Просвет. Остров среди моря

– Похоже, военная карьера у тебя не заладилась. – Благодушно подытожил Ан Тиус рассказ Энки о его непродолжительной службе на западном фронте в купе с письмом Протектора, пришедшим накануне, где описываются те же события. – Думаю, ты понимаешь, что не многим сошло бы с рук то, что ты сделал. Ты стоишь здесь живой, невредимый и абсолютно свободный лишь благодаря своей фамилии, и тому, что ты последний потомок этой фамилии. И конечно, ты имел это в виду и даже рассчитывал на это, решаясь на свой, прямо скажем, своевольный и наглый поступок.

– Вы осуждаете? – С каким-то игривым любопытством спросил Энки.

– Нисколько, ибо не исключаю, что поступил бы так же. – Отозвался тот. – Я лишь хочу понять тебя.

– По-моему все и так ясно.

– Что ж ладно. – Отмахнулся Хранитель. – Оставим это. Тем не менее, я вынужден на какое-то время оставить тебя в столице.

– Я думал, вы направите меня на южный фронт. – Опешив, чуть ли не вскрикнул Энки.

– Как бы там ни было, ты нарушил устав, не подчинился своему командующему и будешь временно отстранен. Не волнуйся, здесь ты тоже пригодишься и уж точно не заскучаешь. В конце концов, лаборатория Ларса простаивает, да и мне помощник не помешает. К тому же твоя невеста будет рада столь раннему возвращению, так что может это и к лучшему. Побудешь пока в столице, а потом посмотрим. Когда понадобишься, я тебя вызову. Ключи от лаборатории возьмешь у Хенваса. 

В следующие дни Энки понурый и задумчивый бродил по городу, просиживал в лаборатории и много говорил с Ким. Они виделись каждый день в небольшой комнатке, где она жила, но ни словом пока не обмолвились о свадьбе и их отношениях, предпочитая говорить обо всем, но только не об этом. Энки рассказал ей все, что произошло, и прежде всего о Карле, с которым, как выяснилось, Ким в свое время водила тесную дружбу. Она восприняла новость о его казни со сдержанной досадой и лишь печально улыбнулась при описании сцены казни. Больше они к этому не возвращались. Ким редко рассказывала о себе, о своем прошлом и о доме Протектора. Энки не любопытствовал, ему было многое известно со слов Гирры. Тот рассказывал, какой Ким была строгой к себе, как старалась стать самой лучшей и как переменилась после первого же задания. Едва вкусив человеческой крови, увидев ужасы, убийства и жестокость, она будто перечеркнула все свое прошлое и больше не желала вспоминать и слышать о том, чем их пичкали в доме Протектора все детство. «Мы взращивались убийцами, а выросли пацифистами» – так он говорил.

Энки не расспрашивал ее, и старался вообще не проявлять слишком большого любопытства. Сама же Ким расспрашивала обо всем, о каждой мелочи, о каждом чувстве и ощущении.

– Сейчас все мои товарищи рискуют жизнями и сражаются, а я сижу здесь и ничего не могу сделать. – Как-то сказал ей Энки. – Я будто выброшен из жизни и чувствую себя бесполезным и ничтожным.

– В таком случае ты идиот. – Беззлобно ответила ему Ким. – Находясь здесь, ты не тратишь время зря, ты не выброшен из жизни, ведь именно здесь ты живешь. А там ты умираешь, если не физически, так духовно. Это все, кто сейчас на фронте, выброшены из жизни, это они ничтожны, а мы наслаждаемся каждой минутой, вместо того, чтобы умирать. Какой толк от твоего презрения к войне, если оно не мешает тебе так стремиться в этой войне поучаствовать.

– Я стремлюсь попасть на войну не чтобы принять участие, а чтобы побыстрее покончить с ней. – Возражал Малис.

– Ты не покончишь с войной, подпитывая армии свежей плотью. Нельзя искоренить войны, устраивая их. Ты ждешь, что все дойдет до какой-то высшей точки, и тогда наступит мир во всем мире, но такого не будет, ничто не проходит просто так.

– И что же тогда делать? – С досадой вопрошал тот.

– Я не знаю. – Выдохнула Ким. – Пытаться жить, несмотря ни на что.

Они умолкли и сидели в тишине. Уже стемнело.

– Мы будем счастливы. – Вдруг объявила Ким. – Обязательно будем. Пусть где-то там война, но здесь мы будем счастливы. Пусть хоть одни во всем мире. Это будет наш маленький островок счастья в море страданий. И плевать на все, лишь бы это продлилось подольше.  

Энки кивнул. В тот день он остался у нее до утра, а не пошел ночевать в замок Хранителя, как делал по обыкновению. Через несколько дней он вновь пришел к Ким, и тогда уже остался на неделю. Вскоре Энки забрал свои вещи из замка и окончательно обосновался у Ким.

Хранитель призвал Энки лишь спустя полтора месяца после их последнего разговора. Малис пришел по первому зову и был встречен со всем радушием.

– Рад, что ты нашел время. – Приветствовал его Ан Тиус. – Как ты?

– Я в полном порядке. – Торопливо отвечал Энки. – Честно признаться, думал, что вы вызовите меня раньше. – И сказав это, все так же суетливо отмахнулся. – Как дела на фронтах?

– Ничего особенного, то нас теснят, то мы тесним, но думаю, намечаются положительные тенденции. По крайней мере, Протектор уверен, что вечно так продолжаться не может и рано или поздно враг даст слабину. У Ларса дела посложнее, но он справляется. – На какой-то момент Ан застыл в задумчивости, будто что-то обдумывая, но выйдя из оцепенения продолжил. – Но я позвал тебя не для того, чтобы обсуждать военную повестку. С сегодняшнего дня ты поступаешь на службу в замок Хранителя.

– На службу? – Настороженно переспросил Малис.

– Именно. – Торжествующе подтвердил тот. – Ты станешь моим помощником, можно сказать, правой рукой. Будешь помогать мне с делами. Их не так много, как может показаться, но они все же есть; будешь сопровождать меня на некоторых публичных мероприятиях, ну, и, в общем-то, все. Времени это отнимет не так много, так что большую часть дня ты все равно останешься свободным.

– Это честь для меня, господин Хранитель. – Благоговейно проговорил Энки.

И с этого момента Энки Малис, действительно, стал правой рукой Хранителя. Выполняя его поручения, он помогал страдающим от бедности семьям, оставшимся без кормильцев, отдавал распоряжения от лица Ана в подконтрольные замку ведомства, улаживал внутренние конфликты в столице. Таким образом, он стал настоящим представителем Хранителя в глазах многих жителей. Ко всему прочему Энки вместе с Сайгом Хенвасом теперь заведовали казной страны, которой до того занимался Ларс Тиус. В этом Малис обнаружил изрядный талант и помог советнику наладить финансовый оборот, позволяющий даже в нынешнем состоянии войны откладывать деньги.

На сэкономленные ресурсы решено было устроить тот же рыцарский турнир, в котором когда-то участвовал и сам Энки и который был традицией Лесных земель. Турнир этот, правда, был устроен в несколько меньших масштабах, чем обычно. Энки лично отвечал за его проведение на должном уровне. Идея оказалась, действительно, отличной, ибо люди, усталые и запуганные войной, забравшей сильнейших мужей, всерьез отчаивались, а подобные мероприятия прекрасно помогали выпустить пар, отвлечься и забыть об ужасах этого мира.

Времени при этом хватало и на просиживания часами в лаборатории, а возвращаясь в комнатку к Ким, которую Энки уже мог считать домом, можно было расслабиться и насладиться покоем рядом с дорогим человеком. Ким была довольна таким раскладом. Она помогала по хозяйству старику, у которого и снимала эту комнатку как раз в обмен на помощь по дому. Также она помогала ему в управлении небольшой таверной, что располагалась на первом этаже его дома. Таким образом, она даже получала от него некоторую плату.

О свадьбе пока не говорили, то ли от того, что не хотели торопиться, то ли от того, что не знали, как к этой теме подступиться, тем не менее, оба держали это в голове.

– Я хочу отправить тебя в командировку с важным поручением. – Обратился к Энки Хранитель, когда тот прослужил у него уже достаточно внушительный срок. – Ты должен будешь отправиться в Ремайгат, это второй по величине город в стране, и он поставляет три четверти всего продовольствия для западного фронта. Недавно тамошний управляющий уведомил нас о своих планах сократить поставки более чем в два раза, ссылаясь на голод и недовольство жителей. Думаю, ты понимаешь, к чему это может привести в долгосрочной перспективе.

– Да, конечно. – С участием отозвался Энки.

– Я хочу, чтобы они понимали всю серьезность ситуации. Письма будет мало, а оставить столицу в военное время я не могу, так что поехать туда должен ты. Ты прослужил у меня уже почти год, так что, будучи моим представителем, обладаешь внушительным авторитетом и сможешь повлиять на управляющего Ремайгата. Это довольно сложный и ужасно упрямый человек, но иметь с ним дело необходимо, ибо без его помощи войну не выиграть. Уговорить его сотрудничать – для нас сейчас вопрос жизни и смерти, так что я даю тебе все полномочия и полный карт-бланш, лишь бы он восстановил поставки. 

– Да, господин Хранитель, я отправлюсь сегодня же.

– Нет, ты выезжаешь завтра. Мы еще должны подготовить для тебя сопровождение, один день погоды не сделает, можешь не волноваться. – Лицо Ана наконец разгладилось, он взглянул на Энки с легкой улыбкой на губах. – Как Ким? Вы уже наметили дату свадьбы?

– Эм, нет, пока еще нет. – Растерявшись, ответил Малис.

– Что ж, почему бы не устроить все после твоего возвращения? – Задорно бросил тот. – Ты не подумай, я не тороплю, это вам решать, когда и что, просто я уже подготовил подарок и все это время он зря простаивает, а новостей все нет.

– Ну, думаю, да. – Неуверенно отзывался Энки. – Думаю, это хорошая идея. Я скажу об этом Ким, она наверняка согласится. Она будет рада.

Ким действительно была обрадована этим предложением. Радость ее была куда большей, чем ожидал Энки. И увидев, сколь осчастливила ее эта новость, он будто сбросил с себя грузный камень, ибо до последнего момента сомнения в намерениях этой девушки не покидали его мысли, теперь же он и сам расплылся в счастливой улыбке.

А следующим утром Энки вместе с небольшим отрядом из стражи замка Хранителя отправился в путь до Ремайгата.

За пару дней дороги Энки вместе с сопровождением добрались до пункта назначения. Управляющим в Ремайгате был мужчина старой закалки лет под шестьдесят по имени Ланс Сириль, и он встретил посланцев столицы с враждебностью.

– За мое более чем двадцатилетнее управление городом столичные послы, не считая вас, приезжали к нам девять раз, два из них за последние три года. – Обращаясь к Энки с высока, как к капризному ребенку, начал тот. – И каждый раз они просили у меня чего-то, и никогда это не было предложением взаимовыгодной сделки, это всегда было требованием, выполнение которого повлечет за собой осложнения для меня и жителей моего города. Я уже научился отказывать, мальчик.

– Тем не менее, все предыдущие разы, вы, в конце концов, удовлетворяли прошения, хоть и упирались поначалу. – Спокойно заметил Малис. – Почему?

– Я достаточно гибкий человек, если появляется необходимость. – Немного остыв и сбавив тон, отвечал Сириль. – Я могу входить в ситуацию и взвешивать все за и против, я понимаю, что иногда ради общего блага приходится идти на жертвы, но жертве, которую я могу принести, есть свой предел.

– Вас просят лишь поставлять продовольствие на фронт, чтобы наши с вами товарищи, защищающие страну, не умерли с голода.

– Наши кладовые пусты, их опустошила еще предыдущая война, война устроенная твоим отцом, и ты еще будешь указывать мне, что делать, мальчишка? – Вновь с чувством собственного превосходства и яростью в глазах вскричал управляющий.

– Я могу поинтересоваться, кто к вам приезжал в предыдущие годы?

– В последние два раза приезжал Протектор, а до того Ларс Тиус. Хранитель пожаловал ко мне лишь однажды, и, признаюсь, я ждал его и в этот раз.

– Идет война, и Хранитель не может покинуть столицы.

– Если бы для него это было, действительно, важно…

– Это важно для всей страны, и именно поэтому я здесь! – Жестко оборвал его Энки.

– А кто ты такой? – Дразнящим тоном вопросил Сириль.

– Вы отлично знаете, кто я такой. – Сурово отозвался Малис. – И я прекрасно понимаю, что вы ждали не меня, а Хранителя, который вероятно пообещал бы вам некие блага по окончанию войны, как он сделал в предыдущий свой приезд. Также я знаю, что ни Энгур Протектор, ни Ларс Тиус не стали бы ничего вам обещать за выполнение того, чего от вас требует долг, как управляющего этим городом. Это люди другого толка, и подобные разногласия они привыкли решать куда жестче, нежели Ан Тиус. 

– Ты будешь угрожать мне, мальчишка?! – Взревел управляющий.

– Я буду говорить и делать все, что захочу, потому что мне это позволяет мое положение. – Спокойным холодным голосом отвечал Энки. – Вам же ваше положение позволяет либо подчиниться приказу и выполнить свой долг, либо стать изменником и умереть.

– Я принял тебя из уважения к Хранителю, а ты, сын предателя, смеешь стоять тут и обвинять меня в измене. Я служил этой стране всю жизнь, а что сделал ты, молодой парень? Почему ты сейчас, когда идет война, ездишь по стране, страдающей от голода, и раздаешь приказания, будто король?

– Я повторюсь, господин Сириль. – Будто не слыша его криков, говорил Малис. – Вы либо подчинитесь, либо мне придется заставить вас подчиниться.

– Ну, тогда давай, убей меня! – Торжествующе призвал тот. – Тогда вам и вовсе не видать никакой поддержки, люди в этом городе верны мне больше, чем дураку, сидящему в замке. 

– Не думаю, что тот же Протектор или Ларс Тиус, угрожали убить вас. Это было бы слишком опрометчиво, ведь, как вы верно заметили, ваши люди вам верны, но ведь у вас есть прекрасная внучка, которую, как я слышал, вы очень любите. Что, если с ней что-то случится? Может она пропадет без вести, или отравится, а может на нее нападут бандиты? Не обязательно сейчас, может через год, может через десять лет, когда она уже повзрослеет и станет прекрасной в своей красоте молодой девушкой. Вы, может, и не доживете до этого, зато я доживу, а память у меня хорошая. 

Комната утонула в тишине. Управляющий буравил Энки взглядом, тот отвечал тем же, но взгляд его был холодный и острый, Малис был спокоен и самодоволен, Сириль же был разъярен донельзя, но за его злобой стояла лишь беспомощность и страх.

– Я думаю, мы поняли друг друга. – Раздался голос Энки. – Но мне хотелось бы убедиться, в коей мере вы понимаете важность этого дела, так что если вы мне не откажите, мы могли бы прямо сейчас вместе пройти и отдать соответствующее распоряжение вашим людям.

Так и произошло. Энки Малис остался в Ремайгате еще на несколько дней, чтобы проследить, как будут налажены поставки, а убедившись, что все в полном порядке, поспешил отправиться домой.

 

Он прибыл в столицу поздним вечером и, не откладывая, направился в замок Хранителя, чтобы отчитаться.

– Ты молодец! – Помпезно хвалил его Ан Тиус, узнав, что поставки возобновились.

– Но он долго не соглашался. – Едва слышно добавил Энки.

– Да, очень похоже на Сириля, и все же у тебя получилось его уговорить.

– Я угрожал ему. – Замогильным голосом сказал Малис.

– Понимаю, тебе пришлось. – Успокаивающе отозвался Хранитель. – С такими людьми сложно иметь дела и приходится прибегать к грубым методам.

– Неужели в этом вся суть политики? – С отчаянием вдруг вопросил Энки. – Неужели так и ведутся дела? И как тогда с таким отношением мы можем злиться на войны и несправедливость, ведь мы сами плодим все это, поступая подобным образом. И тогда все мы не более чем лицемеры, обманывающие самих себя и тешащиеся мыслью о своей собственной непогрешимости, и я такой же. Как можно что-то изменить к лучшему, проявляя себя с худшей стороны?

– Я не знаю, мой дорогой. – Удрученно отвечал Ан. – Могу лишь сказать, что порой лучшие из нас становятся жертвами обстоятельств, в которых у них просто нет иного выхода, кроме как использовать все возможности и отбросить все принципы, чтобы делать то, что нужно, и делать это во благо. Остается лишь надеяться, что позже это не будет преследовать тебя до конца жизни.

– Или убедить себя, что цель оправдывает средство и все забыть.

– Ты ничего не сделал, Энки. – Подойдя к нему поближе, проговорил Хранитель. – Угрожать и исполнить угрозы – не одно и то же.

– Одно и то же, если угроза не пустая, если угрожаешь с намерением исполнить ее.

– А ты бы исполнил?

– В том-то и дело. Я не знаю.

– Тогда не думай об этом больше. – Сказал Ан, положив руку на плечо племянника. – Иди домой, там тебя ждет невеста, у тебя уже свадьба на носу, подумай лучше об этом.

– Да, господин Хранитель. – Без энтузиазма ответил Энки и покинул замок.

Энки не стал рассказывать Ким о подробностях своей поездки, чтобы не очернять их совместную жизнь и не тащить мусор на их остров, где они строили свое счастье. Ему хотелось просто раствориться в спокойствии и уюте, которые для него так старательно пыталась создать Ким. Той ночью он уснул очень быстро, и сон его был крепок.

Через пару дней сыграли свадьбу. Все прошло скромно и просто. Событие было максимально закрытым, как того пожелали брачующиеся, а среди гостей был лишь Хранитель, который исполнил роль отца, сопровождающего невесту, да Сайг Хенвас, который и проводил церемонию. Подарком на свадьбу стал двухэтажный дом с просторной гостиной, небольшой библиотекой и столовой на первом этаже, и тремя спальнями на втором. Дом этот, что располагался неподалеку от озера Наследников, как сознался Ан Тиус, построили по его личному приказу еще несколько лет назад специально для Энки.

Дальше жизнь потекла в спокойном русле. Столица была все так же тиха и невинна, как в начале войны. С фронта приходили новости о том, что под командованием Протектора наши совместные с Горными землями войска начали медленно, но уверенно продвигаться вперед, выдавливая противника с насиженных позиций.

Энки стал меньше бывать в замке Хранителя и больше времени проводить в лаборатории. У него появилась небольшая одержимость семью камнями, что там находились. Каждый день он садился за книги, изучал яды и зелья, пробовал смешивать, выводить новые вещества, но всегда приходил к тому, чтобы хоть немного поэкспериментировать с камнями. Он надеялся раскрыть их тайну. Ларс говорил ему, что они сверхпрочные и даже кусочка от них отрезать невозможно, так что анализы провести не получится. Энки просиживал над загадкой этих камней часы и даже дни, но никакие эксперименты не давали ощутимых результатов.

Приходя домой, он погружался в другой мир, где ему не нужно было думать ни о чем, где не было забот и волнений, где война давно кончилась, а новая никогда не начнется. В этом мире с ним была Ким, и они вместе прятались в этом мире от ужасов внешнего, от неизвестности будущего и страха, что настоящее ворвется к ним в дом и разрушит их счастье, которое, казалось, будет длиться вечно. И пока так все и оставалось, можно было быть спокойным, ведь мир, который никогда не наступит во всем мире, уже настал в их маленьком доме. 

Такой расклад устраивал всех. Иногда к ним в гости наведывался Хранитель. Они мирно ужинали и болтали о мелочах, никто и не смел вспоминать о войне, ее наоборот пытались игнорировать, и так было в каждом доме. Лишь иногда Ан Тиус произносил речи с докладами о том, как обстоят дела на фронтах. Иногда он вызывал Энки к себе, чтобы обсудить какие-то вопросы, но Малис упорно старался казаться бесполезным и непричастным. Хранитель только и мог, что закрывать на это глаза. Так прошло два года.

– Я понимаю, почему ты отстраняешься от войны и даже от меня. – Как-то обратился к Энки Ан Тиус во время очередного своего визита к Малисам. – Но ты лишь отдаляешь неизбежное, и чем дольше ты будешь бежать от принятия реального положения дел, тем больнее будет потом.

– Я просто пытаюсь быть счастливым и наслаждаться жизнью. – Раздраженно ответил Малис.

– Не обманывай себя. Не бывает натужного счастья. Вам с Ким не стоит уходить в изоляцию и запираться в своем мирке, это ничем хорошим не кончится. При первом же дуновении настоящего ветра ваш мир рухнет. И что тогда?

– Тогда будем бороться. – Сурово произнес тот.

– С кем? – Обеспокоенно, но без всякой злобы воскликнул Ан. – Очнись, Энки, так жить нельзя, прими уже реальность сегодня и борись здесь и сейчас, и даже если тебе плевать на всех остальных, то знай, что если беда придет, она доберется до каждого.

– А что я могу? – Негодующе вопрошал Малис. – Что мне делать? Разбирать бумажки в вашем кабинете или успокаивать жителей, следить, чтобы торговцы не взвинчивали цены на продукты? С этим справится любой из вашей личной стражи. Что я могу сделать существенного, чтобы изменить хоть что-нибудь?

– Приходи завтра в замок, и если, действительно хочешь помочь, я скажу, что ты можешь сделать существенного. – Ан впился в Энки взглядом. Тот молча кивнул. Больше они не говорили, и вскоре Тиус ушел.

На следующий день Малис отправился в замок Хранителя.

– Энки! – Приветствовал его Ан. – Спасибо, что пришел, садись.

– Рассказывайте. – Пряча нетерпение за грубым тоном, бросил Малис.

– Дела на западном фронте у Протектора идут хорошо, они продавливают ряды противника, но все еще движутся медленно, потому что хозяева Речных земель отлично умеют использовать преимущества, которые им дает их земля. Они взяли оборонительную тактику и играют на удержание, стараясь истощить нас. Со стороны Горных земель войска наших союзников сталкиваются с теми же проблемами. Я просил Хранителя Райна Ноллана провести мобилизацию, но он не соглашается, говорит, что рано. Он боится резервов, которые придерживают Равнинные земли, и я могу его понять, так что, возможно он и прав. На южном фронте у Ларса дела хуже, воины там истощены, численность войска уменьшается, и поддержки ни мы, ни горняки обеспечить им не можем. Тем не менее, остается одна надежда – Южные земли, которые выступают нашими союзниками, но до сих пор так и не вступили в войну большими силами, предоставив лишь около тысячи человек, да и того меньше. Я хочу, чтобы ты отправился прямо к ним, поговорил с их Хранителем Харо Маниталлером, и уговорил его поддержать нас, дать войско, а также помочь с обеспечением фронта продовольствием.

– И как же я… – Заговорил было Энки.

– Я не знаю! – Осадил его Ан. – Но ты должен попытаться, иначе войну нам не выиграть. Убеди его, что это и их коснется, он держит нейтралитет, надеясь сохранить то, что имеет, покажи ему, что нужно бороться. Он, как и ты прячется от осознания надвигающегося ужаса. Помоги ему понять то, что вчера понял ты сам.

– Я попробую. – После продолжительной паузы, отозвался Малис.

– Предупреди жену, что будешь отсутствовать не менее двух недель. – Ровным торжественным тоном проговорил Хранитель. – Я соберу для тебя отряд. Отправляетесь завтра на рассвете.

– Да, господин Хранитель. – Отчеканил Энки и потянулся к выходу.

– Удачи, Энки. – Сказал ему в след Ан.

– Да, господин Хранитель. – Отозвался Малис и вышел за дверь.

В Южных землях были предупреждены о приезде посла, так что по прибытию Энки Малис был встречен крайне тепло и радушно. Для него подготовили лучшие покои и даже некоторую увеселительную программу, которой тот, правда, пренебрег и попросил побыстрее сопроводить его к Хранителю. 

– Рады приветствовать вас в нашей стране, господин Малис. – Чеканя слова, проговорил Харо Маниталлер. – Я знаю, по какому вопросу вы пришли. Господин Тиус в своем письме просил меня принять вас и выслушать все, что вы скажете. Я собираюсь так и поступить, но сразу предупрежу, что при всем моем уважении к Ану Тиусу, мне сложно представить, как мое решение может измениться.

– Прежде всего, благодарю за гостеприимство. – Подчеркнуто уважительно и официально, начал Энки. – Могу сказать честно, я и сам не знаю, каким образом смогу склонить вас к перемене во мнении, если до сих пор, сознавая повестку и видя все происходящие ужасы, вы не поняли, как необходимо ваше вступление и активное участие в военных действиях, ведь лично для меня этот факт очевиден. – Хранитель слегка помрачнел и нахмурился, Энки же продолжал все тем же гладким и доброжелательным тоном. – Я говорю это со всем уважением и нисколько не хочу оскорбить вас или упрекнуть. И в то же время мне неприятен тот факт, что вы медлите, пока мои товарищи гибнут, так что вы можете понять некоторую резкость в моих словах. – Маниталлер хотел было вставить свое слово, но Малис его осадил. – Прошу, господин Хранитель, вы обещали выслушать меня, что мне, безусловно, лестно, так что я буду еще более польщен, если вы не станете прерывать меня и дослушаете все, что я скажу до конца, а уже после возьмете свое слово. Спасибо. 

Так вот, мне в некотором роде ясны ваши мотивы. Вы хотите сохранить своих людей, защитить их, вы чувствуете свою ответственность и не решаетесь рисковать чужими жизнями, обрекая часть из них на смерть. Мой дядя, Хранитель моей страны, Ан Тиус тоже не хотел, чтобы его люди умирали, но порой, чтобы противостоять деспотии, нужно идти на жертвы. Таким образом вы, как и мой дядя перед началом этой войны, стоите перед выбором – либо попытаться сохранить то, что есть, дав волю властвовать тем, кто не жалеет никаких человеческих ресурсов, и кто в итоге не пожалеет и вас, либо пойти на риск потерять большую часть, но бороться лицом к лицом с деспотизмом, несправедливостью и теми, кто ее множит. Ан Тиус принял свое решение, и оно не было легким, но он решил бороться, и уважают его именно за то, что он всегда готов стать лицом к лицу с противником и бороться за своих людей.

Вы же выбрали другой путь, вы пустили все на самотек, надеясь, что проблема решится сама собой или ее решит кто-то другой. И я не имею права вас винить, потому что, кто знает, как бы я поступил на вашем месте. Сумел бы пойти на риск? Этого я не знаю. И ваше решение не говорит о вас как о трусе или слабом человеке. Оно также не говорит, что вы глупец. Нет. Вы просто не из тех, кто может отправить людей рисковать своей жизнью, и я уверен та тысяча, которую вы послали на поле бое в начале войны до сих пор лежит на вас грузом вины.

Я все это понимаю, господин Маниталлер, но прошу вас, ради общего блага переступить через себя, взять волю в кулак и сделать то, что приходится делать каждому, кто хочет выжить в этом мире.

Во время большей половины речи Хранитель Южных земель задумчиво расхаживал по своему кабинету, замирал у окна, вглядываясь в облачную пелену, и периодически оглядывался на Энки, стоявшего в одном положении у его стола и не сводящего глаз со своего слушателя.

Когда Малис кончил, тот все еще стоял у окна и больше не оборачивался.

– Вы очень умный молодой человек. – Заговорил Маниталлер после паузы. – Благодарю вас за понимание и за сглаживание углов, но я все же, наверное, слаб и труслив, и мне очень жаль, что вы уедете отсюда ни с чем существенным.

Энки так и замер у стола, он был уверен, что не получит отказа, но вот он.

– И все же, чтобы хоть как-то оправдать ваш приезд и хоть чем-то помочь, я поручу сделать несколько серий поставок оружия и продовольствия на ваши фронты. Понимаю, что это совсем немного, но я и не прошу ничего взамен. Это все, что я могу, господин Малис. И прошу меня простить.       

– Благодарю. – Металлическим голосом отозвался Энки и тут же порывистым шагом вышел из покоев Хранителя.

Поздним вечером того же дня в комнату, выделенную специально для посла Лесных земель, постучали. Открыв, Энки увидел на пороге крепкого загорелого мужчину с длинными черными волосами, собранными в хвост за спиной.

– Господин Малис, мое имя Ракетт Капи, мне нужно с вами поговорить. – Сказал тот.

– А нужно ли это мне? – С издевкой спросил Энки.

– Думаю, это нужно нам обоим. – Не замечая едкости в словах Малиса, отвечал Капи.

– Что ж, проходите.

– Спасибо.

Ракетт Капи уселся за стол, Энки же, опершись на стену, изучал своего гостя.

– Итак, зачем вы здесь? – Спросил он его.

– Вы приехали сюда, чтобы получить поддержку войска Южных земель в войне, которую ведете. – Заговорил Капи. – Я могу обеспечить вам войско.

Малис впился в него острым взглядом.

– Ваш Хранитель четко дал мне понять, что я не получу ничего, кроме продовольствия. – Ровным тоном проговорил он, не спуская с гостя холодных глаз.

– В нашей стране много несогласных с политикой Хранителя Маниталлера. Мы уважали его отца, это был сильный правитель, но Харо Маниталлер слишком далеко ушел от идеалов отца, он слаб и не внушает доверия, а без доверия народа долго он править не будет.

– И все же его семья находится у власти сотни лет.

– Времена меняются. Кровь значит все меньше, сила и ум – все больше. Никому уже не нужен правитель с богатой родословной, теперь пришло время правителей, способных привести свою страну и людей, что в ней живут, к процветанию.

– Сколько людей вы можете предоставить?

– Не меньше трех тысяч. – Воодушевленно объявил Капи. – Может, больше, но чтобы собрать людей понадобится где-то пара недель.

– Хорошо. – Выдохнул Энки. – Собирайте людей, я останусь в Южных землях инкогнито, и мне придется где-то укрыться.

– Я все устрою. – Резво отозвался тот.

И он все устроил. Энки поселили в небольшой деревушке неподалеку от столицы юга подальше от любопытных глаз. Свое сопровождение Малис отправил обратно в Лесные земли, чтобы те передали послание обо всем случившемся Ану Тиусу. А спустя две недели войско уже было собрано. Ряды южан, что добровольно вопреки воле своего Хранителя решили отправиться на войну, составляли около четырех тысяч человек, что было не много, но и не так уж мало. Энки был рад такому стечению обстоятельств, но не мог скрыть внутреннее чувство презрения ко всем этим людям, не понимающим, на что они идут. Он все еще не верил в те слова, которые говорил Харо Маниталлеру    

Вместе с Ракеттом Капи во главе войска южан Энки направился к южному фронту войны, чтобы передать новоприбывшие силы под командование Ларса Тиуса.

Приезд племянника Ларс приветствовал как луч солнца, пробившийся сквозь затянувшую небо пелену облаков. Формально раскланявшись с Ракеттом Капи, он передал его в заботу заместителям, а сам отвел Энки в свои покои.  

– Рад видеть тебя, Энки. – Сдержанно, но вполне искренне, сказал Ларс. – Ан писал мне о твоих успехах, ты молодец. Тебе удалось проявить характер. Та история с Протектором и тем, что он выгнал тебя из войска некрасивая, и тут я даже на стороне Энгура, тебе не стоило злить его, будь он посмелее и поменьше дорожи своим положением, казнил бы тебя на месте. Нужно быть осторожнее с такими людьми.

– Да, дядя.

– Я знаю, ты веришь в то, что делаешь и делаешь то, во что веришь. Но милосердие штука вредная, а порой даже опасная. И особенно для нас. Для людей, которым суждено вершить судьбу этого мира. Мой брат милосерден, он не марает руки, но закрывает глаза на то, что делается с его молчаливого согласия. Он слаб именно потому, что добр и справедлив. Поэтому ему нужны такие, как я, и такие, как Энгур Протектор. Ведь как бы там ни было, без крови не обойтись, и на чьих-то руках она все равно останется. Стране нужны те, кто не боятся замараться.  

– Неужели нет другого пути? – Поникшим голосом произнес Энки. – Неужели обязательно нужно прибегать к самым низшим инстинктам, воздействовать на страх, неужели обязательно строить мир на крови?

– Человек все строит на крови. – С усмешкой отвечал Ларс. – Все – от хиленьких замков, до величайших государств. И ничего другого человек не знает. Мы животные, а не Боги, мы живем в хаосе, и здесь невозможен благородный путь, здесь не может быть правильного или неправильного. Нет никаких правил, нет хорошего или плохого. Есть только сила, с помощью которой ты можешь добиться своего или проиграть. Ты либо берешь, либо терпишь, пока забирают у тебя.

– То есть, по-вашему, цель оправдывает средства? Вы это хотите сказать?

– Я хочу сказать, что никаким средствам не нужны оправдания, если у тебя есть цель. Этот мир слишком большой, и чем ты больше, тем больше ублюдков вокруг хотят забрать у тебя самое дорогое, так что думать о том, что правильно, а что нет, не остается никакого времени. Зачем тебе все эти лишние тормоза в виде моральных рамок, нравственных предрассудков и заботе о нуждах чужих тебе людей?

– Жестоко. – Заключил Малис.

– У тебя всего один шанс взять свое в этом мире, Энки. – Внушительным тоном сказал Ларс. – Жестокость – пустяк, по сравнению с перспективой умереть, не сделав ничего и оставшись никем.

Энки ответил коротким сосредоточенным взглядом. Оба какое-то время молчали.

– Ты можешь остаться. – Бросил вдруг Ларс.

– Могу. – Отозвался Энки. – Но вернусь домой.

– Воля твоя. – Разводя руками, ответил тот. – Может, ты думаешь, что я деспот, страшный эгоист и думаю только о себе, но мне важна моя семья и моя страна. Я всего лишь четко расставил для себя приоритеты. И я всегда готов пожертвовать тем, что ниже, ради того, что выше. И ничего ужасного здесь нет.

– Я не считаю вас деспотом, дядя. – Мягко произнес Энки. – Я очень хорошо вас понял.

Энки не задержался на фронте и уехал на следующий же день.

Ан Тиус горячо хвалил его за проделанную работу. Энки же был холоден, его мысли были заняты совсем другими вещами. Всю дорогу до столицы и даже теперь он обдумывал все случившееся за месяц его командировки. Упрямый Хранитель Южных земель, желающий защитить своих людей, Ракетт Капи недовольный слабостью Маниталлера и желающий сражаться на чужой войне, лишь бы не оставаться в стороне, Ларс Тиус со своей беспринципностью и готовностью пренебречь всем, ради собственных интересов – все это крутилось в голове Энки и не отпускало его дум.

Но и эти мысли отошли на второй план и перестали быть чем-то важным, когда Ким объявила о том, что носит его ребенка. Новость стала неожиданностью, так как Энки, впрочем, как и сама Ким, никогда не задумывался о потомстве и перспективе стать родителями. Теперь в его душе радость и неожиданно нахлынувший восторг перемешивался с чувством страха за ту жизнь, которую они приведут в этот мир. Теперь его идеальный и спокойный маленький мир больше не мог существовать, ведь теперь все переродится в нечто иное, и Энки не был уверен, что сможет адаптироваться к этим изменениям.

Было чувство, что в один момент на голову свалилась большая радость, но вместе с ней пришли и проблемы, причем довольно много. Ему было сложно представить, каким отцом он будет, сможет ли быть справедливым и честным, сможет ли быть внимательным и любящим, и самое главное – сможет ли защитить своего ребенка.

Ким же, если и думала об этом, то свое беспокойство умело скрывала. Она казалось воодушевленной и бодрой. Для нее это была новая страница в жизни, которая начиналась здесь и сейчас, и сулила большие и светлые перемены, ведущие к лучшему. И она пыталась убедить в этом Энки, который под натиском ее позитивизма сдался, отбросил все треволнения и отдался радости, которую только могло принести рождение ребенка. И если поначалу беспокойные мысли продолжали из раза в раз занимать его думы, то вскоре он убедил себя, что все это лишь следствие обычного мандража, которые переживает каждый отец, и на которые лучше просто закрыть глаза.

Шли месяцы, и пока беременности Ким шел уже шестой месяц, Энки, сидя в лаборатории, после череды разных экспериментов и анализов сделал неожиданное предположение о природе горячих камней. Решив до поры до времени не раскрывать никому суть своей догадки, он продолжил эксперименты. В какой-то момент он понял, что чтобы довести задуманное им до конца ему необходимо круглосуточное наблюдение за объектом. Тогда он взял одно из семи камней домой, чтобы продолжить эксперимент там.    

Согласно теории Энки, горячие камни могли являться плодами какого-то неизвестного крупного животного, то есть яйцами, внутри которых может находиться зародыш ребенка этого животного. Исходя из этого предположения, Энки решил держать один из них в постоянном тепле и постепенно увеличивать температуру его среды, проще говоря, постепенно нагревать, пока поверхность камня не размягчится.

Спустя месяц эта методика дала свои первые плоды. Во время очередного осмотра объектов эксперимента Энки обнаружил, что оболочка камня стала более хрупкой, хоть и оставалось все еще довольно твердой. Спустя пару недель Малис не выдержал и попытался вскрыть камень. Он легко пробил внешнюю оболочку, после чего пытался резать, но не успел он и начать, как по всей по всей поверхности камня побежали трещины. Тут стало ясно, что догадка была верна. Внутри было маленькое чешуйчатое тельце, что-то вроде крупной ящерицы. И только позже при детальном осмотре Энки увидел крылья, обтянутые кожей. Это был детеныш дракона.

Воодушевленный своим открытием Энки взял из лаборатории еще два яйца и решил попробовать еще раз. Из осмотра мертвого детеныша он заключил, что тот буквально изжарился внутри яйца. Энки повторил эксперимент, учитывая свою ошибку. Спустя месяц плавного разогрева плодов Малис вновь попытался открыть их. На этот раз пробить оболочку было сложнее, но когда вышло, Энки услышал крик маленького дракона. Когда яйцо было уже окончательно разломано, он продолжал свой приглушенный вой, неуклюже расправляя хрупкие крылья.

На шум прибежала Ким. Увидев едва родившееся существо, она коротко вскрикнула. Животное тут же затихло. Остаток того дня они вместе ухаживали за этим детенышем.

Лишь следующим утром Энки дошел до второго плода. В присутствии Ким он пробил оболочку яйца и наблюдал как по его поверхности расходятся трещины. Детеныш внутри закричал еще до того, как Энки начал разламывать скорлупу. А едва он разломал ее, маленький дракон вылетел буквально из его рук и начал метаться по комнате, не прекращая крика. Ким восхищенно глядела на него, и вот животное уже устремилось к ней. Маленькими, но достаточно острыми зубами он вцепился в ее руку, которой она пыталась отмахнуться. Энки среагировал мгновенно, достав из-за спины свой короткий меч и одним броском пригвоздив детеныша к стене. Драконий вой затих.

Ким, казалась, была в порядке. Они обработали рану и сожгли тельце убитого животного. Следующие двое суток все было нормально, но на третий день после происшествия Ким почувствовала себя плохо, а к вечеру и вовсе слегла в постель. Пришлось звать местного лекаря. Тот пришел только к утру, да и толком ничего не сказал, лишь развел руками и предложил, в виду известного положения приставить к девушке сиделку для постоянного наблюдения на случай ухудшения состояния или преждевременных родов.

Прислали тетку Базильду, которая двадцать лет назад принимала роды у матери Энки. Базильда не отходила от Ким ни на шаг и даже спала в соседней спальне, на что был личный приказ Хранителя. Энки тоже большую часть дня проводил в комнате Ким, отлучаясь только чтобы покормить своего нового питомца, которого он прятал на чердаке.

День родов становился все ближе, а Ким продолжала болеть. Она сильно побледнела и исхудала, глаза ее опухли и раскраснелись. Постоянная слабость и боль в суставах изнуряли ее. Видно было, как она устала. В последнюю неделю перед родами она стала крайне раздражительной, забывалась и впадала в горячку. Энки больше не узнавал в ней свою жену и в надежде вновь увидеть знакомый живой взгляд и игривое выражение на лице часами сидел у ее кровати и впивался глазами, ожидая, что вот-вот ее взор просветлеет, она узнает его и все будет как прежде. Но роды Ким не пережила.

Зато их пережил ее сын. Ему дали имя «Белил». Мальчик был бледен и слаб. В первый месяц его жизни ему пророчили скорую смерть, но он выжил. Это был больной ребенок. Его кожа не переносила солнца, а глаза раздражались от любого яркого света. Он был ужасно тощим, страдал малокровием и казался недоношенным. Никто не мог объяснить, что с ним, и можно ли это вылечить.

Спустя месяц после рождения сына Энки пришел к Ану Тиусу и все ему подробно рассказал.

– И ты думаешь, что она умерла именно из-за того укуса? – Спросил Хранитель, выслушав Энки.

– Да. – Коротко ответил тот.

– Энки. – Обратился к нему Сайг Хенвас, также присутствовавший при рассказе. – Не пойми меня неправильно, но тварь, что живет на твоем чердаке нужно убить. Мы ничего не знаем об этих животных, но уже ясно, что они бывают агрессивны и могут убить человека. Существо, которое ты опекаешь, представляет опасность для всех жителей столицы, да и всего материка в целом.

– Честно признаться, мне до сих пор сложно поверить в то, что ты рассказал. – Поспешил вмешаться Ан. – Мы, действительно, знаем драконов лишь по сказкам и мифам, которые говорят нам, что они вымерли еще до появления первых людей. И мы также понятия не имеем, во что вырастет твой питомец, и как он себя тогда поведет.

– И именно поэтому я не трогаю остальные камни. – Хладнокровно ответил Энки. – Что до того дракона, который живет у меня на чердаке, то это слишком ценный экземпляр и убивать его будет настоящим преступлением и просто глупостью. Уверен, дядя Ларс меня в этом поддержит.

– И то верно. – Стараясь сгладить тон разговора, отозвался Хранитель. – Я, разумеется, не разделяю радикального мнения советника Хенваса.

– Позвольте, господин Хранитель. – Включился Сайг. – Дракон потенциально опасен, он может стать дестабилизирующей силой, способной развязывать войны, которых и без того хватает.

– А если эта сила будет находиться в нужных руках, всех этих войн можно будет избежать. – Язвительно ответил Энки.

– В твоих руках? – С ухмылкой спросил советник.

– В наших. – Спокойно произнес тот.

– Ладно. – Громко сказал Ан. – Пока оставим все как есть, а после завершения войны и с возвращением Ларса вернемся к этому вопросу.

– Спасибо, господин Хранитель. – Отчеканил Малис. – Есть еще один вопрос, который я хотел бы обсудить.

– Да, конечно. – Участливо отозвался Ан.

– Я прошу вас отправить меня на южный фронт под командование дяди Ларса. Он уже сам звал меня, когда я приезжал туда, так что с ним можно не согласовывать.

– Ты уверен? – Озадаченно вопрошал Хранитель. – Твоему сыну всего месяц, и кроме тебя, родных у него нет, и если это просто попытка убежать от того несчастья, что случилось с твоей женой, то оно того не стоит.

– Стоит. – Холодно ответил Энки. – А за моим сыном могут приглядеть в замке Хранителя. В конце концов, вы брат моей матери, да и комната свободная у вас есть. Вам нужно только дать мне разрешение, и я отправлюсь в путь.

– А что ты будешь делать со своим драконом? – Не скрывая раздражения, спросил Хенвас.

– Он останется здесь, ухаживать за ним не сложнее, чем за лошадью. Если надо, я все объясню.

– Я не могу запретить тебе и запереть дома, но прошу подумать, действительно ли этого ты хочешь. – Выдохнув, сказал Ан.

– Я знаю, что мне сейчас это нужно. – Проговорил Энки.

– Ну, что ж, Ларсу нужны толковые люди, так что с моей стороны будет глупо удерживать тебя в столице. – Разводя руками, заключил Хранитель.

– Спасибо.

– Будь осторожен.

Энки отбыл из столицы лишь через пару недель, когда сын хоть немного попривык к жизни в замке, а детеныш дракона к новому окружению. Никого не удивило, когда, спустя пару дней, после отъезда Малиса, дракон улетел и скрылся за морем. Энки, узнав об этом, решил не зацикливаться и забыть, тогда он просто хотел жить дальше, и на тот момент его жизнью была война.  

Про себя Малис понимал, что приехал на фронт лишь для того, чтобы не думать о том, что было утеряно, и насколько важно для него это было. Все, что он делал со дня смерти Ким, было продиктовано лишь одним мотивом – не сломаться, не впасть в отчаяние, не застыть и не расклеиться, не превратиться в безвольную тень себя самого. Энки знал, зачем едет и что хочет получить, он знал, что это лишь бегство от страха перед будущим, которое теперь кажется бесцветным и неживым. Он и сам не заметил, как рядом с Ким все остальное, что выходило за пределы их маленького острова, потускнело и увяло. Теперь же, когда ее не стало, этот единственный огонь погас, а все вокруг так и осталось тусклым и омертвевшим. И сейчас Энки, убегая, что есть мочи, силился не заметить этой перемены. Но он шел на подобный самообман намеренно, понимая, что останься он в столице, попытайся он зажить жизнью счастливчика, которым претворялся, но которым не был, все посыплется. Его сын теперь виделся лишь утешительным призом, который с досады хочется разбить об пол. И он сам был во всем виноват, и дракон, укусивший и убивший Ким, был олицетворением всей абсурдности и неустойчивости настоящего, от которого он не смог ее защитить. Энки принимал это, и готов был жить дальше, снова и снова встречаясь с несправедливостью и ужасом этого мира. В тот момент он все еще продолжал чувствовать в себе силы идти вперед. Но силы эти питал страх остановиться и более не смочь двинуться.