От Древней Греции до Древней Греции

Не стоит удивляться, что, обсуждая моральные истины, мы прошли полный круг от «Двояких мыслей» до Аристотеля. Греки посвящали немало времени размышлениям о том, чтó есть достойная жизнь. Добродетель считали обязательным условием счастья. Но, как мы увидели, четкого согласия в вопросе, что же есть добродетель, не было никогда.

Мы как общество должны сами определять и утверждать свои моральные истины. С развитием идей и технологий, с выходом на свет сложных ситуаций и интересов меньшинств, моральные правды непременно будут изменяться и эволюционировать. Каналов коммуникации все больше, технологий и устройств для обмена информацией море, и у каждого из нас появилась небывалая возможность участвовать в формировании моральных ценностей, которыми живет общество. Мы можем предлагать новые взгляды на старые этические дилеммы, помогать движениям, борющимся против отживших взглядов. И, если власти пытаются вернуть нас к моральным ценностям, которые мы отвергли как замшелые предрассудки, мы в состоянии сопротивляться твердо и громко.

Правды, которые мы предпочитаем распространять, повлияют на то, как будут поступать окружающие. Чтобы бессмысленно не забивать тюрьмы наркоманами, чтобы не творилась несправедливость по лжесвидетельству стражей порядка, чтобы корыстные банкиры не ставили людей в неравные финансовые условия, чтобы избежать многих и многих других опасных для общества явлений, абсолютно необходимо тщательно выбирать моральные правды и успешно их транслировать.

На практике

· Помните, что мораль субъективна и пагубную групповую мораль можно изменить.

· Чтобы привить новую мораль, прибегайте к эмпатии, новым определениям успеха, логическим аргументам и поощрениям.

Но остерегайтесь

· Манипуляторов, демонизирующих морально нейтральные вещи и людей.

· Групп, которые ставят одни моральные истины выше других во вред обществу.

7

Желательность

То, что питает одних, для других служит ядом смертельным[17].

Лукреций. О природе вещей

Радуга вкусов

Мы стараемся поступать согласно тому, что считаем этичным, а что нет, но вместе с тем многих из нас куда сильнее мотивирует желание и нежелание. Мы алчем изысканной еды и модных вещей, засиживаемся на работе, чтобы съездить в отпуск в дальние страны, переходим улицу, чтобы разминуться с неприятными людьми, и покидаем комнату, где плохо пахнет. Нас тянет к вещам, вызывающим удовольствие, любопытство или радость, а тех, что пробуждают страх, злость или омерзение, мы избегаем. Эти эмоции диктуют наше поведение в куда большей степени, чем любые другие психологические стимулы. Ненависть делает из людей убийц и террористов. Воодушевление заставляет многим рискнуть. Страх может парализовать, а страсть дает силы стремиться за пределы возможного.

Все эмоции мотивируют нас разными способами. Для простоты объединим в один класс позитивные, привлекающие нас к некоему раздражителю — мы назовем его желательным. Раздражители, вызывающие негативные эмоции, охарактеризуем как нежелательные.

Когда-то давно мужчины носили обувь с длинными носами. Очень длинными. Пулены, кaк называлась эта обувь, имели носки, удлинявшие стопу в полтора раза. Иногда их приходилось крепить к коленям шелковыми нитями или серебряными цепочками. Передвигаться в такой обуви было непросто, ходить по лестницам — почти невозможно. Но средневековые аристократы и торговцы по всей Европе охотно терпели эти неудобства — настолько привлекательными были для них пулены.

С другой стороны, некоторые современники этой моды носить пулены вовсе не стремились. Одни видели в ней сумасбродство и падение нравов, другие — фаллические символы, недопустимые в благочестивом обществе. В конце концов пулены запретили, установив предельную длину носка в два дюйма. В наши дни мы сочли бы любого бизнесмена, предлагающего такие туфли, помешанным: кому может понадобиться обувь, ограничивающая способность к ходьбе? Но при этом мы испытываем странную любовь к высоким каблукам. Что будут думать через 200 лет наши потомки о 12-сантиметровых шпильках?

Мода — лишь самая яркая манифестация субъективности и переменчивости человеческих желаний. У разных эпох и разных людей расходятся вкусы на все — от бальзамического уксуса и вислобрюхих свиней до бой-бендов и покрышек с белой полосой. Кто-то любит полноприводные машины, газоны, волков, огнестрельное оружие, Snapchat, самолеты, забавные рингтоны, деловые завтраки, «Анóнимус», бег трусцой, знаменитостей и микроволновки, а кто-то все это терпеть не может. То, что кажется привлекательным вам, другим неприятно. И если вас это мотивирует покупать, поддерживать, пропагандировать или строить, другие будут реагировать совсем иначе.

Но ведь, конечно же, есть какие-то вещи, о которых мы все сходимся во мнении, — абсолютные значения на спектре желательности? В конце концов, никому не по нраву вирус Зика и никто не устоит перед очарованием новорожденного котенка.

Наверное, так, но выходит, что представления о желательности куда более переменчивы, чем может себе представить даже завзятый модник.