И гендерная система в России

Центр независимых социальных исследований

 

ГЕНДЕРНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ АКТИВНОСТИ В ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД

 

 

Под редакцией
Елены Здравомысловой и Анны Темкиной

 

Санкт-Петербург

1996

 

Гендерное измерение социальной и политической активности в переходный период. Сб. научн. статей / Под ред. Е.Здравомысловой и А.Темкиной. Центр независимых социальных исследований. Труды. Вып. 4. - Санкт-Петербург, 1996. - 000 с.

 

 

Контакт:

Центр независимых социальных исследований

191002, Санкт-Петербург, а/я 55

Тел.: (812) 321-1066

E-mail: voronkov@socres.spb.su

 

 

ã Центр независимых социальных исследований 1996 г.

 

CIPP-print, 1996

Отпечатано на ризографе СФПК СПбГУ. Тираж 300 экз.

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

 

Здравомыслова Е. Темкина А. Введение. Социальная конструкция
гендера и гендерная система в России...........................

Темкина А. Теоретические подходы к проблеме политического
участия: гендерное измерение..................................         

Темкина А. Женский путь в политику: гендерная перспектива......      

Здравомыслова Е. Коллективная биография современных
российских феминисток.............................      

Чуйкина С. Участие женщин в диссидентском движении (1956-1986)..    

Зеликова Ю. Женщины в благотворительных организациях России
(на примере С.-Петербурга)             .............................

 

 

 

 

       Сборник подготовлен при поддержке фонда Макартуров: грант #94-27006A-FSU Е. Здравомысловой “Сексистские стереотипы в процессе социализации” и грант #95-31023А-FSU А. Темкиной “Развитие женского движения и женского участия в постсоветском обществе”.

 

 

       В данный сборник включены статьи, подготовленные в течение 1994-1996 годов, и поддержанные различными фондами. Исследование мотивации женского участия финансировалось коллективным грантом фонда “Культурная инициатива” (рук. Е.Здравомыслова). Исследование женского политического участия, проведенное А.Темкиной, было начато при поддержке С.-Петербургского гендерного центра и продолжено при поддержке фонда Макартуров. Исследование Зеликовой Ю., посвященное женщинам в благотворительности, проводилось при частичной финансовой поддержке исследовательского проекта “Социальная трансформация и культурная инерция в России” социологического факультета Университета г. Хельсинки (Финляндия). Исследование гендерных аспектов диссидентского движения Чуйкиной частично финансировано Фондом Генриха Белля (ФРГ).

 

       Авторы выражают признательность всем фондам, оказавшим финансовую поддержку, а также всем коллегам, которые на разных стадиях работы высказывали свои критические замечания.

           

 

Справка об авторах

 

 

Юлия Зеликова. Младший научный сотрудник Института социологии РАН.

 

Елена Здравомыслова. Координатор гендерных исследований,
Центр независимых социальных исследований; cтарший научный сотрудник Института социологии РАН

 

Анна Темкина. Старший научный сотрудник Института социологии РАН.

 

Соня Чуйкина. Сотрудник  Центра независимых социальных исследований.

 

Елена Здравомыслова

Анна Темкина

 

 

ВВЕДЕНИЕ.

 Социальная конструкция гендера

и гендерная система в России

 

       Все исследования, включенные в данный сборник, посвящены проблеме участия женщин в общественной политической жизни в современной Росссии. Рассматривая мотивацию и сценарии приобщения российских женщин к политической деятельности, благотворительности, диссидентскому и феминистскому движению, мы тем самым реконструируем гендерную культуру, усвоенную и создаваемую этими женщинами в течение их жизненного пути. Это гендерная культура (или гендерная система) “общества развитого социализма”, доминировавшая в России до последнего времени.

       Итак, на самом деле макро-задачей группового исследовательского проекта является амбициозная попытка реконструировать некоторые элементы гендерной культуры на основе эмпирических исследований, что не делалось до настоящего времени. Хотя в современной российской феминистской литературе сформулирована задача воссоздания гендерной культуры, доминировавшей в советской России (Айвазова 1991, Воронина 1988, 1990, Клименкова 1993, Посадская 1993, Posadskaya, A. and E. Waters 1995, Lissyutkina L. 1993 и пр.), однако, насколько нам известно, эмпирических исследований на эту тему до сих пор не было проведено. Мы попытаемся начать исследования в этой области на основе изучения разных сюжетов и аспектов гендерной социализации и гендерной системы.

 

Теория

    

       Методологической основой данных исследований стали две концепции: теория социальной конструкции гендера и теория гендерной системы. Если первый подход рассматривает динамическое измерение гендерной культуры - процесс ее создания и воспроизводство в процессе социализации; то вторая концентрируется на гендерном измерении социальной структуры общества. Таким образом теория социальной конструкции гендера позволяет изучать представляет диахронический аспект культуры: а концепция гендерной системы - синхронический.

       Для начала определим понятия, которыми мы пользуемся и которые пока еще не стали конвенциональными в отечественной социологии.

       Гендер (gender), который часто называют социальным полом в отличие от биологического пола (sex), рассматривается как одно из базовых измерений социальной структуры общества наряду с классовой принадлежностью, возрастом и другими характеристиками, организующими социальную систему. “Гендер” - это социальный статус, который определяет индивидуальные возможности образования, профессиональной деятельности, доступа к власти, сексуальности, семейной роли и репродуктивного поведения. Социальные статусы действуют в рамках культурного пространства данного сообщества. Это означает, что гендеру как статусу соответствует гендерная культура.

       Поясним нашу позицию.

       Мы солидарны с теми социологами, которые рассматривают гендер как социальный конструкт (Lorber, Farrell 1991). В основе данного конструкта лежат три группы характеристик: биологический пол; поло- ролевые стереотипы, распространенные в том или ином обществе; и так называемый "гендерный дисплей" - многообразие проявлений, связанных с предписанными обществом нормами мужского и женского действия и взаимодействия (нормами трудно вычленимыми "замыленным глазом" из общего культурного контекста).

       Мы используем здесь понятие “гендер”, несмотря на всю противоречивость иностранного, феминистского и неоднозначного термина в российском дискурсе. Сложности использования этого термина бесконечно обсуждаются не только здесь, но и в западной литературе (напр., Braidotti 1994). Мы согласны с критикой данного термина проф. И. Коном, однако, не считаем возможным заменить термин "гендер" словосочетанием "поло-ролевые стереотипы" или "поло-ролевая культура". Гендер не исчерпывается понятием роли или совокупности ролей, предписанных обществом по признаку пола. Именно поэтому И. Гоффман ввел в свое время понятие гендерного дисплея, т.е. множества проявлений культурных составляющих пола (Goffman 1976: 69). Множественные размытые, зачастую незамечаемые культурные коды, проявляющиеся в социальном взаимодействии - суть гендерный дисплей.

Гендер - это измерение социальных отношений, укоренное в данной культуре. В нем есть элементы устойчивости и элементы изменчивости. В каждом обществе, особенно многокультурном и многонациональном, необходимо иметь в виду гендерное разнообразие. Это означает, что предписания и исполнения, соответствующие мужественности и женственности, могут быть различны для разных поколений, разных этно-культурных и религиозных групп, разных слоев общества. Для России такой подход также имеет смысл.

       В данном исследовательском проекте мы представляем ту гендерную культуру, которая воспроизводится среди российского образованного класса

крупных городов. При этом мы придерживаемся двух теоретических подходов - теории социальной конструкции гендера и теории гендерной системы. Изложим основные положения названных выше теорий.

       Основное положение теории социальной конструкции реальности (и социальной конструкции гендера как ее варианта) заключается в том, что индивид усваивает культурные образцы (паттерны) в процессе социализации, продолжающемся в течение всей жизни. Период первичной социализации связан в основном с бессознательными и пассивными механизмами усвоения культуры, в то время как вторичная социализация предполагает большую включенность когнитивных механизмов и возможность творческого преобразования среды. По данным психологов, гендерная идентичность - константа - формируется у детей в возрасте 5-7 лет, а в дальнейшем идет ее развитие и содержательное насыщение за счет опытов и практик (Spence 1984).

       Важнейшим этапом вторичной социализации является возраст между 17 и 25 годами, когда, по словам К.Манхейма, формируется мировоззрение личности и ее представление о собственном предназначении и смысле жизни. Это период юности, в течение которого усваивается опыт поколения. События, пережитые и осмысленные в этом возрасте, становятся базовыми детерминантами ценностной доминанты (Mannheim 1952).

       Значимость агентов социализации на разных этапах жизненного пути различна. В период младенчества и детства (первичной социализации) главную роль играют семья, группы сверстников, соответствующие средства массовой информации, школа, “значимые другие”. В дальнейшем в период вторичной социализации, когда "уже социализированный индивид входит в новые сектора объективного мира своего общества" (Giddens 1994: 80), особенно значимы образовательные институты (учебные заведения), сообщества, средства массовой информации (Бергер и Лукман 1995: 213). Именно здесь формируется cреда, которую восприемлет индивид, с которой он себя идентифицирует и существование которой он поддерживает.

       Для нашего подхода чрезвычайно значимо понятие ресоциализации. По определению Гидденса, это процесс, в результате которого происходит разрушение ранее усвоенных норм и образцов поведения, вслед за которым идет процесс усвоения или выработки иных норм. Как правило, ресоциализация происходит в связи с попаданием в критическую и нерелевантную прежним нормам ситуацию. Такая ситуация может быть связана с вхождением в соответствующую среду в юношеском возрасте. Но для нас особенно важно, что ресоциализация, в том числе в отношении гендера, наиболее вероятна в период современной трансформации в России. В процессе ресоциализации возникают новые нормы (эмержентные нормы - Turner, Killian 1957), которые регулируют социальное взаимодействие в новых условиях.

       Итак, в процессе социализации и ресоциализации происходит воспроизводство и развитие гендерной культуры сообщества. Социализация конструирует гендер личности и сообщества, к которому данная личность принадлежит. Изучая социализационные процессы, мы работаем в диахроническом измерении - раскрываем динамику творения и воспроизведения культуры.

Синхронический аспект гендерной культуры мы описываем в терминологии "гендерной системы".

       Понятие "гендерная система" включает разнообразные компоненты и по-разному определяется разными авторами. Так, шведская исследовательница Hirdman обозначает гендерную систему как совокупность отношений между мужчинами и женщинами, включая идеи, неформальные и формальные правила и нормы, определенные в соответствии с местом, целями и положением полов в обществе (Hirdman 1991: 190-191). "Гендерная система - это институты, поведение и социальные взаимодействия, которые предписываются в соответствии с полом" (Renzetti & Curran 1992: 14). Кроме термина "гендерная система" используется и термин "гендерный контракт". Гендерная система представляет собой совокупность контрактов.

       Гендерная система предполагает гендерное измерение публичной и приватной сферы. Она является относительно устойчивой и воспроизводится социализационными механизмами. Так, например, для "классического капитализма" первой половины 20-го века публичная сфера была преимущественно сферой мужской занятости, в то время как частная сфера - женской. Рыночные ценности диктовали примат публичной - мужской - индустриальной сферы. При этом приватная - женская - домашняя сфера воспринималась как вторичная, второстепенная по значимости, обслуживающая. Соответственно поддерживалась иерархия ролей гендерной системы, которая в феминистской теории обычно называется "патриархатной". Базовым гендерным контрактом был контракт "домохозяйки" (housewife) для женщины и "кормильца" (breadwinner) - спонсора жизни для мужчины.

       В постиндустриальном обществе изменяются ценности культуры, в том числе меняется гендерная система. Постепенно классический базовый гендерный контракт вытесняется по крайней мере для среднего класса контрактом "равного статуса" (equal status), в соответствии с которым на смену иерархии патриархата приходит выравнивание положения прав и возможностей мужчин и женщин как в публичной сфере (политика, образование, другие профессии, культурная жизнь), так и в приватной сфере (ведение домашнего хозяйства, воспитание детей, сексуальность и пр.) (Hirdman 1991: 19-20).

       Наша исследовательская задача заключается в том, чтобы изучить как работают диахроничекий и синхронический подходы к гендерной культуре в российском контексте.

       В исследованиях, представленных в данном сборнике, мы интересовались главным образом положением женщины, но это не есть идеология нашего подхода, мы вполне сознаем, что для реконструкции гендерной культуры необходимо не менее пристальное внимание к положению мужчин и к отношениям гендерного и полового взаимодействия. Но мы только в начале пути.

       Как конструируется гендерная идентичность образованного класса в России советского периода? Вплоть до самого последнего времени различались воспитательные модели для девочек и мальчиков из интеллигентных семей. Подготовка девочек к будущей роли “работающей матери” осуществлялась как в семье в период первичной социализации, так и в дошкольных детских учреждениях, позднее в школе, в общественных детских организациях (пионерская и комсомольская организации). Постоянно воспроизводилась двойная ориентация - на материнство и связанное с ней супружество, с одной стороны, и на активность в публичной сфере и, прежде всего, в сфере профессионального труда, с другой. Исследования детской литературы (Gerasimova, Troyan, Zdravomyslova 1996), интервью с родителями и воспитателями дошкольных учреждений, так же как биографические интервью указывают на то, что доминирующий образ женственности предполагает то, что в другом месте мы назвали “квазиэгалитарным" стереотипом - вспомогательная, но важная роль на службе и материнское предназначение. Именно это наблюдали женщины в своих семьях, где большинство респонденток говорит о работающих матерях и бабушках; читали сказки, где не столько дом был миром Василисы Прекрасной, но и мир становился ее домом. При этом дискриминирующие паттерны, характерные для всякого индустриального общества, воспроизводились, но в камуфлированном виде. Для советского социализма зафиксировано общественное разделение труда по признаку пола, где женщины были заняты в менее престижных и менее оплачиваемых отраслях связанных с функцией социальной заботы. Социализация во многом связана с механизмами произвольного и бессознательного усвоения общественных норм, поэтому ее результаты не воспринимаются как дискриминация, если нет обстоятельств, приводящих к ресоциализации. Укажем на специфические агенты гендерной социализации в советской России.

       Роль семьи оказывается весьма специфичной. Это семья, где, как правило, работают оба родителя, и в которой необходимо исполнение роли бабушки. Бабушка - это не родственник, а определенная функция, которую могут выполнять различные родственники, близкие люди или оплачиваемые няни. Эта роль зафиксирована в мифологеме об Арине Родионовне - няне Пушкина. Бабушка - это мощный фактор воспитания и транслятор традиционной культуры.

       Мать при этом, как правило, работающая мать, а отец - часто депривированный субъект.

       В формировании образа женственности большее значение до сих пор играет детская литература и детское чтение. Этот тезис для нас чрезвычайно важен, особенно при сравнении с западной культурой, где чтение детям вслух не столь распространенная практика воспитания. То, что читается детям вслух, как показывают исследования, проведенные с нашим участием, воспроизводит разнообразные ролевые стереотипы. При том, что гендерный дисплей однозначно и грубо идентифицирует мужественность и женственность, однако ролевое наполнение не соответствует классически патрархатному разделению ролей. Сильная и доминирующая мать - архаическая богиня и царевна и старинных русских сказок, которая выполняет "мужские роли" и может переодеваться в мужские платья - это героиня русского фольклора (Gerasimova, Troyan, Zdaravomyslova 1996; Hubbs 1988).

       Детский сад - важный агент социальной конструкции гендера. Это учреждение необходимо для воспроизведения и поддержания гендерной системы России. Методические рекомендации по дошкольному воспитанию и профессиональный ежемесячный журнал “Дошкольное воспитание” могут стать специфическим предметом исследования, так же как установки и практики воспитания. При том, что эксплицитно не существовало никакого дифференцированного воспитания по признаку пола, имплицитно оно присутствовало в детских играх, прежде всего ролевых и сюжетных.

Вторичная социализация в школе и в общественных коммунистических организациях также определяла гендерную систему в России. Особую роль следует уделить в дальнейшем исследовании специфическому “спонтанному” сексуальному воспитанию, агентами которого были сверстники или старшие братья и сестры, но не специалисты и не родители. Это и привело к тому, что И. Кон называет сексистским бесполым обществом (Kohn 1995).

Мы подчеркиваем, что социальная конструкция гендера различна для разных социальных классов (cтрат), разных этносов и религиозных групп. До сих пор наш исследовательский интерес ограничивается европейской городской Россией и ее образованным классом (интеллигенцией). Однако, стоит отметить, что унификационная политика решения “женского вопроса”, проводимая советским государством, привела к определенной однородности институтов, обеспечивающих формирование гендерной идентичности в советском обществе.

       Разнообразие усиливается сейчас в процессе быстрых социальных изменений.

       Все эти, как и другие агенты социальной конструкции гендера способствовали формированию гендерной системы России.

       Мы утверждаем, что в советской культуре доминировал тип гендерного контракта, который можно назвать "контрактом работающей матери " (Rotkirch, Temkina 1996). Этому соответствует и социализационный паттерн работающей матери и общественное разделение труда, поддерживавшееся политикой партии-государства. Повторим еще раз, что такой гендерный контракт подразумевает обязательность “общественно-полезного” труда в советском обществе и “обязательность” выполнения миссии материнства как женского природного предназначения.

       Особенностью советской и постсоветской гендерной системы является сочетание в ней эгалитарной идеологии женского вопроса, квази-эгалитарной практики и традиционных стереотипов.