Европейские националисты в конце CC века

Социально-экономическое и общественно-политическое развитие стран Запада в последнем десятилетии ХХ века со всей очевидностью продемонстрировало неразрывную и все более усиливающуюся связь отдельных государств и народов с процессами глобализации жизниинтернационализации мировой экономики и культурного взаимодействия в планетарном масштабе. Причем связь эта стала настолько тесной, что национальные и интернациональные факторы мирового развития переплелись в единое целое, взаимно обуславливая друг друга.

В современном мире национализм продолжает играть активную роль на международной арене и имеет множество проявлений. Вместе с тем последняя фаза интеграционных процессов и небывалая активность международных организаций бросают очередной вызов исторически сложившимся и юридически закрепленным формам национального существования стран и народов современного мира, грозя ему новыми потрясениями, первые признаки которых уже достаточно явно обнаружились в последнем десятилетии ушедшего века. Если первая половина ХХ в. - эпоха становления империализма, усиления борьбы за колониальный передел мира, что привело к двум мировым войнам, образования Лиги Наций, зарождения национально-освободительного движения в колониальных странах и всеобщего господства государственно-монополистического капитализма на основе кейнсианских представлений о рыночных механизмах регулирования, то вторую половину ушедшего столетия современные исследователи все чаще называют "новым качеством всеобщности". Ослабление национальных государств неизбежно вызвало практически неконтролируемый рост националистических настроений, усугубляемый массовыми миграционными передвижениями из зоны слаборазвитого мира в сторону Запада.

Поиски цивилизационной идентичности стали более решительными и энергичными, что привело в ряде случаев к радикальной смене цивилизационной парадигмы.

Бунт бедного большинства мирового сообщества против несправедливого миропорядка и благополучия стран "золотого миллиарда" пока еще находится под контролем, но может выйти из него в самое ближайшее время. По мнению историков, политологов, социологов и др. исследователей, именно эти проблемы будут определять развитие мира в течение всего ХХI века и решаться они будут будущими поколениями, однако основы для их решения закладываются уже сейчас.

Несомненно, данная тема актуальна и будет оставаться такой долгое время, пока есть разделение человечества на расы и нации.

Цель данной главы: рассмотреть особенности националистических объединений и организаций в конце ХХ века.

Задачи:

. Рассмотреть идеи европейских националистов в конце ХХ века.

. Проанализировать идеологию националистов в Великобритании, Франции и Германии.

. Выявить различия между английским, французским и германским национализмом и объяснить их, исходя из исторически сложившихся факторов.

-е и 1990-е годы вошли в европейскую историю под знаком бума евроинтеграции. Европа объединялась, открывала границы, менялась внутренне и внешне. Открытость границ и открытость мышления привели к тому, что менялись не только государства, но и сами европейцы.

Естественной реакцией европейского обывателя на стремительно меняющийся образ жизни стало желание вернуться к прежней жизни с ее устоями, привычками и ценностями. Протесты рассерженных избирателей подхватили популистские партии. Существовавшие в Европе политические силы, которые отстаивали патриархальные ценности, стали резко сдвигаться вправо и активнее оперировать националистическими лозунгами. Все больший вес стали набирать партии, считавшиеся прежде маргинальными. Параллельно возникали новые партии, которые выступали за дезинтеграцию Европы и борьбу с наплывом иммигрантов.

Одним из самых известных европейских националистов стал Жан-Мари Ле Пен, основавший свой Национальный фронт во Франции еще в 1972 году. На заре своей карьеры он слыл постоянным критиком Пятой республики и апологетом режима Виши. Взяв на вооружение идею возврата к "великой Франции", Лен Пен впервые баллотировался в президенты. В 1974 году он набрал 0,74% голосов, и его политическое будущее не выглядело перспективным. Но форсированная евроинтеграция стала для Ле Пена подарком. Уже в середине 1980-х его Национальный фронт получил 10% на выборах в Европейский парламент, а затем завоевал 34 места в национальной ассамблее. Сам Ле Пен продолжал пробовать свои силы в борьбе за президентский пост, и его результаты можно считать барометром роста националистических настроений в стране свободы, равенства и братства. Уже в 1988-м у Ле Пена было 14% и четвертое место, в 1995-м - 15% (вновь четвертое место). Вершиной карьеры патриарха европейского национализма стали выборы 2002 года - 18% и выход во второй тур.

К тому моменту, когда Ле Пен напугал Францию и всю Европу, получив шанс въехать в Елисейский дворец, он был уже далеко не белой вороной. Близкие ему по идеологии популисты в 1990-х годах стали активными игроками на политической арене во всей Европе.

Достаточно беглого взгляда, чтобы заметить, к примеру, существенное различие между двумя объединениями Германии 1871 и 1990 гг. Первое воспринималось как долгожданное достижение той цели, которая так или иначе была ключевой проблемой для всех сколько-нибудь небезразличных к политике немцев (даже для тех, кто пытался этому объединению противиться). Однако все главные партии Федеративной Республики вплоть до осени 1989 в течение долгих лет отделывались от проблемы объединения Германии лишь дежурными фразами - и не только потому, что оно оставалось явно неосуществимым до Горбачева, но и по той причине, что националистические организации и националистическая пропаганда были в политическом смысле маргинальными явлениями. Стремление к немецкому единству не служило главным мотивом ни для политической оппозиции в ГДР, ни для обыкновенных восточных немцев, чей массовый исход ускорил крах режима. При всех своих сомнениях и тревогах о будущем большинство немцев, конечно, приветствовало объединение двух Германий, и все же сама его стремительность, равно как и явная неподготовленность к нему, показали что, несмотря на всю публичную риторику на сей счет, оно, это объединение, явилось побочным продуктом совершенно неожиданных событий вне Германии.

Материалом для защитной реакции против истинных или мнимых угроз служит сочетание процессов международной миграции с фундаментальными, беспрецедентными и необычайно стремительными социально-экономическими преобразованиями, столь характерными для третьей четверти нашего века. Примером этого сочетания мелкобуржуазного языкового национализма с массовым шоком перед лицом будущего служит французская Канада. А большинство фламандцев изо всех сил старается не говорить по-французски.

Партии и движения с подчеркнуто "националистическими" (чаще всего - сепаратистскими) программами выражают, как правило, интересы меньшинств или отдельных групп, или представляют собой в политическом смысле нечто весьма изменчивое и неустойчивое. Эту нестабильность иллюстрируют резкие колебания в количестве членов и собранных на выборах голосов, характерные в последние двадцать лет для Шотландской, Уэльсской, Квебекской и, без сомнения, других националистических партий.

Таким образом, современный национализм служит отражением того лишь наполовину осознанного кризиса, который переживают ныне теория и практика национализма Вильсона-Ленина. Даже весьма многие из старых, мощных и непримиримых националистических движений (например, баскское и шотландское) испытывают сомнения относительно реального смысла государственной независимости, пусть даже они по-прежнему ставят своей целью полное отделение от тех государств, в состав которых входят сейчас соответствующие территории.

Подобные колебания превосходно иллюстрирует старый и до сих пор не получивший адекватного ответа "ирландский вопрос".

Во-первых, независимая Ирландская Республика, настаивая на своей полной политической самостоятельности по отношению к Британии - резко подчеркнутой нейтралитетом Ирландии в ходе Второй мировой войны, - на практике нисколько не возражает против обширных связей с Соединенным Королевством. И для ирландского национализма не составило особого труда приспособиться к весьма любопытному положению вещей, при котором граждане Ирландии, находясь на британской территории, пользуются всеми правами граждан Соединенного Королевства, как если бы их страна никогда от него и не отделялась, т.е. de facto обладают двойным гражданством.

Во-вторых, быстро угасает прежняя вера в лозунг единой независимой Ирландии. И лондонское, и дублинское правительства, вероятно, согласились бы с тем, что единая Ирландия есть нечто (относительно) приемлемое. Однако весьма немногие - даже в Ирландской Республике - увидели бы в подобном объединении что-либо иное, кроме наименее неудачного из имеющихся в наличии плохих вариантов.

С другой стороны, если бы Ольстер должен был в подобной ситуации объявить себя независимым как от Ирландии, так и от Великобритании, то большинство ольстерских протестантов также сочло бы это окончательное отречение от папы меньшим злом.

В общем, можно с уверенностью утверждать, что лишь несколько фанатиков сумело бы разглядеть в национальном/общинном самоопределении сколько-нибудь существенные преимущества по сравнению с нынешним - крайне неудовлетворительным - положением вещей.

Следует отметить, что современные националистические партии и движения в Европе давно и крепко встроены в либеральную Систему, и даже стабилизируют ее, выполняя роль противовеса при чрезмерной активности левых движений. Партия Ле Пена и есть такой противовес во Франции.

Наиболее активная и организованная НДП в Германии, лояльна властям, вполне соответствуя "демократическому началу" в ее названии, а агенты спецслужб почти официально являются штатными сотрудниками ее отделений. Видимо, это такой же противовес в своем германском варианте.

В настоящее время в Европе появляется множество националистических группировок действующих самостоятельно.