Когда на небе ни облачка

 

Каждый день приносит нам что-то новое, и моя благодарность обновляется ежедневно. Когда солнце поднимается над горизонтом, мое благодарное сердце открывается нашему удивительному миру.

Терри Гиллеметс

 

 

Когда двое людей давно вместе, их мечты сливаются воедино.

 

Для меня это был настоящий прыжок в неизвестность. Муж всегда мечтал переехать из густонаселенного цивилизованного пригорода, который мы знали как свои пять пальцев, в уединенный деревенский дом, хотя я его стремления не разделяла.

Но когда двое людей давно вместе, их мечты сливаются воедино, прямо как коллекции музыкальных дисков и бабушкины фарфоровые сервизы. Поэтому, когда муж сказал мне, что нашел настоящий рай – выставленный на продажу дом на участке площадью четыре гектара в пятнадцати милях от нашего города, – я поняла, что моя жизнь вот-вот изменится.

– Он идеален, – с придыханием в голосе сказал Джим. – Там достаточно места, чтобы разбить сад, и уже есть луг, открытый навес и куча вечнозеленых деревьев, чтобы скрыть нас от любопытных глаз.

Когда мы вместе отправились осматривать участок, я увидела, что Джим все очень точно описал – даже огромные вечнозеленые деревья. Деревья обрамляли подъездную дорожку и маячили вдалеке, у самого края участка, но некоторые стояли прямо в нескольких шагах от дома, темные и величественные. Они формировали непроницаемую зеленую стену, сквозь которую в окна почти не пробивался свет.

– Из дома нам двора не разглядеть, – заметила я. – Мы даже не увидим, если к нам машина приедет.

– Не переживай, – ответил Джим. – Если тебя это беспокоит, несколько деревьев можно спилить. Но посмотрим – может, они тебе еще понравятся.

Я поняла, что ему полюбилось это место, и через несколько месяцев уже жила в пяти милях к северу от крошечного городка. Но совсем скоро я привыкла к одиночеству. Мне понравилось спокойствие и умиротворение загородной жизни, и я полюбила засыпать под стрекот сверчков и просыпаться под пение птиц. Выходя на задний двор, я смотрела, как колышутся на ветру луговые травы, и время от времени замечала вдалеке пасущихся оленей и канадских журавлей, которые гнездились на нашем участке. Я радовалась обретению того, чего мне так не хватало, хотя раньше я и сама об этом не догадывалась.

 

Совсем скоро я привыкла к одиночеству.

 

Но эти деревья! Я никак не могла привыкнуть к темной стене, которая возвышалась прямо у нас перед домом. Из-за нее мне было неуютно. Я хотела выглядывать из окон и видеть просторную, залитую солнцем лужайку, идущую до самой дороги. Кроме того, я волновалась о нашей безопасности: всякий раз, когда поднимался ветер, я боялась, что ветка разобьет нам окно.

Когда Джим пообещал, что мы сможем просто спилить лишние деревья, он говорил от сердца, но был слишком наивен. Как выяснилось, валить такие высокие деревья очень дорого – для этого нужно специальное оборудование и немало рабочей силы. К тому же необходимые машины были слишком тяжелы, из-за чего компания могла назначить проведение работ лишь на конец зимы, когда земля еще не оттаяла.

Так что мы решили подождать, по возможности откладывая деньги в «Фонд деревьев». Понимая, что средств хватит лишь на избавление от нескольких деревьев, мы снова и снова ходили по участку и смотрели на дом с разных точек. Всех гостей, которые приезжали в наш новый дом, мы спрашивали: «Как думаете, нам стоит свалить каждое второе дерево, или все деревья с одной стороны, или как?..»

Наконец в прохладный день на исходе февраля рабочие приехали к нам на огромных грузовиках. К вечеру они свалили три дерева, тем самым проделав довольно солидную дыру в живой стене и впустив в дом тусклый свет зимнего солнца. Я обрадовалась, что мы приступили к задуманному, но жалела, что пока не можем сделать больше.

Тогда я еще не знала, что нам поможет сама судьба.

Через несколько месяцев душным воскресным днем мы с Джимом работали в саду, когда вдруг поднялся ветер. На небо набежали зловещие черные тучи. Я схватила несколько поддонов с цветами и едва успела забежать с ними под навес, как на землю упали первые капли дождя.

Стоя на крыльце, я поняла, что это не обычная гроза. Дождь лил как из ведра, и капли летели почти параллельно земле в порывах ветра, который, подобно локомотиву, на всех парах гнал их прямо к нашему дому.

– Поторопись! – крикнула я Джиму, который поднялся наверх, чтобы закрыть окна. Мне с трудом удавалось перекричать рев ветра. – Нужно спуститься в подвал!

Я побежала искать котов, которые явно в ужасе забились в какое-нибудь укромное местечко. Дождь ударил в стену, после чего раздался громкий треск – ломались ветви деревьев. Свет погас – у нас отключилось электричество. Не работал ни один прибор, от холодильника до водяного насоса.

Когда Джим наконец нашел фонарик и спустился ко мне в подвал, рев ветра стих. Ливень сменился моросью. Шторм закончился так же быстро, как и начался.

С колотящимся от страха сердцем мы вышли на улицу, чтобы оценить ущерб. Задний двор был усеян ветками; садовая мебель валялась на блестящей от влаги траве. Все было не так уж плохо.

 

Дом стал нашей крепостью, где царят спокойствие, умиротворение… и свет.

 

Мы обошли дом и не смогли поверить своим глазам. Груши, вишни и клены стояли нетронутые, но высоченные ели, которым было как минимум лет тридцать, не пережили стихию. Некоторые из них сломались пополам, как спички. Одна повалилась набок и оперлась на соседнюю, едва не задев крышу дома.

Невероятно, но каким-то чудом ни одна ветка и ни одно дерево не упали на дом. Со слезами облегчения на глазах я взмолилась небесам, благодаря их за то, что дом нашей мечты выстоял в урагане.

Уборка заняла у нас несколько месяцев – пришлось долго орудовать бензопилой и снова вызывать ребят из компании, которая валила нам деревья. Всего погибли шесть деревьев, но наша страховка покрыла почти все расходы.

В итоге мы поняли, как нам повезло. Мы несколько месяцев планировали, от каких деревьев избавиться, и не могли принять решение, но в конце концов вмешалась Мать-Природа – и всего за десять минут ветер справился с задачей, на которую у нас ушел бы не один год.

Благодаря грозовым тучам, за которыми все же светило солнце, дом стал нашей крепостью, где царят спокойствие, умиротворение… и свет.

 

Кэрол Гранд

 

 

Обидные травмы

 

Обстоятельства играют на руку людям, умеющим извлекать лучшее из любой ситуации.

Арт Линклеттер

 

Я не продержался и одного дня. Не прошло и суток после прибытия на Мауи, как я оказался в больнице. Мы с дочерью около часа катались на бугибордах напротив наших апартаментов на прекрасном южном берегу острова. Все шло гладко, и нам было весело. Но на южном берегу погода порой меняется мгновенно. Налетает ветер, и поднимаются волны, которые с силой разбиваются о песчаный берег.

Набежала «волна-убийца», но я не успел среагировать. Она опрокинула меня и ударила о землю – в результате я во второй раз за свою бесславную спортивную карьеру получил серьезный вывих плеча. (Впервые это произошло при катании на сноуборде двадцатью двумя годами ранее.) Я сразу понял, в чем дело.

Выбравшись на берег, я поднялся на лужайку возле комплекса апартаментов, где моя жена читала книгу. Держа руку над головой, словно ловя такси, я спокойно (по крайней мере, в сложившихся обстоятельствах) объяснил, что мне нужна медицинская помощь.

– Здесь есть врач? – прямо как в фильмах крикнула жена. – Или медсестра… Кто-нибудь может нам помочь?

Нам повезло, врач был совсем рядом. Даже два. Они были братьями и вместе с семьями приехали сюда на отдых. Один из них оказался хирургом-ортопедом. Вот это удача!

Но не тут-то было. Они попробовали вправить вывих, но в отсутствие обезболивающих любое их действие причиняло мне ужасную боль.

Так, план Б. Жена и дочь посадили меня в наш небольшой арендованный автомобиль и повезли в больницу. Ехать было всего минут двадцать пять, но рука по-прежнему торчала прямо передо мной и чертовски болела, поэтому мне показалось, что дорога заняла часа три, не меньше. К счастью, было утро, а потому ждать осмотра пришлось всего около получаса. (Хотя из-за боли это время тоже растянулось.)

– Не беспокойтесь, – сказала медсестра, вводя мне запоздалую дозу демерола. – Доктор Смит в этом дока. Он постоянно вправляет вывихи.

– Вчера вот три вправил, – гордо заявил лохматый, похожий на серфера тип в белом халате, который как раз подошел к моей койке. – Сегодня вы у меня первый! Но еще не вечер.

Вот счастье, я у него первый!

Снотворное подействовало, я отключился, и плечо мне вправили. Когда я очнулся, жена и дочь довели меня до машины. До конца отпуска оставалось целых десять дней, а мой великий план целыми днями заниматься водным спортом и нежиться в раю уже разбился о скалы – прямо как мое несчастное тело.

По дороге домой мы заехали в супермаркет, чтобы купить продукты. Мне нужно было пиво – и побольше. Так как я отказался от болеутоляющих, лечиться мне предстояло дедовскими методами. Не слишком горя желанием бродить по магазину, я отпустил жену и дочку, а сам уселся за столик в баре на другой стороне улицы.

Потягивая пиво, я заметил первую жертву – в дальнем конце бара сидела женщина с лангетой на ноге и пила «май-тай».

Я прекрасно понимал ее боль. Взглянув направо, я увидел парня с загипсованной рукой. Допив пиво, я пошел к выходу и увидел еще двоих – в шейном корсете и… с рукой на перевязи!

По дороге к магазину я заметил кучу гипсов, перевязей, лангет, костылей и палок.

И вдруг почувствовал себя лучше. Да, плечо по-прежнему болело. Мне предстояло несколько месяцев реабилитационной терапии. Мои планы на отпуск пришлось полностью пересматривать. Но… я был не один! У меня была компания! Многие здесь копили деньги на отпуск мечты, чтобы покалечиться в самом начале.

Да, активного отпуска мне теперь было не видать, но я все еще мог внести корректировки в свои планы. Ничто не мешало мне отдыхать у бассейна и плавать с трубкой на мелководье возле рифа. На несколько дней мне нужно было заменить привычные пробежки прогулками. Однако на следующее утро, когда я открыл банку с пивом, устроившись в шезлонге под пальмой, откуда открывался потрясающий вид на океан, меня вдруг озарило.

Это было отличное место, чтобы поправить здоровье.

 

Ли Хаммершмидт

 

 

Все к лучшему

 

Ангелы приносят судьбу нам на порог – а если нужно, и куда угодно еще.

Джесси Лейн Адамс

 

На втором семестре третьего курса мне пришлось нелегко. Я изучала экономику в Университете Редлендса, и программа предполагала обязательный курс лекций по искусству. Хуже того, единственный курс, который подходил мне по времени, предполагал трехчасовые занятия по средам, а по средам я посещала группу по изучению Библии.

Эта группа заменяла мне всю социальную жизнь. Я получала параллельно две специальности, работала на двух работах в кампусе и каждые выходные ездила домой, чтобы ухаживать за бабушкой. У меня не оставалось времени на друзей, которых мне отчаянно хотелось завести. Я ценила еженедельные встречи группы, и одна мысль о пропуске заставляла меня чувствовать себя неуютно.

К несчастью, выбора у меня не было. Мне нужно было пройти курс по программе – к тому же в следующем семестре могли возникнуть и большие сложности с расписанием. У меня не было уважительной причины не записаться на этот курс. Кроме того, друзья ведь не могли меня совсем забыть за те несколько месяцев, что я не буду появляться на встречах. Я оставалась частью группы и надеялась отправиться на ежегодный семинар в первую неделю летних каникул.

Каждый год группа устраивала семинар на острове Каталина неподалеку от Ньюпорта. Все прекрасно проводили время, становились ближе и укреплялись в своей вере. Я всегда хотела поехать на семинар, но не могла себе позволить. Но в этот год все было иначе. У меня были деньги на поездку. Я собиралась на семинар, чтобы сблизиться с группой в общем стремлении к вере. Я чувствовала, что там мое место.

 

Это случилось. Друзья забыли обо мне.

 

Занятия продолжались, и я редко встречалась с друзьями. Время от времени ко мне в общежитие приходили студенты из группы по изучению Библии и рассказывали о текущих делах. Вскоре они перестали ко мне приходить. Я не возражала. У меня было полно других дел.

Примерно за две недели до конца семестра я позвонила одной из руководительниц группы, чтобы расспросить ее о семинаре. Удивленная, она сказала, что даже не догадывалась, что я хочу поехать. Я с энтузиазмом поведала ей, что мне не терпится отправиться в путь.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Регистрация закончилась на прошлой неделе.

Мне было ужасно обидно. Это случилось. Они забыли обо мне. Три года я исправно посещала все встречи группы, но никто даже не позвонил мне, чтобы сообщить о семинаре. Я чувствовала себя никчемной.

Уязвленная, я гадала, как эти христиане могли так просто обо мне забыть. Разве эти люди, старавшиеся жить по всем библейским заповедям, не видели во мне никакой ценности? Может, они вообще не замечали меня? Неужели в моем существовании действительно не было никакого смысла?

Потом я рассердилась. Я злилась на группу за то, что там забыли обо мне. Я злилась на себя за то, что так уязвима к боли. Я злилась на Бога за то, что он позволил этому произойти.

Если Бог следит за нами и все происходит «к лучшему», как можно назвать «лучшим» полное пренебрежение со стороны друзей? Как «лучшим» для меня могло стать изгнание из группы и невозможность поехать на семинар? Почему Богу неугодно было, чтобы я туда отправилась? Неужели я так омерзительна, что даже Бог меня не хочет видеть?

Семестр подошел к концу. Опечаленная, я, сгорая от зависти, смотрела, как мои бывшие друзья собирают вещи и уезжают на семинар. Все еще обиженная на жизнь, я отправилась домой, к бабушке. Весь первый день каникул моя рана ужасно болела.

На второй день каникул бабушка умерла.

Около двух часов ночи я услышала, как она встала с кровати. В этом не было ничего необычного. Она часто вставала по ночам из-за боли в желудке и сидела в гостиной, пока та не проходила.

Я вылезла из теплой постели и пошла за бабушкой. Мы сидели молча. Мои веки постепенно тяжелели. Должно быть, на мгновение я заснула, но тут бабушка начала задыхаться.

Спросонья я открыла глаза и посмотрела на нее. Она сидела в мягком синем кресле. Ее глаза округлились, рот раскрылся. Она содрогалась всем телом, пытаясь втянуть в себя воздух.

– С тобой все в порядке? – как полная идиотка, спросила я.

Бабушке не хватало воздуха, чтобы мне ответить.

– Я вызываю «Скорую», – сказала я, когда она снова содрогнулась.

Когда «Скорая» приехала, бабушка уже умерла. У нее случился инфаркт.

Хотя ей явно было больно, все случилось очень быстро. Я была рядом и держала ее за руку. Она умерла дома, зная, что я с ней и что она любима.

Если бы я поехала на семинар, она бы умерла в одиночестве. Никто бы даже не узнал о ее кончине, пока я бы не приехала через неделю домой и не обнаружила ее тело. Если бы такое случилось, я бы не смогла себя простить, а потому вдруг обрадовалась, что с семинаром ничего не вышло.

 

Бог всем руководит, и все случается «к лучшему».

 

Бог использует всех и вся во имя высшего блага. Даже если кажется, что мы попали в немилость и Он обращает все против нас, на самом деле Он делает это из любви к нам.

Нам с бабушкой повезло, что Он использовал глупую университетскую программу и заставил друзей забыть обо мне, когда настало время регистрироваться на семинар. Когда бабушка умерла, Он снова одарил меня своей милостью и заставил друзей обо мне вспомнить. Неудобства, которые мне причинило краткосрочное предательство друзей, меркли в сравнении с болью, которую нам с бабушкой пришлось бы испытать, если бы она умерла в одиночестве.

Бог всем руководит, и все случается «к лучшему». Просто сложно узреть это «лучшее», пока оно не произойдет.

 

Мэй Эмеральд Гаффи-Эрнандес