Политические взгляды К.Д. Кавелина (1818-1885)

Основные работы – «Краткий взгляд на русскую историю», «Мысли и заметки о русской истории», ««Чем нам быть?».

В своих теоретических построениях Кавелин ставит проблему изучения истории и сущ­ности русского государства, используя методологию исторической науки и социологии: прежде всего принцип историзма и органическую теорию развития общества. По убеждению мыслителя, оптимальное функционирование социальных институтов стано­вится возможным благодаря знанию их исторических особенностей и закономерностей развития.

Кавелин считал, что развитие русской истории и государства основывается на «родовом начале». Анализируя русскую историю с древнейших вре­мен, Кавелин дает общую характеристику догосударственному состоянию славян. В период родоплеменных отношений власть в семье принадлежала ста­рейшине. Для этого периода истории характерны отсутствие гражданственности и полная юридическая неопределенность, поскольку члены племени находи­лись в родственных отношениях. Однако для функционирования усложняющихся общественных отношений кровные связи не эффектины. Внутри поселений возникают частные, семейные союзы и изменяется характер власти старейшины, который становится посредником, миротворцем и судьей в поселении. С еще большим ослаблением единства поселения усиливаются позиции семей, в то же время власть их общего старейшины ослабевает. В поселениях появляются общие совещания – веча, а сами поселения преобразуются в общины и города. Власть из рук общинных старейшин переходит к гла­вам семейств. Таким образом, политическое единство целого русско-славянского племени было утрачено, исчезало единство внутри племени.

Историческая особенность России, по мнению Кавелина, проявилась в том, что у русских славян не было предшественников на территории их расселе­ния, они были вынуждены развиваться сами из себя. Процесс образования русского государства Кавелин связывает с призванием норманнов в качестве судей и военноначальников. В IX в. несколько племен призвали варягов. Из русско-славянских племен, покорившихся дружине, образуется сильное большое государство. По оценке Кавелина, варяги «принесли с собою первые зачатки гражданственности и политического, государствен­ного единства всей русской земли». Варя­гам принадлежит первая идея государственности. Как завоеватели, они основывают обширное фео­дальное государство. Однако если в других покорен­ных землях варяги придают свой характер стране, то в России они, напротив, подчиняются влиянию славянского элемента и наконец совершенно в нем исчезают.

Следовательно, по мысли Кавелина, государствен­ный быт от времени Ярослава Мудрого до периода удельной раздробленности является историей раз­вития родового начала, его постепенного разложе­ния и упадка. В ходе правления Ярослава Мудрого была осуществлена попытка основать государство и утвердить политическое единство Руси на родовом начале. Великий князь был представителем единства княжеского рода, главой всех князей и вместе с тем представителем политического единства Руси. После смерти Ярослава возникло колебание между террито­риальным началом и личным, родовым и семейным, государственное устройство, основанное на родовом начале, разлагается, образуются многочисленные княжества, вотчины, начинается период удельной раздробленности Руси.

Разрушению удельной системы, воссозданию политического единства Руси способствовало мон­голо-татарское нашествие. По мнению Кавелина, монголы играют важную роль, так как именно монгольское иго усилило власть великого князя и тем самым восстановило видимый центр политического единства Руси.

Мысль о государстве проявилась в изменении по­рядка наследования. Московский князь Иван Калита оставляет старшему сыну большую часть земель, младшим – меньшую. В период усиления Москвы происходит уничтожение удельной системы и со­единение России в нераздельное целое под властью одного великого князя.

Обобщая результаты исторического развития России, Кавелин приходит к заключению, что система Ярослава Мудрого основывалась на родовом начале и положила начало дроблению России на княжества. Семейное начало при Андрее Боголюбском обратило княжества в вотчины, делившиеся до бесконечности. «В московской системе территориальное начало по­лучило решительный перевес над личным. Кровные интересы уступают место политическим; держава, ее нераздельность и сила поставлены выше семьи».

С появлением государства Кавелин связывает освобождение начала личности от исключительного, кровного быта. Личность становится началом граж­данского, юридического быта. Единство государс­тва представлял царь. Он олицетворял личностное начало. Образуется государственная территория – не случайное соединение земель, а политическое целое. «Внешняя политика московских государей… перестает быть частным делом и получает высокое ра­зумное значение». На годы правления Ивана Грозного приходится борьба с аристократическими элементами, которая завершилась окончательной победой самодержавия при Петре I.

Новый период истории, начавшейся с Петра I и продолжавшийся до середины XIX в., ознамено­вался тем, что в политической и государственной сфере личность стала независимой. Государственная деятельность Петра является первой фазой осущест­вления начала личности в русской истории. Несмотря на различное историческое прошлое России и Европы, далее они пошли по одному пути.

Обозначив схему исторического развития как «род – вотчина – государство», Кавелин близок к фазам развития человеческого общества, отмечен­ным Гегелем. У Гегеля стадии исторического развития соответствовали законам диалектики и стадиям логического мышления и интерпретировались как «семья – гражданское общество – государство».

Впоследствии историческая теория Кавелина пре­терпела определенную эволюцию. Идейная эволюция Кавелина связана прежде всего с его отходом от геге­льянства, а также с попыткой перенести центр тяжести в изучении русской истории на русскую почву.

В «Кратком взгляде на русскую историю» Кавелин обращается к проблеме выяснения исторического типа, который стал фундаментом государства, обра­зованного великорусским элементом – единственным среди славянских племен, сумевшим основать проч-ное государство. Этот исторический тип получил в работах Кавелина название «дом и двор». Характерными чертами истори­чески сложившего типа государства стали, во- первых, совершенная и безусловная зависимость подданных от царя (они были его собственностью). В таких ус­ловиях аристократические стремления, занесенные из Польши, рушились. Во-вторых, государь являлся безусловным господином и наследным владельцем земель, а массы народа назывались по отношению к нему сиротами. В-третьих, в XVII в. была окон­чательно установлена пожизненная и наследуемая обязанность всех слоев общества нести в пользу государства личную службу.

Идеал государства, по Кавелину, воплощен в цивили­зованной Европе – личность служит там основанием общественного устройства и права, ее свобода при­знана и гарантируется законом. Задача преобразования России в правильную, хоть и неограниченную монархию была решена Петром I, который упразднил форму «дом и двор»» и заменил ее европейскими государственными фор­мами. Это проявилось в изменении государственной политики в отношении основных социальных слоев общества: дворянства, городского сословия, духовенства, сельских классов. Было положено начало осво­бождению общества от государственной опеки, начал­ся процесс раскрепощения сословий, освобождения от телесных наказаний. В результате реформ, по мнению Кавелина, в России возникли зачатки граждан­ского общества, были заложены основы для нравственного развития свободной личности, без сильной аристократии и самостоятельной церкви. В этом Ка­велин видел залог успешного развития России.

Кавелин систематизирует свои взгляды в рабо­те «Мысли и заметки о русской истории». Самым важным в этой монографии является выяснение ис­торических особенностей великорусского племени и самобытно выработанного им начала самодержавия. Кавелин делает акцент на различии не только исторического прошлого Европы и России, но и их последующего развития.

Итак, историческая задача Великороссии состояла в том, чтобы создать и упрочить государство. Тип «двор и дом» с домоначальником во главе, с подчи­ненными его полной власти чадами и домочадцами лежал в основе всех частных и общественных эле­ментов. Исторический тип «двора и дома» привел к образованию государства, которое Кавелин назвал «азиатской» монархией.

По мнению Кавелина, государство – это высшая, наиболее совершенная форма человеческого обще­жития, которая имеет несколько видов или стадий. Прообразом и основой государства является семья. Следующий вид общежития – города или села, сословия и корпорации, ученые общества и про­мышленные компании. Все эти частные общества и общественные союзы в совокупности представляют собой государство.

Среди обязательных признаков государства, таких как территория, население, Кавелин указывает на осо­бенные черты русского государства: имеется единый политический центр, осуществляется государственная политика в интересах всех сословий, отсутствуют сильные позиции аристократии и церкви, государство становится «гарантом нравственного развития личности».

Вслед за Кантом и Гегелем Кавелин выводит морально-этические основания государства. По его мнению, в государстве находит свое выражение реализация закона справедливости. Правило: не делай другому, чего себе не желаешь – вытекает из убеждения, что справедливость является основным общественным законом. Действительно, Кавелин попытался разработать теорию государства, в котором были бы созданы условия для всестороннего разви­тия личности. Решать этот вопрос, по его мнению, следовало с учетом исторических, политических, национальных особенностей России.

В статье «Чем нам быть?» Кавелин указывает на необходимость правильного государственного учреждения, самостоятельного и коллегиального органа, который будет представлять русскому монар­ху интересы страны. С этой целью следует создать административный, или правительствующий, сенат. По мысли Кавелина, треть из состава сената назна­чается непосредственно верховной властью, треть – по выбору губернских земств, еще треть избирается самим сенатом. Ежегодно необходимо переизбрание одной трети сената. Председателем сената является император. По проекту Кавелина, сенат должен делать свои заключения по различным направлениям, а от верховной власти зависит, дать этим соображениям дальнейший ход или оставить их без последствий. Кавелин подчеркивал, что «Административный сенат как государственное учреждение в стране, управляе­мое неограниченной монархической властью, имеет только совещательную, а не решительную власть».

Далее Кавелин конкретизирует свой проект и предлагает поставить административную власть в определенные рамки с помощью учреждения сове­щательных при государе органов, независимых друг от друга (сенатов), – законодательного, судебного, административного. По замыслу К.Д. Кавелина, се­наты не ограничивают верховную власть государя, так как государь лишь выслушивает их заключения, а право принимать окончательные решения остается за ним. Сенаты должны состоять из представителей, назначенных верховной властью, и такого же числа представителей, выбранных на местном уровне. Для обеспечения гласности сенаторам должно быть дано право выбирать специалистов из представителей интеллигенции, количество которых не должно пре­вышать числа выбранных от земств или назначенных монархом. Сенаты подчиняются непосредственно императору.

Переходя к описанию функций сенатов, Кавелин отмечает, что Административный сенат должен руководить внутренней администрацией империи. Из существующих министерств остаются четыре: министерство иностранных дел, военное, морское и императорского двора. Под контролем сената находят­ся министерство военное и морское, ему подчинены политическая полиция, цензура, земства, города и губернаторы. Законодательный сенат занимается за­конодательными вопросами, подготовкой законопро­ектов. Судебный сенат по статусу является высшим государственным учреждением для организации правосудия в империи. По значению этот орган равен Законодательному и Административному сенатам. Задача Судебного сената состоит в том, чтобы дать суду полную самостоятельность от других отраслей государственного управления, освободить судебную власть от зависимости от администрации.

Ученый полагал, что создание указанных учреж­дений будет способствовать централизации системы управления, определению функций и полномочий учреждений на местах, положит конец бюрократи­ческому произволу, позволит качественно улучшить положение дел в империи.

В 1880 г. в статье «Разговор с социалистом рево­люционером» Кавелин формулирует идею о том, что русский народ «стремится к осуществлению своего исторического идеала не в грубой конституционной борьбе большинства с меньшинством, но в общинном единогласии под эгидой самодержавной власти». Выражая свое недовольство бюрократией, Ка­велин говорит, что Россия может развиваться во главе с самодержавным, т.е. свободным царем, который не зависит ни от бояр, ни от плутократов. Историческая миссия России, по его мнению, заключается в созда­нии своеобразного политического строя, который называется «самодержавная республика». Кавелин исходит из единства верховной власти и народа в России: поскольку народ по своему существу само­державен, постольку и единая с ним власть должна быть самодержавной. Государственное устройство, которое Кавелин считает оптимальным для России, выглядит следующим образом: «Я начинаю с крес­тьянской общины, вполне автономной во всех делах, до ее одной касающихся; затем союзы общин уездные и губернские или областные со своими выборными представителями; а целое завершается общим земским собором под председательством самодержавного, на­следственного

В последнем варианте политическая программа Кавелина по-прежнему сводилась к попытке сформу­лировать требования административных преобразова­ний без нарушения принципа самодержавия. Кавелин указывал на то, что в России отсутствует разумный закон о печати, нет эффективных государственных учреждений, однако, благодаря истории и обстоятельствам, Россия «есть единственная стра­на в мире, где возможен твердый законный порядок и широкие гражданские свободы при полноте само­державной власти».

С этой целью необходимо создать временный верховный распорядительный совет под председа­тельством государя в составе 15 или 20 лучших пред­ставителей высшего государственного управления. В первую очередь должны быть решены следующие вопросы: амнистия, отмена смертной казни и адми­нистративных ссылок, принятие закона о печати, свобода совести, отмена стеснений народного языка в школах и повседневном употреблении. Нужно так же отменить несообразности в действующих законах, сформулировать основные принципы всей системы государственного управления.

Таким образом, Кавелин обобщает результаты исторического развития России, дает характеристи­ку условиям, в которых происходило становление российской государственности, определяет сущ­ность российской государственности в исторически сложившейся форме правления – самодержавии. Из приведенных проектов Кавелина по реформированию государственного строя России в XIX в. следует, что суть предлагаемых им реформ заключалась в учреж­дении законосовещательных органов при абсолютном монархе. На протяжении всего творческого пути Кавелин являлся сторонником монархической фор­мы правления, считая ее наиболее оптимальной для социально-политического развития России.

2. Политические воззрения Б.Н. Чичерина (1828-1904)

Б. Н. Чичерин считается основателем политиче­ской философии как науки в России. Его основные труды « О народном представительстве», «История политических учений», «Собственность и государство», «Курс государственной науки», «Философия права» заложили фундамент классической либеральной теории в России.

Особенностью взглядов Чичерина, было с одной стороны то, что он был сторонник реформ Александра II, а с другой  с большим скепсисом, а часто и с нескрываемым презрением относился к так называемой «либеральной общественности» с ее вечной «позой» и оппозиционностью, с ее радикализмом, с ее презрением к праву и за­конному порядку, с ее радением за некий абстрактный народ и нарочи­тым стремлением принести себя в жертву этой абстракции. Чичерин постоянно подчеркивал, что такой настрой россий­ской общественности не свидетельствует ни о чем хорошем. По­требность общества в реформах и готовность к ним — это не одно и то же. Предельный радикализм требований к власти — это как раз свидетельство интеллектуальной неготовности общества к рефор­мам, свидетельство отсутствия понимания глубины и значимости реформ, масштаба преобразований и путей их реализации. Ради­кализм, при всей своей кажущейся нравственной чистоте и жажде полного обновления, на деле является требованием неосуществи­мого, а, следовательно, и преградой на пути реальных реформ. Ра­дикализм — это не то, что заставляет власть действовать энергич­нее, как это может показаться на первый взгляд, а то, что реально только тормозит реформы.

Далеко не все, кто называет себя в России либералами, явля­ются таковыми по сути. В статье «Различные виды либерализма» Чичерин выделяет три типа либерализма:

Первый тип — это «уличный либерализм». По сути это даже не либерализм, а всего лишь давняя российская привычка по каждому поводу и без повода ругать власть. Этот «либерализм» крайне нетерпим к чужой точке зрения, для него все, кто с ним не согласен — люди непорядочные.

Второй тип либерализма в России — это «либерализм оппозици­онный». Он рассматривает свободу всего лишь как независимость, для него законы — это только стеснение, а его идеалы — чистый вымысел, который по необходимости приходится помещать где-то в отдаленном будущем. Постоянная оппозиционность, по мнению Чичерина, делает человека узким и ограниченным, а главное, такой «либерал» не способен принести хоть какую-то пользу стране, хоть в чем-то продвинуть ее вперед. Да он к этому и не стремится, а про­сто «наслаждается блеском оппозиционного положения».

Свой собственный либерализм Чичерин относил к третьему типу, который он определял как «либерализм охранительный», то есть кон­сервативный. Охранительный либерализм осознает необходимую связь между свободой, законом и властью, и стремится примирить их. В этом заключается его главная отличительная черта. «В полити­ческой жизни лозунг его — либеральные меры и сильная власть; ли­беральные меры, предоставляющие обществу самостоятельную дея­тельность, обеспечивающие права и личность граждан, охраняющие свободу мысли и свободу совести, дающие возможность высказы­государственного единства, связующая и сдерживающая общество, охраняющая порядок, строго надзирающая за исполнением закона, пресекающая всякое его нарушение»

Либерализм охранительный стремится получить действитель­ное влияние в обществе и государстве, понимать уроки истории и учитывать условия реальной жизни. Наконец, охранительный ли­берализм должен понимать те условия, в которых действует власть, понимать ее значение в обществе. Признание этого ее значения от­нюдь не означает апологетики всех конкретных действий власти. Сохраняя беспристрастность и независимость суждений, охрани­тельный либерализм все же ищет положительные начала в дей­ствиях власти и точки соприкосновения с ней.

В России охранительный либерализм признает, что важнейшим условием успешного осуществления реформ является стабильная и сильная государственная власть. «Истинный либерализм, — пи­шет Чичерин, — состоит не в отрицании государственных начал; цель его должна быть водворение в обществе законной свободы со­гласно с условиями народной жизни, а правильное развитие свобо­ды обеспечивается только сильным развитием власти» («Очерки Англии и Франции»).

Чичерина часто упрекали в том, что он был сторонником силь­ного государства, однако не все понимали, какой смысл он вкла­дывал в это понятие. Сильное государство — это в первую очередь государство эффективное, способное решать возникающие в об­ществе проблемы посредством установления баланса интересов, предоставления самому обществу простора для его развития, по­средством обеспечения всем группам гарантий через установление соответствующих правовых норм. Если государство не способно выполнять эти функцию, оно начинает бороться с какими-то груп­пами в обществе, наращивая в первую очередь свой репрессивный аппарат и расширяя сферу прямого административного регулирова­ния. Именно этот разросшийся репрессивный и бюрократический аппарат люди ошибочно принимают за сильное государство. Но это отнюдь не так. По Чичерину, наличие сильного репрессивного аппа­рата, полиции, политического сыска является признаком слабости государства, неспособности отвечать своему предназначению, не­способности подняться на уровень стоящих перед государством за­дач.

Сильная власть — это не та власть, которая способна остано­вить любое движение в обществе, не дать чему-то развиться, не та власть, которая имеет достаточно силы, чтобы по собственному произволу осуществить любые преобразования, невзирая на народ. Сильная власть — это власть, способная реализовать главную цель государства — общее благо. В основе такого взгляда на государство лежит представление о нем, как о союзе людей, а не просто как об учреждении, которое на каждом из исторических этапов защищает интересы господствующих классов.

Такая интерпретация понятия «сильное государство» хотя и мо­жет быть оценена как либеральная, но все же не составляет серд­цевины либерализма. Либерализм как мировоззрение и как идео­логия основан на глубоком убеждении в том, что именно личность, ее достоинство, права и свободы являются смыслом как обществен­ной жизни, так и всего исторического процесса.

В основании либеральной доктрины Чичерина лежит учение о личности и ее свободе. Личность не есть нечто производное от обще­ства, она есть самоопределяющаяся сущность, сохраняющая свою идентичность в процессе изменений. Поэтому личность всегда осоз­нает свое «Я» и себя как единое целое в прошлом и настоящем, по­этому она может предвидеть себя в будущем. Личность обладает сво­бодой воли, она может выбирать между мотивами, может отказаться от одних мотивов в пользу других, может поступать не так, как велит ей ее биологическая природа или как того требует общество.

В противовес социологическим концепциям, рассматриваю­щим личность исключительно в качестве производного продукта общества, Чичерин твердо стоит на принципах персонализма — «в сравнении с вечным назначением лица общество есть нечто прехо­дящее». Чичерин считает, что теории, утверждающие первичность общества и вторичность личности, несостоятельны в принципе: «В действительности сознанием и волей обладают только отдельные лица, а не общие учреждения, которые существуют и действуют единственно тем, что они представляются лицами. Если разум и воля составляют начало и конец всей общественной деятельности, если самые общие начала осуществляются лишь через сознание лиц и окончательно служат их же удовлетворению, то нет ни малейше­го сомнения в том, что личность есть основной и необходимый эле­мент всякого общежития» («Философия права»).

То, что обычно называют обществом является, по сути, систе­мой «человеческих союзов». Чичерин выделяет четыре их типа: се­мья, гражданское общество, церковь и государство. В этом вопросе русский философ следует за Гегелем, который впервые разработал учение о человеческих союзах. Однако в концепции Чичерина есть и серьезные отличия. Гегель считал, что поскольку люди приходят и уходят, а союзы и учреждения остаются, то изучать надо послед­ние, именно они развиваются, и именно через них происходит раз­витие и становление объективной нравственности. В гегелевской системе государство становилось «действительностью нравствен­ной идеи», а все предыдущие союзы должны были государству подчиниться. Лицо в этой системе низводилось до преходящего момента развития учреждений. Чичерин с таким подходом кате­горически не согласен: «Не лица существуют для учреждений, а учреждения для лиц. От них исходит и совершенствование учреж­дений. Последние развиваются и улучшаются именно вследствие того, что лицо отрывается от существующего порядка и предъяв­ляет свои требования и свои права» («Философия права»). Чи­черин не согласен с Гегелем и в том, как должны строиться отно­шения государства с другими союзами. Именно потому, что лицо является краеугольным камнем человеческих союзов, недопусти­ма ситуация, когда государство подминает под себя другие союзы. Для человека важно, чтобы все союзы находились в гармоничном сочетании, чтобы его многообразные потребности могли быть ре­ализованы в разнообразных формах, чтобы его интересы, права и свободы были гарантированы всей системой человеческих взаимо­отношений, а не только государством. При отсутствии надежных противовесов государству в лице других союзов и в первую оче­редь гражданского общества само государство может представлять опасность для свободы и прав людей.

Учение о свободе Чичерина тесно связано с его учением о лично­сти и с его антропологической концепцией. Свободу Чичерин по­нимает в первую очередь как самоопределение личности. Но ведь и личность у Чичерина — это самоопределяющаяся сущность. Таким образом, свобода — это не некие внешние условия жизни, дарован­ные или завоеванные, как это обычно представляется, это не некие общественные конвенции, а в первую очередь способ, каким человек существует в мире. Природа человека двойственна: с одной сторо­ны, он часть природы и его физическое существование определяется природным в нем, с другой, он разумное и нравственное существо и живет по законам, совершенно отличным от естественных законов природы. Природный и духовный миры соприкасаются, сосуществу­ют и взаимодействуют в человеке, и только в нем. Это соединение, уникальное в каждом конкретном случае, и создает личность, но именно это соединение требует от личности и постоянного само­определения, постоянного выбора между мотивами своего поведе­ния. В известном смысле человек просто обречен на свободу, без нее его просто нет. Именно так понятая свобода лежит в основании всех других, в том числе гражданских и политических свобод.

Чичерин выделяет внутреннюю и внешнюю свободу. Внутрен­няя свобода формирует нравственность, внешняя — право. В от­личие от внутренней, свобода внешняя неизбежно затрагивает дру­гих людей и может вести к конфликтам. Чичерин вслед за Кантом утверждает, что каждый человек свободен, однако ограничением его свободы является свобода другого человека. Внешняя свобода человека неизбежно будет ограничена, но она должна быть гаран­тирована в объеме, обеспечивающем человеку самоопределение. Именно этим и занимается право, оно, по сути, ограничивает про­извол людей во имя их свободы.

Свобода в обществе имеет по необходимости двойственную природу: с одной стороны, она ведет к расширению прав людей, однако расширение прав означает, что люди должны соблюдать те же самые права других людей. Уже из одного этого видно, что рас­ширение прав неизбежно расширяет и обязанности. Верно и то, что требовать от кого-то исполнения обязанностей возможно только потому, что у него есть права. Для Чичерина права и обязанности — «это два начала неразрывные».

Уважение свободы других в действительности осуществляется в форме уважения установленного правопорядка. Но его поддержа­ние — это прямая функция государства. Государство не только под­держивает порядок, но и дает позитивные законы. В конечном счете, полагает Чичерин, только власть в состоянии обеспечивать свободу в обществе. При этом следует иметь в виду, что, согласно Чичерину, источником права не могут являться ни распорядительные функции государства, ни охраняемый законом интерес, ни некие от века при­сущие человеку естественные права. «Источник права есть свобода, из нее вытекает и требование взаимного признания», из нее, в конеч­ном счете, проистекают и задачи государства.

Внутренняя свобода определяет нравственное развитие лично­сти, формирование нравственных понятий и идеалов, в том числе и понятий о человеческом достоинстве. Человек как «разумно-нрав­ственное существо» наделен способностью судить действительность и установленные в обществе порядки. Право, по Чичерину, не сво­дится к совокупности действующих законов, а включает в себя еще идеалы, представления и понятия, в том числе и философские. Именно с высоты этих понятий оцениваются и сами законы, реша­ется вопрос об их справедливости или несправедливости. Государ­ство не творит право, а лишь устанавливает в обществе правомер­ный порядок в соответствии с идеями права, которые порождаются в обществе. В известном смысле государство само есть производное от права, оно порождено правом, действует посредством права. Защи­та права — одна из главных его целей. «Право для государства есть не только средство, но и цель. Охранение права составляет одну из первых и самых существенных его обязанностей… Установить в об­ществе правомерный порядок и охранять права граждан от наруше­ния, такова первая задача общественной власти. И чем выше стоит государство, тем глубже и полнее оно понимает эту задачу» («Курс государственной науки», ч. 3). Таким образом, представление о госу­дарстве как о творце права — представление явно преувеличенное.

В чем же состоит прогресс права и в чем его смысл? Он в первую очередь состоит в укреплении правового статуса личности, ее свобо­ды и достоинства. Чичерин называет это укреплением личностного («индивидуалистического») начала в обществе. Укрепление этого на­чала есть, по сути, раскрытие и установление в обществе его подлин­ного основания — личности. Соответственно и право при всей его от­носительной автономии есть, в сущности, проявление и обеспечение глубинных процессов признания в обществе ценности личности.

Как мы видим, учение о праве у Чичерина тесно связано с его философской антропологией, с его пониманием природы человека и его свободы. Многим его современникам даже казалось стран­ным, что один из крупнейших теоретиков государственного права в России видел истоки права не в том, что есть государство, а в том, что есть личность.

Развитие свободы в обществе может вести к нестабильности, которая, в свою очередь, подрывает самые основы свободы. Ника­кие преобразования в направлении большей свободы, считает Чи­черин, не должны разрушать общество, а обеспечение его устой­чивости должно быть важнейшей целью любого реформатора. Что же обеспечивает устойчивость общества, его стабильность? Консерваторы очень часто видят источник стабильности в обы­чаях, преданиях, поверьях и традициях, в «инстинкте народных масс». Но это слабая опора, она мало что дает во времена, когда общество просыпается, когда назревает реальная потребность в обновлении.

Жизнь устроена так, что без устойчивости ее просто нет, без эле­ментов, придающих жизни неизменность, стабильность, прочность и упорядоченность, распадается и само общество. Источник устойчиво­сти общества Чичерин видит, прежде всего, в «началах гражданского устройства», в реальных отношениях, которые связывают людей. В этом многообразии «начал» надо выделить те, которые реально что-то создали и обеспечили жизненные интересы людей, скрепили обще­ство, обеспечили его единство. Эти элементы он назвал «охранитель­ными началами». К этим началам, по мысли Чичерина, относятся так­же власть и порядок.

Сама концепция «охранительных начал» не несет в себе какого-то консерватизма и сводится, по сути, к довольно простому и впол­не либеральному тезису: преобразования не должны разрушать общество, а обеспечение его устойчивости должно стать важней­шей целью любого реформатора. В той модели развития общества, которую Чичерин рассматривает как оптимальную, нет места ре­волюциям, в ней происходит плавный эволюционный переход от одной «устойчивости» к другой. Действительно, революция — это сбой, а точнее — это результат некоего сбоя в развитии, тогда как нормальный процесс — это более или менее плавный переход от одной фазы устойчивости к другой, с более широким кругом прав и свобод. Революция может быть вызвана не только и не столько ра­дикалами, сколько реакционной политикой властей, и в этом смыс­ле реакционеры более всего повинны в революциях. Поэтому лю­бая власть должна быть достаточно либеральной, чтобы понимать необходимость развития свобод.

Если консервативная партия видит свою опору и источник устойчивости общества не в преданиях старины и не в обычаях, а в реальных связях людей, то такая партия становится естественным союзником либералов. Возможность и даже необходимость союза с умеренными и разумными консерваторами Чичерин объяснял тем, что история демонстрирует взаимную дополнительность кон­серватизма и либерализма. Прорыв в области свобод чаще всего осуществляют либералы, в этом вопросе их приоритет неоспорим. Общество, однако, не может постоянно находиться в процессе пре­образований, к тому же достигнутым свободам необходимо при­дать устойчивую институциональную форму, а эта работа лучше удается консерваторам. Поэтому союз либералов и умеренных консерваторов не просто желателен, но и жизненно необходим для прогресса свободы.

Идея взаимной дополнительности либерализма и консерва­тизма возникла у Чичерина в связи с изучением политической системы Англии. В конце 50-х гг. XIX в. он изучал работу пар­ламента, ходил на его заседания, слушал выступления лидеров партий, работал в архивах. И его поразило в частности то, что английские консерваторы порой перехватывали инициативу у либералов и фактически проводили их политику. Однако расчет на то, что нечто подобное возможно в России, оказался несосто­ятельным, поскольку разумный консерватизм в России сошел на нет, а сращение реакционных форм консерватизма и бюрократии сделало невозможным для либералов какой-либо союз с ними. Чичерин видел, что консервативно-бюрократический вектор раз­вития российской государственности, который появился после контрреформ Александра III, противоречит всем ключевым це­лям и задачам государства, как они понимаются в либерализме. Противоречит курс на контрреформы и задачам общественного развития и укрепления правового статуса личности. Чичерин по­нимал, что все это, в конечном счете, может привести к револю­ционному взрыву. В одной из своих последних работ «Россия на­кануне двадцатого столетия» он уже напрямую обвиняет режим личной власти монарха, за которым в действительности стоит ин­терес набравшей силу бюрократии, в том, что он ведет Россию к катастрофе. Такая оценка режима привела Чичерина в конце его жизни в лагерь оппозиции, хотя он не примыкал и никогда бы не примкнул ни к какой партии.

Главная задача либерализма в России, считал Чичерин, это раз­витие правовых форм жизни или права в широком смысле, то есть развитие и расширение практики самоопределения личности во всех сферах общественной жизни, в первую очередь, в экономиче­ской. Поэтому не борьба за власть, считал Чичерин, и не ее простая смена, а развитие этих форм жизни, которые в свою очередь будут определять правильное развитие власти в стране — вот что должно стать основной задачей либералов на многие и многие годы.

Чичерин был представителем того высокого либерализма, кото­рый не мог стать массовым, не мог стать политической силой или про­граммой какой-нибудь партии, потому что его смысл был совсем не в этом. Бердяев отмечал, что Чичерин глубже других понимал «мета­физическую природу либерализма», его «онтологическое ядро». Дей­ствительно, его исследования направлены на познание вечных основ человеческого существования, и именно там он увидел подлинные основания либерализма. Его либерализм был, по сути, либерализмом не политика, а интеллектуала. Быть может, именно это и делало его «одинокой фигурой» в истории русского либерализма. В то же время влияние его теоретического наследия, в первую очередь его учения о свободе, на дальнейшее развитие либерализма в России было весьма значительным.