Как отличить ложного пророка от истинного

("Дидахе", глава XI)

Что же до апостолов и пророков, то обходитесь с ними согласно предписаниям евангелия.

Всякий приходящий к вам апостол да будет принят как господин. Но пусть остается не долее одного дня, и только в случае необходимости еще и следующий день. Если задержится и в третий, скажите, что он лжепророк. Когда апостол уходит, он ничего не должен получать, за вычетом хлеба, пока не найдет себе другого прибежища; если же станет просить денег, скажите, что он лжепророк.

Не все, кто говорят духовно, пророки: судите по их поведению. Например, если пророк решает согласно духу своему попросить устроить застолье, пусть он воздерживается есть кушанья: иначе он лжепророк.

Кто бы из них ни сказал вам по настроению своему: дай мне денег или чего-нибудь иного, не слушайте его. Но если он скажет дать их бедным, никто его да не осудит.

Странствия лжепророков, должно быть, были не редкостью. Одна сатира бытописателя Лукиана из Самосаты, жившего во второй половине II в., посвящена именно описанию некоего Перегрина¹, шестидесятилетнего чудотворца и исповедника, который живет за счет восточных христианских общин и трагически кончает свои дни, запутавшись в своих собственных кознях. Это, кстати сказать, один из первых образчиков полемической антихристианской литературы, которая в последующие столетия широко распространится и просуществует вплоть до победы христианской религии.

¹ (Странника, пилигрима. - Прим. пер.)

Помимо коллективного покаяния в грехах в "Учении" отмечаются два других кульминационных культовых момента: крещение в проточной воде, которому предшествует всеобщий пост, и священная трапеза, во время которой следует оглашение двух богослужебных формул - одной о чаше и другой - о преломленном хлебе. Это настоящий обед, уподобленный трапезе "сотоварищей" из скромного люда, с хлебом, вином, маслом и маслинами: "Когда поедите досыта, поблагодарите". Оба элемента причастия, или благодарственной молитвы, нисколько не символизируют тело и кровь Христа: хлеб, испеченный из муки собранного на холмах урожая, символизирует только единение общины, собранной с разных концов земли, чтобы войти в царство.

О распятии на кресте нет ничего и в помине. Календарь уже не традиционный иудаистский, а тот, о котором шла речь в еврейских рукописях Мертвого моря. Посту отводятся среда и пятница, а не понедельник и четверг, "как у лицемеров", вероятно у фарисеев или в других конкурирующих группах. Трижды в день полагалось читать молитву "Отче наш", "как повелел господь в своем евангелии", то есть в Евангелии от Матфея. Общая трапеза имеет место "в день господен", то есть в тот день недели, который впоследствии станет воскресеньем¹. Еще не специализируется поминание воскресения Христа в этот день; этот момент будет введен в богослужение только спустя некоторое время.

¹ (Романские языки заимствовали от так называемой христианской латыни название воскресенья: dies domenica, то есть "день господен"; в современном французском звучит dimanche; в итальянском - domenica; в испанском - domingo. - Прим. пер.)

Рекомендуется заботиться о малоимущих, заблудших, безработных. Вообще, атмосфера "Учения" определяется умонастроениями многочисленных религиозных сообществ взаимопомощи, распространенных в иммигрантской среде, в городских центрах империи в первых веках.

В последней, семнадцатой главе обнаруживается обычное апокалипсическое настроение трех синоптических евангелий и двух посланий к фессалоникийцам с отсылками к библейским пророкам. Верующие призываются к бдительности, поскольку точный час конца света не известен. Прежде чем он наступит, умножится число лжепророков, возрастет ненависть и участятся предательства среди людей, пока не обнаружится "искупитель мира в образе сына божьего". Не очень ясно, намек ли это на распространение культа императора или на трансформацию мистико-Павловского понимания образа мессии.

Космическая катастрофа приведет каждое творение к "испытанию огнем". Многие будут им поглощены и погибнут. Но те, кто устоят в своей вере, будут спасены. И тогда они увидят явление "знамений истины", описанных в иудаистском духе: разверзнутся небеса, раздастся трубный глас, восстанут мертвые, "но не все". В конце мир увидит "господа, шествующего по облакам", - весьма близко к описанию конца света у пророка Захарии (14:5).

Литература "Апостолических отцов"

Богослужебный и моральный контекст "Дидахе" сближает это произведение с писаниями тех древних христианских авторов, которых начиная с XVII в. стали условно именовать "апостолическими отцами", связанными непосредственно с первыми учениками Иисуса. Конечно, эта связь не имеет ни малейшего фактического подтверждения.

Не столь уж важно установить, кому в действительности следует приписать оба послания Климента, предполагаемого третьего епископа Рима (одно верующим Коринфа, другое - просто проповедь), семь писем Игнатия Антиохийского (пять общинам Малой Азии, одно римской общине и одно Поликарпу из Смирны), послание Варнавы, фрагменты писаний Папия, епископа Гиераполя в Малой Азии, мартиролог Поликарпа, послание Диогнету неизвестного автора, "Пастырь" Гермы. Все это сочинения разной ценности, не слишком высокого уровня. К ним следовало бы добавить несколько папирусов, в частности одиннадцатую Песнь Соломона, проповедь Мелитона Сардского о пасхе и апокрифическую переписку Павла с коринфянами, в которой отражены некоторые догматические взгляды церкви в начале III в.

Только послание Диогнету выделяется из общей посредственности этих документов. Оно и относится к менее архаическим временам. Однако отцы церкви не ведают о нем.

Что касается Варнавы, персонажа павловского цикла, то для него апостолы - "грешники из грешников". У Климента уже обозначается определенное представление о прерогативах иерархии, сформированное под углом зрения римской военной дисциплины. Порой отмечается полемический акцент по отношению к другим культам, однако отсутствует какая-либо целенаправленная критика идолопоклонства, которая отличает апологетическую литературу второй половины этого столетия.

Все еще в рамках иудаистского религиозного опыта обозначается тенденция к аллегорической интерпретации Библии, позже возобладавшая в александрийской школе, особенно у Оригена. Она нередко граничит с гротеском.

Согласно Варнаве, например, число обрезанных Авраамом сначала 18, а затем 300 мужчин его племени дает числа, отвечающие порядку букв греческого алфавита, образующих слово "Иеосус", так как число букв от "йота" до "эта" равно числу 18, а название изображения креста в виде буквы "Т" ("триакосой"), по наименованию букв этого слова, число 300. По этой детали, кстати, можно заключить, что крест в те времена был в форме буквы "Т" ("тау" по-гречески), так называемый "пятибулярный", а не латинский (или пресловутая "капитата"), который затем стал преобладать в католическом и протестантском искусстве. Получает подтверждение также процесс "конструирования" в библейских текстах основных эпизодов жизни Иисуса.

Один из двух агнцев, принесенный великим жрецом Аароном в жертву, согласно Моисею, украшенный терновым венцом и покрытый пурпурной шерстяной тканью, стал символом мученичества Христа. Когда Моисей сказал: "Будете есть жвачное животное с раздвоенным копытом" (Лев., 11:3) одно из запрещенных к употреблению в пищу животных в древнем иудаизме, на деле, согласно Варнаве, это означало призыв почитать праведников и следовать за теми, кто "пережевывает божественное слово" и шествует по миру в ожидании наследства (Варнава, Х:11). Христиане же и являются законными получателями этого наследия.

Слова книги Бытия о том, что бог завершил дело творения за шесть дней и прекратил его в день седьмой, означают, что мироздание просуществует шесть тысяч лет, на седьмой тысяче, в великую космическую субботу, бог будет отдыхать, после того как его сын придет преобразовать солнце, луну, звезды и судить нечестивых. На восьмом тысячелетии все будет обновлено и благочестивые будут славить "святой день иного мира".

Таким способом пытались оправдать практику соблюдения "дня господня", связанную отныне с празднованием воскресения и вознесения мессии, которая отличала христиан от евреев (Варнава, XV).