рук оттаскивают меня от безопасного номера. Я боялась, что они начнут кусаться в любую минуту и сожрут меня по кровавому кусочку, словно стая пираньи.
Где был Лаиш? Всё ещё в конюшне с Кюрексом? Услышит ли он меня, если я закричу?
— На помощь! Помогите! — закричала я. Хоть кто-то да должен был услышать меня в этом огромном отеле! Кто-нибудь обязательно придет на помощь!
И он пришел, хотя и не тот, на кого я надеялась.
— Что такое? Что это всё значит? — Друага топал копытами по коридору, качая головой кабана и сверкая покрытыми золотом бивнями. — Что здесь происходит? — он сердито фыркнул, увидев меня.
— Помогите мне! Они никак не отстанут от меня! Я... Мне кажется, они хотят съесть меня! — умоляла я, отчаянно кивая на рой черноглазых дьявольских детей с акульими зубами, которые кружили вокруг меня.
|
|
|
— А ну-ка пошли вон! Отстали от госпожи, сейчас же! — Огромный демон схватил дьяволенка за лохмотья и отшвырнул к стене. Потом ещё один отправился в полет.
Дьяволята поняли, что они в опасности и им не удастся бесплатно отобедать.
Визжа и крича, они разбежались, как муравьи от кинутого камня. Последним ушел мальчик-херувим, который всё ещё держал свои длинные острые зубы в моей руке. Он отпустил её именно в тот момент, когда Друага собирался его лягнуть. Он побежал по длинному коридору, его рот был красным от моей крови.
— И держитесь подальше от моего отеля! — прокричал демон голосом глубже, чем у обычного человека. Он тяжело топнул копытом, и я услышала треск пластика.
О нет...
Мое сердце замерло. Я посмотрела вниз и увидела синие и желтые осколки моего старого контейнера с Губкой Бобом под копытом Друаги. Что же мне теперь есть до конца моего путешествия через ад?
Но вскоре оплакивание потери приторных бутербродов отошло на задний план.
— Они поранили вас? С вами всё хорошо, моя госпожа? — Под предлогом осмотра Друага облапал меня мохнатыми лапами.
— Я в порядке, правда. — Я попятились, пытаясь выскользнуть из его щупальцев. Мне казалось, что разрыдаюсь в любой момент. Неужели так сложно быть злой и черствой ведьмой? Меня охватило холодное спокойствие.
Шок, подумала я. Меня парализовал шок. Мой разум всё ещё пытался осмыслить произошедшее. Как могла очаровательная банда, словно сошедшая со спектакля Оливера Твиста, превратиться в злобную стаю кровожадных хищников и напасть на меня? Это казалось неправильным. У меня закружилась голова, я потеряла равновесие. Я не могла поверить в этот кошмар наяву.
—...снимите, чтобы я смог удостовериться, что с вами всё порядке, госпожа.
— Что? — Хрюкающий голос оборвал мою цепочку мыслей, и я посмотрела на демонического управляющего отелем. — Повторите?
— Я сказал, если бесенок успел впрыснуть яд, укус может быть смертельным, — сказал он. — Вам лучше снять платье, чтобы удостовериться в обратном. Исключительно ради вашей безопасности, конечно же...
Его крупные подергивающиеся гениталии противоречили его благим намерениям. Фу, у него опять встал! Мерзость какая!
— Я так не думаю... — Попыталась отстраниться, но он схватил меня за руку. — Эй, отпусти меня!
— Я должен удостовериться, госпожа. — Он покосился на меня, притягивая к отвратительной кабаньей голове и неприкрытой промежности. Меня чуть не стошнило, когда он потерся своей грязной шкурой, провонявшей испорченный рыбой. — Непростительно, чтобы я пренебрег наложницей повелителя Лаиша в его отсутствие, — продолжил он.
— Также непростительно, чтобы он вернулся и застал домогательства к его госпоже, — прорычал другой, более глубокий голос.
Я с облегчением подняла глаза и увидела Лаиша, его лицо выражало ярость. Он шел к нам и становился всё больше с каждым шагом. Я не понимала, как он вообще помещался в коридоре.
— Мой повелитель! — Друага выронил мою руку и отошел в сторону, его эрекция более менее обмякла. — Прошу прощения. На вашу спутницу напали, и я просто...
— Воспользовался ситуацией, — закончил за него Лаиш, сверкая глазами. — Скажи мне, Друага, как вообще Гвендолин подверглась нападению? Кто именно напал на нее?
— Это... Это были дети. Те, которых мы увидели у отеля, — прошептала я, чувствуя слабость. — Я думала... Они казались такими безобидными.
Глаза Лаиша расширились.
— Дьявольские отпрыски могут быть какими угодно, только не безобидными. Они причинили тебе боль?
— Я... — Я покачала головой, слишком слабая, чтобы ответить. Боже, да что было не так со мной? Всё ещё находилась под воздействием шока?
Лаиш повернулся к Друаге, который уже успел отойти на некоторое расстояние.
|
|
|
— Как дьяволята смогли пробраться в самый охраняемый отель? Как они смогли напасть на Гвендолин?
Лицо демона-кабана потемнело, он выпрямился.
— Если вы намекаете, что я каким-либо образом спланировал это происшествие...
— Именно на это я намекаю! — прорычал Лаиш. В одно мгновение он оказался в другой стороне коридора, возвышаясь над демоном со страшным выражением лица. Мне показалось, что его глаза почернели, как у дьяволят. Я моргнула, они снова стали рубиново-красными.
— Это возмутительно! — возразил Друага. — Даже если и так, у вас нет доказательств. Я пришел и спас вашу госпожу от верной смерти и грабежа! Вместо необоснованных угроз вы в долгу передо мной за спасение её жизни и чести.
Я ожидала, что Лаиш не согласится с ним, ну или хотя бы выдернет руки — он выглядел достаточно злым, чтобы сделать это. Вместо этого он коротко кивнул.
— Всё верно, я в долгу перед тобой. — Он злобно посмотрел на кабаноголового демона. — Хотя уверен, что ты инсценировал происшествие именно с этой целью.
Друага надул мохнатую грудь, выглядя оскорбленным.
— Исключено, повелитель Лаиш! И чтобы доказать свою непричастность, в качестве платы я всего лишь попрошу вас разделить со мной трапезу, прежде чем вы уйдете.
— Так что... — я прочистила горло. — Вы всего лишь хотите, чтобы мы позавтракали с вами? Это всё?
— Так и есть, моя милая госпожа. — Он покосился на меня, отчего мне стало дурно. Или же это опять шок? Что бы то ни было, с каждой минутой я всё больше и больше чувствовала слабость и головокружение. — Я просто хочу иметь возможность рассказать, что ел с одним из принцев Ночи. Это непременно повысит мой статус в Бааторе.
Лаиш коротко кивнул и, казалось, уменьшился до своего нормального размера.
— Очень хорошо, у меня нет времени спорить с тобой, — прорычал он, нахмурившись на Друагу. — Один совместный завтрак, только ты и я.
— И ваша прекрасная госпожа, конечно же. — Кабан блеснул своими человеческими глазками. — Она тоже должна прийти.
— Хорошо. Но я должен знать, что этот завтрак окупит долг за спасение её жизни.
|
|
|
— Да, да... Конечно, мой повелитель. — Друага кивнул и угодливо поклонился. — Я пошлю беса завтра утром, чтобы он провел вас в мои личные покои.
— Нет, — отрезал Лаиш. — Не твои апартаменты — наш номер вполне подойдет.
— Как пожелаете.
— Прекрасно. А теперь я должен позаботиться о своей наложнице. — Не обращая внимания на раздавленный бутерброд и пластиковые осколки от контейнера с Губкой Бобом, Лаиш схватил меня за руку и увел в номер.
Глава 14
Лаиш
— Снимай одежду! — сказал я, как только запер дверь на замок.
— Что? — Гвендолин попятилась от меня, в её глазах промелькнул страх. — Что ты...
Не было времени объяснять. Друага не обманывал о ядовитом укусе. Я должен был удостовериться, что с ней всё в порядке. В противном случае, необходимо незамедлительно избавиться от яда и очистить рану. Не говоря ни слова, я быстро стянул красное шелковое платье с её тела. Мне нужно было лично удостовериться, что она цела и невредима.
— Нет, погоди... Пожалуйста! — Гвендолин попыталась отбиться от моих рук, но у меня не было времени на нежности. Демонический яд распространяется с момента попадания в кровь и может быть смертелен, если долго находится в теле человека.
Я скомкал красное платье, закинул его в угол и потянулся к трусикам.
— Остановись! — Она попыталась отойти и чуть не упала. — Ой... — Она приложила ладонь ко лбу. — У меня кружится голова.
Я выругался на себя на черном языке, и она съежилась от грубого звука. Не хотел, чтобы она боялась меня, но должен был узнать, куда и сколько раз её укусили. Во мне поднималась паника... Я боялся, что яд успел сильно распространиться и его невозможно обезвредить.
— Позволь мне осмотреть тебя, — потребовал я, пытаясь смягчить свой голос. — Мне нужно найти укусы и избавиться от яда.
— Э... Был всего один. — Она протянула руку, и я увидел красное пятно на её коже цвета кофе с молоком.
Схватив её за запястье, я быстро лизнул, пытаясь определить количество яда по вкусу. Но мой рот наполнился чем-то фруктовым и приторно сладким вместо крахмального горького привкуса дьявольского яда.
— Что это? — Я отстранился и нахмурился. — Это не кровь.
— Нет, это клубничное варенье, — сказала Гвендолин. Она наполовину смеялась, наполовину плакала, будто была на грани истерики. Я не удивился — быть атакованной группой бесов сбивает с толку и часто заканчивается летальным исходом. Большинство не доживает до того, чтобы рассказать об этом. Но не сомневался, что она справится.
— Пойдем, — позвал я, взяв её за запястье. Я собирался отвести её в ванную, где освещение ярче, но она снова пошатнулась и опустилась на пол. Черт побери! Видимо, яд уже пришел в действие!
Я поднял её на руки и понес мимо огромной кровати с меховым покрывалом в ванную комнату, где вода уже подступала к бортикам глубокой мраморной ванны.
— Моя пенная ванна! — Гвендолин слабо пошевелилась в моих руках. — Я почти про нее забыла.
— Неудивительно при текущих обстоятельствах, — отозвался я. Усадив её на черный мраморный бортик, который тянулся вдоль стены, быстро выключил краны и вернулся к ней.
— Лаиш... Мне жаль. Следовало послушать тебя, — прошептала она, её голос был мягким и слабым.
— Да, следовало, но сейчас мы не будем это обсуждать. Где тебя укусили?
— Вот здесь. — Она снова протянула руку, и на этот раз я увидел, что скрывалось за пятном фруктового джема. Овальное кольцо из зловещих и глубоких следов от укуса окаймляло её предплечье. Черная паутина яда уже начала распространяться по её коже.
Я снова выругался. Черт бы всё побрал, я могу опоздать! Во мне одновременно вспыхнули гнев, отчаяние и решимость.
Нет, она не умрет. Я не допущу этого! Я не потеряю её!
Быстро взял её руку в свою, прислонился губами к следу укуса и начал сосать.
— Что... Что ты делаешь? — неуверенно спросила Гвендолин. Горький, крахмальный привкус яда наполнил мой рот.
Я отстранился и сплюнул в раковину — чернильный яд был черным, как грех. Я не избавился от него полностью — всё ещё видел черные разводы под её кожей.
— Избавляюсь от яда, — кратко сказал я и вернулся к её руке. Гвендолин нежно постанывала, но не сопротивлялась мне, пока я снова и снова высасывал, и сплевывал яд.
Наконец её кровь стала чистой на вкус. Я сплюнул ещё раз и промыл рот, избавляясь от последних капель яда.
Выпрямившись, я осмотрел её предплечье под лампой. Под кожей больше не было черных линий, но Гвендолин всё ещё выглядела слабой и бессильной. Затем она беспомощно задрожала.
— Лаиш, — прошептала она тихим, беспомощным голосом, так непохожим на её обычный бесстрашный тон. — Так... так холодно.
— Гвендолин... Mon ange... — Прозвище само слетело с моих губ. Мой ангел... Моя дорогая. Я взял её руки в свои — они были холодными на ощупь. Мы избавились от яда, но последствия всё ещё могли её убить.
К счастью, ванна, которую она набрала, была именно тем, что нужно.
Сняв пиджак, рубашку и туфли, я осторожно поднял мою маленькую ведьму на руки. Нижняя часть костюма будет испорчена, но мне всё равно. Не думаю, что Гвендолин будет комфортно лежать в ванной со мной голым. Тем более я всегда могу купить ещё одну пару брюк.
Гвендолин дрожала без остановки. Она билась в моих руках, её зубы отбивали барабанную дробь.
— Осторожно, mon ange, — пробормотал я. Мой голос звучал тревожно, но ничего не мог с собой поделать. — Пойдем, мы тебя согреем.
Я поднялся по ступенькам ванной с Гвендолин на руках и шагнул в горячую воду.
* * * * *
Гвендолин
Я не понимала, что делает Лаиш и почему. Мои мысли сосредоточились на ужасно сильном холоде, что исходил из меня. Как будто кто-то заморозил мое сердце, и от него исходили волны колючего холода, покрывая всё тело инеем.
Затем, нежно обняв меня, Лаиш переместил нас в огромную мраморную ванну. Он был наполовину одет. Я не могла понять, зачем он это делал. Разве не понимал, что я могу принять ванну одна? Я пыталась спросить у него, но мои зубы слишком сильно стучали.
— Просто расслабься, Гвендолин, — прошептал он мне на ухо. Он обнимал меня, вокруг плескалась горячая вода. — Расслабься и позволь теплу проникнуть в тебя.
Я попыталась сделать, как он сказал, хотя моим первым инстинктом было сжаться клубочком. Вскоре обнаружила, что горячая вода делает свое дело: тепло возвращалось в мое тело, дрожь улеглась, не оставив ничего, кроме усталости.
Я вздохнула и позволила себе расслабиться, откинувшись спиной на широкую обнаженную грудь Лаиша. И была неимоверно рада, что Лаиш рядом, хотя и поклялась ранее соблюдать дистанцию. Я чувствовала себя такой слабой. Даже не была уверена, что смогу удерживать голову над водой в этой глубокой ванне. Видимо, Лаиш всё понял — он держал меня нежно и крепко, оберегая, пока горячая вода исцеляла меня.
— Гвендолин, — тихо сказал он мне на ушко, спустя некоторое время. — Что произошло? Расскажи мне всё.
Должна ли я? Почему-то у меня было ощущение, что не смогу ему соврать. Не тогда, когда так крепко прижимаюсь к нему в объятиях.
Я нерешительно рассказала ему всё, начиная со стука в дверь, как выглянула в глазок и увидела невинного мальчика-херувима. Я опустила ту часть, где белокурый мальчик вернул туфлю. Я казалась себе ещё глупее, чем была. Тогда полагала, что он пришел вернуть туфельку по доброте душевной. Вместо этого я довольно правдиво рассказала Лаишу, с каким голодом на меня смотрел ребенок.
— Не думала, что случится что-то плохое, если открою дверь, — сказала я. — Он выглядел таким голодным! Я подумала, что могла бы дать ему достаточно бутербродов, чтобы он наелся и поделился с другими детьми.
Он вздохнул. Спиной я почувствовала движение его широкой груди.
— Так значит, ты открыла дверь из сострадания. Ты хотела накормить его, не зная, что он жаждал твоей плоти.
— Откуда мне было знать? — спросила я, немного защищаясь. — Да, ты говорил мне, что их аппетиты поражают. Тогда подумала, ты просто имел в виду, что они съедят что угодно из-за голода. Ты бы мог четче выражать свои мысли.
— Да, мог, — согласился он со мной, к моему удивлению. — Но я не хотел пугать тебя, mon petit chat.
— Я тебе не котенок! — раздраженно сказала я. — И ты должен был рассказать мне. Я думала, ты вел себя как придурок, когда сказал их проигнорировать.
— Я должен был рассказать, что все вокруг могут убить тебя? — Всё ещё обнимая, он развернул меня, чтобы видеть мое лицо. — Должен ли я объяснить во всех подробностях, как именно каждый вокруг хочет искалечить, поглотить или похитить тебя? Как все они хотят испить твою кровь, осквернять твое тело или украсть твою душу?
Он серьезно смотрел на меня, ища ответ на поставленный вопрос. Он действительно хотел понять, хочу ли я знать грязные подробности своего потенциального убийства или насилия, куда бы мы ни пошли. Мы были в аду, а значит, каждый встречный мог захотеть сделать это в любой момент.
Случай с дьяволятами раскрыл мне глаза. Представьте комнату, полную людей, которых вы знаете не очень хорошо, но уверены, что они неплохие. Затем вы внезапно узнаете, что все они серийные убийцы и у каждого есть нож с вашим именем на нем. Ужасно.
Вместе с осознанием подступила тошнота.
— Нет, — прошептала я наконец. — Наверное, нет.
— Ты в опасности каждую минуту, mon ange, — тихо сказал он, легонько поглаживая меня по щеке тыльной стороной ладони. — Я думал, что ты будешь в безопасности в номере, но недооценил решимость Друаги добраться до тебя. Прости меня.
— Это я должна просить прощение, — произнесла я, пытаясь отвлечься от неудачного случая и настойчивого, рубиново-красного взгляда Лаиша. — Мне следовало послушать тебя. Я должна была осознать, что ты не прикажешь мне оставаться взаперти без веской причины.
— Так и есть. Но ты усвоила урок. — Он прикоснулся к моей щеке. — Помни, ты в безопасности, только когда я рядом. Я постараюсь больше не оставлять тебя, но если придется, никому не доверяй.
— Хорошо, — прошептала я, чувствуя сухость во рту. — Я доверяю тебе. Действительно доверяю, Лаиш. Я... Не думаю, что понимала до этого.
— Я рад, что теперь ты понимаешь, — тихо сказал он. — Тебе уже лучше?
Я чувствовала себя лучше. А затем осознала, что я в ванной, на его коленках, голая, если не считать мокрых трусиков. Ситуация накалялась. Я не заметила этого ранее из-за плохого самочувствия. Но сейчас мне вдруг стало жарко, и это не имело никакого отношения к горячей ванной: я оседлала его упругие бедра, моя грудь почти прикасалась к его.
— Всё в порядке, — сказала я, пытаясь говорить спокойно. — Мне намного лучше, правда.
— Хорошо, — пробормотал он, желание заволокло его горящие рубиновые глаза. — Потому что я думаю, что пришло время выйти из ванны и вытереться, Гвендолин. А потом мы заплатим налог.
— Налог на грех? — Мой голос прозвучал намного выше, чем хотелось. — Я имею в виду... Мы не можем подождать до завтра? Я чуть не умерла только что и сейчас не чувствую себя очень, эм, сексуально.
— Да неужели? А они мне говорят об обратном. — Накрыв мои груди большими руками, он потер возбужденные соски, посылая дрожь возбуждения от чувственных вершинок к влагалищу.
— Лаиш! — запротестовала я, ерзая в его объятиях. Мне не хватало воздуха. — Пожалуйста... Ты не должен.
— Ты имеешь в виду, я не должен доставлять тебе удовольствие? — тихо сказал он, с легкостью поднимая меня. Мои груди оказались над водой. — Или же не должен сам наслаждаться твоим красивым телом?
Прежде чем я успела ответить, он притянул меня к себе, мои груди оказались на уровне его губ. Я хотела ответить, сказать ему остановиться, но он втянул тугой бутончик правого соска, сильно посасывая чувствительную вершинку, пока сквозь меня не пронеслись волны удовольствия, заставляя стонать и задыхаться.
Лаиш долго и настойчиво сосал мой сосок, его глаза не отрывались от моих, пока он вбирал столько моей плоти, сколько мог. Я всё ещё думала, что нужно его остановить, но он твердо удерживал меня, а ощущения были чертовски приятными. Меня гипнотизировал его вид, как он вкушал меня: мой сосок темно-вишневого цвета и светло-кремовая грудь исчезали в его покрасневших губах.
И снова я не могла не заметить контраст цвета наших тел, как сочетался его легкий загар с моим цвета кофе с молоком. Должна признать, этот образ был одним из самых эротичных на моей памяти. Не то что бы я смотрела или читала много эротики — лучше не зацикливаться на личной жизни других, когда для тебя грязные делишки находятся под запретом.
Наконец Лаиш отпустил меня.
— Боги, у тебя сладкие груди, Гвендолин, — тихо сказал он, потеревшись об меня колючей щекой. — Скажи мне, ты раньше разрешала кому-либо сосать свои соски?
Я нерешительно покачала головой. Я разрешала нескольким парням прикоснуться ко мне ниже пояса в старшей школе, но ни один из них не делал этого ртом. Все казалось слишком опасным, что наверняка бы привело к другим вещам.
— Значит, я первый. — Наклонившись вперед, он ненадолго захватил другой сосок и подарил ему горячий, глубокий поцелуй, и закончил его, покружив языком вокруг тугого бутона.
— Лаиш! — я беспокойно запротестовала. Мой голос был высоким и хриплым. Его горячий язык, нежно обводящий сосок, вызывал у меня странные ощущения ниже талии.
— Я надеюсь быть первым во многом, — тихо сказал он, посмотрев мне в глаза. — Начиная с этой ночи.
— Что ты намереваешься сделать со мной? — спросила я дрожащим голосом. — Я имею в виду... Разве мы только что не заплатили налог на грех, когда ты, ну...
— Пососал твои сладкие соски? Нет. — Лаиш покачал головой. — Случись это, ты бы почувствовала вибрации в воздухе, как на берегах Стикса. Нет, Гвендолин, как я уже говорил, с каждым кругом ада необходимо платить более тяжелый и серьезный грех. На этот раз небольшого сексуального удовольствия недостаточно. — Он снова поцеловал мой сосок. — Сегодня я должен заставить тебя кончить.
— Лаиш! — снова запротестовала я.— Я не могу... Я никому раньше не позволяла...
— Знаю. — Его глаза загорелись. — Поэтому и жду этого с нетерпением. Но для начала нам нужно выйти из ванной и вытереться. Я хочу насладиться видом твоего красивого тела, прежде чем доведу до блаженства.
Сомкнув большие руки под моими бедрами, он встал, легко подняв меня, и вышел из ванны. Поставил меня на холодный мраморный пол и обернул большим белым пушистым полотенцем, прежде чем заняться собой.
Я сжала полотенце и отвернулась, сильно покраснев, когда он снял промокшие брюки и черные шелковые боксеры. Знаю, это звучит глупо и нелепо, но я никогда не видела голого мужчину, ну, кроме как в фильмах. Но никогда в живую и близко. Бабуля предупреждала меня, что как только парень снимает штаны, назад пути нет, хочешь ты этого или нет. Так что я всегда старательно избегала близости такого рода.
Лаиш усмехнулся моей реакции на его наготу, видимо, моя наивность его забавляла. Потом он перестал смеяться, внезапно став серьезным.
— Гвендолин, посмотри на меня, — тихо сказал он.
— Не хочу. — Я продолжила избегать его взгляд.
— Почему ты так краснеешь, mon ange? Неужели я так пугаю тебя?
— Я просто никогда... Я никогда лично не видела голого парня, понятно? — сказала я, мои щеки раскраснелись ещё больше.
— Ты видела Друага, — заметил он.
Я поняла его отсылку к демону-кабану и его огромным, выставленным напоказ гениталиям. Они были отвратительными, слишком большими и странными, чтобы казаться реальными. И больше походили на картинку извращенного хентая из случайного интернет поиска, нежели чем на то, что вы ожидаете увидеть в реальной жизни у настоящего человека.
— Это другое, — ответила я, всё ещё отводя взгляд. — Он зверь, животное. И его... инструмент настолько большой, что больше напоминает неудачную извращенную шутку.
— Его вид способен отращивать свой «инструмент», как ты выразилась, точно так же, как ты можешь отрастить волосы. То, что ты считаешь уродством, Друага воспринимает как достижение. — Он наклонил голову, всё ещё глядя на меня. — Но ты видишь меня не таким, как он?
— Конечно, нет, — нетерпеливо сказала я. — Ты — настоящий человек.
— Ты так думаешь? — его глубокий голос прозвучал странно, отстранено. Он был наполнен эмоциями, которые я не могла распознать. Это заставило меня посмотреть на него, но выше талии.
— Ну... да. — Я неуверенно посмотрела на него. — Разве не так?
Он вздохнул:
— Многие бы сказали, что нет. Ты бы и сама так думала, увидев меня в истинном облике
Я неуверенно закусила губу.
— Неужели это так страшно? Ты что, похож на Друага?
Он издал резкий, саркастичный смешок.
— Я могу принимать формы животных, но я не вендинго. Демон, который частично зверь или имеет звериные черты, — объяснил он, увидев мое смущенное выражение. — Но я и не такой, каким ты меня видишь сейчас.
— То есть ты можешь меняться по желанию?
— В несколько форм, включая мою истинную.
— А ты... Ты не хочешь измениться сейчас? — спросила я, стараясь быть храброй. — Ты бы хотел, чтобы я увидела тебя в этом обличье, в твоей настоящей форме?
Он снова вздохнул.
— Я буду рад, если ты увидишь меня таким, какой я есть. Сейчас — в человеческом облике. Посмотри же на меня, Гвендолин. На всего меня. Не бойся.
Прикусив губу, я позволила себе рассмотреть его голое тело. Мне нравились его рост и широкие плечи, мускулистая грудь и подтянутые бедра. У него были длинные, мускулистые ноги, слегка покрытые черными волосками, и даже симпатичные ступни. После того как я разглядела его тело во всех других местах, я наконец позволила своему взгляду остановиться меж его бедер.
— Ох, — прошептала я.
Он был большой, это невозможно отрицать. Даже наполовину твердый, его член был толстым, длинным и выглядел довольно опасно. Во всяком случае он не был до неприличия громадным и непропорциональным, как у Друага.
— Так что? — пробормотал он, и я осознала, что мой взгляд задержался у него между ног.
— Ну... — Я заставила себя посмотреть в его глаза, мои щеки горели. — Ты очень м-м-м... Голый.
Он засмеялся, что напоминало приглушенные раскаты грома.
— Как и ты... Не беря в расчет эти маленькие мокрые трусики. Которые, по-моему мнению, я обязан снять до того, как мы переберемся на кровать.
— Что? И мы будем голыми одновременно? — я покачала головой. — Не-а, ни за что. Это плохая идея.
— Чего ты боишься? — он тихо подначивал меня. — Что у меня будет соблазн зайти слишком далеко... Или что он будет у тебя?
— Это не важно, — твердо сказала я. — В любом случае, это не имеет значение. Я не лягу с тобой в кровать, если мы оба будем голыми — это небезопасно.
— Разве я не объяснял тебе совсем недавно, что здесь всё небезопасно? Что ты в опасности каждую минуту? — настаивал он, приподняв бровь. — Однако, если тебе так будет спокойнее...
Он проделал изящный маленький трюк рукой, призвав из воздуха пару длинных черных шелковых брюк. Небрежно шагнув вперед, он натянул их и завязал шелковую веревку на плоском животе. Я не могла не заметить дорожку мышц, идущих от бедер к паху — «V-мускулы», так их называла одна из моих подруг. Казалось, пояс брюк подчеркивал пресс, делая его ещё горячее, чем когда он был голым — если такое вообще возможно. Или, может, я просто чувствовала себя более комфортно, когда его «опасная зона» (так её называла бабуля) была прикрыта.
— Ну что, Гвендолин, — тихо сказал он, опалив меня взглядом. — Теперь я одет. Твоя очередь раздеваться.
— Я... эм... — Я попыталась отстраниться, но он уже снимал с меня полотенце и тянулся к трусикам.
— Давай же, mon ange, — пробормотал он, подцепив длинными пальцами край кружевного шелкового белья. — Ты же знаешь, я никогда не причиню тебе вреда. Я только хочу видеть тебя и впитать твою красоту.
Я не знала, как отношусь к тому, что кто-то «впитывает меня», особенно если это был Лаиш. Я не ненавижу свое тело, но и не без ума от него. У меня красивая круглая попка (бабуля называет её «бампером»), но грудь чересчур полная и бедра слишком широкие. Я не чувствовала себя настолько уверенной в своем теле, насколько хотела бы.
В общем, у меня есть проблемы с самооценкой, как и у любой другой. Они есть даже у самых красивых, стройных девушек. Как мне кажется, все не очень довольны своими природными данными.
Не помогала и сверхъестественная красота Лаиша. Меня будто попросили раздеться и встать рядом с моделью, и я определенно не была с ней на равных.
Несмотря на всё, он был полон решимости увидеть меня обнаженной, и, похоже, ничего нельзя с этим поделать. В любом случае, сказала я себе, возможно, он оставит меня в покое и решит, что я не стою его усилий, когда увидит, что я не похожа на супермодель.
