2020-06-08
89
• Родитель сам приписывает значение тем или иным действиям Ребенка, постоянно повторяя одни и те же комбинации слов, помогая ему выучить наизусть: «Маша улыбается!», «Петя хочет кушать!», «Сейчас мы пойдем гулять!» Мы внушаем Ребенку, что мир вокруг именно такой, как мы его описываем, хотя сами‑то знаем, что это не совсем так, возможны варианты.
• Ребенок повторяет слова или предложения сам, даже если взрослого нет рядом. Попытки взрослого вмешаться в разговор могут отвергаться на фоне кризиса «Я сам!» в четыре с половиной года. Ребенок может проявлять агрессию по отношению к особо назойливым взрослым. Особенно обидно бывает добрым, заботливым няням, которых упрямые малыши буквально вытесняют из детской.
• Ребенок учится играть со сверстниками, его слова направлены на равного, собеседника. Несмотря на неизбежные противоречия, дети испытывают огромный интерес друг к другу, начинают играть общими игрушками, делиться предметами, показывать и рассказывать о своих намерениях.
|
|
|
Некоторые психологи, например знаменитый швейцарец Жан Пиаже, считали, что эгоцентризм врожден, а вместе с ним врожденными скорее всего оказываются и первичные понятия, представления о пространстве, последовательности, способность сравнивать, оценивать предметы. Наш психолог Лев Выготский, наблюдая за малышами, пришел к выводу, что все понятия, которые прививаются детям, приходят извне, формируются настойчивыми взрослыми. И основу понятий образуют слова, которые, будучи записанными на подкорку и подпитанные опытом, позволяют впоследствии развивать более сложные ассоциативные ряды. Слово дает Ребенку свободу перемещения, позволяет эмансипироваться от реального мира.
Ребенок может попросить яблоко, которого он не видит, просто назвав его. Два процесса эмансипации происходят одновременно – отделение от родителей и независимость от конкретных предметов. И тем, и другим можно подобрать замену, не абсолютную, не тождественную, но все же: гулять можно не только со своей мамой, но и с мамой Вовы, есть можно не только с помощью своей маленькой ложечки, но и с помощью большой, папиной.
Помните сказку про Машеньку, которая заблудилась в лесу и оказалась в доме медведей? Там она попеременно садится на разные стулья, ест из разных тарелок и так далее. Это и отражает процесс эмансипации: Ребенок самостоятельно опробует разные варианты. Вообще проявляет самостоятельность.
– Кто, кто сидел на моем стуле? – спрашивает папа‑медведь.
– Кто‑кто ел мою кашу? – спрашивает мама‑медведица.
– Кто‑кто спит на моей кроватке? – спрашивает Медвежонок.
|
|
|
В сказке события происходят в последовательности «от взрослого к детскому». Так и есть: мы усваиваем, интериоризируем (впитываем) опыт взрослых, но в детских формах. Ребенок сам открывает то, что ему подходит, но вначале он пробует все!
Повторение, которое мы используем, когда терпеливо учим Ребенка ходить, держать ложку, снимать туфельки, навсегда останется важным педагогическим приемом.
Когда Ребенок начинает механически повторять слова и предложения, многим родителям кажется, что он уже вовсю болтает, а значит, и понимает все, не хуже взрослых, то есть должен понимать – сразу, с полуслова.
Это – большая ошибка. Три раза! – вот норма, артикулированная в сказках. Чтобы достичь цели, герои сказок должны предпринять три попытки. Троекратно, как в сказке, повторив просьбу «Принеси полотенце!», мы поможем Ребенку: 1) обратить внимание на нас и на предмет, 2) мобилизовать внимание, отвлечься от того, чем он сейчас занимается, 3) исполнить нашу просьбу. Раз‑два‑три.
В ролевых играх девочки влезают в «шпильки» своих мам, нахлобучивают на голову бабушкину шляпу и вешают на шею бижутерию. Мальчики агрессивно стучат по всем поверхностям, а в качестве молотка используют игрушечные инструменты или то, что попадется под руку, но самым заветным остается папин молоток.
Нам кажется, что дети посягают на наш мир, берут чужое, а они просто расширяют свой мир, преумножают то, что у них есть, прежде всего свои собственные навыки, знания и представления.
Этапы освоения предметного мира: от погремушки до воображаемых миров
– Самое лучшее, что вы можете сделать для своего ребенка, это обуться не на ту ногу, перепутать петельки для пуговиц и перевернуть тарелку с кашей…
– Вы издеваетесь?!
В отечественной психологии именно манипуляции с предметами считаются ведущим видом активности у малышей до трех лет. Круг общения Ребенка пока слишком ограничен, он сам нуждается в постоянной опеке и помощи. До некоторого времени все предметы исполняют одну и ту же функцию: так или иначе утолять сенсорный голод Ребенка, потребность в движении и новом сенсорном опыте. Ребенку все равно, чем стучать по столу – молотком, пультом от телевизора или папиной ложкой, – все идет в ход. Ребенок не прочь порисовать, и он рисует на стенках, скатертях и простынях. Он получает мышечное удовольствие, он радуется свободе движения и передвижения!
Общая динамика усложнения манипуляций выглядит так:
• 1 – 1,5 года: Ребенок не знаком с функциями предметов, использует их в случайном порядке, учится совершать более точные движения.
• 1, 5 – 2,5 года: закрепление функций за предметами, использование их по назначению.
• 2,5 – 3 года: перенос функций одних предметов на другие, начало игры.
Постепенно с каждым годом расширяется и словарный запас:
• 1 год – 10 слов.
• 2 года – 100 слов и 10 словосочетаний.
• 3 года – 300 слов и 50 словосочетаний.
• И так далее, по нарастающей.
Иногда родители читают по полчаса мораль ничего не понимающему малышу. А вместо этого достаточно объяснить, как выглядит ситуация со стороны, чтобы Ребенок все понял и надолго запомнил урок. Возьмите лист бумаги и нарисуйте картинку: за окном ночь, темно, а мама стирает разрисованную скатерть. Наглядно? Наглядно. Рисунки экономят время и лучше передают смыслы, чем тысячи миллионов слов.
Малыши только учатся высказываться правильно и ясно.
До шести лет у Ребенка конкретно‑образное мышление, и картинки – его главный язык, самый важный код.
Вот почему дети любят рисовать, даже если это не очень получается. А часто ли вы рисуете вместе с малышом?
Мама может попросить Ребенка показать, как кушает кукла «понарошку», и он с удовольствием сымитирует действия куклы. Более того, Ребенок уже знает, что некоторые предметы нельзя трогать или использовать как попало, хотя и не всегда понимает почему.
|
|
|
С трех лет начинается бурное развитие воображения. Именно вслед за воображением начинают подтягиваться другие функции – внимание, память, мышление. Развитие воображения позволяет Ребенку разыгрывать условные сюжеты, а вместо куклы или машинки использовать универсальные предметы: кубики, палочки, пирамидки.
Родители часто считают признаком успешного развития словарный запас и двигательную активность. Но это не так. С трех лет главные признаки успешного развития не лежат на поверхности. Чтобы обнаружить их, придется вступить в контакт с Ребенком, скажем, в процессе игры поддержать его попытки создать и описать свой мир.
Интересно, что бурный рост воображения приводит к первому пику лихого детского вранья. Происходит это в районе четырех лет. Дети рассказывают небылицы, обижаются, когда им не верят, требуют участия в явно придуманных сюжетах. Это время, когда к малышам прилетают Карлсоны.
К взрослым Карлсоны давно не прилетают, но мы, взрослые, служим детям примером, они копируют наше поведение. Однажды психологи провели в детском саду эксперимент: именно чтобы доказать, что дети будут копировать любые действия взрослых. В одной группе специально приглашенный актер избивал надувным молотком игрушки, изображая агрессию. После его ухода дети немедленно взялись колотить своих мишек‑хрюшек.
В другой группе был устроен благотворительный обед для игрушек, и дети, когда актеры ушли, стали понарошку кормить игрушки, гладить их, прижимать к себе.
Конечно, взрослые дети (школьники) не стали бы заниматься экзекуциями (вспомните рассказ Драгунского «Друг детства»), но с трех до четырех лет детям действительно свойственно копировать поведение других людей, и это сродни актерству: изображать все подряд – до чего же это интересная игра!
Ребенок застревает на этапе аутичных игр, то есть продолжает играть сам с собой, если ему не с кем играть. Так происходит и в том случае, если предметный мир ролевой игры (предметы, которые можно трогать, создавать из них разные комбинации) заменяется виртуальным компьютерным миром. Универсальность человеческого мозга такова, что он может приспособиться к любой ситуации. Если Ребенка оставляют в условиях простого взаимодействия с миром, его мозгу не нужно развиваться, и он начинает функционировать в монотонном режиме. Дети соответственно вырастают мономанами, готовыми часами делать одно и то же. И мы не можем рассчитывать на то, что организм ребенка сам подскажет, как функционировать и развиваться мозгу.
|
|
|
Игра в дошкольном возрасте является главной деятельностью Ребенка. Игра – это сложно организованный процесс, и мне кажется, мы упрощаем и недооцениваем возможности игр. Ребенок вступает в игру, подражая взрослым, но если для взрослого игра – это условность, то для Ребенка – это серьезная активность. Ребенок наблюдает за движениями, взаимоотношениями взрослых, их разговорами и пробует повторять. Он пока не понимает, почему люди ведут себя так или иначе, не может спрогнозировать и оценить последствия своих действий.
Последовательность в освоении навыков зависит от того, какой воспитательной стратегии придерживается родитель, есть ли у него индивидуальные особенности воспитания.
В книге «Как спокойно говорить с ребенком о жизни, чтобы потом он вам дал жить» я предлагаю выделять три стратегии воспитания:
• родитель‑фанатик,
• родитель‑реалист,
• родитель‑романтик.
Там же я привожу тест, с помощью которого можно определить стратегию воспитания. Если у вас возникнет интерес, найдите эту книгу и прочитайте. А здесь я скажу в дополнение, что стратегии воспитания должны выбираться соответственно возрасту ребенка.
До того как Ребенку исполнится семь лет, родителям лучше выпустить своего «внутреннего Ребенка», разрешить ему смеяться и плакать вместе с малышом.
Романтик – это взрослый, который верит в чудеса, который получает удовольствие от каждого движения и все время с удивлением рассматривает предметы, которые попадаются ему на пути.
До школы лучше подыгрывать Ребенку, чем пытаться его убедить. В этом отношении лучший взрослый для малыша – Клоун, который, кажется, только на полшага опережает его. Клоун предлагает малышу во всем следовать за ним, вовлекает его в свои игры. Например, берет надувной молоток и стучит по поверхности стола, по дивану, по полу – стучит и прислушивается к разным звукам. Или пытается надеть чужую шапочку, и у него ничего не получается, то завязочки не стягиваются, то помпон свешивается и щекочет нос. Клоун пальцем трогает кашу, потом слизывает капельку, потом берет ложку и съедает все, а когда съест, проводит языком по ободку тарелки. Не бойтесь показаться смешными, вы не потеряете главное – контакт с малышом, для которого неловкие движения Клоуна служат сигналом того, что его, малыша, понимают, ведь и у него получается примерно так же.
«Помоги мне! Пожалуйста! Еще разок!» – будет клянчить Клоун.
Так он придаст уверенности малышу в том, что он, малыш, кое‑что умеет делать лучше, чем этот смешной взрослый.
Романтик, следуя за своим «Ребенком внутри», во всем ищет удовольствий, но ведь возраст до семи лет действительно самый счастливый в жизни человека.
За первые семь лет происходит очень много важного. Формируется ядро личности, мироощущение, вкусы и предпочтения, накапливаются фантазии, сила которых ведет нас потом всю жизнь. Энергия детских желаний – вот что аккумулируется в эти годы. И главная миссия родителя – помочь «заправить баллоны» для путешествия длиной в жизнь.
Фантазируйте вместе с Ребенком. Для этого пригодятся любые подручные предметы. Солонка может превратиться в ракету, ложка – стать лодкой, причем подводной, а салфетка – солнечной батареей. Фантазировать – это не пустое времяпрепровождение! Не бойтесь, что малыш вырастет мечтателем. Опыт побед и прорывов накапливается уже в детских играх. А у предметов появляется новый смысл: они становятся инструментами достижения важных для Ребенка целей, волшебными артефактами исполнения желаний.
Любой предмет может стать символическим инструментом достижения цели и, как следствие, символом победы.
Образ предмета насыщается положительными эмоциями, и с каждым разом он становится все значимей и значимей. Незатейливый с виду предмет становится универсальным инструментом достижения самых разнообразных целей. Он становится магическим, волшебным, всемогущим артефактом!
Как каждый день мы обесцениваем предметный мир Ребенка, а вместе с ним и самого Ребенка
– Сложи одежду на стульчике. Она уже вся помялась! Опять стирать! Отнеси грязные ботинки в ванную, сейчас будем мыть, – говорит раздраженно мама.
«Я такой грязный, такой нелепый…» – запоминает малыш.
Когда родитель требует убрать все «ненужные» предметы, навести порядок в комнате или на столе, он умерщвляет среду Ребенка. Предметы обесцениваются, их значение в жизни Ребенка снижается, сводится к совокупности физических свойств. Отдавая приказ «убрать», мы узурпируем право Ребенка распоряжаться предметным миром. Как следствие, разрывается множество ассоциативных связей между Ребенком и предметами, которые питали его и поддерживали.
Вчера плюшевый мишка был источником радости и любви, он – друг, участник игр… Сегодня его в сердцах бросили в угол и превратили в «старую грязную игрушку».
Еще не эмансипировавшись от предметного мира и взрослых, Ребенок присваивает себе те характеристики, которыми мы наделяем все, к чему он прикасается. Если вы хотите выработать у Ребенка низкую самооценку, устойчивое чувство стыда и унижения, не жалейте плохих оценок. У Ребенка сложится устойчивое ощущение, что любое его телодвижение только усугубляет то, что и так плохо. И в комнате у него грязно, и одежда мятая, и игрушки плохие. Все на него смотрят и видят, какой он ужасный.
Одна из причин варварского отношения к предметному миру Ребенка состоит в том, что мы воспринимаем этот мир в категориях иерархии: ниже – выше, сильней – слабей. Предметы в этой иерархии занимают самые нижние позиции. Классификация по степени сложности хороша в науке, например, зоологи считают, что насекомые стоят ниже птиц по своей организации, а птицы примитивней млекопитающих, а обезьяны, понятно, несравнимы с людьми. Математики тоже считают, что арифметика – детский лепет по сравнению с интегральным исчислением. Но формальная логика не работает в психологии, в мире отношений. Все предметы имеют то значение, которое мы им приписываем.
Почему мы иногда так сердимся на предметы? Почему бросаем их в сердцах? Иногда готовы взять молоток и разбить на мелкие части, но иногда прижимаем предмет к себе, будто дороже и нет ничего, – почему? Но уж коль мы с собой не можем разобраться, нам придется принимать на веру переживания и привязанности Ребенка, даже если мы не знаем о происхождении этих переживаний. С чувствами Ребенка нельзя обращаться как попало. Когда он горюет или радуется чему‑то, первым делом нужно разделить с ним это горе или радость. Плачет из‑за куклы, рука оторвалась? И вы поохайте, пожалейте куклу, а потом попробуйте починить.
Вспомните, как вы негодуете:
– Перестань реветь из‑за такой чепухи. Подумаешь, чашку разбил. Если бы тебя видели другие дети, они бы рассмеялись над тобой! Как не стыдно!
В это самое время у Ребенка формируется ощущение, что его самые важные чувства, как только о них узнают, будут осмеяны, а сам он – пристыжен. Подумайте, легко ли с таким опытом будет признаваться в любви уже взрослому человеку?
Когда родитель требует тишины от Ребенка, он хочет, чтобы тот хотя бы на время отказался от своей сущности – сущности живого и деятельного человека, который открывает этот мир заново. Вместо радости от нарастающих возможностей Ребенок может расти с чувством вины из‑за того, что он мешает взрослым, крутится под ногами.
Мы верим в магию предметов, летим через океан, чтобы прикоснуться к бронзовому божеству, стучим по дереву, чтобы не сглазить, носим на шее зуб тигра, когда особо нуждаемся в помощи или любви. Но Ребенок в помощи и любви нуждается непрерывно. Это нечестно и жестоко – «расколдовывать» предметный мир Ребенка, развеивать детские иллюзии, лишать энергии уникальных связей с миром, обесценивать его усилия и важные для него чувства!
Как укрепить в Ребенке уверенность в себе через предметы
– Он собирает всякую ерунду и носится потом с ней. Я устала чистить его карманы!
– А если эта чепуха делает Ребенка всемогущим?
Вместе с представлениями о мире Ребенок накапливает знания о самом себе. Процессы познания и самопознания происходят одновременно. В зависимости от того, какую обратную связь получает Ребенок, положительную или отрицательную, формируется ядро его личности. Формируется или продуктивная положительная самооценка, или отрицательная, блокирующая спонтанное поведение, исключающая уверенные поступки.
Даже если у родителей не хватает времени на общение с Ребенком, они все равно определяют качество обратной связи.
Между потаканием и подкреплением есть большая разница.
Потакание – это опережающее удовлетворение любых, даже воображаемых потребностей. Ребенок получает все, чего только душа не пожелает!
Подкрепление поддерживает попытки Ребенка осуществить некоторый замысел. Например, когда мама сама заботливо, с умилением застегивает пуговицы на курточке сына, она ему потакает. А если мама предлагает сыну самому застегнуть курточку и хвалит его за дерзость справиться со сложной задачей, то такая обратная связь – подкрепление: «Да, так… Правильно!»
Подкрепление как метод воспитания используют дрессировщики, принцип простой: правильное поведение животного поощряется хорошей порцией еды, неправильное – наказанием или лишением лакомства. Но люди, особенно малыши, ценят психологические поощрения больше, чем материальные. Добрые слова, поглаживания, объятия воспринимаются нами с детства как проявления любви и заботы.
Мы потакаем молча, а поощряем вслух. В этом и подлость гиперопеки, что она может проявляться активно, но тихо и бессознательно. Не нужно судорожно помогать, не нужно стараться побыстрей все сделать вместо Ребенка, чтобы сэкономить время. Лучше потратить время сейчас, пока Ребенок мал, чем потом кормить и водить его за ручку до конца жизни.
Для эффективности обратной связи важно – сканируем мы действия Ребенка с прицелом на достижения или изначально критически относимся ко всему, что он делает.
Первая стратегия (прицел на достижения) усилит желание пробовать и учиться. Очень часто дети не хотят учиться, чтобы избежать избыточной критики.
Критичность отбивает охоту к экспериментированию. Если Ребенок получает отрицательную обратную связь, сигналы о своей некомпетентности, он начнет придумывать способы, как избежать наказания.
Например, начнет «стучать» одному члену семьи на другого, жаловаться на здоровье («Ой, живот заболел»), прятаться за спины других детей, отказываться есть («Будете ругать, перестану завтракать и заболею») или, напротив, пообещает немедленно все исправить, чтобы отсрочить санкции.
Усиливать «Я» Ребенка с помощью предметов легко. Нужно подтверждать его пробы и не ругать за ошибки. «Да, ты прав!» – вот что нужно говорить на все лады.
Самое трудное в искусстве воспитания – это ничего не делать, молчать и наблюдать за тем, как у твоего малыша пока что‑то не получается. «Помолчи! Погоди! У него все получится! Не торопись! Не сейчас! Не лезь своими руками! Пусть пробует!» – вот команды, которые нам стоит повторять про себя, потому что рядом не будет никого, кто защитит Ребенка от родительской экспансии.
Это не дети должны молчать и слушать. Мы!
Несколько приемов усиления «Я» Ребенка (по‑научному идентичности) с помощью простых манипуляций с предметами
• Любимую игрушку ставим на видное место, ей особый почет и уважение, даже если лично вам она не очень нравится. Это может быть старый некрасивый клоун или кукла без глаза. Фокус в том, чтобы побуждать Ребенка не забывать старых друзей. Можно спрятать в коробочку и оставить на память то, что доставляло столько радости. Так вы поможете Ребенку формировать долгосрочную память и глубокие психологические привязанности, без которых сильного положительного «Я» не сформируется.
• Высказывайте уважение к тому, что делает Ребенок. Многие мамы прячут в особую папку детские рисунки. Иногда для себя, а иногда, чтобы показать гостям. Покажите, если так хочется, но есть одна непубличная процедура, о которой мы подчас забываем: разбор полетов. Если рисунки собирались в течение продолжительного времени, он будут хранить следы проб и ошибок, ведь рука юного художника окрепла не сразу. «Посмотри на свои первые рисунки. Какие красивые цвета, но пока непонятно, что нарисовано. Это папа? Это мама? А это Лунтик?» Не каждому Ребенку будет приятно, если его неудачный опыт обнародуют. Есть и другая сторона. История живописи – это история воплощения замыслов. Художник задумал что‑то, и из первых набросков, не всегда удачных, рождаются великие полотна. Ребенок должен знать, что он тоже причастен к истории воплощений, что в его силах сделать задуманное, что долгосрочный прогресс гораздо важнее минутного успеха‑неуспеха.
• Убирая детскую одежду, мамы и бабушки обычно ругают детей за неаккуратность. А что, если вместо этого гудения затеять игру, кто быстрее сложит вещи? Раз, два, три – наперегонки! Так мы сообщим детям, что даже рутинные обязанности могут не угнетать, а заводить, вдохновлять. Важно, как вы называете одежду: носки или носочки? майка или маечка? колготки или колготочки? Умиление позволительно, когда мы хотим напомнить Ребенку о любви, которая стоит за претензиями «почему скомкал?» Не устану повторять: детство – это уникальный период накопления положительных впечатлений, в том числе о самом себе. «Я точно знаю, что меня все любили, потому что бабушка расстраивалась даже из‑за драных коленок на штанах. “Ну как же ты теперь без штанов? Придется пороть старые дедушкины…» – это из воспоминаний детей войны. А вот другое, противоположное воспоминание: «Носить было нечего, одни парусиновые штаны, белые, ветхие от стирок. В них я и подался в город на заработки, а потом в армию. А когда вернулся, на чердаке нашел мешок со старой одеждой отца, который погиб на фронте. Там было все – и рубашки, и костюм хороший, и ботинки. Мать не дала. Отец погиб, а ей было жалко. Не любила она нас за то, что отец вдовой оставил».
Вещи – это не вопрос благосостояния, это тест на первичные реакции, за которыми пристально следят дети. Даете вы или отнимаете, излучаете тепло или холод – все запечатлеется в семейной истории вещей.
4. Как организовать комфортный для Ребенка предметный мир
• Дети, вещи и порядок. Стоит ли заставлять Ребенка прибираться
• О «синдроме перфекциониста»
• Дети и деньги
• Как богатеют граждане детских садов
• Как добыть денег, когда тебе нет десяти
• Карманные деньги
• Стратегии трат у взрослых
• Что такое деньги в жизни Ребенка
• О детской алчности
• Как научить Ребенка пользоваться деньгами
• Дети и инструменты
• Опасные инструменты: отвертки, линейки, ножи, ножницы…
• Почему Ребенок нарушает строгие запреты, подвергая себя опасности
• Специальные методы безопасности
Дети, вещи и порядок. Стоит ли заставлять Ребенка прибираться
– Уборка – это одна из главных пыток в детстве, особенно когда она превращается в обязанность. Ребенок еще ничему не научился, а уже нужно убирать, будто весь мир это свалка!
– Это самое скучное занятие. Из‑за уборки я понял: работа – это такая нудятина, что лучше не взрослеть!
– Я завидовала мальчикам, им не нужно было убираться в квартире!
– Все самое интересное мама оставляла себе. Готовка – себе, уборка – мне!
Если верно, что дом отражает состояние души, то вечно разбросанные вещи должны пугать родителей хаосом в душе Ребенка. Доведенный упреками взрослых до состояния ненависти к своей комнате, Ребенок будет отстраняться от внешнего ряда, как будто бы не видеть то, где и как он живет. Чем сильнее семейное давление, тем сильней заработают такие защитные механизмы, как вытеснение («Я забыл…», «А разве ты говорила, ма?»), отрицание («Ничего не разбросано. Я убирался!») и агрессия («Достали уже с этой уборкой. Свихнулись на ней!» «Я не буду убираться!»). Превращаясь в слепоглухонемого, Ребенок ограждает себя от неприятных претензий.
Иногда агрессивный протест Ребенка – всего лишь встречный способ приостановить родительскую агрессию. Родители не отдают себе отчета, какова сила их давления. Им‑то кажется, что они говорят с интонацией страстного воспитателя, чтобы Ребенок «хорошенько запомнил!». Но в погоне за порядком в комнате можно на корню задавить «Я» Ребенка, которое вырастает из сильных, хаотических желаний. Одно из них – стремление к свободе.
Ребенок растет и ему нужно все больше свободы. Еще больше! Еще! В ответ на предостережения не сломать Ребенка обычно приходится слышать: «А что такого, разве я не права? Единственное, чего я хочу, чтобы моя дочка выросла аккуратной. Девочка должна быть аккуратной!» А кто сказал, что «девочка должна быть аккуратной»? Повторяя из поколения в поколение, как заклинание, что «девочка должна быть аккуратной», можно заманить Ребенка в западню родового проклятия. Свобода, важнейшее условие развития личности Ребенка, требует совсем другого – нарушения границ и устранения ограничений, связанных с предписаниями рода.
Ограничивая свободу Ребенка, мы отнимаем у него энергию жизни.
Все дети проходят через горнило родовых заветов, и завет действительно может стать проклятием, если наведение порядка превращается в идею фикс.
Не секрет, что в своих домах мы ведем себя, как дети перед приходом строгих родителей: распихиваем все по углам, прячем подушки в шифоньеры, пластилин под кровать, а краски под подушку, чтобы все было шито‑крыто. Типичная жалоба на индифферентность Ребенка: «Почему он ничего не хочет? Ему все равно!» может уходить корнями в опыт такой вот «полировки» навыков аккуратности. Потому и не хочет, что вместе со страстью к исследованию мира – а она не предполагает порядка – уходят желания, гаснет познавательная мотивация.
Если все время напоминать Ребенку о том, что в комнате не прибрано, у него может сформироваться устойчивое чувство, что он и является источником беспорядка, а больше ничем и никем: «Мама считала меня неряхой, придираясь к любой мелочи. А когда я стала придумывать себе прически, она жалела меня: “Надо же, какая некрасивая родилась…”»
Когда мы печемся о том, чтобы Ребенок проявлял аккуратность, когда делаем ему замечания при чужих, тем самым демонстрируя, как много внимания в семье уделяется именно этой стороне воспитания, мы прежде всего беспокоимся о своей репутации. Я бы даже сказала о своей репутации в глазах символического строгого взрослого. Ведь и мы были детьми и, возможно, мишенью строгого родительского контроля. Когда мы публично критикуем своего Ребенка, мы как бы оправдываемся перед собственным строгим родителем, которого давно нет рядом, но его голос звучит как подсказка. Как бы мы ни страдали от придирок своих мам в детстве, проходит время, и мы переоцениваем полученный опыт в свою пользу. Маленький Ребенок может думать: «Если бы мне не мешали, поменьше критиковали, помогали и подсказывали, я смог бы заняться интересными делами, стать особенным человеком!» Выросший Ребенок, столкнувшись с трудностями воспитания, опирается на ту подсказку, которую родители навязали ему в детстве. «В конце концов, я вырос неплохим человеком, хотя мать с отцом могли бы быть поснисходительней!» Приходит время понимания и сближения с родителями, если судить с позиций своей не такой уж особенной, но не такой уж плохой жизни. Люди склонны нормализовать самооценку и свою жизнь, и теперь чувство вины за свои промахи переносится на другого человека – собственного Ребенка. «Если бы он вел себя лучше, не нарывался на критику, не бесил меня своим непослушанием и не раздражал неаккуратностью, я прожил бы лучшую жизнь!»
Ошибка – оценивать действия Ребенка только в краткосрочной перспективе, судить о его возможностях только по тому, сложены ли вещи.
Нет никаких данных, которые доказали бы, что аккуратность является ключевым фактором успеха. Наоборот, анализ биографий известных людей говорит, что высоких результатов достигают те, кто следовал удобному для себя порядку, а такой порядок мог быть бесконечно далек от аккуратности.
Ментальный хаос служит основанием для гораздо большего числа ассоциаций, а следовательно, большей креативности, чем упорядоченное по внешним, навязанным Ребенку правилам пространство комнаты. Не случайно Ахматова писала: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи». Это напоминание о том, что истинно ценное рождается из случайного, из того, что категорически нельзя раскладывать по полочкам согласно предписаниям со стороны.
Если у Ребенка есть надежное обоснование беспорядка и он готов отстаивать, что должно быть так, а не иначе, это и есть его собственный, личный порядок.
Дети очень рано проявляют способность или к обобщению, или к детализации. Наблюдая, к примеру, за манерой Ребенка рисовать, можно заметить, что именно занимает его больше: общая идея или проработка деталей. Одни начинают с мелочей и продвигаются вперед медленно, шаг за шагом, другие, наоборот, стремятся побыстрее набросать контуры и закончить рисунок, не обращая внимания на мелочи. За аккуратность последних я бы не ручалась. Ребенок, который способен учитывать большое количество деталей (многоплановый, многообъектный рисунок), ищет существенные, а не поверхностные связи. В перспективе он будет великолепно решать сложные математические задачи, но может делать ошибки в простых арифметических действиях, потому что детали его не очень‑то занимают. Такого рода «сопутствующая неаккуратность» свойственна очень целеустремленным натурам.
Оценить достоинства творческого беспорядка можно в мастерской художника. Первое впечатление – всё как на складе, но если обратить взор на холсты, душа наполнится красотой. Вот здесь‑то и наступает момент истины.
Если в гостях вы обращаете внимание Ребенка на то, убрано или нет, и по дороге домой обсуждаете не интересный разговор за столом, а внешний антураж, у Ребенка сформируются соответствующие фильтры. В мастерской талантливого художника тоже можно обращать внимание на грязные кисти и тряпки, а можно прийти в ожидании чуда и увидеть красоту.
Если вы кричите «Какой бардак!», входя в комнату Ребенка, он будет воспринимать себя как источник бардака, а свою комнату – как во всех отношениях неприятное место, где лучше не задерживаться. И наоборот, если вы воскликнете: «Как красиво! Как это у тебя получилось?», обратив внимание на рисунок Ребенка, на модель, которую он сделал, да на что угодно, Ребенок полюбит свою комнату, себя в этой комнате и вас на пороге комнаты. Он будет жить в мире, наполненном счастьем и радостными открытиями.
Как научиться спокойно реагировать на неизбежную детскую неаккуратность? Попробуйте смотреть на Ребенка в перспективе, как на путешественника в самом начале пути. Что вам важнее: чтобы Ребенок вырос аккуратным или чтобы он стал внутренне свободным, а значит, счастливым? Преимущество аккуратности перед внутренней свободой состоит в том, что аккуратность видима и легко контролируется, а преимущество внутренней свободы и комментировать не надо. Это – как дышать во всю грудь.
На заметку мамам‑аккуратисткам. Между бардаком и хаосом есть существенные различия. Космос в целом не отличается ни упорядоченностью, ни симметрией. Первозданный хаос гармоничен, и если Ребенок прекрасно себя чувствует в своем «хаосе», знает, где у него что лежит, нет причин давить на него.
Придуманные нами способы наводить порядок часто противоестественны. Внешний порядок, о котором мы так навязчиво напоминаем своим детям, может быть хуже веселого беспорядка, поскольку исключает изменения. Такой порядок напоминает скорее чертоги Снежной Королевы, где все мертвое, сковано льдом, хотя на первый взгляд сияет и блестит.
Почему мы так навязчиво требуем от детей соблюдать режим, убирать на письменном столе, аккуратно складывать одежду, карандаши – в коробку, ручки в пенал? Некоторые видят в этом главную родительскую задачу. Даже образование в иных семьях ценится ниже: пусть будет дураком, но аккуратно причесанным и чистеньким.
Меня пугают и настораживают родители, для которых соблюдение порядка – навязчивая идея почти в клиническом смысле. Логика понятна: навыки аккуратности лучше прививать в детстве, чтобы впоследствии аккуратность стала основным кодом поведения. Трудно поспорить. Вопрос, однако, в приоритетах. Если из‑за родительской методичности: «Немедленно приберись!» теряется самое драгоценное – контакт с Ребенком, если ломается его «Я», то стоит ли игра свеч?
О «синдроме перфекциониста»
– У нас в семье все очень аккуратные, а этот, как назло, все разбрасывает!
– Неназло. Он хочет помочь вам обрести свободу!
Консультируя много лет, я заметила в поведении некоторых родителей «синдром перфекциониста». Перфекционист все время находится в процессе улучшения, ему кажется, что все, что он делает, все, что его окружает, и те люди, с которыми ему приходится общаться, недостаточно хороши, да что уж там – далеки от совершенства. Это заставляет его страдать, поскольку вся его натура настроена на поиски недостатков и искоренение их. Но искоренить недостатки невозможно, потому что всегда найдутся новые недостатки, увы.
Несмотря на популярность теории врожденного перфекционизма, я думаю, что это вариант нашей культурной нормы, то есть привитой в процессе воспитания привычки.
Перфекционизм обычно связывают с ананкастическим типом личности, для которого характерны педантизм, аккуратность, склонность к морализаторству, социальному контролю. Психоаналитики связывают перфекционизм с определенной стадией психосексуального развития, а именно с анальной фиксацией, когда чистоплотность становится главным мотивом родительской заботы и страхов малыша. Формируется этот комплекс достаточно рано, от года до трех, так что его вполне можно сопоставить с врожденным.
Интересно, наверное, будет узнать, какие еще черты входят в этот комплекс? Люди с анальной фиксацией в личностном плане просты, так как останавливаются на второй, после оральной, стадии развития.
Что отличает тех, кто делит все человечество на аккуратных и высокоморальных индивидов (чистых в нравственном смысле; помните, «чистокровный ариец»?) и безнравственных, распутных людей? Равнодушие к противоположному полу, отсутствие сексуального интереса к партнеру – ведь фаллическая и генитальная стадии развития фактически не пройдены. Люди с комплексом анальной фиксации хотя и вступают в брак и даже слывут хорошими хозяевами и хозяйками, дружат, то есть образуют прочные эмоциональные связи, как правило, с представителями своего пола. Такого рода «парочки», иногда комичные (Бим и Бом), олицетворяют две противоположные тенденции: стремление сдерживать свои «грязные» порывы, идеализм и, напротив, стремление превратить все в хлам, разрушить, смешать. Пример: воздержание и страсть.
Ну и какой вывод, если вернуться к теме воспитания? А вывод такой: чем сильнее мы контролируем, сдерживаем Ребенка, чем сильнее закручиваем гайки, тем активней формируем совсем не то, что нам хотелось бы, – неряшливость, агрессивность, неловкость и так далее. У Ребенка может проявиться даже микроневроз конечностей – дрожание рук – уже от одной мысли, что предстоит тяжелый разговор с родителем. Возникает замкнутый круг.
Обратите внимание, чистюли стремятся дружить с раздолбаями, потому что пренебрежительное отношение последних к порядку гарантирует чистюлям чувство превосходства. «Бардак» одних оттеняет «идеальный порядок» других. Даже если девушка‑неряха прекрасно учится и удачно вышла замуж, ее подруга‑аккуратистка (перфекционистка, конечно) будет радостно описывать своей маме «бедлам» в квартире подруги.
За занавесом внешнего порядка у взрослых людей могут скрываться неудовлетворенность жизнью, неумение выстроить отношения, в которых всем будет уютно и хорошо. С перфекционистами трудно дружить, потому что они начинают делать замечания, едва переступив порог: «А что это у тебя лежит? Давай вынесем?», «Я вижу, тут конь не валялся!», «Какой бардак!»
Некоторые дети перед приходом родителя‑перфекциониста создают видимость порядка. Именно видимость, потому что: «А зачем стараться? Все равно не угодишь. Придет и начнет с носовым платком под батареями ползать. Малейшую пылинку превратит в историю! Потом расскажет папе, и он тоже начнет меня пилить. Мне кажется, они меня ненавидят, просто ждут не дождутся, когда я свалю от них!» Типичная исповедь дочек‑Золушек. С низкой самооценкой, с низким уровнем притязаний они цепляются за первого попавшегося кавалера: «По крайней мере, из дома уйду!»
С перфекционистами трудно расслабиться. Приходят к ним гости, и они (перфекционисты) будут пристально следить за тем, кто сколько ест. И как ест – просто вилкой или ножом пользуется. Под их взглядом легко поперхнуться, ведь за столом хочется получать удовольствие от беседы и еды. Едва вы закончите есть, у вас выхватят тарелку и понесут в раковину, чтобы побыстрее вымыть. Перфекционисты брезгливы, стараются держать дистанцию, они неуютно чувствуют себя, когда к ним прикасаются, боже сохрани погладить их по голове или взять за руку.
Любимая тема перфекционистов – порядок в комнате. Если перфекционист – взрослый, то он, как правило, использует преимущество своего положения в полной мере, требуя от Ребенка исполнения всех предписаний немедленно, в приказном порядке. Никому не хочется осознавать себя источником «свинства», поэтому ответная реакция последует незамедлительно. Если маленький Ребенок еще способен сдержаться, задавленный пиететом перед родителем, то подросток – никогда. Игнорируя сложные по своему содержанию чувства других людей, более важные, чем уборка, перфекционист не вызывает сочувствия. Конфликт «санитарных норм» неизбежен.
Вершиной «санитарного контроля» я считаю попытку контролировать физиологические реакции и предпочтения Ребенка: скорость пережевывания, размер порции, вкусовые предпочтения, частоту дефекации («А ты ходил сегодня по‑большому? Желудок нужно очищать каждый день»). Не спорю, повышенное внимание к физиологическим реакциям помогает избежать хронических болезней, но в то же время… разрушает здоровье, способствуя развитию нервного и мышечного напряжения, стресса.
Все самое важное в жизни человека требует эмоциональных, психологических, интеллектуальных вкладов, личных затрат и надситуативной активности. Надситуативная активность – это такой стиль жизни, при котором на первом плане стоят не текущие задачи, а перспективные, отсроченные. В жизни Ребенка на первом плане, конечно же, должны быть не вопросы гигиены, а долгосрочные цели и мечты, которые определят его будущее. Каково бы ни было текущее положение дел, человек шаг за шагом движется к своей цели, преодолевая препятствия и неудобства.
Важнее уборки, важнее умения раскладывать все по полочкам (а точнее, по полкам), на которых пыль – это катастрофа – умение сосредоточиться на важных задачах, абстрагируясь от текущих обстоятельств.
Тот, кто смотрит в перспективе, видит в легком беспорядке признаки жизни.
Тему уборки регулярно ставят на повестку дня люди, склонные к фиксациям и застреванию. Каждый их день и год похожи друг на друга. Они готовы тратить время на шлифовку деталей, придерживаясь самых жестких стандартов. Они – идеальные исполнители, и уборка – прекрасный пример того, насколько виртуозно они могут справляться с рутиной.
Неправильно расставленные акценты сказываются на качестве образования. Старательные ученики‑аккуратисты редко достигают высоких результатов, поскольку внутренний познавательный мотив у них слабее внешне заданного мотива подчинения, послушания, обещания маме сделать все максимально тщательно, аккуратно.
Если родители делают упор на соблюдение самых простых правил и норм (порядка в том числе), но при этом игнорируют более сложные и важные для Ребенка чувства и действия, у их чада будет низкая самооценка и очень невысокий уровень притязаний. Если родитель все время обращает внимание Ребенка на то, что у него под носом (в комнате, на столе), формируется узкий кругозор. «Почему он ничего не хочет? Сидит среди захламленной комнаты и не дает убирать. Я его боюсь, он стал агрессивным!» – вот типичная жалоба мамы‑перфекционистки, которая почему‑то решила, что все, кроме аккуратности, заложено в Ребенке от природы и проявится само. «Придет время, – думает такая мама, – и все будет. Он вырастет безупречным, найдет хорошую (чистую!) работу, и я смогу отдохнуть…» Но дети, которые слышали только упреки, привыкают внутренне сопротивляться любому воздействию извне, даже если это приглашение в райскую жизнь. Им трудно принять руку помощи, так как они не верят в искренность чувств. Такие дети все время будут жить с оглядкой: а вдруг их вовлекут во что‑то, и они неизбежно опозорятся – напачкают или разобьют что‑то очень важное. Но самое ужасное, что они привыкают быть жертвой.
Перфекционисты не бывают счастливы в любви, поскольку немедленно начинают «шлифовать» партнера, да еще при этом рассчитывают на похвалу, ведь они во всем следуют родительским предписаниям, а значит, заслуживают комплиментов. Склонность в любом предмете усматривать грязь, считать чистоплотность важнейшей чертой характера «настоящего человека» обедняет жизнь перфекциониста, а заодно и его спутников, убивает живое взаимодействие, которое никогда не идет по плану, а бактерии, как известно, есть везде.
Замечено, что чистюли живут в условиях отсроченного сценария, все время откладывая важные решения на потом. Родительская подсказка: «Сначала уберись, а потом занимайся чем хочешь!» заставляет их без конца убираться, готовясь к новой жизни, но ее порог они так и не переступят. Вот закончу уборку, а потом… Вот выучусь, а потом… Вот построю дом, а потом женюсь…
Конечно, отсроченный сценарий не обязательно сопутствует только перфекционистам, он может быть у кого угодно. Но перфекционисты гораздо больше времени тратят на то, чтобы собраться с духом.
С сожалением могу сказать, что увещевать родителей, одержимых порядком и дрессировкой манер, почти пустое занятие. Скорее я пишу для тех, кто корит себя за то, что недостаточно времени уделял воспитанию аккуратности. У настоящего ананкаста, перфекциониста, позывы все доводить до блеска носят характер маний, навязчивостей, и эти мании непреодолимы.
– Вы предлагаете мне растить неряху?!
– Не так уж много времени занимает уборка!
– А кто будет убираться? Я? А когда он вырастет? Нет уж, пусть учится наводить идеальный порядок.
Делать одно и то же, доводя до идеального состояния, я бы назвала плохой привычкой. Очень трудно обозначить точку, в которой благородное стремление к совершенству становится орудием репрессии.
Контролируя физиологию и мелкую моторику, родитель как бы «влезает в шкуру», «вгрызается в нутро» Ребенка, получая над ним полную власть. Вот почему родители бывают так пристрастны и неумолимы в вопросах воспитания. Говоря языком суеверий, это и есть разновидность вампиризма – жесткий контроль над любым телодвижением собственного чада.
Аккуратность, содержание в чистоте зоны своего обитания – это только одна из сторон жизни человека. Если взять другую сторону – творческую, то она хаотична и питается случайными ассоциациями, то есть развивается она как попало, в нарушение устоявшихся «железных» законов и правил.
