Забвение как попытка обрести душевный покой. Опыт героя автобиографического романа «Шантарам»

В своем автобиографическом романе «Шантарам» Роберт Грегори Дэвис приводит не только психологические зарисовки на тему употребления наркотиков. В романе ярко прописана также и тема игрового поведения.

Словосочетание «игровое поведение» в контексте данной статьи означает не только игру в казино или игру в компьютерные игры. К игровому поведению может быть отнесена и другая деятельность, не связанная с главными целями личности, с помощью которой человек надеется забыть самого себя и свою внутреннюю неустроенность.

Причем необходимо учесть, что поездка загород, предпринимаемая с целью отвлечься от шума мегаполиса может и не иметь игровой подоплеки. Ведь за город человек выезжает, чтобы через контакт с природой «прийти в себя». Набравшись сил и отдохнув, приняв в спокойной обстановке значимые для себя решения, человек возвращается на предлежащее ему дело: если он врач, то возвращается к своим пациентам. В данном случае, хотя поездка и предпринимается отчасти для того, чтобы «отрешиться» хотя на время от суеты города, в целом можно сказать, что поездка направлена на исцеление внутренней неустроенности человека.

Игровой деятельностью поездка загород может стать тогда, когда она приобретает значение не в контексте всей жизни человека, а становится значимой как бы сама по себе, в отрыве от главных целей личности. Когда, вместо того, чтобы способствовать обращению человека к глубинам личности (речь идет в данном случае не о эгоизме, а о том, что называют словосочетанием «прийти в себя»), от которых его оторвала круговерть мегаполиса, только усиливает состояние само-отчуждения (о отчуждении деятельности человека от глубинных основ личности и о вырастающей из данного явления депрессии см. в статье «Преодолеть отчуждение»).

Автор романа «Шантарам» многие годы занимался преступной деятельностью, чтобы забыть о пережитых им потерях. В своей родной стране Австралии он был заключен под стражу. Совершив побег из тюрьмы, он знал, что его будут искать, и что власти, чтобы напасть на его след, установят наблюдение за теми людьми, с которыми он мог бы выйти на связь. Получается, что фактом побега автор отсек себя от возможности контакта с близкими людьми, от всего, что было ему дорого. Он бежал в Индию, в трущобы города Бомбей.

Стремясь забыть о боли, порожденной, в том числе, и разрывом с тем, что было ему дорого в Австралии, он вовлекался в экстремальные активности и преступную деятельность. «Человек, спасающийся бегством, – писал он, – старается, преодолевая боль, вырвать из сердца свое прошлое … память о тех местах, где он вырос, о тех людях, кто любил его». Он приветствовал любую опасность, «потому что чувство опасности принадлежало к немногим сильным ощущениям», которые помогали ему забыть то, что он потерял.

Среди воспоминаний, мучивших автора, было воспоминание об одном испанце по имени Модена. Этот испанец оказался замешанным в одной неприятной истории вместе со своим компаньоном. Присвоив себе деньги компаньона, испанец передал их женщине, которую любил и вместе с которой думал скрыться. Но скрыться от компаньона он не успел. Компаньон нашел испанца и жестоко пытал, пытаясь выяснить, куда тот дел деньги.

Модена же стойко терпел, не желая выдавать компаньону информацию о том, что деньги находились у женщины, находящейся в той же гостинице. Ничего не добившись от Модены, компаньон ушел, оставив его привязанным к кровати, с порезами на лице и по всем телу. Через некоторое время в комнату к Модене зашла женщина, ради которой он претерпел все эти муки. И, даже не развязав его, она бежала.

Лицо Модены в сознании автора стало смешиваться с его собственными воспоминаниями о любви, которую он некогда утратил. Находясь в тюрьме, автор полюбил одну женщину. Желая обвинить её в связи с заключенными, охранники добивались от автора того, чтобы он дал против неё показания. Они избивали его, но ничего от него не добились. Через некоторое время они бросили ему в камеру письмо, написанное той женщиной. В письме она сообщала автору, что нашла свою любовь в лице другого мужчины. Автор слышал хихиканье охранников, и на лист бумаги капала кровь с его разбитого лица. Когда лицо Модены стало перемешиваться с этими воспоминаниями, в авторе стала расти «какая-то темнота, слишком оцепенелая, чтобы выразиться в печали и слишком холодная для гнева».

Он старался бороться с этим чувством, загружая себя работой. Он снялся в двух фильмах, почти каждый вечер он «качал железо» с штатным киллером мафии Абдуллой, занимался боксом и карате. «Но никакие занятия и нагрузки, – рассказывал он, – не могли рассеять тьму, образовавшуюся внутри меня. Постепенно истерзанное лицо испанца и его беззвучно кричащие глаза окончательно слились с моими личными воспоминаниями, с кровью, капавшей на письмо, с рвущимся из меня, но не слышным никому криком».

Автора очень утешало общение с друзьями. Когда же три его друга женились, то, по его словам, в его сердце образовалась пустота. И он «пытался заполнить ее любой работой, какая подворачивалась под руку, и любыми сделками, какие мог придумать».

Автора грызло раздражение, он испытывал не направленный на что-то конкретное гнев, «причиной которого является ощущение впустую растрачиваемой жизни». Ему казалось, что он должен был чувствовать себя вполне счастливым. Он хорошо зарабатывал и находился под защитой влиятельного мафиози. «Я, – признавался он, – мог купить почти все, что захочу. Я был на свободе и в хорошей физической форме. Тем не менее, я не был доволен жизнью».

Когда он работал на мафию, деньги не имели для него значения. Он «сделал бы то же самое и за вдвое или втрое меньшую плату». Что же имело для него значение? Немаловажным фактором являлась опасность, которой он подвергался. Для некоторых людей опасность являлась наркотиком, возбуждающим средством. Для него же, как для беглеца, живущего в постоянном страхе быть пойманным или убитым, опасность значила нечто иное. Она была копьём, которым он убивал дракона – «свой перманентный стресс». Она помогала ему нормально спать. Когда он попадал в опасные места и ситуации, конкретная угроза заглушала тот страх, который преследовал его по ночам. «После того как очередное задание было выполнено, – писал он, – и связанные с ним треволнения уходили в прошлое, я мог расслабиться и какое-то время жить спокойно». «Добывая себе средства преступлениями, я был занят по горло, и благодаря этому мне в основном удавалось скрывать свои чувства от собственного сердца, догадывавшегося о них».

Из глубин мрака, довольно плотно окутавшего его жизнь, его сердце стремилось вырваться, когда он оказывался в мире кинофантазий. Магия кинофантазий так действовала на него новизной впечатлений, что его сердце подпрыгивало.

Он не считал свои взгляды на опасность исключительными. В поездках, связанных с работой на мафию, он встречался с агентами, контрабандистами и наемниками, «у которых при столкновении с опасностью разгорались глаза и закипала кровь». Подобно ему, «они бежали от того, чего боялись и не могли забыть, с чем не могли справиться. И только работа с риском для жизни позволяла им на какое-то время избавиться от преследующего их страха».

Комментарием к этим словам могут стать наблюдения протоирея Михаила Труханова, который в годы гонения на веру как человек верующий был подвергнуть репрессиям и заключению (священником он стал позже). Заключение он отбывал, в том числе, и вместе с людьми, попавшими в заключение по уголовным статьям, поэтому их образ жизни ему был известен. Когда он был посажен в карцер, надзиратели удивлялись его спокойствию, «потому что те, кто туда попадает, особенно из преступных элементов, убийцы или ворье, когда их сажают в карцер, то они там буквально бесятся. Они не могут терпеть одиночества. Вот он царапает лицо или бьется головой в стену, в двери, чтобы кровь была, тогда его поведут в больничку раны смазывать, значит, его просто освободят от этого одиночества»[1].