2020-06-08
71
Гибельны его пути во все времена.
Высоко Твои суды от него;
все его враги,‑ он дует на них.
Он говорит в своем сердце: «Не поколеблюсь!
Из рода в род [мне] не будет зла!» Проклятие
его уста наполняет, и обманы, и распря;
под его языком суета и ложь.
Он сидит в засаде у дворов;
в засадах он убивает невинного;
его глаза на бессильного взирают.
Он скрывается в засаде, как лев в логове,
скрывается, чтобы схватить бедняка.
Он хватает бедняка, заманивая его в свою сеть;
и таится, лежит,
и попадают в его когти слабосильные.
Естественно, что подобное положение вещей вызывало недовольство народных масс; источники сообщают об участии «народа земли» в многочисленных дворцовых переворотах, происходивших в Иудее. Так, «народ земли» участвовал в свержении иудейской царицы Аталии и воцарении Йоаша сына царя Ахазии (II Цар. 11:4‑21; II Хрон. 23:1‑21). Когда был свергнут царь Амалия сын Йоаша, «весь народ Иуды» посадил на царский престол его сына Азарию (II Цар. 14:19‑21). Царь Иосия сын Аммона, проведший религиозную реформу, также был воцарен «народом земли» (II Цар. 21:23‑24); «народ земли» воцарил и его сына Йехоахаза (II Цар. 23:30). Обстоятельства свержения израильской династии Омридов говорят о несомненном активном участии израильских народных масс в политической борьбе.
В ходе идейно‑политической борьбы в иудейско‑израильском обществе сформировался идеал человека, безупречного с точки зрения воплощения в жизнь нравственно‑этических принципов.
По представлениям Исаии (33:15), идеальный человек – это
ходящий по правде
и говорящий истину,
гнушающийся наживой от грабежей, встряхивающий руки,
чтобы не брать взятки,
затыкающий уши,
чтобы не слышать о крови,
и закрывающий свои глаза,
чтобы не видеть зла.
В пророчестве эпохи Вавилонского плена (Иез. 18:5‑9) мы находим следующую характеристику: «А если человек праведен и творит правосудие и справедливость, на горах не ест и свои глаза не поднимает к идолам Дома Израиля, и жены своего ближнего не оскверняет, и к женщине во время кровей не приближается, и никого не притесняет, залог должнику возвращает, грабить не грабит, свой хлеб голодному дает и голого одевает одеждой, в рост не дает и лихву не берет, от кривды отвращает свою руку, правый суд совершает между людьми, по Моим законам поступает и Мои приговоры блюдет, чтобы сотворить правду,‑ праведен он».
Портрет идеального человека имеется и в Псалмах (Пс. 15):
Яхве, кто будет жить в Твоем шатре, кто поселится на Твоей святой Горе?
Поступающий непорочно и творящий правду,
и говорящий истину в своем сердце.
Он не клевещет своим языком,
не делает своему ближнему зла
и не злословит своего ближнего.
Презрен в его глазах ничтожный,
но боящихся Яхве он уважает.
Он клянется во зло <себе> и не уклоняется.
Свое серебро он не дает в рост
и взятку против невинного не берет.
Делающий это не поколеблется во веки.
Реализация этого социального идеала в учении пророков иногда связывалась с возвращением к древнему, доцарскому общественно‑политическому устройству.
По‑видимому, широкое распространение получила и проповедь возвращения к идеалу кочевнической, бедуинской жизни. Она в дошедших до нас источниках представлена проповедью рехавитов, о которой говорит пророк Иеремия, противопоставляющий стойкость рехавитов в исполнении их учения нечестию иудеев (Иер. 35:6‑10).
Еще одно течение общественной мысли, представленной в проповедях пророков, в особенности в допленной Иудее, связывало надежды на создание общества, исполненного социальной гармонии, добра и справедливости, с приходом идеального царя‑помазанника (мессии). Наиболее полно эти ожидания воплощены у Исаии (11:1‑16):
И выйдет ветвь от ствола Иессея,
и отрасль от его корней произрастет.
И почиет на нем дух Яхве,
дух мудрости и разумения,
дух совета и мужества,
дух познания и страха пред Яхве.
И его благоволение в страхе пред Яхве
и не по тому, что видят его глаза, он будет судить,
и не по тому, что слышат его уши, он будет обличать,
но он будет судить по правде бедняков
и будет решать по справедливости дела нищих страны.
И он ударит землю бичом своего рта
и дыханием своих уст умертвит преступника,
и будет правда поясом на его чреслах,
и вера – поясом на его бедрах.
И поселится волк с ягненком,
и леопард с козленком будет лежать,
и теленок, и лев, и вол вместе,
и маленький мальчик будет водить их.
И корова, и медведь будут пастись,
вместе будут лежать их детеныши,
и лев, как бык, будет есть солому.
И будет играть младенец над норой аспида,
и над гнездом гадюки дитя свою руку протянет.
Не будут творить зло и убивать
на святой Моей горе,
ибо будет наполнена страна
знанием Яхве,
как воды наполняют море.
И будет в тот день:
корень Иессея, который будет стоять, как знамя для народов,‑
к нему племена устремятся,
и будет его покоем слава.
И будет в тот день:
снова протянет мой Господь второй раз Свою руку,
чтобы обрести остаток Своего народа,
который останется от Ашшура и от Египта,
и от Патроса, и от Куша, и от Элама,
и от Шинеара, и от Хамата, и от островов моря.
И он поднимет знамя племенам,
и соберет осколки Израиля,
и обломки Иуды соединит
с четырех концов земли.
И прекратится зависть Эфрайима,
и враги Иуды будут уничтожены.
Эфрайим не будет завидовать Иуде,
а Иуда не будет враждовать с Эфрайимом.
И они полетят в сторону филистимлян, к морю;
вместе они ограбят сынов Востока,
к Эдому и Моаву протянут свою руку,
и Сыны Аммона покорятся им.
И высушит Яхве
Залив Египетского моря,
и поднимет Свою руку на реку
силою своего дыхания,
и разобьет ее на семь протоков,
и даст перейти ее в сандалиях.
И будет большая дорога для остатка Его народа,
который останется от Ашшура,
как было для Израиля
в день, когда он поднялся из Страны Египетской.
Иеремия провидит в будущем царствование выходца из потомков царя Давида (23:5‑6):
Вот, дни приходят,‑
слово Яхве,‑
и Я поставлю Давиду праведную ветвь,
и будет царствовать царь, и станет поступать мудро,
и соделает правосудие и праведность в Стране.
В его дни спасется Иудея,
и Израиль будет жить безопасно,
и вот Его имя, которым будут называть Его:
Яхве – наше оправдание!
Из приведенного ясно видно, какие ожидания связывались с приходом идеального царя: восстановление космического порядка и соответственно установление попранной социальной справедливости; прекращение вражды между Эфрайимом и Иудой, т. е. Израильским и Иудейским царствами, создание союза между ними, обращенного против их общих врагов; воссоздание державы Давида и Соломона. Эта идея жила и эволюционировала в системе иудаизма от идеи царя‑устроителя к идее мученика‑спасителя, выступающего в качестве искупителя грехов всего человечества; она заняла центральное место в иудаизме и послужила тем фундаментом, на котором выросло христианство.
Однако главная мысль пророчествования заключалась в следующем: основной причиной трагического положения, в котором оказался Израиль, является «отпадение» его от Яхве как единого бога и забвение моральных постулатов, образующих нравственно‑этическое Учение Яхве. Преступления, творимые насильниками и угнетателями, представляются в проповеди пророков внешним выражением и воплощением этого «отпадения». Само возникновение понятия об Учении Яхве представляется чрезвычайно важным, этапным событием в развитии общественно‑политической и религиозной жизни древнего Израиля; речь идет фактически о превращении ритуалистической религии в морально‑этическую религиозную доктрину.
Торжество принципов добра и правды, в конечном счете принципов социальной справедливости,‑ это возвращение к почитанию Яхве, к постижению бога (Ис. 29:18‑24).
Пророк Осия говорит об измене служению Яхве как о блуде, предрекает наказание Израиля за его служение Баалам, а затем и примирение бога с его народом (Ос. 2). С его точки зрения, общественное неустройство, поразившее Израиль,‑ это отсутствие истины, милосердия и познания бога (Ос. 4:1‑6). Обращение к Яхве – главная предпосылка того, что Яхве в грядущем спасет Израиль (Ос. 14).
Сказанным выше идейное содержание библейского пророчествования, разумеется, не исчерпывается. Пророки много внимания уделяют политической злобе дня, причем далеко не всегда оказывается возможным расшифровать сделанные ими намеки. Чрезвычайно мощный пласт в книгах пророков образует то, что можно было бы назвать идеей равенства всех народов, их грядущего братства в служении Яхве и исповедовании его учения. В книгах пророков появляется и образ Яхве – космического божества, пекущегося о судьбах всех народов.
Очевидно, в рамках пророческого движения сложилось представление об Учении (tōrā), т. е. предписаниях бога, обращенных к человеку. Первоначально Учение ‑это, по‑видимому, сакральные предписания по поводу выполнения тех или иных ритуальных процедур (см. Лев. 6:1; 6:7; 6:18; 7:1; 11:46; 12:7; 13:59; 14:2; 14:54; 15:32; Чис. 5:29; 6:13); когда в Исходе (12:49) говорится, что «одно Учение» должно быть для природного израильтянина и для поселенца, употребление здесь этого термина объясняется тем, что в предыдущих стихах речь идет об обрезании. В целом термином «Учение» обозначается совокупность законов, относящихся к res sacra, в противоположность светским законам (hōq «закон»; mišpāt «приговор»). Соответственно носителями Учения были жрецы (см., например, Иез. 7:26; Агг. 2:11; Исх. 18:16; Мал. 2:4‑7). С развитием религии Яхве из ритуалистической системы в религиозно‑этическую понятие «Учение» приобретает новый смысл: теперь оно означает также и совокупность законов и нравственно‑этических постулатов, исходящих от Яхве и обращенных к человеку. Тем самым этика сакрализуется; этические нормы оказываются одновременно и ритуальными. Так, Исаия (1:10) свою проповедь называет «словом Яхве» и параллельно этому «Учением нашего Бога». Пророк призывает свою аудиторию обратиться к Учению (tōrā) и к свидетельству (Ис. 8:20). Он предсказывает (Ис. 2:3), что
из Сиона выйдет Учение и слово Яхве из Иерусалима.
Другие пророки упрекают Израиль и Иудею в том, что они позабыли Учение, не желают ему следовать (см., например, Ис. 30:9; Иер. 6:19; 9:12; Ос. 4:6; Ам. 2:4 и т. д.). В этих и подобных случаях речь идет о прегрешениях Израиля, т. е. о господствующем в обществе нарушении морально‑этических норм, составляющих сердцевину Учения. Пророки, таким образом, видели в своей проповеди Учение бога. Видимо, такого рода представления получили широкое распространение. Оно, в частности, усвоено в Псалмах (см., например, 1:2; 37:31; 119:29,55; 89:31 и т. д.).
В связи с этим заслуживает внимания традиция (II Хрон. 14:3), согласно которой иудейский царь Аса (908‑873 гг. до н. э.) ввел в Иудее выполнение Учения. Соблюдение Учения – один из объектов возможных тяжб, предусматривавшихся судебной реформой Йехошафата (873‑849 гг. до н. э.) (II Хрон. 19:10). Соблюдение Учения эта же традиция (II Хрон. 31:21) приписывает царю Хизкийаху (715‑687 гг. до н. э.). Насколько эти предания соответствуют исторической реальности, не вполне ясно. В книгах Хроник, возникших сравнительно поздно, могла иметь место фиксация представлений самого Хрониста об историческом процессе, сложившихся в эпоху, когда книга Учения (Пятикнижие) уже существовала, и «опрокидывание» их в рассказ об обстоятельствах и фактах далекого прошлого. Тем не менее можно думать, что понятие об Учении Яхве, т. е. о предписаниях Яхве, обращенных к его адептам, существовало уже в конце X‑VIII вв. до н. э.
Отметим здесь же и еще одно обстоятельство. Традиция Второзакония (27:1‑8) содержит предписание Моисея, обращенное к народу, записать «все слова этого Учения» на камнях жертвенника, который будет воздвигнут, когда Израиль перейдет через Иордан в Обетованную землю. В другом тексте Второзакония (31:9) рассказывается, что Моисей записал «это Учение» и отдал его жрецам и старейшинам Израиля, т. е. хранителям традиции. Примыкающая к Пятикнижию и служащая его продолжением книга Иисуса Навина (8:30‑35) повествует о том, как предписание Моисея было выполнено и как на камнях жертвенника, построенного израильтянами в Обетованной земле, было записано «изложение Учения Моисея» (mišnē tōraṯ mōšǟ). Наконец, Иисус Навин (24:25‑26) рассказывает: «И заключил Иисус договор с народом в тот день, и установил ему закон и приговор в Сихеме. И написал Иисус эти слова в книгу Учения Бога, и взял большой камень и поставил его там под дубом, который в Святилище Яхве». Из процитированных текстов следует, что в древности до появления Пятикнижия существовали, по крайней мере, два изложения Учения. Одно из них традиция возводила к Моисею; оно было зафиксировано в виде надписи на камнях всеми почитаемого жертвенника, возведенного, согласно преданию, по велению Моисея. Другое изложение традиция возводила к Иисусу Навину; оно сушествовало в виде надписи, изготовленной по велению последнего, и находилось в Сихеме – политическом и религиозном центре Эфрайима и Менашше. Содержание того и другого текстов не известно, однако традиция едва ли случайно и вряд ли без должных оснований видит в них изложение Пятикнижия.
Суммируя все то немногое, что нам известно, можно высказать следующее предположение. По‑видимому, в первой половине 1 тысячелетия в израильском обществе были распространены изложения Учения Яхве, имевшие авторитет глубокой древности и авторства, приписываемого древним законодателям и военачальникам. Параллелью этому в античной исторической традиции может служить предание о спартанском законодателе Ликурге и его ретре. Эти изложения содержали, вероятно, предписания, относившиеся к культу Яхве и к жизнедеятельности Израильского союза племен, в том числе и предписания, ритуально регулировавшие поведение отдельного индивида и всего союза в целом. Далее мы попытаемся выделить некоторые из этих текстов в дошедшем до нас Пятикнижии. Эти тексты послужили своего рода отправной точкой для пророков: отталкиваясь от них, пророки развивали свое этическое учение как Учение Яхве. В свою очередь создатель Пятикнижия развивал те предпосылки, которые имелись в ранее сушествовавших изложениях Учения, и воплощал в нем нравственно‑этические идеи пророков.
Ветхозаветная историческая традиция видит в обретении Учения в 621 г. до н. э. один из кульминационных моментов израильско‑иудейской истории. Ветхозаветный Историк (II Цар. 22:1 – 23:28) так изображает это событие.
«Восьми лет был Иосия, когда стал царем, и тридцать один год он царствовал в Иерусалиме. А имя его матери – Йедида дочь Адайи из Боцката. И он делал доброе в глазах Яхве, и ходил всеми путями Давида, своего отца, и не сворачивал ни вправо, ни влево. И было в восемнадцатый год царствования Иосии, послал царь Шафана сына Ацалйаху сына Мешуллама, писца, в Дом Яхве, сказав: «Поднимись к Хилкийи, великому жрецу, и пусть он сосчитает серебро, принесенное в Дом Яхве, которое собрали стражи порога у народа. И пусть он отдаст его в руку делающих работу, назначенных в Дом Яхве; и пусть они дают его делающим работу, которые в Доме Яхве, чтобы отремонтировать повреждения в Доме,‑ плотникам и каменщикам, и строителям стен, и чтобы купить деревья и тесаные камни для ремонта Дома. Но пусть не требуют у них отчета в серебре, данном в их руки, ибо честно они поступают». И сказал Хилкийа, великий жрец, Шафану‑писцу: «Книгу Учения я нашел в Доме Яхве». И дал Хилкийа книгу Шафану, и он читал ее. И пришел Шафан‑писец к царю, и ответил царю и сказал: «Высылали твои рабы серебро, находящееся в Доме, и отдали его в руку делающих работу, назначенных в Дом Яхве». И поведал Шафан‑писец царю, сказав: «Книгу дал мне Хилкийа‑жрец». И читал ее Шафан пред лицом царя. И было, когда услышал царь слова книги Учения, и он разорвал свои одежды. И повелел царь Хилкийи, великому жрецу, и Ахикаму сыну Шафана, и Ахбору сыну Михайи, и Шафану‑писцу, и Асайе, царскому рабу, сказав: «Пойдите, вопросите Яхве обо мне и о народе, и о всей Иудее по поводу слов этой найденной книги, ибо велик гнев Яхве, который возгорелся на нас из‑за того, что не слушали наши отцы слов этой книги, чтобы делать все так, как предписано нам». И пошли Хилкийа‑жрец и Ахикам, и Ахбор, и Шафан, и Асайа к Хульде‑пророчице, жене Шаллума сына Тиквы сына Хархаса, стерегущего одежды,‑ и она жила в Иерусалиме, во второй части,‑ и говорили ей. И она сказала им: «Так говорит Яхве, Бог Израиля. Скажите человеку, который послал вас ко мне: Так говорит Яхве: Вот, Я наведу зло на это место и на его жителей, все слова книги, которую читал царь Иудеи, за то, что они оставили Меня и стали кадить другим богам, чтобы раздражать Меня всеми деяниями их рук, и возгорелся Мой гнев на это место, и не погаснет. А царю Иудеи, пославшему вас вопросить Яхве, так скажите ему: Так говорит Яхве, Бог Израиля, о словах, которые ты слышал. Так как смягчилось твое сердце, и ты склонился пред Яхве, когда ты услышал то, что Я говорил об этом месте и о его жителях, чтобы им подвергнуться опустошению и проклятию, и ты разорвал свои одежды и плакал предо Мною,‑ также и Я услышал (тебя),‑ слово Яхве. Поэтому, вот, Я присоединю тебя к твоим отцам, и ты будешь помещен в свою гробницу в мире, и не увидят твои глаза все то зло, которое Я наведу на это место». И принесли царю ответ.
И послал царь, и собрали к нему всех старейшин Иудеи и Иерусалима. И взошел царь в Дом Яхве, и все иудеи, и все жители Иерусалима с ним, и жрецы, и пророки, и весь народ от малого до великого, и он прочел в их уши все слова Книги Договора, найденной в Доме Яхве. И встал царь на возвышение, и заключил договор пред лицом Яхве ходить за Яхве и блюсти Его веления, и Его постановления, и Его законы всем сердцем и всею душою, выполнять слова этого договора, записанные в этой книге. И вступил весь народ в договор. И повелел царь Хилкийи, великому жрецу, и жрецам второй череды, и стерегущим порог вынести из Храма Яхве все вещи, сделанные для Баала и для Ашеры, и для всего небесного воинства, и сжег их вне Иерусалима в долине Кидрона, и отнес их пепел в Бет‑Эль. И он удалил служителей культа, которых поставили цари Иудеи, чтобы они кадил и на высотах в городах Иудеи и в окрестностях Иерусалима, и кадивших Баалу, Солнцу, и Луне, и звездам, и всему небесному воинству. И он вынес Ашеру из Дома Яхве за пределы Иерусалима к реке Кидрон, и сжег ее у реки Кидрон, и стер во прах, и бросил ее прах на погребения сынов народа. И он разрушил дома блудниц, которые в Доме Яхве, где женщины ткали одежды для Ашеры. И он вывел жрецов из городов Иудеи, и осквернил высоты, на которых кадили жрецы, от Гевы до Беэр‑Шевы, и разрушил высоты у ворот, ту, которая у входа в ворота Иехошуа‑градоначальника, <и> которая с северной стороны, которая у городских ворот. Но не восходили жрецы высот к жертвеннику Яхве в Иерусалиме и только ели опресноки среди своих братьев. И он осквернил Тофет, который в долине Сынов Хиннома, чтобы никто не проводил своего сына и свою дочь через огонь <в жертву> молех. И он удалил коней, которых ставили цари Иудеи для Солнца у входа в Дом Яхве возле комнаты Натанмелеха, евнуха, который в Парвариме, и колесницы Солнца сжег огнем. И жертвенники, которые на крыше горницы Ахаза, которые сделали цари Иудеи, и жертвенники, которые сделал Менашше на двух подворьях Дома Яхве, разрушил царь, и сокрушил оттуда, и бросил их прах в реку Кидрон. И высоты, которые перед Иерусалимом, которые справа от Масличной горы, которые построил Соломон, царь Израиля, Астарте – мерзости сидонян, и Кемошу – мерзости Моава, и Милькому – гнусности Сынов Аммона, осквернил царь, и расколол плиты, и изрубил Ашеры, и наполнил их место человеческими костями. И также жертвенник, который в Бет‑Эле, высоту, которую сделал Йаровъам сын Невата, который вводил в грех Израиля, также этот жертвенник и высоту он разрушил и сжег высоту, стер во прах и сжег Ашеру. И взглянул Иосия, и увидел погребения, которые там на горе, и послал, и взял кости из погребений, и сжег на жертвеннике, и осквернил его по слову Яхве, которое возгласил Божий человек, который возгласил об этих событиях. И он сказал: «Что это за памятник, который я вижу?» И сказали ему жители города: «Погребение Божьего человека, который пришел из Иудеи и возгласил об этих делах, которые ты сделаешь с жертвенником Бет‑Эля». И он сказал: «Оставьте его в покое; никто пусть не касается его костей». И сохранили его кости вместе с костями пророка, который пришел из Самарии. И также все дома высот, которые в городах Самарии, которые сделали цари Израиля, чтобы раздражать Яхве, разрушил Иосия и сделал им все так, как делал в Бет‑Эле. И он заколол всех жрецов высот, которые там, на жертвенниках, и сжег человеческие кости на них, и вернулся в Иерусалим. И повелел царь всему народу, сказав: «Сделайте Трапезу Яхве, вашему Богу, как написано в этой Книге Договора», ибо не делалась такая Трапеза со дней судей, которые судили Израиль, и во все дни царей Израиля и царей Иудеи. Только на восемнадцатый год царя Иосии была сделана эта Трапеза Яхве в Иерусалиме. И также вызывателей мертвых, и колдунов, и идолов, и статуи, и мерзости, которые появились в Стране Иудейской и в Иерусалиме, сжег Иосия, чтобы выполнить слова Учения, записанного в книге, которую нашел Хилкийа, жрец, в Доме Яхве. И такого, как он, не было до него царя, который бы обратился к Яхве всем своим сердцем и всею своею душою и всею своею силой согласно всему Учению Моисея, и после него не восставал такой, как он. Но не отворотил Яхве великой ярости Своего гнева, какою возгорелся Его гнев на Иудею за все то раздражение, которым раздражил Его Менашше. И сказал Яхве: «И Иуду отвергну от Моего лица, как Я отверг Израиль, и Я возненавижу этот город, который Я избрал, Иерусалим, и Дом, о котором Я сказал: пусть будет Мое имя там». А остальные дела Иосии и все, что он делал, вот, они записаны в Книге хроник царей Иудеи».
В книге II Хроник (34‑35) рассказ об этих событиях более подробен. Его основные отличия: Иосия здесь совершает утверждение единобожия Яхве до находки книги Учения; находка книги Учения как бы завершает собой цикл мероприятий царя; оказывается, книга, найденная Хилкийей, написана Моисеем (II Хрон. 34:14: «И когда они вынимали серебро, принесенное в Дом Яхве, нашел Хилкийа‑жрец книгу Учения Яхве, <писанную> рукою Моисея»); Иосия реформирует жреческое служение, устанавливает в храме Ковчег и учреждает в храме, со ссылкой на порядок, установившийся при Давиде и Соломоне, жреческие череды; для совершения Трапезы Иосия и другие вельможи жертвуют народу необходимый для жертвоприношения крупный и мелкий скот. В книге II Хроник (35:18) хронологический рубеж, после которого Трапеза не совершалась, определен как время деятельности пророка Самуила.
Выше мы говорили, что книгой Учения Яхве, которую нашел Хилкийа, следует считать Пятикнижие в том виде, как оно дошло до нас.
Из обоих повествований очевидно, что инициатива реформы принадлежит, как предполагается, жрецам; царь принимает Учение и радикально уничтожает все то, что так или иначе связано с языческими культами. Насколько верна версия об инициативе жрецов, определить трудно; не исключено, что именно царь побудил жрецов выступить с их инициативой. Как бы то ни было, однако, ясно, что реформа проводилась во исполнение требований, высказывавшихся пророками; отсюда следует, что религиозный переворот Иосии должен был привести к нравственному перерождению общества и утверждению принципов социальной справедливости. Важно и то, что Учение Яхве, которое Иосия воплощает в жизнь, приписывается легендарному пророку Моисею, выведшему, по преданию, Израиль из Египта, из Дома Рабства.
Для характеристики обстановки, в которой происходила реформа, существенно отметить, что Иосия пришел к власти в результате народного антиаристократического движения, направленного против придворной клики, свергнувшей его отца, царя Амона. Кажется правдоподобным, что Иосия, получивший власть из рук восставшего народа, став взрослым (он воцарился в возрасте восьми лет, а реформу проводил на восемнадцатый год своего царствования, т. е. в возрасте двадцати шести лет), осуществлял программу, соответствовавшую требованиям воцарившего его народа. По‑видимому, от Иосии ждали перемен, и эти перемены осуществились.
Другое дело, что внедрение реформ Иосии в жизнь встретило не только поддержку, но и активное противодействие. В общих чертах об этом свидетельствуют обличения Иеремии. Про ближайших преемников Иосии – царей Иехоахазе (II Цар. 23:32) и Иехойакиме (II Цар. 23:37) мы узнаем, что они делали «зло» в глазах Яхве, подобно их отцам, т. е. Поддерживали языческий культ. То же говорится и о последующих царях – Иехойахине (II Цар. 24:9) и Цидкийаху (24: 19). Документы из Элефантины свидетельствуют, что языческие культы существовали в иудейском обществе еще в середине 1 тысячелетия до н. э. Свидетельство Иеремии (34:12‑17) показывает, что и социальные требования народных масс не удовлетворялись. Из этого последнего обстоятельства можно, по‑видимому, заключить, что сопротивлялась реформам Иосии, препятствовала их реализации иудейская аристократия.
В· условиях Вавилонского плена снова стал актуальным, насколько об этом можно судить, вопрос о религии иудейского общества. Гибель Иудейского царства воспринимается как величайшее несчастье; но это несчастье объясняется тем, что Иудея не выполняла волю Яхве, не воплощала в жизнь его Учение. Соответственно возрождение Иудеи, если бы оно могло осуществиться, мыслилось только на основе утверждения в иудейском обществе Учения Яхве со всеми его концепциями догматического монотеизма, сакральными постановлениями и нравственно‑этическими постулатами. И не случайно проект возрождения Иудеи и Иерусалима, который был включен в книгу пророка Иезекииля, в целом совпадает с Пятикнижием, хотя и обнаруживает некоторые несущественные отклонения. Не случайно и то, что именно Пятикнижие стало регулятором всей жизни иудейского общества, когда оно по окончании Вавилонского плена конституировалось как гражданско‑храмовая община с центром в Иерусалиме.
IV
Содержание Пятикнижия – это рассказ о том, как Яхве заключил договор с Израилем и его предками – патриархами. Само по себе представление о договорных отношениях, о союзе между Богом и его народом выросло из земных отношений между народом и поставленным на царство царем. Есть основания полагать, что они регулировались специальным договором, в котором оговаривались обязательства обеих сторон (ср. II Сам. 5:3). Бог выступает, таким образом, в роли царя, верховного владыки Израиля. Заключение договора между ним и его народом повествователь показывает на фоне космического миропорядка как основной элемент его развития. Неудивительно поэтому, что свое повествование он начинает с рассказа о сотворении Вселенной – небес и земли. В свою очередь, этот рассказ отчетливо делится на две части: космогоническое предание, не имеющее жанрового обозначения, в котором действует Бог (ʼǟlōhȋm) (Быт. 1:1‑2:2), и другое предание (Быт. 2:4‑25), представляющее собой «родословия (tolěḏōṯ) небес и земли».
Представление о Боге (Эль, Элохим) как о творце Вселенной является одним из самых устойчивых в мифологии древних народов сиропалестинского региона. В хеттском изложении ханаанейского мифа о Боге Бури упоминается d El‑un‑ni‑ir‑ša, что соответствует ханаанейскому ʼēlqūnȋ (ʼa)rsa «Бог (Эль.‑ И. Ш. ) – создатель земли». Эта формула встречается в надписи хеттского царя Азитавадда из Каратепе (ок. 720 г. до н. э.) и финикийско‑пунийской надписи из Великого Лептиса (KAI 129; II в. н. э.). В арамейском варианте она засвидетельствована в пальмирских надписях (ʼlq(w)nrc). В Библии Бог (Эль, Эль Всевышний) как творец небес и земли упомянут в книге Бытие (14:19); далее (Быт. 14:22) он отождествляется с Яхве. Вполне возможно, что предание, зафиксированное в 1‑й и 2‑й главах книги Бытие (1:1‑2:2), разрабатывает этот же сюжет. Обращает на себя внимание сухой, подчеркнуто «протокольный» стиль этой части повествования, которое начисто лишено каких‑либо художественных подробностей. Создается впечатление, что здесь воспроизводится не фольклорное предание, а жреческая схема, традиция, выработанная в храмах и сохранявшаяся там как специфическое сакральное знание. Сотворение мироздания, растений, животных и птиц здесь описывается как последовательная созидательная деятельность Бога; Бог «творит» небеса и землю, он «делает» те или иные предметы, выполняет свою «работу». Однако при создании света созидающей силой является Божье слово, а в рассказе о сотворении растений земля оказывается существом, выполняющим повеление Бога, выращивающим растения из себя. Не исключено, что перед нами в данном случае – отражение представлений о земле как о божестве; напомним в этой связи, что в угаритском списке богов фигурирует также и Земля.
