Судьба калана вселяет оптимизм

Если вы раскроете на странице 430 четвертый том Детской энциклопедии, изданный в 1960 году, то в конце левой колонки сможете прочесть: «Совсем недавно на северных островах Тихого океана водился ценный зверь калан, или морская выдра. Сейчас это животное почти полностью истреблено».

С тех пор как были написаны эти строчки, прошло двадцать лет. Как же с каланом? Неужели осталась только память о нем? Неужели и его постигла судьба морской коровы?

Кстати, первооткрыватель морской коровы Георг Вильгельм Стеллер во время вынужденной зимовки экспедиции на острове Беринга долго наблюдал за каланами и очень живо описал их: «…Морской бобер – красивое, приятное животное, отличающееся веселым и забавным нравом, а в семейной жизни – это крайне ласковое и влюбчивое существо. Издали блестящий мех его не уступает самому лучшему черному бархату. Морские бобры охотнее всего держатся семьями, в состав которых входит самец, самка, полувзрослые детеныши и сосунки. Любовь родителей к детям так велика, что они решаются подвергать себя самой очевидной опасности, лишь бы выручить отбираемых от них малюток. При потере детенышей старики плачут громко, как дети, сильно тоскуют по ним; они не отходят от земли, сильно худеют, как мы не раз могли наблюдать, в какие‑нибудь 10–14 дней, слабеют и заболевают. Морских бобров видишь с детенышами в течение целого года. Самка мечет на суше лишь одного детеныша, который рождается зрячим и со всеми зубами. Матка переносит своего малютку с места на место в зубах, в море же держит его меж передних лап на груди, как женщина ребенка, плывя в то же время на спине. Она играет с ним, как любящая мать, подкидывает его в воздух и ловит, как мячик, толкает его в воду, чтобы он учился плавать, берет опять к себе, как только он устанет, целует его так, как делает это человек. Пища морского бобра состоит из раков, моллюсков, мелких рыбок, реже он ест водоросли и мясо. Если не пожалеть расходов и перевезти животных в Россию, то я не сомневаюсь, что их легко можно было бы приручить и даже заставить размножаться в пруду или в реке. Морская вода вовсе не составляет для них необходимости, и я наблюдал, что они по несколько дней держались внутри островов и на небольших пресноводных речках».

Идея приручения и выпаса, поданная двести с лишним лет назад! Подхватило ее человечество или, как в случае с морской коровой, осталось безучастно?

Сегодня так и хочется ответить: «Конечно, подхватило!» Хотя правильнее было бы сказать «возродило». Возродило идею выпаса спустя двести лет после того, как она была подарена людям. После того как в начале XX века промысел каланов был прекращен, потому что они почти исчезли. В 1911 году в Америке и в 1924 году в СССР добыча этого ценного пушного зверя была строжайше запрещена. Не отменен этот запрет и по сей день. Вот какими экстренными мерами удалось сохранить каланов на Земле. Сохранить несколько особей – еще не значит сохранить вид. Для этого он должен восстановить свою численность. Вот тут‑то люди впервые пришли на помощь этим животным.

В 1959 году американский самолет поднялся в воздух с острова Амчитки и взял курс на острова Святого Павла и Прибылова. В кабине самолета стояла ванна с холодной водой, а в ней семь испуганных каланов. Два часа пути, и зверьки дрожащими лапами ступили на землю своей новой родины.

Прошло десять лет. И все с того же острова Амчитки самолет переправляет уже 62 калана к побережью штатов Вашингтон и Орегон. Их выпускают в тех местах, где шестьдесят лет назад был убит последний зверек их племени.

Через год, в июле 1971 года, переселенцами становятся еще 600 каланов. Их перевозят на Аляску и к побережью Британской

Колумбии. Эксперимент оказался удачным. Каланы прижились, и поголовье их увеличивается.

Сейчас у Алеутских островов уже свыше 30 тысяч каланов, а на Командорских островах, Курильских и на Камчатке около 9 тысяч.

Казалось бы, теперь можно было сказать, что каланы вне опасности. Только говорить так рано. Дело в том, что опасность им еще грозит. Нет, их не уничтожат браконьеры и не скосит болезнь. Две угрозы нависли над ними: угроза подводных ядерных взрывов, в результате которых погибли уже от 300 до 800 животных, и угроза загрязнения воды нефтью. Загрязнение нефтью не дает расселиться каланам в тех местах, где жили когда‑то их родичи. Происходит это потому, что у этих животных нет подкожного жира. Если мех зверька загрязнился нефтью, он потерял свои изоляционные качества и перестал согревать тело. В результате калан может погибнуть от холода. Недаром эти животные чуть не полжизни посвящают уходу за своим мехом, долго и тщательно расчесывая его лапами после каждого купания.

Вид спасен. Теперь дело за тем, чтобы его сохранить.

КИТЫ

Уж коль скоро мы заговорили о морских млекопитающих, то настало время вспомнить и о китах.

По внешнему виду кит – рыба, только необычайно большая. Достаточно сказать, что синий кит – самое большое из всех животных, живущих и живших когда‑либо на Земле. Его длина – 50 метров, а вес – 150тонн. Новорожденный китенок больше взрослого слона и высасывает у матери по полтонны молока в сутки.

Первобытные киты произошли от древних хищников – креодонтов, которые перешли исключительно на питание рыбой. Это было в середине палеогена. Через несколько миллионов лет на удлиненном черепе примитивных китов прозауглодонов ноздри уже отступают с конца рыла ближе к темени и передние зубы становятся конусовидными, хотя по количеству (их сорок четыре) не превосходят обычного числа для примитивных плацентарных. Скелет становится более приспособленным к водной жизни: веретенообразной формы, задних конечностей совсем нет, а передние, которыми киты загребали воду, как плавниками, совсем маленькие.

Древний кит зауглодон, что значит «зубчатозуб», еще живет в прибрежной полосе моря. На его спине гребень из костяных пластинок, а костные щитки на теле защищают его от прибойной волны. Зауглодон не умеет быстро плавать, но он уже достигает 21 метра в длину.

Интересно, что когда рассматриваешь реставрированный скелет зауглодона, невольно бросается в глаза несоответствие между маленькой головой и огромным змеевидным телом.

От древних китов произошли две группы китообразных: зубастые и беззубые киты. Зубастые киты известны еще с палеогена. К ним относятся кашалоты, дельфины и белухи.

Беззубые киты найдены в конце палеогена. К беззубым относится и синий кит. Вместо исчезнувших зубов у них развивается цедильный аппарат из роговых пластин. Эти‑то пластины и называют «китовым усом», за которым издавна охотились люди.

Все киты – прекрасные пловцы. Они могут двигаться с большой скоростью, а необычайно мощный хвостовой плавник помогает им даже выпрыгивать из воды. Живут киты у самой поверхности воды и опускаются на глубину, только если ранены. Едят эти самые большие в мире звери самых мелких морских животных. Усы китов образуются из верхнего слоя кожи и состоят из четырехсот трехгранных пластин, которые размочаливаются в нити вроде щетины. Самые длинные пластины находятся в середине пасти, а самые короткие – по бокам. Весь этот ряд усов больше всего похож на гребенку. Когда кит закрывает рот, то верхняя челюсть целиком входит в нижнюю. Гребенка опускается, и получается сачок или сито, через которое процеживается вода. Животное, даже самое маленькое, не может проскользнуть наружу. Оставшуюся во рту студенистую массу кит проталкивает одним нажимом языка сквозь пищевод в желудок.

Киты хорошо видят и слышат. Миролюбивы, но многие из них предпочитают жить в одиночку. К сожалению, это не спасает китов от человеческой жадности. Их преследовали с таким упорством и жестокостью, что сегодня на Земле едва ли наберется 500 голов синих китов. Может быть, не далек тот час, когда синий кит станет для нас таким же прошлым, каким стали морская корова и новозеландская птица динорнис.

Все в руках человека – и смерть и жизнь… И если он дарует китам жизнь и подойдет притом к делу по‑хозяйски, то, может быть, скоро в океанах будут пастись стада китов из 30–40 голов. «Пастухи» будут знать каждого кита «в лицо» и забивать только тех, от исчезновения которых стаду не будет вреда. Это даст возможность более полно использовать продукцию, получаемую при таком забое. Ведь в «Красную книгу» внесен не только синий кит, но и кашалот, которому тоже грозит полное уничтожение.

ИСТОКИ РАЗУМА

Все мы знаем, что человека отличает от животных чрезвычайное развитие его головного мозга. И конечно, все мы понимаем, что развился он у нас не вдруг, не на пустом месте. Что у предшественников наших на Земле тоже был головной мозг и степень развития его у разных животных была неодинаковой. Судить, насколько «умными» были древние животные, мы можем, хотя мозг в ископаемом состоянии не сохраняется. И тем не менее в палеонтологическом музее выставлена целая витрина с отливами головного мозга всевозможных вымерших животных.

Как получить копию того, что разрушается сразу же после гибели животного? Дело в том, что мозг заключен в полость, называемую мозговой коробкой. Рельеф мозга отражен на внутренней стороне мозговой коробки, как шрифт на типографских матрицах, поэтому, если мы заполняем мозговую коробку любым наполнителем: воском, гипсом или каучуком, а потом вынимаем его оттуда, то полученный отлив можно считать копией головного мозга. Можно, да не всегда. Дело в том, что далеко не у всех животных мозг вплотную примыкает к мозговой коробке. Чтобы убедиться в этом, достаточно просмотреть черепа современных животных. Скажем, у копытных мозг тяготеет к основанию черепа, и между мозгом и черепным сводом остается некоторое пространство. Ясно, что отлив в этом случае будет большего размера, чем был мозг животного, а борозды и извилины на нем и вовсе отражены не будут.

Но отливам мозга птиц и большинства млекопитающих доверять все‑таки можно. Особенно, если эти отливы приготовлены самой природой. А такое тоже случается. Животное погибло. Труп его разложился, а мозговая коробка заполнилась мелким песком или илом. Прошло время. Илы окаменели, и отлив мозга готов. Бывает, что роль наполнителя играют выпадающие в осадок соли.

Муляжи головного мозга ископаемых животных сделать просто. Другой вопрос: точно ли они передадут действительную картину его развития? Сегодня, имея даже большой опыт в изучении ископаемого мозга, палеонтологи пришли к выводу, что «обычно по отливу всегда можно получить отчетливое представление о развитии обонятельных луковиц и пучков волокон обонятельных нервов, а следовательно, до известной степени и о развитии обоняния у ископаемых млекопитающих» – так пишет Ю. А. Орлов.

Первым описал естественный отлив мозга ископаемого млекопитающего опять‑таки Жорж Кювье в 1825 году, положив тем самым начало новой отрасли науки – палеоневрологии. Занимался изучением отливов головного мозга ископаемых и Отниэл Марш, но его больше занимал факт постепенного увеличения объема мозга.

Бывают случаи, когда изучение головного мозга ископаемых животных помогает определить их истинное систематическое положение. Так, сходство головного мозга загадочного ископаемого млекопитающего десмостилуса, название которого образовано от греческих слов «десма» – связка и «стилус» – палочка, с мозгом современных дюгоней и ламантинов поставило десмостилусов в ряд вымерших слонообразных.

Любопытно изучение головного мозга животных одной и той же группы. Это очень помогает понять эволюцию всей группы в целом. И дело не только в том, что мозг постепенно увеличивался в размерах, но и в тех казусах, которые он неожиданно преподносит нам. К примеру, есть ископаемые животные, которым как будто с мозгом сразу «повезло». На ранних стадиях развития группы он достиг уже не менее высокого совершенства, чем мозг некоторых ее представителей, здравствующих сегодня. А древняя группа, обладавшая таким замечательным мозгом, вымерла. Или дельфины: их мозг достиг своего сегодняшнего объема примерно 30 миллионов лет назад и с тех пор особенно не менялся. Если считать древность такого замечательного мозга и его объем признаком ума, то дельфины должны были бы быть гораздо умнее человека, мозг которого на десятки миллионов лет моложе.

Но групп таких немного, и потому закономерностью все‑таки следует считать постепенное увеличение объема мозга в направлении от древних ископаемых к современным. В этом смысле особенно повезло большой группе приматов, в конце которой стоим и мы с вами.