Апреля, среда, седьмой час вечера, Североморск

Прощайте!

Вчера я предпринял попытку самоубийства, но она на хер провалилась. После обеда спустился в НМО (носовое машинное отделение), спрятался за компрессором и попытался порезать себе вены. Но это у меня не получилось, т.к. меня чуть не засекли и лезвие оказалось очень тупым. Я черканул один раз – порезал лишь кожу, а до вен не дотянул. Кровь хлынула, но быстро остановилась. Тупым оказалось не только лезвие, но и я сам. Лишь, когда я пошёл отмывать руку и добывать новое лезвие, до меня дошло, что таким образом жизни нельзя лишиться. Я ещё не знаю ни одного случая, когда человек умирал от перерезанных вен, ведь есть куча времени, чтобы его спасти. И я придумал другой способ…

Я хочу, чтобы Вы меня поняли. Почти месяц я живу в аду и положение моё с каждым днём всё больше усугубляется. Я не могу больше тянуть этот тяжкий груз.

Во-первых, меня раздирает невыносимая тоска по дому – по той жизни, которая раньше у меня была. Как же сильно я скучаю по маме, сестре и друзьям, по Москве и Бальцеру, по ресторану «Кино», по тёплому Солнышку, по вкусной еде, по своей любимой музыке, по своей девушке, которая меня бросила, из-за того, что больше не может дождаться меня из армии. Хорошо хоть честно в этом призналась.

Во-вторых, у меня очень плохие отношения со своими сослуживцами. Я уже не говорю о старшем призыве, меня не принимают даже матросы моего призыва, даже мой земляк. Единственного друга Лекса отправили на «Восьмёрку». А остальные относятся ко мне подозрительно.

В-третьих, здесь у меня появились различные болезни, которых на гражданке у меня никогда не было: бессонница (мне даже не сняться сны), панические атаки, зубные и головные боли.

В-четвёртых, я ненавижу всякого рода двигатели, компрессоры и вообще всё, что связанно с механизмами. Когда я вижу перед собой разобранный двигатель, меня бросает в дрожь от этого. В детстве, я даже свой велосипед возил на починку к друзьям. У меня никогда не было тяги к механизмам, а тут меня засунули в электромеханическую боевую часть (БЧ-5), да ещё в машинную группу. Я человек творческой натуры, я не могу работать с железом. Хотя с этой армией я уже не могу назвать себя человеком творческим, т.к. ничего творческого за последние 4 месяца мне на ум не лезет, потому что тут только и думаешь как бы накормить себя, как бы подремать лишний часочек, как бы не попасть под горячую руку дембелей и т.д.

В-пятых, я ненавижу построения и выполнять приказы начальников. Я даже маму никогда не слушался, а уж тем более не буду слушаться каких-то моральных уродов. Здесь построения чуть ли не каждый час: построения на поднятия флага, построения на уборку, построения на приём пищи, построения на работы, построения на вахты и т.д. и т.п. Чаще всего построения проходят на верхней палубе, на вертолётной площадке. Для этого нужно не в коем случаи не пропустить звонки, сломя голову бежать в кубрик, складывать гюйс, одевать шинель, шапку, сопливу, перчатки и бежать на вертолётную площадку. Это невыносимо утомляет столько не физически, сколько морально.

В-шестых, меня очень сильно напрягает здешнее безнаказанное воровство. Тут нет слова «украл», тут есть слово «проебал». Т.е. вся вина ещё на тебя и перекладывается. Однако, у меня украли в кубрике всё, что только можно: дневник, карандаш, перчатки, орех, тапочки, полотенце и т.д. и т.п.

В-седьмых, я мало слежу за гигиеной. До армии я каждый день принимал ванну, утром и вечером чистил зубы, и раз по 15-20 на дню мыл руки. Здесь я принимаю душ один раз в неделю и то душем это сложно назвать. Зубы я не чищу, т.к. зубную пасту у меня тоже украли, а зубную щётку забрали для чистки гальюна. Руки я мою пару раз в день и то, если они уж совсем загрязнились от работы. Здесь я не брезгую едой, которую погрызли крысы и потоптали тараканы.

В-восьмых, в армии я начал много материться и лгать, а также стал националистом, но вот парадокс – перестал уважать Россию – у такой страны и такая армия…

В-девятых, здесь очень тесно, а я ненавижу тесноту, я люблю простор и свободу. Я самый свободолюбивый человек на корабле. Я люблю бывать один – наедине со своими мыслями, а здесь этого не бывает. Здесь постоянно находишься на глазах у кого-нибудь ублюдка. Здесь постоянно шум и негде уединиться. Лазарет теперь закрыт, а место за компрессором уже пронюхали мои годки и здесь мне тоже нет покоя. Я могу, конечно, сбежать с корабля, но куда дальше? Город Североморск - закрытый город, тут на каждом углу посты и патрули. Меня обязательно поймают и накажут ещё сильнее. К тому же тут очень холодно.

В-десятых, я ненавижу стоять дневальным. Дневальный – это станок ебальный, до него доёбываются все кому не лень из-за всяких пустяков, он как шестёрка выполняет всю грязную работу по кубрику, а если не дай Бог что-нибудь пропадёт из кубрика, то пиши пропало. А меня назначают дневальным через день.

Всё это и многое другое в совокупности давит на меня непосильным грузом, который я не в силах уже нести. Из-за этого у меня всегда подавленное настроение, страшная депрессия, я потерял уважение к самому себе и начинаю себя ненавидеть, т.к. ничего не могу этому противопоставить. Это сильнее меня и с этим надо что-то делать. Другого выхода я не вижу.

Как бы я перед смертью хотел увидеть свою маму или хотя бы услышать её голос по телефону. Возможно, я благодаря этому до сих пор жив, что надеюсь найти способ поговорить с ней, сказать ей, как сильно её люблю и извиниться перед ней за всё, что делал плохо и ещё сделаю. Вот сейчас пишу и плачу, а как я рыдал всю ночь 9 апреля. Тогда у моей мамы был юбилей, и мне было ужасно обидно, что я сейчас не с ней, не могу обнять её, и даже элементарно поздравить.

Мне говорят, что я привыкну к такой жизни, но я не хочу к ней привыкать! Я к ней привыкну только тогда, когда полностью деградирую, а я не хочу деградировать! Лучше смерть! Я твердо решил, что в самые ближайшие дни я лишусь жизни. Но своей смертью я хотел бы принести пользу человечеству и забрать с собой на тот свет хотя бы парочку тех ублюдков, которые не достойны ходить по этой земле, они должны лежать в ней и гнить. У меня есть страшный план!

Прошу нашедшего этот дневник отдать его капитану 3 ранга Базарнову, чтобы он передал его моей маме.

Прощайте…

Письма.

Письмо маме.

Привет, Мамочка!

Пишет тебе твой сын Рома.

Вот получил сегодня грамоту за свой первый выход в море и решил её сразу отправить домой. Но так как бумаги у меня нет, пишу письмо на обратной стороне грамоты.

В море мне очень понравилось, такая свобода, красота и спокойствие, несмотря на бушующую стихию вокруг. К тому же все заняты своим делом и всем нет никакого дела до меня.

Как у Тебя дела?

У меня всё относительно хорошо. Вот уже немного освоился на корабле, начал понимать что тут и к чему. Меня тут не бьют. Кормят, конечно, скромно, но голодным никогда не хожу.

Много писать не буду, т.к. времени нет, а грамоту надо срочно отправить, чтобы не потерялась. Как найду бумагу, то напишу тебе письмо подлиннее.

Передавай всем от меня большой привет!

Целую и обнимаю Тебя! Пока!

11.04.2005.

Рома.

 

Письмо Алексею.

Привет, Лёша!

Пишет тебе твой друг Рома.

Письмо будет коротким, т.к. с бумагой тут дефицит и пришлось вырвать два листа из своей тетрадки и поделить их на 4 клочка – тебе, Тане, Юре и папе. Так что буду писать кратко.

28 марта меня перевели из учебки на корабль. Ты бы знал, в какие ужасные условия я попал. Как хорошо, что ты не пошёл в армию! На корабле кормят отвратительно, постоянно хожу голодный и каждый день меня бьют годки. Это так называются деды в ВМФ. А я их называю гадки. На слух особо не понятно, а мне в душе приятнее.

4 апреля впервые вышел на корабле в море. Не сказать, что я был в восторге, но хоть какое-то разнообразие.

А как у тебя дела?

Передавай всем от меня большой привет!

Пока!

12.04.2005.

Рома.