Рай (дом отца небесного)

 

Глубочайшая истина исходит

от глубочайшей любви.

Генрих Гейне

 

Слово «рай» означает сад, прекрасный сад, наполненный тенистыми деревьями и душистыми цветами. Представления о рае менее впечатляющие, чем представления об аде, так как потрясающее блаженство души невозможно передать словами и невозможно сравнить ни с каким земным блаженством.

Как писал немецкий философ Артур Шопенгауэр: «Да и откуда взял Данте материал для своего ада, как не из нашего действительного мира? И, тем не менее, получился весьма порядочный ад. Когда же, наоборот, перед ним возникла задача изобразить небеса и их блаженство, то он оказался в неодолимом затруднении именно потому, что наш мир не дает материала ни для чего подобного».

Поэтому чаще всего рай представлялся как сытая благополучная жизнь или бесконечные земные удовольствия. В рай попадают души людей, которые вели добродетельную жизнь на земле. Но добродетель народы понимали по‑разному. Например, Жан де Лери рассказывает, что по поверьям бразильского племени тупинамба, души умерших, которые жили добродетельно, то есть мстили врагам и многих из них съели, поселятся за большими горами и будут плясать в роскошных садах с душами отцов.

Одно из древнейших описаний рая содержится в египетской «Книге мертвых», называется он «Полями Иалу» («Поля камыша»). В 109‑й главе этой книги говорится: «Я знаю эти Поля Иалу, принадлежащие Ра. Высота пшеницы там – пять локтей, ее колос – в два локтя, и ее стебель в три локтя…» В этом раю египтянина ждала такая же жизнь, которую он вел на земле, только она была сытной и счастливой. Душа покойного ни в чем не знала недостатка.

Древние греки тоже имели понятие рая, предназначенного для героев и праведников – Елисейские поля или Остров блаженных. Это страна вечной весны, изумительных цветов и запахов, кристально чистых вод и никогда не стареющих обитателей. Там ничто не увядает и ничто не кончается. Чистые души людей вечно наслаждаются дивной природой, слушают пение птиц, едят изысканную пищу, пьют чудесное вино и беседуют с великими душами древности. Как писал Гомер в свей «Одиссее», это место, –

 

Где пробегают светло беспечальные дни человека:

Где ни метелей, ни ливней, ни хладов зимы не бывает;

Где сладкошумно летающий веет Зефир Океаном,

С легкой прохладой туда посылаемый людям блаженным.

 

В Хорда‑Авесте, памятнике древней персидской религии, сказано, что в раю душа достигает «Вечного Света». Также и у ацтеков высший рай, или Тонатиухикан называют домом Солнца. Интересно, что современные люди, которые в клинической смерти удостоились видеть Свет‑личность, описывают такое непередаваемое блаженное состояние, которое можно назвать райским.

В Библии, в первой книге Моисеевой «Бытие», раем называется Эдем, сад. «И насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке; и поместил там человека, которого создал. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла… И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Эдемском, чтобы возделывать его и хранить его».

Отсюда в иудаизме рай вполне похож на Эдемский сад, в котором пребывали Адам и Ева. Там растут прекрасные деревья с изумительно вкусными плодами, цветущие долины благоухают восхитительным ароматом, полноводные реки питают землю и все вокруг живительной влагой. Все живые существа, птицы и звери сосуществуют в добрососедстве, никто никого не преследует и не пожирает. Там нет земных забот, страданий и печали, всюду царит любовь и взаимопонимание.

 

 

«Мир грядущий не таков, как мир здешний. В мире будущем нет ни еды, ни питья, ни размножения, ни торговли, ни зависти, ни вражды, ни соперничества, но праведники сидят с венцами на головах и наслаждаются сиянием Божества. (Талмуд, Брахот 17а)

В Новом Завете самое раннее описание рая известно в «Откровении» апостола Иоанна Богослова, где он описывает свое видение города Иерусалима. «И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними, они будут его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло».

В Коране о рае упоминается одиннадцать раз, приведем лишь три извлечения, наиболее полно отражающих понятия этого места. «Поистине, Аллах введет тех, которые уверовали и творили благое, в сады, где внизу текут реки. Разукрашены они там будут браслетами из золота и жемчуга, и одеяние их там – шелк». (22;23)

«Обитатели рая сегодня, поистине, своим делом наслаждаются. Они и их супруги в тени возлежат на ложах. Для них там фрукты и все, что они потребуют. «Мир!» в словах от Господа милосердного» (36;55‑58).

«Образ сада, который обещан богобоязненным: там реки из воды не портящейся и реки из молока, вкус которого не меняется, и реки из вина, приятного для пьющих, и реки из меду очищенного. И для них там всякие плоды и прощение от их Господа…» (47;16‑17)

Таким образом, Коран обещает правоверным рай, который для арабов, обитающих в Аравийской пустыне, представлялся высшим отдохновением от земных тягот. Это прекрасный оазис с садами, где на цветущих деревьях растут великолепные фрукты и текут реки, полные молока, вина, меда и целебной воды. Правоверные возлежат на ложах в тени деревьев, в шелковых одеждах и драгоценных украшениях. Они едят, пьют, их обслуживают юные мальчики и ублажают черноокие, большеглазые девы.

В индуизме множество течений и верований, соответственно множество представлений о рае. Но для всех индусов рай – это блаженство души, жизнь без забот, болезней, страданий и печали, с танцами, песнями и весельем во славу Господа. Там всегда благоприятный климат, необыкновенно красивые деревья и цветы, среди которых текут священные реки, полные живительной водой. Там чарующая музыка, восхитительный аромат, и все пронизано любовью.

Однако рай не вечен, и в раю есть смерть, время наступления перерождения. Поэтому главное устремление верующего – достижение мокши (мукти), состояния чистого духа, которое трудно поддается описанию. Это состояние возможно лишь в присутствии Бога, в его сфере, или в слиянии с Богом, с Его Светом. В Бхагавад‑Гите Господь Кришна свидетельствует: «Это моя высшая обитель не освещается ни солнцем, ни луной, ни другим источником света. Тот, кто достиг ее, никогда не возвращается в этот материальный мир». (15:6)

В буддизме, как и в индуизме, главная цель верующего – достижение Нирваны. Но в бесконечной цепи многих перерождений есть мир Сукхавати (счастливая страна), радостная вселенная, полная богов и праведных душ. «О, Ананда, мир, именуемый Сукхавати, является особым полем Господа Амитабхи. Это богатый и процветающий мир, он удобен и плодороден, восхитителен и населен многочисленными богами и людьми. И в этом мире, о, Ананда, нет ни демонов, ни животных, ни духов, ни дьяволов, ни неблагоприятных мест для перерождения»… (Великая Сукхавативьюха, сутра 15‑18.)

В этой счастливой стране нет пронизывающего холода и изнуряющей жары, нет бурь и ураганов, там всегда ровный, чудесный, животворящий климат. На прекрасных деревьях, украшенных драгоценными камнями, распускаются восхитительные цветы, зреют изумительные плоды, благоухающие чудным ароматом. Всюду звучат чарующая музыка, услаждая слух гуляющих богов и праведников. На ровной, гладкой земле шелковистые травы ласкают ноги, долины полны радужных цветов, которые колышутся под теплым дуновением ветерка, услаждая взор. Там спокойно текут реки, журча кристально чистой водой, что слышится как: «мирный, кроткий, отрекшийся от себя».

Эммануил Сведенборг своей книге «О Небесах и аде» пишет: «Почти все приходящие в тот мир находятся в самом глубоком невежестве относительно небесного блаженства и счастья, потому что они не знают, что такое внутренняя радость и в чем она состоит, составляя себе понятие о ней по весельям и удовольствиям мирским и чувственным; то, что им неведомо, они считают за ничто, меж тем как именно удовольствия плотские и мирские суть ничто относительно небесных. Поэтому, чтобы добрые духи, которые не знают, что такое небесная радость, могли ее узнать и понять, они переносятся в райские места, красота которых превосходит всякое воображение. Они думают тогда, что пришли в рай небесный, но им говорят, что это еще не есть истинное небесное блаженство, и потому дают им познать внутренние состояния радости до ее самой внутренней, им доступной степени постижения.

После того они приводятся в состояние мира до самой внутренней степени, какая только может быть в них раскрыта; они сознают тогда, что ничто не в силах ни выразить это состояние, ни дать о нем хоть малое понятие. Наконец, они приводятся к состоянию невинности, также до ее самой внутренней, чувству их доступной степени, и таким образом им дается узнать, что такое поистине духовное и небесное благо.

Но чтоб я мог знать, что такое небеса и в чем состоит небесная радость, мне дано было Господом часто и долго постигать удовольствия небесных радостей; таким образом, они мне известны, потому что я испытал их на опыте, но описать их я никогда не смогу. Чтобы дать о них, однако, хоть некоторое понятие, я скажу следующее: небесная радость есть чувство удовольствий и радостей неисчислимых, представляющих в совокупности что‑то общее целое или какое‑то общее чувство, полное согласных сочетаний бесчисленных чувств, не отчетливо, я только темно постигаемых, потому что само постижение их какое‑то общее, неопределенное».

Аллан Кардек в книге «Небо (рай) и ад» приводит высказывание умершего человека, вызванного на спиритическом сеансе. «Вопрос. – В чем состоит ваше блаженство?

Ответ. – это довольно трудно вам объяснить… Чувствуешь себя как бы слившимся с добротою; что‑то вроде соединения Духа с божественной благостью. Можешь видеть чистых Духов, постигать их миссии и назначения, знать, что когда‑нибудь дойдешь до того же; видеть в неизменной бесконечности области, сияющие божественным огнем, ослепительным даже сквозь закрывающую его завесу. Да что и говорить. Понимаете ли вы слова мои»?

На другом спиритическом сеансе умершая женщина так выразила райское блаженство: «Как печальны, как скучны ваши величайшие радости рядом с неописуемым ощущением счастья, которое, как благотворительный ток, без примеси какого‑либо беспокойства, какого‑либо опасения или страдания проникает во все наше существо? Здесь все дышит любовью, доверием и искренностью; везде любящие сердца, везде друзья; нет ни зависти, ни ревности. Таков мир, в котором я нахожусь, и куда придете вы все, если будете следовать праведным путем».

Раймонд Моуди упоминает в этом плане следующее: «В книге «Жизнь после жизни» я писал, что так и не обнаружил ни одного случая описания «рая» (во всяком случае, соответствующего нашим обычным представлениям). Но теперь, побеседовав с гораздо большим количеством людей, я должен заметить, что они с удивительным постоянством описывали свои отрывочные впечатления о других реальностьх бытия, которые вполне можно охарактеризовать как «райские».

И, действительно, находясь в сфере Света‑личноси, ощущая Его невыразимую любовь и теплоту, никто не хотел уходить оттуда, и это вполне можно характеризовать как райское состояние.

Кроме того, множество людей в клинической смерти пребывало в таких чудесных местах, которые тоже воспринимались как райские. Например, из книги Барбары Роммер женщина рассказывала: «… я была в саду, и передо мной находился трехэтажный фонтан. Вокруг него росли цветы таких красивых расцветок, каких я даже никогда не видела. На нашей планете нет подобных цветов. Они покачивались. Все переливалось разными оттенками. Вокруг была роскошная зеленая трава, и три тропинки подводили к фонтану. Я заметила красивые живые изгороди и большие высокие здания справа от меня. Ощущение полного покоя, счастья и гармонии приводило к сильному экстазу, который был выше любой вершины».

Или, в книге Джонни Майерс женщина вспоминает яблоневый сад: «… на деревьях были сразу и благоухающие цветы, и красные зрелые плоды. Когда я сидела там, упиваясь красотой, я постепенно стала наполняться ощущением радости, гармонии и счастья. Сердце мое стремилось стать частью всей этой красоты».

Бринкли также приводит рассказ о видении сада женщиной, у которой несколько раз останавливалось сердце во время операции: «Я прошла в сад с зеленой травой, множеством цветов и фруктовых деревьев. Если кто‑то, например, срывал яблоко, оно тут же вырастало снова. В саду я видела других духов, похожих на меня. А потом встретила мою сестру (ее сестра погибла в катастрофе). Это было чудесно. Мы долго с ней говорили, и она рассказала мне, как счастлива в этом месте, которое я считала небесами. Мы разговаривали и слушали небесную музыку, которая доносилась отовсюду».

Александер Эбен в книге «Доказательство Рая» описывает видение, которое он воспринял как рай: «Подо мной расстилалась местность, покрытая густо роскошной растительностью, походившая на Землю. Это и была Земля, но вместе с тем не была. Ощущение можно сравнить с тем, как если бы родители привезли тебя в какое‑то место, где ты прожил несколько лет в раннем детстве. Ты не знаешь это место. Во всяком случае, так тебе кажется. Но, оглядываясь вокруг, чувствуешь, как что‑то притягивает тебя, и понимаешь, что в самой глубине твоей души храниться память об этом месте, ты его вспоминаешь и радуешься, что снова здесь оказался. Я летел над лесами и полями, реками и водопадами, время от времени замечая внизу людей и весело играющих детей. Люди пели и кружились в танце, иногда я видел рядом с ними собак, которые тоже радостно бегали и прыгали. На людях были простые, но красивые одежды, и мне казалось, что цвета этой одежды были такими же теплыми и яркими, как травы и цветы, усеивающие всю местность. Прекрасный, невероятный призрачный мир. Но только этот мир не был призрачным. Хотя я не знал где находился, и даже кем был, я чувствовал абсолютную уверенность в одном: мир, в котором я вдруг очутился, был совершенно реальный, настоящий».

То же самое о чудесных городах. Иоанн Богослов говорит о Рае, как о видении прекрасно украшенном городе Иерусалиме. Такие же чудесные города света упоминают современные люди, бывшие в клинической смерти. Например, Мориц Роулингз приводит рассказ бухгалтера: «тогда я, открыв дверь, вошел и увидел прекрасный, ярко освещенный город, отражающий, как казалось, солнечные лучи. Он весь был создан из золота или какого‑то блестящего металла, с куполами и шпилями в великолепном пышном убранстве. Улицы сияли. Они были сделаны из чего‑то такого, что мне не приходилось видеть прежде. Там было много народа. На всех – сверкающие белые мантии, и все с радостными лицами. Они выглядели прекрасно. Воздух благоухал такой свежестью! Я никогда не вдыхал ничего подобного этому».

Или Фомин упоминает видение помощника секретаря вренно‑морских сил США Джеймса: «Внутри этого света я заметил божественный город – как дворец в небе. Полупрозрачные золотые улицы наполняли светом весь город, который светился великолепным светом… Я знал, что это и есть рай». (И другие случаи, смотреть раздел «География»)

Роберт Монро описывает место, похожее на Рай или Нирвану которое он воспринимал как свою Родину. В книге «Путешествия вне тела» он пишет: «Я трижды попадал в одно место, для точного описания которого очень трудно подобрать слова. Думаю, именно это видение – точнее, попытки его толкования после кратковременных посещений этого места, или состояния бытия, – и стало причиной того провозвестия, которое так часто оглашалось на протяжении человеческой истории. Я убежден, что оно вполне может быть участком Небес, какими их описывает религия. Возможно, именно его называют нирваной, самадхи, высочайшим переживанием, которое уже долгие столетия пытаются передать мистики. Это действительно некое состояние бытия, и очень вероятно, что каждый человек будет истолковывать его по‑своему.

В моем случае это было место или состояние полного покоя и вместе с тем утонченной чувствительности. Казалось, будто паришь в теплых, мягких облаках, и нет никакого представления о том, где верх, где низ. Там нет ничего, что существовало бы как независимый сгусток материи. Тепло не просто окружает: оно является частью тебя, пронизывает целиком. Восприятие одновременно ослеплено и потрясено Совершенством Окружающего Мира.

Облака, среди которых паришь, пронизаны лучами света непрестанно сменяющихся форм и красок; когда такой луч касается тебя, когда купаешься в нем, он вызывает непередаваемое удовольствие. Всюду рубиновые лучи света – точнее, чего‑то отличающегося от привычного нам света, так как ни один вид свечения не вызывает подобного ощущения полноты смысла. Вокруг непрерывно, но очень мягко переливаются все цвета радуги, и каждый приносит с собой различные оттенки умиротворяющего, успокаивающего счастья. Чувствуешь себя неотъемлемой частицей этих облаков, окутанных вечно разгорающейся вечерней зарей, – и сам меняешься с очередной переменой палитры живых красок. Ты откликаешься на их призыв, впитываешь вечность голубых, желтых, зеленых, красных переливов и невообразимых промежуточных оттенков. Все здесь знакомо, это – твой дом, твоя Родина.

Медленно, без усилий перемещаешься среди облаков, а вокруг звучит музыка.

 

 

Ее даже не осознаешь, она звучит постоянно, и ты движешься с нею в такт. Это тоже нечто большее, чем та музыка, какую знают на земле. Это только созвучия, утонченные и трепещущие мелодичные переходы, многоголосая полифония, трогательные тональности – все то, что там, на земле, вызывает глубокие и непостижимые переживания. В звучании нет ничего приземленного. Эхом перекликаются хоры человеческих голосов, исполняющие единую песню без слов. Бесконечные, изысканно гармонирующие дрожания струн всех тональностей сплетаются в повторяющиеся, но непрестанно развивающиеся мелодии, и ты откликаешься их звучанию. Эта музыка исходит из ниоткуда: она здесь, повсюду, вокруг, внутри тебя; ты являешься ее частью, она – это ты.

Это – чистота истины, о которой прежде ты мог лишь догадываться. Это пиршество, и раньше ты пробовал только крошечные кусочки, пробуждающие надежду на существование Целого. Те безымянные чувства, стремления, ностальгические порывы и ощущения предназначения, возникавшие у тебя, когда ты созерцал облачный закат на Гавайях, либо тихо стоял среди высоких, раскачивающихся деревьев в умолкшем лесу, когда мелодичное созвучие, переход или песня будили в тебе воспоминания о прошлом или вызывали грезы о том, что никак не связано с памятью. Когда ты тосковал о настоящем доме, семье, любимом городе или стране, – здесь все эти мечты сбываются. Ты – на родине. Ты дома. Ты там, куда извечно хотел попасть.

Важно и другое: ты не одинок. Вместе с тобой, рядом в неразрывном сплетении находятся другие. У них нет имен, их нельзя распознать по внешнему облику. Ты просто знаешь их, ты связан с ними беспредельным единым знанием. Они точно такие же, как ты, – они и есть ты, – и, подобно тебе, они тоже дома. Ты чувствуешь в едином порыве с ними, словно по всем вам прокатываются мягкие электрические волны. Это любовь во все ее полноте, и все пережитые прежде грани любви представляют собой лишь обрывки, незавершенные фрагменты этого ощущения. Только в этом месте нет никакой нужды подчеркнуто проявлять свои чувства: ты отдаешь и получаешь помимо своей воли, без каких‑либо усилий. Там нет ничего, что нужно тебе и чему нужен ты: все «потребности» исчезли, взаимный обмен протекает совершенно естественно. Не осознаешь никаких половых различий, поскольку, будучи частью целого, сам становишься одновременно мужским и женским, положительным и отрицательным, электроном и протоном. Любовь между мужчиной и женщиной приходит и отдаляется, отношения родителей и ребенка, брата и сестры, поклонника и кумира, идиллические и идеальные – сливаясь друг с другом, все они спокойными волнами прокатываются вокруг тебя, сквозь тебя. Ты пребываешь в совершенном равновесии, так как это – твоя Родина. Ты дома.

Пребывая во всем этом, хотя и не являясь его частью, осознаешь источник всей протяженности своего жизненного опыта, самого себя, той беспредельности, какую человек просто не способен охватить умом или вообразить. Оказавшись там, ты понимаешь и с легкостью признаешь существование Отца, своего настоящего Отца. Отец – Творец всего, что есть и было. Ты – одно из Его неисчислимых творений. Ты не понимаешь, как и почему это случилось, но это и не важно. Ты просто счастлив, потому, что попал на Свое место, вернулся домой.

Я оказался там три раза, и всегда уходил не по своей воле. Я возвращался неохотно. С горечью. Кто‑то заставлял меня это сделать. Вернувшись, я неизменно в течение нескольких дней страдал от жестокой ностальгии и одиночества. Я чувствовал себя чужим в чужой стране, где, кажется, все «не так», все выглядят какими‑то иными, «неправильными» по сравнению с родными краями. Острое одиночество, ностальгия, тоска по родине… Эти чувства были так сильны, что после третьего переживания я бросил попытки попасть туда снова. Может это и есть рай?».

Подводя итог изложенного, можно с определенной долей достоверности сказать, что Рай – это не одно какое‑то место, сфера или уровень бытия. Рай – это различные места в духовном мире, где человек ис– пытывает невыразимо блаженное состояние, и это состояние может быть все выше и выше, насколько человек может перенести. Как опять же пишет Сведенборг: «…входящий в небо входит в высшую радость своего сердца и не выдержал бы большей радости ибо ею бы задохся». Для каждого человека свой Рай и свой Ад. Каждый несет это состояние в своей душе, и, переходя в мир иной реальности, его неодолимо влечет в то место, которое соответствует этому состоянию. Ад и Рай имеют свое начало в жизни на земле.

 

«Ад и рай – в небесах» – утверждают ханжи.

Я, в себя заглянув, убедился во лжи:

Ад и рай – не круги во дворце мирозданья,

Ад и рай – это две половинки души.

Омар Хайям