Война Лагрена. Ошибиться невозможно

– Но они не смогут захватить город! – Кричал на тетку Базильду Эллиль Тиус. – Мой отец этого не позволит.

– Как знать, юный господин, история знает случаи, когда даже Тиусы терпели поражения. – Отвечала повитуха.

– А что они сделают, если захватят город? – Спросил Энки с ехидством, будто насмехаясь. Мальчику всего шесть лет.

– Бог знает этих южан. Они могут всякое натворить, например, устроить огромный костер и сжечь весь город вместе с населением, как они это уже делали. – Спохватившись, женщина добавила. – Но это все же маловероятно, ведь, как сказал, господин Эллиль, наш Хранитель этого не допустит.   

– О чем разговор? – Послушался голос из коридора. Это Сайг Хенвас заглянул в детскую.

– Тетушка Базильда рассказывает нам, как идут военные действия. – Ответил Эллиль.

– Вот как! – С притворным удивлением воскликнул Сайг.

– А почему она говорит, что если южане захватят город, то сожгут всё, включая всех нас? – Обратился к нему Энки с плутовской улыбочкой.

– Господин советник, я не… – Начала было повитуха.

– Думаю, она просто хотела вас впечатлить. – Не обращая внимание на мямлящую оправдания Базильду, ответил Сайг.

– Она сказала, что южане уже так делали. – Уверенно вступился за женщину Эллиль.

– О, думаю, и здесь она ошиблась. – Парировал советник, усаживаясь туда, где чуть ранее сидела повитуха. – Южане не сжигали городов, это их однажды сожгли в захваченном ими же городе.

– Как это? – Завороженно вопросил сын Хранителя.

– Несколько лет назад, в самом начале войны, огромный флот южан высадился на пристани Вороньего полуострова, который принадлежит, или, если быть точным, принадлежал Горным землям. Они захватили весь полуостров до Коронного хребта и намеревались пройти дальше, но внутренние войска Горных земель, базировавшиеся на этом полуострове, как-то умудрились устроить обвал и завалили единственный проход сквозь хребет огромными камнями, при этом они сами остались на отрезанном от остального материка полуострове, вместе с войсками противника. Позже люди в Горных землях видели дым или даже пламя, поднимавшееся за Коронным хребтом. Потом пошли слухи, что оставшиеся на полуострове горцы сожгли все свои города, что там находятся, и умерли вместе с врагом от огня и голода, другие же говорили, что на полуострове проснулся один из спящих вулканов, который и уничтожил все тамошнее население, выбрасывая огненные потоки. Но доподлинно никто не знает, что там произошло, хотя теперь этот полуостров называют «Горящими» землями.

– А почему хребет называют Коронным? – Послышался вопрос от Энки. – И почему бы его просто не перелезть?

– Он называется так, потому что, если смотреть на него из города, который находится у основания хребта, то можно подумать, будто ты окружен огромной короной, и его вершины также похожи на вершины короны. А перелезть его еще никому не удавалось. – И задумавшись, он добавил. – А полуостров называется Вороньим, потому что там много воронов и если посмотреть на карту, то он будет напоминать вороний клюв.

– А почему все называют эту войну «Войной Лагрена»? Так же зовут отца Энки? – Спросил вдруг Эллиль.

– Когда отец Энки, Лагрен Малис, сбежал из нашей страны, то пришел в Речные земли и заявил тамошнему Хранителю, что Лесные земли собираются объединиться с Горцами и атаковать Речные и Южные земли. Естественно это была наглая ложь, но она разделила материк. Образовались два союза: союз Речных и Южных земель, и союз Лесных и Горных земель. Вашему дяде Ларсу даже пришлось взять в жены дочь Хранителя горцев, чтобы закрепить этот союз. Правда есть еще одна страна, пока что держащая нейтралитет – это Равнинные земли.

– Господин Хенвас. – В комнату вошел Ан Тиус и подозвал к себе Сайга. – Я принял решение самолично выдвигаться с основной частью наших войск, плюс еще мы собираемся отправить людей в подмогу Ларсу.  

– Но господин Хранитель, вы уверены, что это не слишком большой риск? – Засуетился Сайг Хенвас.

– Мой брат уже который год удерживает войска Речных земель, которыми командует Лагрен, на западном фронте, а я должен отсиживаться в замке, пока на южном фронте к нам пробиваются войска не менее опасного противника?

– Но Хранители не участвуют в боевых действиях. – Настаивал советник.

– Раньше не участвовали. Вы и без меня знаете, что Хранитель Горных земель Райн Ноллан вместе со своим сыном уже целый год успешно ведет своих людей вперед, отбрасывает и речные войска и войска южан все дальше и дальше, отвоевывая когда-то потерянные земли и завоевывая новые. Мне просто стыдно сидеть тут и ждать, пока враг сам придет к стенам нашего замка.

– Вы подготовили завещание? – Смирившись, спросил Сайг.

– Да, и указал наследников. Не менее трех персон. Все правильно?

– Да, господин Хранитель.

Ан уже хотел было уйти, чтобы начать собираться в путь, но сын окликнул его.

– Ты уезжаешь? – Вопрошал семилетний Эллиль.

– Да, сынок, я должен выиграть эту войну, но пока мы проигрываем, поэтому нужно что-то сделать, поэтому твой отец должен быть на поле боя. – Он повернулся к советнику. – Все остальное я оставляю на вас. – Тот лишь рефлекторно кивнул в ответ.

 

* * *

Сайг Хенвас в одиночку заправлял всеми внутренними делами Лесных земель уже почти два года, когда в замок Хранителя прилетел ворон.

– Что в письме? – Завороженно спросил Эллиль. Энки же наблюдал за ними скучающим взглядом из угла комнаты.

– Ваш отец шлет добрые вести с полей битв, господин Тиус. И он попросил меня зачитать содержание письма вам обоим. – Сайг развернул лист и неторопливо начал читать:

«Мы приехали на линию фронта и обнаружили там наших людей, находящихся в полном моральном и физическом упадке, потерявших всякую надежду. Эти люди сражались не за жизнь, не за страну, они сражались только потому, что привыкли сражаться и не знали, как можно поступить иначе. Как вы уже, вероятно, знаете, некоторых я отправил домой, приказав взять с собой раненых.

Я надеялся, что мое появление вместе с подмогой вселит в сердца наших войск новую надежду, но по началу меня ждало разочарование. Солдаты восприняли мой приезд, как признак ухудшения положения и, казалось, были напуганы и даже злы на меня. Зато, когда пришло время идти в бой, эти люди показали, как ценно для них мое участие. Мне лестно думать, что мы смогли оттеснить южан так далеко, хотя бы отчасти благодаря моей идее лично поучаствовать в сражениях. И нам, действительно удалось не только отвоевать то, что за время войны было потеряно, но и отогнать противника далеко за границы Южных земель. Конечно, во многом виной тому события на западе, где Райн Ноллан в тот момент наносил южанам поражение за поражением.

Но всему есть предел. Похоже, на западном фронте произошел перелом событий, который позволил нашим врагам вздохнуть спокойно. Мы поняли это, когда увидели надвигающуюся армию южан во главе с 88-ым Хранителем Южных земель Доном Маниталлером.

Они подошли, и я встретился с ним лицом к лицу. Он сказал, что Юг будет сражаться, пока не убьет меня и не обратит моих людей в бегство. Не скажу, что я был напуган, но и его угрозы не были пустыми, ведь прямо там, за плечами этого человека, которого прозвали «мясорубом» за то, что он когда-то разрубил человека напополам, стояло огромное войско. Я предложил сразиться один на один, дабы избежать лишних жертв среди обычных рядовых солдат, и решить все только между нами двумя. Он согласился.

Мы заключили договор – если он убьет меня, то мы возвращаемся за пределы границ Южных земель, установленных еще до войны Лагрена; если же я убью его, то все завоеванные территории отходят во владение Лесным землям.

И вот он достал из-за спины фамильный двусторонний топор семьи Маниталлеров, мы сошлись и начали нашу смертельную битву за честь наших стран и за личную честь каждого из нас. Я был поражен, какую легкость приобретал этот огромный, и как я потом убедился невероятно тяжелый, топор в его руках. Дон Маниталлер размахивал своим оружием, как будто пытался прихлопнуть муху, и этой мухой был я. Он не был неуклюж, наоборот его движения были резкими и даже продуманными, но я все же был быстрее. Осознание этого преимущества меня успокоило, ибо сначала я, признаться, опешил. В итоге я сумел выжить, иначе бы не писал сейчас это письмо. Но чтобы сохранить свою жизнь, мне пришлось отобрать жизнь у Дона Маниталлера, который был вдвое крупнее меня и вдвое старше. Когда я вонзил меч ему в шею, за всем этим наблюдал его сын Харо Маниталлер. Я поднял топор своего павшего противника и вложил его в руки этого парня, который, в сущности, мой ровесник. Ему предстояло стать 89-ым Хранителем Южных земель.

И вот уже, казалось бы, все позади, южане ушли, и завоеванное нами так и останется нашим, но на горизонте показались огромные войска, надвигающиеся на нас со стороны Равнинных земель. Как оказалось, в течение всей войны они держали нейтралитет, чтобы выждать нужный момент и нанести удар. Их командир передал мне письмо от 84-ого Хранителя Равнинных земель Пейтона Неоса. В письме был ультиматум, на который мне пришлось согласиться. К сожалению, я был вынужден отдать больше половины отвоеванных нами у южан земель, чтобы спасти хоть что-то, и если уж на то пошло, спасти жизни тех, кто там находился, потому что шансов тягаться со всеми силами противника, а я подозреваю, что в тот день мы увидели максимально мобилизованную армию Равнинных земель, у нас не было.

Сейчас я возвращаюсь домой, надеюсь, Ларс уже ждет меня в замке. И прошу вас, господин советник, прочитать это письмо Эллилю и Энки. Хочу, чтобы они услышали из первых уст то, о чем потом будут писать в книгах по истории и слагать легенды.

Ан Тиус 96-ой Хранитель Лесных земель»     

 

– Я же говорил, что отец выиграет войну! – Ликующе провозгласил Эллиль. – Я всегда это знал.

– А что произошло на западном фронте? – Задал вопрос Энки.

– Там войска южных и Речных земель объединились и отбили наступление горцев, а командовал объединенными войсками твой отец, Лагрен Малис. Говорят, в бою он убил и жестоко изуродовал Рича Ноллана – сына хранителя Горных земель. Твой отец сумел отогнать горцев за Соленую реку и заключить мир, обозначив эту реку новой границей между Горными и Речными землями.

– Почему горцы так легко сдались? – Негодовал Эллиль.

– Для них это и так уже был успех, ведь в начале войны они и мечтать не могли о том, что дойдут до Соленой реки. Но теперь это все уже не важно. Война, наконец, закончена. Ваш дядя Ларс, после того, как Лагрену пришлось уехать отбивать наступление горцев, сумел отбросить войска Речных земель и заключить мир на выигрышных условиях, так что через пару дней он будет дома, а вскоре подъедет и Хранитель.

– А что будет с отцом Энки? – Не унимался Эллиль.

– Я не знаю. – С горечью выдавил из себя Сайг Хенвас. – Может быть, останется в Речных землях. Время покажет. – Он с сочувствием посмотрел на Энки. – Вам нет надобности думать об этом, мои юные господа. 

Вернувшись, Ан Тиус практически сразу уехал на совет Хранителей, забрав с собой Ларса. На совете был подписан мир и утверждены новые границы. А также Хранитель Речных земель Фарон Мотос отказал в выдаче развязавшего войну Лагрена Малиса на том основании, что Лагрен бежал из Речных земель, и они не располагают информацией о его местонахождении. Ко всему прочему братья Тиусы сумели лично выразить соболезнования Райну Ноллану по поводу смерти его сына и поблагодарить за оказанную поддержку в войне. Это еще больше упрочило дружественные отношения между двумя странами. 

После заключения мира и окончательного возвращения Хранителя в город, жизнь пошла размеренная и упорядоченная. Детям казалось, что впереди только хорошее, а самое страшное позади, но даже они чувствовали в поведении взрослых некоторый дискомфорт, ибо многие находились в подвешенном состоянии, в состоянии ожидания новых бед. Виной тому были слухи о том, что Лагрен Малис скрывается где-то в лесах и готовится напасть, выжидая удобного момента. Острее всего эти настроения чувствовал Энки, на которого все и проецировали свой страх и злость. Мальчик понимал, на чем основывалась народная неприязнь к нему, но он не мог принять их логику.

Не смотря ни на что, никто не имел права трогать Энки, ибо он находился под опекой Хранителя, который всячески оберегал сына своего друга, предавшего страну. И Энки чувствовал себя в безопасности рядом с Аном Тиусом, который находил время учить его и Эллиля обращаться с мечом.

Наибольший же дискомфорт Энки испытывал в присутствии Ларса Тиуса, который, хоть и не выказывал ненависти, и в целом относился к мальчику с кажущейся доброжелательностью и даже теплотой, но при этом внушал какой-то подсознательный страх одним лишь взглядом своих холодных глаз.

Ларс Тиус был немного выше и гораздо красивей своего старшего брата. Кроме всего прочего, он был очень умен, но при этом не всегда честен, а часто жесток и бесцеремонен. Во время войны, он командовал войсками Лесных земель на западном фронте и, узнав об отъезде Лагрена с места командующего, тут же приказал всем войскам переходить в наступление, которое, как позже сказал Сайг Хенвас, было излишним, ибо единственной задачей было удержать основные рубежи. Тем не менее, Ларс, жертвуя огромным числом вверенных ему людей, сумел в короткий срок отвоевать внушительные территории у Речных земель.

Однажды Ларс вызвался рассказать Энки о его отце, и мальчик настороженно слушал, ловя каждое слово. Никто раньше не рассказывал ему об отце, все старались осторожно обходить эту тему и касались ее лишь мимоходом. Даже Ан избегал этих разговоров, каждый раз прикрываясь делами или тем, что, когда придет время, он сам все узнает. И вот истина готова раскрыться.  

– Твой отец был великим воином и человеком с железной волей. У него был жестокий и требовательный родитель – твой дед, взрастивший в своем сыне жестокость и беспощадность. Лагрен Малис не был злодеем, нет, но в какой-то момент обстоятельства сложились так, что он не смог совладать с ситуацией и с самим собой. В день твоего рождения, он же день смерти твоей матери, Лагрен, который был нам с братом хорошим другом, отвергнув наши соболезнования, ушел из замка Хранителя, чтобы развеяться. Мы решили дать ему время свыкнуться с тяжелой мыслью о том, что его сын не сможет стать наследником, ведь после случившегося люди возненавидят его род еще больше. Что было дальше, я точно не знаю, но могу предположить, что он напился и по каким-то неизвестным причинам, возможно, чтобы просто выплеснуть злость, убил четверых мужчин, а после, когда я вместе с представителем внутренних войск пришел его задержать, он тяжело ранил моего товарища и чуть не убил меня, после чего сбежал, убивая всех, кто вставал на пути его побега из города. Про козни, которые он строил после этого, и про развязанную им войну ты уже и так достаточно знаешь. – Он положил руку на плечо мальчика. По телу Энки медленно прокатилась дрожь, он ждал, когда это кончится. – Теперь ты понимаешь, почему никто не хотел тебе об этом рассказывать? Но я все же решил, и продолжаю так думать, что ты способен выдержать, осознать и принять то, что сделал твой отец, потому что лично твоей вины в этом нет, и ты никакого отношения к этим ужасам не имеешь. Ты понимаешь?

– Да. – Выдавил Энки. Он понимал все, что говорит Ларс и понимал, что он не хочет его обидеть, но чувство, будто все это какая-то злая шутка, плохой сон, никак не покидало его разум. – Спасибо, дядя.

Тем временем приближалась церемония инициации. Смысл церемонии был в том, чтобы знаменовать переход из детского возраста в возраст воина, способного держать меч и защищать страну. Раньше в подобном участвовали дети от десяти до четырнадцати лет, сейчас же это явление стало более формальным, и участие в нем принимали дети шести-семи лет. В мирное время эти церемонии проходили раз в год, но из-за войны, как это часто бывает, много было упущено, поэтому теперь все в спешке готовились к огромной церемонии, на которой посвящение будут проходить сразу несколько сотен детей. В числе этих детей были и Энки с Эллилем, которым кроме, всего прочего, должны будут вручить фамильные мечи их семей.  

В назначенный день тетка Базильда разбудила детей пораньше, одела их и наказала сидеть в комнате смирно и ждать дядю Ларса, который и отведет их на церемонию.

К их приходу вся главная площадь города уже была забита людьми, а в самом центре, на возвышении стояли огромные четко выстроенные ряды детей самых разных возрастов от шести до четырнадцати лет от роду. Энки и Эллилю приказано было встать в переднем ряду, как наиболее высоким по своему положению.

Из-за какой-то сумбурности всего происходящего, церемония не была похожа на праздник, и все отдавало какой-то карикатурностью. Дети должны были по трое, каждый в сопровождении своего отца или, как это часто бывало, опекуна, выходить на главную сцену, где стоял Хранитель и, произнося формальные заученные наставления будущим воинам, выдавал им оружие и заставлял произносить клятву верности стране и знамени. 

Самые высокородные дети по традиции проходили инициацию последними, поэтому Энки и Эллилю пришлось отстоять там добрых пару часов, даже не смотря на то, что они пришли только к середине. В тройке с ними был еще один мальчик, бывший примерно ровестником Энки, а может и немного младше. Звали этого мальчика Лем Клеменц. Он был там со своим старшим братом Риком, который сам прошел инициацию незадолго до войны и принимал в боевых действиях лишь косвенное участие. Их отец погиб, сражаясь на западном фронте, во время наступления инициированного Ларсом Тиусом. Сам Ларс был тут же в качестве сопровождающего Энки и Эллиля. Рик Клеменц пожирал его взглядом полным презрения и даже ненависти, хотя тот вряд ли вообще обратил на него внимание.

Настала очередь последней тройки. Они пошли к сцене. Вместе шли сын Хранителя, сын доблестного воина, павшего за свою страну, и сын предателя. Энки буквально слышал перешептывания людей, он знал, что они называют его имя и имя его отца, он знал, что они его ненавидят, но продолжал гордо ступать вперед. Первым к Хранителю подходит Лем Клеменц. Ему вручают фамильный меч, принадлежавший его отцу, звучат громкие аплодисменты. Теперь очередь Энки. Он стоит перед Хранителем. Ан Тиус передает ему длинный меч семьи Малисов.

– Этот меч когда-то предназначался твоему дяде, младшему брату твоего отца, но он умер, не дожив и до десяти лет. Твой отец носил два меча – один свой, а второй своего младшего брата. Он верил, что в бою вместе с мечом его поддерживает и оберегает младший брат. Покидая нашу страну, твой отец потерял этот меч, и, я думаю, он бы хотел, чтобы ты стал его новым владельцем.

Энки взял в руки меч, почувствовал его тяжесть и вдруг услышал аплодисменты. На какой-то момент мальчик даже поверил в их искренность. Но повернувшись, он увидел лишь строгие и уничижительные взгляды людей монотонно производящих дежурные хлопки.

Эллиль же получил из рук своего отца новый меч, выкованный накануне по старым заветам семьи Тиусов. Это был широкий мощный меч. Казалось, что десятилетний мальчик не сможет даже удержать его, но Эллиль уверенно взял его в руки и, повернувшись к толпе людей, заполнивших пространство площади, с улыбкой принимал самые громкие аплодисменты за день.

Энки не был обижен, и зависти он не чувствовал, лишь легкая горечь в горле давала понять, что ему пока не быть тут счастливым. Тем не менее, проговорив клятву, трое мальчишек – Эллиль, Энки и их новый друг Лем – уже живо и с теплотой делились впечатлениями.

 

* * *

После инициации каждый мальчишка начинает грезить об участии в рыцарском турнире, что проводится раз в два года. Правда, это были уже не те турниры, что раньше. После упразднения рыцарства турниры превратились в детское развлечение для того, чтобы мальчики от двенадцати до восемнадцати, которые не могли реализовать себя в реальных битвах, могли почувствовать себя настоящими воинами, сражаясь друг с другом. Добрую половину участников составляли дети из Дома Протектора. Дом Протектора был местом, где детей-сирот готовили стать хладнокровными убийцами, служащими на благо страны. Заведовал домом и являлся опекуном детей Протектор, чье звание примеряли на себя самые выдающиеся выпускники Дома. Нынешнего Протектора звали Энгур, и одним своим видом он наводил ужас. Всё его лицо было испещрено шрамами, и ходило множество баек, что он намеренно наносил себе болезненные раны, дабы повысить свой болевой порог и стать менее восприимчивым к пыткам. Чаще всего в турнире побеждали именно его подопечные.

Прошло три месяца после инициации, и настал день начала турнира. Люди всех возрастов со всей округи стекались к арене, на которой и проводились бои. Среди прочих были Энки, Эллиль и Лем. Они пришли рано, но не стали занимать, на тот момент еще свободные, сидячие места, потому что знали, что не смогут усидеть на месте.

Действо уже готово было начаться, когда холодная рука легла на плечо Энки. Это была тетка Базильда.

– Господин Ларс хочет тебя видеть. – Протараторила она.

– Сейчас? – Раздраженно спросил мальчик.

– Да. Давай быстрее, он ждет. – Резким тоном сказала повитуха.

Раздражение на лице Энки сменилось выражением досады и беспомощности. Он взглянул на друзей, но те не в силах были помочь и могли только посочувствовать.

Вместе с Базильдой Энки прошел на территорию замка Хранителя. Они спустились в подвальные помещения, в которых Энки раньше не то чтобы не бывал, а вообще не знал об их существовании. 

Ларс Тиус сидел в просторной комнате, которою заполняли книги, склянки с какими-то жидкостями и темнота. Там, действительно, было очень темно, а свечи лишь подчеркивали это своим отчаянным, но таким слабым светом. В целом комната была похожа на лабораторию алхимика, о которых можно прочесть в книгах. Ларс встал из-за стола и направился на встречу к вошедшим.   

– Спасибо, что привели его. – С формальной вежливостью обращался он к Базильде. – Вы свободны.

Старуха ушла, закрыв за собой дверь. Ларс уставился на Энки.

– Ну, что скажешь? – Спросил он, как будто не сам позвал мальчика в эту жуткую комнату.

– Зачем вы вызвали меня? – С возмущением начал он, но голос звучал слишком жалобным и не достаточно твердым. – Я был на турнире.

– А? – Удивился Ларс. – Этот турнир – трата времени, ты еще увидишь настоящие бои, а пока не стоит тратить на это время. Я хочу показать тебе нечто куда более занятное и увлекательное. – Он указал на полки с книгами и склянками, на которых были прилеплены листочки с названиями – это были яды, лечебные мази, но большинство названий были незнакомыми.

Внимание Энки привлекла полка, на которой находились семь камней идеальной овальной формы.

– Что это? – Спросил он, подойдя к ним поближе.

– Честно говоря, не знаю. – Признался Ларс. – Чудо природы. Эти камни имеют идеальную форму и излучают тепло, потрогай. – Энки положил руку на один из камней. Его поверхность была приятной, гладкой и, действительно, теплой. – Таких в мире всего семь, и все они у нас, их собрал еще самый первый Хранитель Эрен Тиус. В те времена материк еще не был разделен на пять стран, а горные земли и вовсе не были освоены, многие верили, что там живут Боги. А что до этих камней, то за все то время, что прошло с их обнаружения, никто так и не смог разгадать тайну их происхождения, хотя пытались многие. И я тоже пытаюсь. Мне кажется, когда-нибудь мы сможем сделать из них генератор тепла и обогревать весь город, если понадобится. Все здесь может служить на благо нашей страны, если найти ключ к использованию.

И поначалу Энки с неохотой воспринимал учебу и чтение книг под надзирательством своего дяди. Но ему не давали покоя тайны, а особенно тайны семи камней. Со временем это любопытство переросло в тягу к знаниям, которую Ларс активно поощрял. Энки проводил в лаборатории целые дни, а в коридорах подвальных помещений Ларс тренировал его в бою на мечах, чтобы мальчик не отставал от сверстников.

Но, не смотря на то, что Ларс всячески поддерживал Энки и вроде бы даже заботился о нем, пытаясь брать на себя роль отца мальчика, молодой Малис все равно не мог расслабиться в присутствии своего дяди, держался настороженно и с опаской, постоянно неосознанно ища подвох.  

Друзья говорили ему, что он зазнается и поэтому предпочитает проводить время в лаборатории, вместо того, чтобы тренироваться и гулять с ними. Но Энки был не согласен. Он не зазнавался, и ему было до ужаса обидно, что в сутках так мало времени, и он не может успевать и учиться, и проводить время с друзьями, но даже так, он всегда старался выгадать немного времени, чтобы присоединиться к своим товарищам в тренировках и простом времяпрепровождении.  

Ларс Тиус был строг, но честен, и не брезгал иной раз похвалить своего племянника за усердную работу. Он обращался с Энки, как с сыном, и замечал некоторую отстраненность в его поведении, но видимо принимал это, как должное, списывая подобное на характер мальчика. Да и сам Ларс был холоден и часто безразличен, а все его сантименты казались, будто насильно выдавленными из своего нутра.

Примечательно, что на тот момент у Ларса уже был свой родной сын, которому тогда не исполнилось еще и года. Впоследствии, он не будет обращать на сына особого внимания, предоставляя все воспитание его матери, дочери Хранителя Горных земель, сам же предпочитая, заниматься обучением Энки, который был для него чем-то вроде выгодной карты, которую лучше держать при себе, дабы она не сыграла против тебя самого. Но при этом Ларс неосознанно испытывал к мальчику некоторую тягу, чувствуя в нем какую-то загадку, которую ему хотелось разгадать. Поэтому он, возможно и сам не замечая этого за собой, постепенно изучал своего племянника, ставя его в разные ситуации и наблюдая, как тот будет действовать.

И в один из пасмурных дней, когда Лагрен Малис появился на Озере Наследников и бросил вызов Хранителю, и, когда Ан Тиус дал согласие, и толпа народа собралась посмотреть на этот бой, Ларс попросил тетку Базильду рассказать Энки о возвращении его отца в город. 

 

Ан Тиус стоял напротив Лагрена Малиса. Они были окружены толпой, но никто не смел вмешаться. Их мечи покоились в ножнах готовые быть использованы.

– Ты все-таки вернулся. – Спокойно говорил Ан.

– Я вернулся, чтобы покончить со всем. И встретить этот конец дома. – Строго и без тени сожаления проговорил Лагрен.

– Я не хочу тебя убивать. – С еле уловимой мольбой в голосе сказал Ан.

– Именно поэтому, я хочу, чтобы это сделал ты.

Через ряды зевак пробирается мальчик. У него в руках фамильный меч семьи Малисов. Энки прорывается через кольцо толпы и, неуклюже обнажая лезвие своего оружия, бежит к Лагрену, приглушая свой страх порывистым криком.

Он пытается ударить отца, но тот уже достал свой меч. Он блокирует первый удар сына, блокирует второй, и вот уже Лагрен прибил своим мечом меч сына к земле и с силой наступил на плоскую часть лезвия ногой, после чего дал мальчику пощечину наотмашь тыльной стороной левой ладони. Треть лезвия меча была отломана. Энки лежал в пыли полностью побежденный.

– Как тебя зовут? – Спросил у него Лагрен, протягивая руку.

– Энки Малис. – Отвечает тот, отвергая предложенную помощь и вставая самостоятельно.

– Ты знаешь, кто я? – С суровым непроницаемым видом спрашивает Лагрен.

– Лагрен Малис. – Уверенно выговаривает Энки.

– Это мое имя. А кто я тебе?

– Отец. – Стараясь не выдавать никаких эмоций, подражая виду отца, отвечает мальчик.

– Ты меня ненавидишь? 

– Я не знаю. – Честно признался Энки.

– А стоило бы. Я этого заслуживаю.

Они молчали, и никто вокруг не произносил ни слова. Люди, которые ненавидели, да и сейчас ненавидят, обоих Малисов в тот момент, позабыв о злости и грехах их семьи, благоговели перед этой встречей отца с сыном.

– Ты похож на моего брата. – Прервал молчание Лагрен, он поднял сломанный меч с земли. – Его можно будет перековать и использовать. Это единственное, что осталось от брата. Сохрани его. Когда все кончится, ты заберешь и мой меч.

Лагрен, ранее смотревший на сына сверху вниз, теперь присел на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне. Он положил руку ему на плечо.

– Я проиграл войну. Не ту войну, о которой тебе рассказывали, а мою личную войну. Войну с этим миром. Этот мир победил меня. Мир, в котором дети рождаются во время войны, растут во время войны, познают жизнь на войне, мужают на войне, стареют на войне и на войне умирают. Твое детство прошло в тылу войны. Рано или поздно начнется новая война, а за ней еще и еще. Ты будешь участвовать в воинах, твои дети тоже. И вся твоя жизнь будет проходить под постоянным риском, в борьбе, цель которой просто не умереть, но разве это жизнь? И рано или поздно все умрут. Все это понимают, но прячутся от этой мысли, и только в конце признают, что, не смотря на все их потуги, на все стремление не погибнуть, они шли к этому моменту и даже желали его, потому что каждый рано или поздно устает от бесконечного сражения со смертью. Я сделал свой выбор и осознанно иду на смерть, потому что этот мир не исправить, потому что нельзя изменить природу человечества. Тебе тоже придется сделать выбор, пройти по своему пути и сделать выводы. Никого не слушай и определи для себя сам, какой дорогой хочешь пойти. И помни, ошибиться невозможно, ведь в жизни не бывает правильных или неправильных решений. А теперь уходи.

Энки поднял свой сломанный меч, ушел к толпе и, просто не найдя никого другого знакомого, встал рядом с Ларсом Тиусом.

Лагрен перевел взгляд на Хранителя.

– Здесь моя война будет окончена. Прямо сейчас. – Громко произнес он.

– Но зачем все это было нужно? – С надеждой спросил Ан. – Зачем ты убил наших товарищей в ту ночь? Зачем развязал войну?

– Ты не знаешь, что произошло в ту ночь.

– Так скажи мне!

Лагрен бросил взгляд в толпу, туда, где был его сын. Он смотрел на Энки, рядом с которым стоял Ларс Тиус, положив свою руку на плечо мальчика.

– Сейчас это уже ничего не изменит. – Спокойно, но категорично выговорил Лагрен.

– И что теперь? – Негодовал Ан. – Ты ждешь, что я попытаюсь тебя убить.

– У тебя нет другого выхода. – Сурово отрезал Лагрен. – Если не убьешь меня, я убью тебя, а потом заберу с собой столько людей, сколько успею, пока меня не убьют.

– Ты не станешь. – То ли утверждая, то ли спрашивая сказал Ан Тиус.

– Ты ведь и сам в этом не уверен. – Усмехнулся Малис.

И в следующую секунду он уже надвигался на Хранителя с мечом в руке. И как бы Лагрен не хотел проиграть, он все же не собирался играть в поддавки и, не щадя соперника, старался вынудить его на ответные действия. Ан же занял оборонительную позицию с надеждой парой точных контратак обезвредить друга и решить все мирным путем.

После очередной попытки Ана контратаковать, Лагрен поймал Хранителя на ошибке и нанес удар, который должен был вывести его из боя, но Малис недооценил реакцию и скорость противника, за что поплатился, хотя возможно на это он и рассчитывал. Ан сумел не просто увернуться от удара, но еще и успел зацепить Лагрена своим мечом, правда, не проткнув его, а лишь нанеся глубокий порез в правом боку.

Но и это не остановило Малиса. Он продолжал сражаться, хоть и не так технично и резко. Удар за ударом, а Лагрен казался все более вялым, кровь сочилась из его раны. Бой начинал затягиваться. Ан понимал, что его противник не перестанет драться, пока не потеряет силы держать меч в руках. Нужно было закончить, и Хранитель уже практически смирился с тем, что сегодня придется убить своего старого друга. И вот фамильный меч семьи Тиусов, разрезая холодной сталью плоть, вошел в тело Лагрена Малиса и пронзил его насквозь, зацепив сердце. Когда Ан вынимал меч, его друг был уже мертв.

Вскоре его прах был захоронен на кладбище на территории замка Хранителя рядом с местом упокоения его жены Эммы Тиус. Лагрен Малис остался в истории, как предатель и зачинщик одной из самых бессмысленных войн в истории.