Спокойствие – это не свобода от бури, но мир среди бури.
Неизвестный автор
– Элия, Элия, Элия, – повторяла я про себя. Я не представляла себе, как буду без него жить. Все планы, которые я строила, разрушились. На прошлой неделе ему исполнилось тридцать девять лет. Я шутила, что скоро он разменяет еще один десяток, и думала, как мы можем отпраздновать его сорокалетие.
Как наши сыновья Дэвид и Гералд будут жить без Эла? Им всего девять и шесть лет. Мальчикам нужен отец.
– Пока смерть не разлучит нас, пока смерть не разлучит нас, – вспоминала я слова, которые мы произносили в день свадьбы. Я предполагала, что мы вместе состаримся. Но вот совершенно неожиданно я овдовела и теперь должна одна растить детей.
Мне позвонили на работу с сообщением, что Эла отвезли в больницу. Когда я приехала, он был еще в сознании и мог говорить. Доктор сказал, что его надо немедленно переводить в травматологическое отделение. Тогда я не подозревала, что больше не увижу своего мужа живым.
Врачи знали о проблемах Эла. У него был тромб, и год назад его уже клали в больницу. В коридоре ко мне подошел доктор и сказал: «Мы сделаем все возможное, но у нас нет никаких гарантий, что ваш муж выживет».
|
|
Я не поверила своим ушам. Вскоре врач вернулся. Я все поняла по выражению его лица. Только потом мне сообщили, что болезнь Эла называется коагулопатия, или нарушение свёртываемости крови.
Если бы не дети, я бы просто легла и не вставала. Но уже на следующий день после похорон мужа я поехала с Дэвидом в ледовый дворец, где он играл в хоккей. Мне казалось, что внутри меня все умерло, но жизнь продолжалась.
Я решила не строить далекие планы. Дожили до вечера – уже хорошо. Иногда мне было физически и морально тяжело не только дотянуть до вечера, но и просто пережить следующие пять минут, досидеть до конца хоккейного матча или рабочего совещания.
Я знала, что детям нужны материальные, осязаемые вещи, которые напоминали бы им об отце – фотографии, где они сняты вместе, их записки и так далее. Мальчики разрисовывали камни и клали их рядом с могилой отца. На день рождения Эла мы обязательно ели его любимый лимонный торт.
В один прекрасный день я поняла, что могу всю оставшуюся жизнь пребывать в трауре и ощущать боль потери – или быть благодарной за то время, которое мы были с Элом, и жить дальше. Вставая каждое утро, я давала себе слово, что постараюсь прожить новый день как можно лучше.
Я начала вести журнал благодарности. Каждый вечер я записывала в него пять событий уходящего дня, за которые я могу благодарить судьбу. Иногда было довольно сложно их перечислить, но постепенно я вошла в колею, и дело пошло проще.
|
|
Мальчики начали посещать группу под названием «Экспрессивное искусство в помощь детям, переживающим травму и горе». С ними работали два терапевта, лечившие душевные раны рисованием и музыкой. Я знала, что для моих сыновей это важно. Но когда социальные службы предложили мне самой записаться в подобную группу, я уклончиво ответила: «Может быть, попробую». Про себя я думала: «Нет, это не для меня. Я схожу, но говорить ничего не буду. Потом я скажу, что попробовала, но мне не подошло, и меня уже никто не заставит туда ходить».
Но оказывается, горе любит, когда о нем говорят и его обсуждают. Я слушала исповеди людей, и мне становилось легче. Я сама удивилась, что на первой же встрече рассказала о себе очень многое. Когда я призналась, что мой сын начал меня ненавидеть и повторять: «лучше бы умерла ты, чем папа», реакция женщины, которая вела занятие, меня поразила.
– Прекрасно! – сказала она.
Если честно, я подумала, что она или не расслышала мои слова, или сошла с ума.
Я бы точно не назвала поведение сына прекрасным. Но ведущая тут же объяснила: прекрасно здесь то, что мой сын после потери отца – говоря научным языком, на ранней стадии горя – смог выразить вслух свои чувства. Я поняла ее и подумала, что, возможно, все идет правильно.
И действительно, после этого наши дела пошли лучше. Я разрешила сыну, не скрывая, говорить все, что он чувствует. Это нисколько не изменит моего к нему отношения, потому что я его люблю. Я объяснила: «Кажется, что мы провалились в глубокую темную дыру, и нам надо из нее выбраться. Это совсем не просто, но другого выхода нет. Мы должны помогать друг другу. Тогда мы обязательно выберемся на свет».
Именно так все и происходило. Мы карабкались вверх. Мы соскальзывали и поддерживали друг друга. Иногда мне казалось, что впереди забрезжил свет, а иногда вокруг была непроглядная темнота.
Через несколько лет я пришла на встречу с психологом, которая работала с моим сыном, и рассказала ей, что сидела рядом с ним каждый вечер, пока он засыпал. Я объяснила, что это было нужно сыну. Психолог спросила: «Вы уверены?» Я подумала и поняла, что на самом деле это было больше нужно мне самой. Я дала себе обещание, что не буду мешать моим мальчикам жить своей жизнью и как угодно ограничивать их. Для меня это было непростое, но важное решение.
Несколько лет я боялась Рождества как огня. Я устраивала праздник только ради детей, но в душе не ощущала радости. Но потом настал год, когда я, бегая по магазинам, вдруг обнаружила, что подпеваю рождественским песням и улыбаюсь совершенно искреннее, а не натянуто.
Мне пятьдесят три года. Три года назад я переехала в другой город и поменяла профессию. Сейчас я занимаюсь тем, что мне всегда нравилось, – пишу и фотографирую. Я довольна своей жизнью. Мои мальчики выросли и успешно занимаются тем, что нравится им. Дэвид работает поваром, а Гералд оканчивает колледж и женится на девушке, с которой уже давно дружит. Я смотрю на своих детей, вспоминаю Эла и нашу любовь.
Эл ушел из жизни семнадцать лет назад. Но было бы хуже, если бы мы с ним никогда не встретились и не поженились. Я благодарна за каждую минуту, которую мы провели вместе, и уверена, что у меня все будет хорошо. После смерти мужа мне пришлось пережить не только много трудностей, но и много радости. Когда мне становится тяжело, когда начинают захлестывать чувства, я знаю, что это временно. Я не только выживу, но и буду радоваться жизни.
Роуз Кос
Бонус
Если мы, не задавая лишних вопросов, будем брать все хорошее, что встречаем на своем пути, нам этого хватит.
Ральф Уолдо Эмерсон
– Я уже не чувствую пальцев на ногах и руках! – закричала я и бросилась к нашему белому микроавтобусу, который мы нежно называли «Ржавчинка». Вечер выдался холодным и дождливым. Футбольный матч, в котором участвовал мой сын, только что закончился. Мне не терпелось добраться до дома и выпить чашку горячего чая. Вместе с моей сестрой Шерил мы быстро собрали троих моих детей, их трех друзей, собаку, одеяла, складные стулья и футбольные мячи. Когда мы выехали с парковки, я услышала вопрос: «Мам, я с голоду помираю. Что у нас на ужин?»
|
|
– Кто любит спагетти? – прокричала я, маневрируя в потоке автомашин.
– Я люблю! – раздался хор бодрых и радостных голосов. Я покосилась на сестру и увидела, что та улыбается и поднимает вверх большой палец.
Добравшись до дома, я тут же поставила на плиту чайник и кастрюлю с водой. Мы часто ели спагетти, поэтому приготовить их я могла практически с закрытыми глазами. Я начала накрывать на стол и остановилась, чтобы вслух посчитать, сколько тарелок нам понадобится.
– Пять тарелок для нашей семьи, три для друзей, две для приятелей, которые неожиданно заскочили, и одну для тебя, – сказала я сестре.
– Нет, тебе на семью надо четыре тарелки, – поправила меня сестра.
– Что?!
– Вас осталось четверо.
Вся суета на кухне словно исчезла. Я почувствовала, что проваливаюсь в какую-то черную пропасть. Хотя сестра произнесла эти слова очень заботливым тоном, их смысл ударил меня, как кувалдой.
– Да, нас теперь действительно четверо, – прошептала я и расплакалась.
Прошло почти две недели с тех пор, как мой муж Бен умер от болезни печени. Я еще не привыкла к тому, что его нет. Возвращаясь с работы, он открывал дверь и кричал, как в сериале «Я люблю Люси»: «Люси, я вернулся!»
– Рики, это ты? – «подыгрывала» я ему с улыбкой. После этого к Бену выбегали наши дети и с криком «Папа!» обнимали его.
Я понимала, что сестра просто напомнила мне о фактах, но я не хотела этого слышать. Потеря Бена была слишком сильным ударом, и с его кончины прошло совсем мало времени. Я потеряла не просто мужа, но и самого близкого человека.
После его смерти я старалась, насколько возможно, не падать духом и занималась семейными делами, как и раньше. Я хотела, чтобы жизнь нашей семьи продолжалась. Мои дети посещали спортивные секции, в которые ходили до смерти их отца. Я старалась, чтобы они были загружены занятиями и у них оставалось меньше времени горевать.
|
|
Каждый из них по-разному отреагировал на известие о том, что их папа умер. К счастью, в то раннее воскресное утро, когда мы получили это печальное известие, к нам пришли пасторы из нашей церкви, друзья и тренеры мальчиков. Казалось, даже воздух был пропитан грустью.
Пережить трагедию моему младшему сыну Джордану, которому было двенадцать, помогли его друзья. Они приходили постоянно – играли на гитаре, пели, плакали вместе с Джорданом или просто тихо сидели с ним рядом.
В день смерти мужа мой старший сын, тринадцатилетний Бенджамин, должен был участвовать в футбольном матче. Я была уверена, что он откажется, но он решил играть – в память о своем отце. Он считал очень важным продолжать делать то, чем занимался раньше. Я попросила одного из друзей отвезти Бенджамина на матч.
В тот день моя дочь Аманда, которой незадолго до этого исполнилось шестнадцать, не отходила от меня. Мы обнимались и плакали. Мы старались поддержать друг друга. Мы обе не знали, как ведут себя люди в подобных ситуациях и что надо делать.
Я занималась домашними делами, оплачивала счета, возила детей на тренировки и работала. Думаю, я выжила только благодаря дисциплине и тому, что не выбивалась из графика. Когда я в полном изнеможении падала вечером в кровать, рядом лежал ворох неразобранного выстиранного белья. Я сталкивала его к краю кровати и засыпала в слезах.
– Боже! – восклицала я. – Что же происходит? Верни мне Бена, Господи! Я не могу без него!
Однажды вечером я вернулась домой совершенно измотанной. День выдался очень сложный – после работы я отвозила детей на тренировки, заезжала в магазин за покупками, готовила ужин, а вернувшись, обнаружила, что не успела постирать. Все казалось совершенно беспросветным. Я отодвинула кучу белья к краю кровати, забралась под одеяло, но, несмотря на усталость, не могла заснуть. Я лежала и плакала.
– Господи, – молила я, – помоги мне пережить этот тяжелый период! Я ничего не успеваю и у меня больше нет сил.
Потом у меня случилось озарение. Я задумалась, что сейчас главное.
Есть ли у нас чистые тарелки?
Да, есть.
Есть чистое нижнее белье для всех членов семьи?
Да.
Значит, все остальное – бонус!
Эта простая логика помогла мне избавиться от чувства вины. Я поняла, что все главное сделано и нет смысла концентрироваться на том, что я не успела.
С тех пор прошло несколько лет, и я не раз делилась своим логическим построением с теми, кто находится в тяжелой ситуации. Я и сейчас улыбаюсь, когда мне кажется, что я не успею сделать все запланированное. В такие минуты я слышу в голове голос, который произносит:
Есть ли у нас чистые тарелки?
Да, есть.
Есть чистое нижнее белье для всех членов семьи?
Да.
Значит, все остальное – бонус!
Патриция Галлерос
Глава 4