Моего деда арестовали первым в деревне

 Ида Александровна  Климина, краевед, г. Череповец

О судьбе моего деда, Климина Ефима Илларионовича, мы смогли узнать только в 1980-е годы: он расстрелян, но где - неизвестно. Родные предполагали, что в Череповце. А недавно А.Г. Зельцер, издавший книгу воспоминаний о репрессированных, направил ко мне за информацией Н.И. Курепину, которая собирает материалы о своем деде из деревни Шилово Череповецкого района. Наталия Ивановна пояснила, что пока наша местность входила в состав Ленинградской области (до октября 1937 года), всех арестованных увозили в Ленинград.
В Интернете я нашла информацию о том, что 30 октября 2016 года в Санкт-Петербурге пройдет мероприятие «Назовем всех поименно», посвященное памяти жертв репрессий. Сразу решила поехать. После митинга у Соловецкого камня на Троицкой площади мы с сестрой вместе с другими участниками отправились в Левашовскую пустошь – место массовых расстрелов в 1937-1938 годах, где сейчас находится мемориальное кладбище. Я была удивлена, что на мемориал прибыли возложить венки представители консульств  многих стран: Литвы, Эстонии, Перу, Индии.
Очень приветливо и отзывчиво отнеслись к нам в администрации кладбища, где хранятся тома с именами репрессированных. Мы быстро нашли фамилию деда - в 1-м томе на 290 странице. Там оказалось много других знакомых фамилий из Мяксинского района. Прочитали краткую запись: место и год рождения, где родился, кем был, приговор. Нашего деда расстреляли. Для получения более подробной информации нам посоветовали обратиться в Российскую национальную библиотеку, что на улице Садовой, дом 18. Туда мы сходили на следующий день. Оказалось, что 1-й том с именами репрессированных людей издан в 1995 году, а мы и не знали. Мне выдали ксерокопии документов вместе с актом об исполнении решения тройки НКВД. Большое спасибо редактору томов Анатолию Разумову и всему коллективу Центра «Возвращенные имена» за кропотливую работу, которой они продолжают заниматься. Сейчас к печати готовится 14-й том, и Анатолий Яковлевич просил меня написать воспоминания о своих пострадавших в годы репрессий родственниках.

Я думаю, что мой дед, Климин Ефим Илларионович, покоится, вероятнее всего, на Левашовском кладбище. Родные не могли и представить, что из далекой деревни Кодино Мяксинского района его увезут в Ленинград. Из материалов, полученных мной в Российской национальной библиотеке, стало понятно, что деда Ефима арестовали в первый же день после выхода приказа о тройках НКВД Ленинградской области и первым из всей деревни.
Дед родился в 1867 году в деревне Кодино. В 1937 году ему было 70 лет, жена Анна уже умерла. Жил Ефим Илларионович в семье среднего сына Алексея. А сыновей у него было шесть и одна дочь. Все они уже были взрослые, с семьями, но в годы коллективизации уехали в разные города. Алексей работал в колхозе «Кодино» бригадиром механизаторов, а дед был плотником этого же колхоза. Любил, говорят, ходить босиком.
6 августа 1937 года подъехала машина, деда забрали, и никому не дали даже проститься с ним. Причина ареста была неизвестна до сих пор. Теперь видим в документах, что его арестовали по статье 58-10. От соседей в деревне слышала такие слова: «Взяли, потому что у него одного в деревне был крашеный пол». Родственники предполагали, что должны были арестовать и его сватью Анисью, состоявшую в церковной «десятке», но та пустила постояльцами на свой двор колхозных телят, и ее не тронули. Особой тройкой УНКВД ЛО 28 августа 1937 года дед был приговорен по ст. 58-10 УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Ленинграде 31 августа 1937 года.

Семьи трёх сыновей Климина Ефима Илларионовича жили в Ленинграде и не знали, что отец покоится рядом[U17].

Казанская сирота

 Тамара Ивановна Смирнова (Боронина), г. Череповец (1)

Родина моих родителей - деревня Вонявино Мусорского сельсовета (в настоящее время - Череповецкий район Вологодской области - ред.).  Отец занимался кожевенным делом. Жили неплохо, поэтому в 30-е годы раскулачили. Семью, в которой уже было трое детей, сослали в Кандалакшу (2). Там родилась я, младшая сестренка Надя и брат. Один из братиков умер в детском возрасте.
Отец погиб в Баренцевом море, у матери на руках осталась пятерка малолеток.
В грозный 1941 год из Кандалакши всех стали эвакуировать на родину. С нами помощницей поехала тетя, сестра отца. Наде только исполнился годик. Эшелон до Вологды добирался целый месяц.
Вернулись в свою деревню, а нашего дома уже нет. Пришлось ехать в Мяксу к сестре мамы - Александре Ивановне Мельниковой. Ее единственная дочь Римма была на фронте, а муж работал на мельнице.
В 1942 году умерла мама. Нас, троих младшеньких, оставили у тети. Вот с этого момента я и помню, что меня взяли к себе монахини (3). Называли меня «казанская сирота», я чувствовала их душевную теплоту и заботу. Почему «казанская сирота», не знаю, но мой день рождения совпадает с летним празднованием иконе Казанской Божией Матери - 21 июля. Помню, у монахинь в комнате стояли пяльцы, а рядом на полу лежала белая подстилочка для меня. Я ходила под пяльцами и не могла достать до одеял, которые были натянуты в работу. Поиграю, да тут и усну. Сейчас не могу сказать, где это было: то ли в Мяксе, то ли в Маленькой Новиночке.
В 1945 году с фронта вернулась дочь тетушки, Римма Ивановна, и стала работать в школе учителем русского языка. Меня и брата устроили на три года в детский дом, в  село Григорьевское Щетинского сельсовета. Надю оставили дома. Дядюшка каждый выходной на лошади приезжал за нами. В детдоме сахар выдавали по кусочку в день. Я хорошо знала, что дома сахар - большая редкость, и каждый кусочек складывала в укромное местечко, под подушку - копила, чтобы на выходном привезти его домой. Садимся пить чай, развяжу узелок, а никто и не берет, говорят: «Ешь сама, это тебе дали, ты учишься, от сахара память будет лучше». Я очень расстраивалась, сидела и плакала, слезы от обиды так и капали на мой узелок.
Монахини не забывали меня. Они жили в Маленькой Новиночке, и я бывала у них в гостях. Запомнилось, что в их большом доме всюду на стенах висели иконы. Много лет я получала от них письма, а на праздники - очень красивые открытки, на которых буквы были иностранные. Эти письма я берегла. Потом связала и отнесла храниться на чердак, а там они куда-то пропали, не знаю, поскольку давно живу в городе.
Когда у меня родилась вторая дочь Татьяна, и у малютки серьезно заболело ушко, я услышала во сне слова, поразившие меня: «Или мы лечим, или они». Проснувшись от этих слов, я сразу подумала о монахинях, ведь я их никогда не забывала, а одну из них звали тоже Татьяна. Сейчас, занимаясь в воскресной школе для взрослых в селе Мякса, изучаю молитвы, и у меня возникает ощущение, что я их уже знаю.

Детскими воспоминаниями делится соседка Т.И. Смирновой (Борониной) по Мяксе Ида Александровна Климина (краевед,г. Череповец):
«Надя, Тамара и Славик Боронины жили неподалеку. У нас была мама (отец погиб на войне), а у них не было ни отца, ни матери. Иногда мы могли себе позволить провести день на реке, их же мы чаще встречали у дома с охапкой дров или полными ведрами воды.
Сестры остались в нашей памяти как добрые и отзывчивые люди. Надежда воспитала девять детей, из них семеро – свои».

Примечания:
1. Автор воспоминаний - Тамара Ивановна Смирнова (Боронина) родилась в 1937 году  в поселке Нивский Кандалакшского района Карельской АССР, в то время это место назвалось «Нива-3». Отец, Боронин Иван Алексеевич, погиб в финскую войну. Корабль, на котором он находился, подорвался на мине в Баренцевом море.
 Мать, Боронина Екатерина Ивановна, умерла в Мяксе в 1941 году в возрасте 35 лет, сиротами остались пятеро детей.
2. Кандалакша - до 1938 года  рабочий поселок в 60-ти км от города Апатиты и в 70-ти от Кировска Мурманской области, расположен в устье Кандалакшской губы Белого моря при впадении в нее  реки Нива, с 1938 года  - городок с населением около 22 тыс. человек.
Сведений о жизни семьи Борониных в Кандалакше сохранилось мало. Не удалось установить место работы отца. В 1930-е годы этот район бурно развивался, при строительстве широко использовался труд заключенных и высланных на поселение. В 1930-1934 годах  ускоренными темпами построена гидроэлектростанция «Нива-2», выполнена электрификация железнодорожной ветки Кандалакша-Апатиты, построено депо, расширен порт, а в 1939 году  началось строительство алюминиевого завода на базе кольских апатитов.
3. Монахини, о которых вспоминает Т.И. Смирнова, были бывшими насельницами Леушинского Иоанно-Предтеченского женского монастыря. Монастырь был основан в 1875 году в местечке Леушино недалеко от реки Шексны между городами Череповец и Рыбинск. Действовал до 1931 года. В период с 1941 по 1946 годы был затоплен водами Рыбинского водохранилища. Многие монахини продолжали жить в окрестных деревнях.

Источник:

Монахиня Кирилла (Червова). Последние леушанки. - С-Петербар: [U18] изд. Леушинского подворья, 2010.

Раскулачивание

 Михаил Васильевич Удальцов,  г. Череповец (1)

Хотя сами зажиточные крестьяне добровольно отдавали все имущество в колхоз, все равно по разнарядке в Кроминской (2) должны раскулачивать хозяйства. Выбрали Чикуровых Василия и Алексея Прокопьевичей (они жили одним хозяйством) и Василия Филипповича Мотылькова из рода Ильюшичей. Кандидатов в кулаки было больше: П.В. Удальцов, Г.П. Мотыльков, Я.И. Чикуров, И.В. Шумилов. На них было наложено твердое задание по выполнению определенных работ (вывоз дров, бревен, благоустройство дорог), облагались большими налогами, зерном и т. д.
С зажиточных крестьян советская власть «драла семь шкур» и называла их подкулачниками. Раскулачивание в деревне шло при активном участии комитета деревенской бедноты, которым руководил И.В. Бойцев - 18-летний комсомолец, на которого влияли многие жители деревни.
Пронины, так называли Прокопьевичей, были обречены, к тому времени у них в деревне было много врагов. У моего деда Тимофея Федоровича была какая-то давняя вражда с Прониным, а он в это время был в сельсовете зав. земельным отделом. Враждовали в это время с Прониным Гавриловичи. Дело в том, что в 30-ом году Иван Гаврилович Мотыльков был женат на дочери Василия Прокопьевича - Александре. По разговорам деревенских, родственники их развели. Многие завидовали Прониным.
Конечно, Пронины были в это время богаче всех в деревне, потому что они торговали (как сейчас говорят, занимались бизнесом). Начали торговать после революции, во время НЭПА. Алексей Прокопьевич потерял ногу в 1914 году ниже колена, во время 1-ой мировой войны. Как инвалиду ему дали право на бесплатный проезд на железнодорожном транспорте. Братья воспользовались несчастьем. Алексей стал ездить в Ленинград за товаром. А Василий продавал. Дело пошло хорошо. Из Ленинграда везли: кожу, табак, спички, соль и пр. На вырученные деньги построили новый дом большой. Были у них хорошие лошади, одна тяжеловес по кличке «Махоня», телеги на железном ходу, тарантас.
Раскулачивали Прониных зимой. В марте пришла комиссия: власти и комитет деревенской бедноты, была беднота и из других деревень. Отобрали все: дом, постройки, скот, одежду и предложили выселиться женщинам с детьми. Мужчин арестовали, увезли.
У Алексея Прокопьевича и Екатерины Николаевны были маленькие дети: Дмитрий - 12 лет, Лидия - 9 лет, Николай - 6 лет, Владимир - 4 года, Анна - 1 год. В этот день женщины из дома не ушли. На другой день пришли комсомольцы из других деревень и выставили все рамы дома. После этого Екатерина Николаевна с детьми ушла жить к брату мужа Ивану Прокопьевичу, которого не раскулачили. А в доме сделали колхозную контору.
Я спрашивал у отца: «Кто из кроминских комсомольцев участвовал и выставлял рамы?» Он назвал троих: Ванька Бойцев, Толька Яшкин да Пешка наш. А всего комсомольцев было человек  40.
В мае 1932 года Василий и Алексей Прокопьевичи вернулись из ссылки, забрали семьи и уехали жить в Карелию - вместо ссылки. В 1941 году, когда шла война, в конце лета мы встретили в пастьбе девочку лет 10. Была она непохожа на деревенских и сказала, что будет жить в деревне в своем доме. Это была Анна Алексеевна Чикурова, младшая дочь Алексея Прокопьевича.
Пронины вернулись в Кроминскую как эвакуированные. Им разрешили жить в своем доме. Вернулись с детьми, внуками, сестрой Марьей Прокопьевной - 12 человек. Во время войны Пронины работали в колхозе. Алексей Прокопьевич был счетоводом колхоза. Во время сенокоса был звеньевым, набирал 5-7 солдаток с ребятишками и заготовлял сено. В этом звене работала моя мать и я, хотя мне было мало лет - 7-10. Косили далеко, на Жировках, за 10 км, на Шобунине за 4 км. А мы с дядей Алексеем оставались ночевать. Вечером он пробивал косы, а я смахивал с него комаров. Косить меня не заставляли, но сенокосить начал рано, с 7 лет. Шевелил сено, загребал, перешевеливал, разводил костер, ездил за водой и т. д. За труд мне начисляли трудодни. Помню, мать говорила: «Смотри, как тебя Олеша любит, сколько трудодней написал».
Во время сенокоса тетя Катя много рассказывала о пережитом. Я мало помню про ее рассказы, запомнил только, что в Карелии они жили хорошо, лучше, чем в Кроминской, и не было у них ни на кого злобы, хотя обида, наверно, была.
В 1946 году Пронины уехали. Осталась в Кроминской дочь Алексея - Лидия Алексеевна. Она вышла замуж за Кругликова Н.Н. Живет Лидия в Череповце, дача в д. Подол.
Второй раскулаченной в д. Кроминской была семья Василия Филипповича Мотылькова. Сам Василий Филиппович был лучший сапожник в округе, поэтому у него было много заказов. Семья была из 4 человек: жена и 2 сестры. Все хорошие работники. Поэтому семья была зажиточной. Василий Филиппович был уважаемый человек в деревне. У него не было врагов, многим помогал материально. А почему раскулачили - наверно, потому что его брат был надзирателем в тюрьме. После войны он приезжал в Кроминскую богатым. Напоил мужиков и не обижался на судьбу. Хорошие специалисты везде нужны.
Раскулачивание - это самое гадкое и подлое явление в России, когда с разрешения и участия властей деревенская  мразь, пьяницы и лодыри  отнимали у своих земляков и родственников честно заработанное. И еще над ними издевались, то есть мстили за то, что люди хорошо работали, лучше их жили и были умнее их. За свою жизнь я почти не слышал сочувствующих раскулаченным, их, наверно, не было.[U19]

Примечания:
1.Михаил Васильевич Удальцов родился в 1935 году в д. Кроминская.  Трудовую деятельность начал в колхозе. Затем переехал в Череповец: учился в школе ФЗО, в техникуме, работал на Череповецком металлургическом комбинате. Стаж работы более 50 лет, из них 40 лет отданы копровому цеху, где работал газорезчиком, бурщиком, прессовщиком, мастером смены, начальником смены. Сейчас находится на заслуженном отдыхе, является почетным ветераном ОАО [U20] «Северсталь».
2. Деревня Кроминская входит в настоящее время в состав Абакановского сельского поселения Череповецкого района.

Источник:
Удальцов М.В. Деревня Кроминская. История за 200 лет с 1800 по 2001 г./ Под ред.М. Михайлова. – Череповец: Самиздат, 2005, - С.11-13.