2020-06-12
61
Мы по-разному понимаем уроки.
Для меня урок – это мутагенирование учителем своих мыслей (своих мыслей, а не Скрижалей Завета Министерства Образования) и выявление мыслей ученика. Этот режим вообще непредсказуем: за месяц ни одна мысль может меня не посетить, и что тогда мне делать на уроке? Вы спросите – чему научится ученик у такого учителя? Понятия не имею. Это загадка образования. Если ученик хочет учиться, только он знает, чему он учится. А если ему нужен лишь аттестат, статус и т.п., то не знает.
Для вас урок – это подготовка к ЕГЭ, ОГЭ, олимпиаде и т.д., то есть накачивание информацией ученической головы. Такие уроки просто не нужны, это переливание из пустого в порожнее. Вы можете судить по себе: что вы помните из школьной программы? Какие-то обрывочные сведения о запятых, квадратных уравнениях и Пиренеях. Вы думаете, что мало старались, а то бы о-го-го, и хотите, чтобы дети превзошли вас в этом деле. Но дело не в старании, точнее говоря, не в том старании, о котором твердят нам «правильные» учителя, да и как же им не твердить, они ведь тоже дети своих родителей, звенья этой старательской цепи.
Старательство должно быть поиском – я бы не хотел уточнять, чего именно, но пусть будет так: поиском золотоносной жилы, т.е. вопроса, ответ на который захватит по-настоящему, и тогда уроки будут пониматься правильно.
Эстафета
Существует передача сведений без понимания. Она необходима и называется культурой в обывательском смысле. И она сакральна. Например, Иван Иванович рассказывает Пете, как правильно застелить постель. Петя научается. Если он вздумает спросить, почему именно так правильно или зачем вообще застилать постель, он, по малости лет, будет удостоен снисходительного ответа: «так надо», «так все делают», «во всем нужен порядок» и т.п. Если Петю угораздило быть взрослым, его вопрос будет сочтен кощунственным. В лучшем случае Петю признают сумасшедшим, в худшем – казнят. Потому что переданные ему по эстафете сведения, хотя не понимаются, обладают непререкаемой ценностью, ее нельзя трогать, тем более отменить никакими вопросами и никакими ответами.
Таково школьное образование. Представим себе, что мы химики, занимающиеся газами, а о жидкостях даже не слышали. Что мы могли бы предположить о соединении водорода с кислородом? Что получится некий третий газ, более тяжелый, чем два исходных. Но получается вода. Как ни удивительно, но это говорит о том, что химик не понимает, что такое химический элемент. Но смело рассказывает на уроке, передает сведения дальше – авось, в будущем откроется смысл этой передачи. Гуманитариям живется еще неказистее. Хотел ли Наполеон дойти до Москвы? Не хотел. Существует ли исторический закон, согласно которому наполеоны до Москвы доходить должны? Не существует. Тогда что мы изучаем?
Похоже, образование должно преобразиться из передачи так называемых фактов в исследование собственного понимания, но неизбежность этого преображения погребена под большой сакральной кучей культуры в обывательском ее понимании. Всяк покусившийся будет растерзан в священном порыве поджатогубых дам и низринут на съедение музейным грызунатам.
Дальше про олимпиады
Одни люди составили для других вопросы, те на них ответили. В чем тут прикол? Где источник радости? Ну да, они все вместе выяснили, что смотрят на мир одинаковым образом. Это уже хорошо? Можно ликовать? Я только спрашиваю, никто ведь толком не объясняет. Не считать же объяснением общие слова о логическом мышлении и т.п. – будто оно развивается благодаря экзаменам. Кто это установил и что это за бог такой – логическое мышление? Может статься, мышление как раз алогический процесс, а логика используется лишь для оформления результата. Но если «логическое мышление» – оксюморон, то удача на олимпиаде – не хорошо, а очень даже плохо? Ведь она формирует убежденность в существовании одной, общей для всех истины, которую можно просто получить из чужих уст, не напрягаясь и не ища? Т.е. вся эта экзамно-олимпиадно-спартакиадно-зачетная система придумана для того, чтобы устроиться в мире удобно, без хлопот, не думая о себе и мире, не выявляя свои настоящие свойства, желания, возможности, т.е. не думая вообще?
Термометр
Успеваемость была изобретена как измеритель, не вмешивающийся в измеряемый процесс. Как термометр показывает температуру на улице, не имея понятия ни об улице, ни о температуре, так мы, находясь как бы сбоку от процесса обучения, оцениваем его успешность. Но очень скоро, я думаю – на следующий день после изобретения – оценки из индикатора превратились в цель. Человек учится не для грамотности, а ради пятерки по грамматике. Мы упорно продолжаем думать, что это одно и то же и что красный диплом свидетельствует о прекрасной образованности. Но термометр давно уже измеряет не температуру, а старательность растирающих его рук.
Негимн
Мое преклонение перед учительствующими достигло бы поистине религиозной экзальтации, если бы они начали носить парики, панталоны, тросточки и что еще полагалось двести лет назад, сбросили бы с плеч груз вмененного притворства, приняли свое родовое имя репетиторов и признались бы наконец, что готовят детей не к жизни, а к борьбе друг с другом по не слишком изощренно выдуманным поводам.
