Горящие земли. Ради всех обманутых и обреченных

Пролетая над Вороньим полуостровом, территории которого считались погибшими и необитаемыми после случившейся там катастрофы, Энки Малис увидел довольно большой по территории город, отстроенные здания, небольшой замок, поля и копошащихся всюду людей, что восторженно вздымали голову вверх, хватая взглядом силуэт парящего в небе чуда природы. Еще после своей последней поездки в Южные земли и слов нового тамошнего Хранителя о том, что Харо Маниталлер был сослан в Горящие земли, Энки начал догадываться, что на Вороньем полуострове вполне может вестись обычная жизнь выживших после катаклизмов людей, отрезанных от остального мира горным хребтом. И теперь он убедился в своей правоте. Похоже, после катастрофы большинство выживших стянулись к крупнейшему городу на полуострове, надеясь найти там помощь, а в итоге нашли товарищей по несчастью. Вместе эти отрезанные от мира и всеми брошенные люди отстроили город заново и обосновались в нем, возродив хозяйство и начав свою собственную независимую жизнь. Тем не менее, остальные города так и остались заброшенными и разрушенными.

Перелет из Лесных земель в Горящие занял у дракона почти сутки и все пятеро его наездников были измотаны. Монстр сел близ города. Энки и его спутники, наконец, смогли сойти на землю. Тем временем к месту их приземления начали стягиваться восторженные зрители. Люди окружили их, но подходить боялись, предпочитая выдерживать довольно почтительную дистанцию. Первым кто подошел ближе и решился заговорить с гостями, был пришедший немногим позже старый знакомый Малиса Харо Маниталлер, изгнанный из своей страны после переворота, Хранитель Южных земель.

– Что вы здесь делаете? – Обратился он к ним.

Они с Энки, конечно же, сразу узнали друг друга.

– Мы изгнанники, господин Маниталлер. – Объявил Малис в ответ. – Так же как и вы. Вам с сыновьями похоже удалось устроиться тут вполне комфортно, мы бы хотели того же.

– А кто вам сказал, что можно просто прилететь сюда, перепугать кучу народа и попросить помощи? – С претензией выговаривал тот.

– Кто здесь главный? – Игнорируя оппонента, вдруг обратился к толпе Энки.

– Я. – Гордо отозвался Маниталлер, все также глядевший на Малиса с ярко выраженным негодованием. – Я Хранитель этих земель, избранный волей народа.

– В таком случае я прошу вас передать ваши полномочия, признать меня новым Хранителем и подчиниться. – Твердо и уверенно глядя на оппонента проговорил Малис. – В противном случае я уничтожу ваш город и выжгу все его население дотла.

– Вы безумны! – Вскричал Харо.

– Я не безумен, я всего лишь тот, кому нечего терять. А когда нечего больше терять, остается только приобретать, чем я и планирую заняться. Но для вас есть более простой способ решить нашу дилемму. Этот способ должен быть вам хорошо знаком. Я говорю о сражении один на один. Побеждаю я – вы признаете меня новым Хранителем этих земель и присягаете мне на верность; побеждаете вы – я отказываюсь от всех притязаний и, если будет угодно, вернусь туда, откуда пришел.

– Если выживешь. – Презрительно бросил Маниталлер.

– Вы принимаете вызов?

– Принимаю.

Энки аккуратными и плавными движениями развернул ткань и достал свой боевой посох. Его спутники ловили каждое движение Малиса и казались немного обескураженными. Человек, до того выглядевший апатичным, оцепенелым и сильно подавленным, человек, который в течение всего перелета не обменялся с ними ни единым словом, теперь стоял впереди и источал полную уверенность в том, что делает, он даже, казалось, был весел и будто бы посмеивался сам себе.

Сам же Малис просто продолжал идти вперед по пунктам заранее выдуманного им плана, плана который он тщательно продумал еще по пути к Салу Боосу. Теперь же он просто старался получать удовольствие. Он был спокоен. Изнутри его питала какая-то необъяснимая уверенность в том, что ему все по плечу, и в том, что уж кто-кто, а он точно сегодня не умрет. Потому что именно он готов к смерти в любой момент, и в душе продолжает со страстью желать ее.

Тем временам Харо Маниталлеру принесли его топор, что когда-то принадлежал его отцу. Это был огромный двусторонний топор. При взгляде на такое оружие думаешь, что даже двумя руками управляться с ним будет не просто, но Маниталлер держал его в одной руке как держат небольшой кинжал. Энки скинул с себя тяжелый плащ. Оба были готовы начать бой.  

Изгнанный Хранитель южан двинулся первым, чего и ждал Малис. Харо атаковал умело и был достаточно проворен, но Энки был легок и ловок вдвойне, а его посох был идеальным оружием против тяжелого топора. Маниталлер атаковал, но Малис каждый раз играючи уходил от его ударов, не забывая делать ответные выпады. И если первое время, его оппонент еще как-то умудрялся отбивать контратаки, то спустя какое-то время, измотавшись, стал более медлительным и уже не мог поспевать за скакавшим вокруг него Энки.

Малис заранее знал, как именно нужно сражаться с таким противником. И в итоге доведя того до изнеможения, когда тело отяжеляется, реакция замедляется, а нервы начинают сдавать, Энки улучил момент и аккуратной подсечкой уложил оппонента на лопатки, после чего аккуратно приставил лезвие своего орудия к его горлу.

– Давай. – Нервно бросил лежавший на земле Маниталлер. – Заканчивай.

– Я закончил. – Спокойно отозвался Малис. – Ты проиграл.

С этими словами он убрал лезвие посоха подальше от горла собеседника и учтиво помог тому подняться.

– Уговор был конкретный. – Твердо и громко сказал Энки, косясь на Маниталлера, но обращаясь к толпе. – Теперь я Хранитель этих земель.

Среди народа начали раздаваться голоса. Кто-то открыто кричал проклятия в стороны новоприбывших иноземцев.

– Да, господин Малис. – После паузы выдавил из себя Харо. – Я и мои сыновья теперь в вашем полном распоряжении и надеемся на ваше милосердие.

– Я не собираюсь вас убивать или угнетать. – Будничным тоном отвечал Энки. – Более того, я хочу, чтобы вы и ваш старший сын вошли в высший совет, который я вскоре составлю. Надеюсь, вы поможете мне освоиться здесь и будете направлять меня в будущем.

– Да. – Немного оторопев, отозвался тот. – Да, конечно, господин Малис.

– Рассчитываю на вас. – Уверил его Малис, похлопав по плечу. – А теперь прошу помочь мне и моим спутникам обустроиться на новом месте.

И им помогли. Для Малиса и его товарищей выделили покои в замке. Маниталлер передал в распоряжение Энки свой кабинет и публично призвал всех признать молодого иноземца новым Хранителем. Малис постепенно знакомился с устройством и законами Горящих земель, с нравами и обычаями людей живущих там. А вскоре было объявлено, что новый Хранитель прочитает речь перед всеми жителями города, чтобы внести ясность положения и исключить недопонимания и конфликты.

Вся эта легкость, с которой Энки удалось стать на место Хранителя в совершенно незнакомой, отчужденной от мира стране опьянила его. Происходящее походило на какой-то сон, столь абсурдным казались вещи и события вокруг. Окрыленный и будто в лихорадке он чувствовал себя настоящим государем и расхаживал по городу с мыслью о том, что способен изменить весь мир и спасти тысячи обреченных судеб. С увлечением и бешеной страстью писал он свое обращение к жителям полуострова, надеясь зажечь и их сердца своей уверенностью в себе.

Ближайшие к Малису люди, что прилетели сюда вместе с ним, озабоченно наблюдали за всем, что он делал, и старались во всем помогать, ведь работы было, действительно, много. Харо Маниталлер же в свою очередь доказал, что для него итог сражения является священным. Он, пусть и без удовольствия, но со всей отдачей помогал Энки во всем, в чем мог и призывал сыновей делать то же самое. Как ни странно Маниталлер больше всех хотел поверить в то, что Энки знает, что делает. И если бы он решил, что тот достоин его службы, то пошел бы с ним до конца.

Энки Малис, изгнанник и заклейменный убийцей сын Лагрена Малиса, в свои 33 года стал вторым по счету Хранителем Горящих земель Вороньего полуострова.    

 

– Ваша речь назначена на завтра. – Докладывала Иона Кешон, ставшая секретарем Малиса, на первом совете в Замке Хранителя. – Приготовления уже начаты и будут закончены к сегодняшнему вечеру. Организационные вопросы в самом замке также будут решены в ближайшее время, а теперь передаю слово господину Маниталлеру.

 Энки сидел за столом и пристально оглядывал каждое лицо в кабинете. Кроме Ионы, остальных учеников Малиса, и Харо Маниталлера там был Крэй Маниталлер – старший сын Харо, и еще трое неизвестных.

– Господин Малис, я бы хотел, прежде всего, представить вам людей, которым все живущие здесь, и мы с вами в том числе, обязаны отстройкой города и восстановлением хозяйства. Именно на средства их семей и благодаря их авторитету и управлению был отстроен, в том числе, и этот замок.

Энки с деланной любезностью обменялся с каждым крепким рукопожатием, все также не сводя пристального и откровенно подозрительного взгляда с их лиц. Первый – Ксимен Гойо – уже довольно пожилой лысеющий мужчина, с большими синими глазами. Гойо смотрел на Малиса с тем же подозрением, что и тот на него, и оба обменялись не самыми доброжелательными взглядами. Из всех он казался самым опасным и представляющим наибольшую угрозу, так как был старше двух других и выглядел гораздо внушительнее на их фоне, ибо те были уже следующим поколением, унаследовавшим богатство от своих отцов, которые при жизни были партнерами Гойо. Второй – Энеко Сабас – был мужчиной средних лет, может немногим старше самого Энки. Сабас смотрел спокойно и открыто, будто и не видя в новом Хранителе угрозы, что показалось Малису скорее признаком наивности и глупости, нежели смелости. Третий, он же самый молодой из трех, – Пако Блас – мужчина лет под тридцать, невысокого роста, слегка тучный, с угрюмым и воинственным взглядом. Блас явно пришел сюда через силу под давлением остальных и не питал к иноземцам никакой симпатии или уважения.

Все трое по очереди продекларировали небольшие обращения, каждое из которых не выражало в себе никаких эмоций и никак не открывало их отношений к произошедшим изменениям. Все три обращения были похожи одно на другое и содержали в себе тактичные и в чем-то даже робкие высказывания надежд на то, что их интересы и заслуги перед городом будут учитываться в не меньшей мере, чем при предыдущем Хранителе. Со своей стороны каждый гарантировал поддержку, как материальную – каждый из троих владел солидной долей в торговой и производственной сфере города – так и общественную – все они являлись высокоуважаемыми гражданами, были лидерами общественного мнения и пользовались большим влиянием.    

– Господа. – Обратился к ним Энки, когда те закончили. – Хочу уверить вас, что я отлично понимаю, как важно для всех сохранить положение и достаток, знаю, что никто не хочет терять заработанное тяжким трудом. Все это я уважаю, и соответственно буду учитывать, совершая те или иные действия. Что же до обещаний или раскрытия каких-то планов, то прошу вас подождать завтрашней речи, в которой я постараюсь донести свое видение нашего общего будущего.

– Что ж, думаю, пока этого достаточно. – Сдержанно проговорил Ксимен Гойо, уже поворачиваясь к выходу.

– Господа, я бы хотел еще немного вас задержать для одного небольшого дела. – Поторопился осадить его Малис. – До меня дошли разговоры, что у нас в темнице заперт мальчик, это так, господин Маниталлер?

– Подросток, да. – Пробормотал тот. – Он был помещен в темницу за…

– Я слышал и о причине. – Оборвал его Энки. – Мне бы хотелось навестить его вместе с нашими дорогими гостями, ну, и с вами, конечно.

– Сейчас? – Не сдержав раздражения, спросил Пако Блас.

– Да, думаю, это будет полезно для всех нас, если мы в дальнейшем хотим решать масштабные вопросы вместе, нужно начинать с чего-то незначительного, как дело этого мальчика.

Энки бросил просительный взгляд на Маниталлера и тот направился к двери, услужливо бросив через плечо «Следуйте за мной».

Они спускались в подвал к темницам. Малис взял с собой посох. Теперь он всегда носил его с собой так, как носят обычные посохи, не заворачивая в ткань. На ходу Энки непринужденно развлекал их рассказами о том, что говорят про Вороний полуостров на материке. Те посмеивались, и даже казалось, что создалась некоторая дружественная и неофициальная атмосфера. Тут Энки вновь вспомнил о мальчике.

– Так за что же его все-таки заперли? – Спросил он. 

– Он совершил покушение на одного из высокоуважаемых господ нашего города. – Отвечал Маниталлер.

– Зачем мальчику покушаться на чью-то жизнь? – Недоумевал Малис.

– Тот человек убил отца этого мальчика. – Отозвался Энеко Сабас.

– Убил за дело. – Добавил Гойо.

– Господа. – Вдруг остановившись, обратился к ним Энки. – Я, конечно, могу и дальше продолжать вытягивать из вас подробности всей истории по кусочкам, но мне бы хотелось поскорее перейти к конкретике, фактам и именам. На кого напал мальчик? Кто убил его отца? За какое дело? И самое главное, почему мальчик, подросток до сих пор сидит в темнице в цепях, как самый опасный преступник.

– Мальчик напал на меня. – Процедил сквозь зубы Пако Блас. – Я убил его отца. Убил за неповиновение. Его семья ведет хозяйство на предоставленной мной земле, и обязана платить мне часть от своих доходов, а также передавать нарождающуюся скотину. Тот мужик, отец парня, отказался платить, укрывал от меня скотину, врал мне в лицо, а когда его на этом поймали, бросился с ножом, за что и получил. Малец же обозлился, выследил меня и напал, благо я был с охраной, так этот гад троих моих положил, его еле схватили. 

– Этот мальчик обучается в академии, которую мы открыли несколько лет назад. – Вставил ремарку Маниталлер. – Он очень способный и прекрасно обращается с мечом.

– Будучи уже схваченным, он продолжал угрожать, брыкался, кусался и тому подобное. – Продолжал Блас. – Поклялся убить меня, во что бы то ни стало. Вот его и засадили.

– Как зовут мальчика? – Бесстрастно спросил Малис, давя взглядом Бласа.

– Рамон. – Поторопился ответить ему Маниталлер.

– Хорошо. – Будничным тоном бросил Энки и направился дальше. Остальные пошли следом. Только Харо Маниталлер выбился вперед, чтобы указывать дорогу.

Добравшись до нужной темницы, Малис увидел по ту сторону решетки прикованного за запястья к стене мальчишку лет пятнадцати, то был крепкий парень с хорошо развитой мускулатурой и воинственным взглядом, устремленным в стену перед собой. Все его тело было в синяках и ссадинах, в волосах запекшаяся кровь, а на запястьях, за которые он был прикован, сильные кровоподтеки.

– Привет, Рамон. – Обратился к нему Энки. – Я новый Хранитель этого города, и я пришел разобраться, что же с тобой случилось, и как ты сюда попал. – Мальчик кивнул в ответ, и Малис продолжил. – Тебе знаком этот человек? – Спросил он, указывая на Пако Бласа.

Лицо мальчика исказилось, в глазах его мелькнуло желание вырваться и придушить обидчика, но сил в нем больше не осталось, и он лишь стиснул зубы и процедил сквозь них: «Он убил моего отца».

– Расскажешь мне, как и почему это случилось? – Попросил его Энки. – И не стесняйся упоминать детали, если они кажутся тебе важными.

– Этот человек обирал нас до нитки, как до того это делал его отец. Мы еле скапливали на пропитание, а он грозился прогнать нас с этой земли, которую мы облагородили и за которой ухаживали столько лет. Однажды он пришел и сказал, что мы должны давать ему еще больше, а также отдать две из трех наших коров. Мой отец отказался и послал его. На следующий день тот вернулся с кучей охраны, чтобы забрать все силой. Его люди оттолкнули отца, обыскали дом и забрали деньги. Когда же они начали уводить коров, уже не двух из трех, а всех троих, моя мать бросилась к Бласу и молила его пощадить и оставить хотя бы одну. Он ударил ее наотмашь кулаком. Тогда отец не выдержал и бросился на ублюдка. Папа даже не успел ничего ему сделать, его схватила охрана. А Блас подошел и, улыбаясь, воткнул кинжал в сердце моего отца. Через несколько дней я попытался отомстить, но меня остановили и упрятали сюда.

– Господин Блас. – Обратился Энки. – Мне кажется или ваша версия звучала как-то иначе?

– И кому же вы поверите, нищему дрянному мальчишке в клетке или уважаемому господину, семья которого отстроила этот город? – С вызовом бросил Блас.

– Весомое замечание. – Непринужденно заключил Малис. – Но знаете, жизнь научила меня, что уважаемые господа лгут гораздо чаще нищих мальчиков.

В следующую секунду Энки взмахнул своим посохом, а мгновением позже его лезвие уже пронзило сердце Пако Бласа. Уважаемый господин, сын одной из богатейших семей Вороньего полуострова упал замертво.

– Можете освободить мальчика, господин Маниталлер. – Будничным тоном, будто продолжая непринужденную беседу, сказал Малис. – Ему больше не на кого охотиться, так что проблем от него тоже не будет. Пусть продолжает обучаться в академии. – От Маниталлера Энки обернулся к двум оставшимся господам. – А вас прошу за мной. Уверяю, вам ничего не угрожает.    

Малис проводил их до самых ворот замка, не вымолвив ни слова.

– Что ж господа, рад был нашему знакомству. – Наконец заговорил он. – Хочу, чтобы вы знали, двери моего кабинета всегда открыты для вас, можете приходить с любыми вопросами. Я очень надеюсь, что наша будущая дружба и наше сотрудничество будет обоюдным и пойдет на пользу обеим сторонам, а также всему городу.

– Господин Малис. – Зазвучал строгий и в чем-то даже снисходительный голос Ксимена Гойо. – Мы с вами люди далеко не глупые и я уверен, все понимаем, что от нашего сотрудничества зависит будущее города и всех живущих в нем людей. Для нас, также как и для вас, крайне важно взаимопонимание, открытость и договороспособность каждой из сторон. Но я крайне озадачен тем, как вы себя пытаетесь поставить. В первый же день вы, наплевав на все, убили одного из наших давних партнеров без всякого суда, что можно рассматривать как скрытую угрозу и в наш адрес. Мне понятно ваше стремление взять все в свои руки и показать, кто в доме хозяин, ведь вы здесь пока чужой. Но если вы будете разговаривать с нами с позиции силы, последствия не заставят себя ждать.

– Думаю, тут возникло некоторое недопонимание. – Спокойно отвечал Энки. – Я крайне огорчен, что произвел на вас столь удручающее первое впечатление, и уверен, что в будущем мы найдем общий язык. Завтрашняя речь все расставит по своим местам. Надеюсь, тогда вы меня поймете. Мне жаль, что пришлось так поступить с вашим партнером, уверен, про себя вы понимаете, что он этого заслуживал. Я рассчитываю на вас обоих, господа. А теперь прошу меня извинить, мне пора.

– До свидания, господин Малис. – Жестким, но спокойным голосом произнес Гойо и не спеша направился вглубь города.

Энеко Сабас с ироничной полуулыбкой на лице плавно и даже с некоторой почтительностью поклонился Малису, после чего отправился вслед за старшим товарищем.

– Это довольно интересные люди. – Тем же вечером заметил Энки в разговоре с Ионой, рассказывая про встречу с богачами. – Вероятно, я недооценил их.

– Что-то пошло не так, как вы планировали? – Любопытствовала ученица.

– Скажем так, я совершил ошибку, и меня на ней поймали, после чего отчитали как ребенка. – С усталой улыбкой отвечал Малис. – Не очень приятное ощущение.

– А что насчет Маниталлера?

– Харо Маниталлер любим жителями, здесь же довольно много бывших южан, что застряли на полуострове после катаклизмов. Маниталлер куда опаснее для нас, чем эти уважаемые господа, а потому стоит держать его ближе всего. И потому я прошу вас наблюдать за каждым его шагом.

– Я не совсем понимаю, чем он опасней того же Гойо.

– Люди никогда не объединятся ради богача, ибо нищие не верят в их честность, точнее не хотят верить. Чтобы объединить вокруг себя людей, чтобы они поверили в тебя и пошли за тобой ты должен либо быть для них своим человеком из народа, либо быть их богом, которого им было бы не стыдно почитать и прославлять. Маниталлер близок к народу, он простой, сильный, честный и прямолинейный. Поэтому он опасен.

– Вы в таком случае планируете стать богом?

– Господин Малис! – Вдруг прервал их разговор вошедший стражник. – Там у ворот какой-то мальчишка. Просится к вам, говорит, вы его спасли.

– Проводите его ко мне. – Попросил Энки.

Через минуту в комнату вошел тот самый мальчик, которого утром Малис приказал освободить из темницы. Теперь бывший заключенный выглядел, будто заново родившимся. Вымытый, аккуратно одетый и даже причесанный он стоял в дверях и не решался заговорить.  

– Ты ведь Рамон? – Ласково обратился к нему Энки. – Присаживайся, рассказывай, по какому вопросу пришел.

– Я, господин Хранитель… моя мать просила передать вам благодарность, она была очень счастлива, когда я вернулся – Запинаясь о слова, говорил мальчик. – И я тоже вам благодарен. Моя семья сейчас осталась без кормильца, а после всех событий нас выгнали с нашего участка и теперь я, мама и моя сестра живем в небольшой комнатушке у одной тетки. Мать работает и старается нас прокормить, но она много болеет. В общем, я пришел просить вас, вы наш единственный благодетель, не могли бы дать мне какую-нибудь работу. Я на все готов.

– Что, по-твоему, ты умеешь лучше всего? – Задумчиво спросил Малис.

– Наш предыдущий Хранитель, господин Маниталлер, говорил, что я лучший боец в академии. – Гордо отвечал Рамон. – Я прекрасно обращаюсь с мечом и ни разу не проигрывал в бою один на один.

– Что ж, я могу взять тебя к себе, скажем… моим личным телохранителем. – Улыбаясь, говорил Энки. – Согласен?

– Да, господин Хранитель! Конечно! – Ликующе отозвался мальчик. – Моя мать будет счастлива!

– А насчет вашего участка, с этим, я думаю, мы тоже сможем разобраться, но это пока подождет. На работу заступаешь завтра в полдень.

– Да, господин Хранитель. – Послушно выдавал в ответ Рамон. – Спасибо вам!  

 

Следующее утро заняли приготовление к речи. И пока на центральной площади города скапливались люди, в замке царила суета, беспокойство и трепет от предчувствия чего-то поворотного и неотвратимого. Малиса никто не видел с прошлого вечера. Говорили, что он заперся в своих покоях и просил не беспокоить его вплоть до самой речи. Таким образом, последней инстанцией по всем вопросам стала Иона Кешон, в которой большинство видели правую руку новоявленного Хранителя. И в целом, со свалившейся на нее ответственностью она справлялась достаточно неплохо, так что к назначенному часу все было готово. Все, кроме самого оратора.

Когда стало ясно, что в его покоях пусто, Малиса стали искать по всему замку. В толпе появились недовольные. Все стояли на ушах и находились в полном замешательстве.  

Прошло около двадцати минут от того времени, когда должна была начаться речь. На площадь упала тень монстра. В небе над толпой пролетел дракон. Животное приземлилось в пустоши за замком, а вскоре на публику вышел новый Хранитель Горящих земель Энки Малис. Толпа замерла в молчании. Хранитель окинул тысячи собравшихся на площади людей серьезным и суровым взглядом.

– Жители Вороньего полуострова, я Энки Малис, и для меня честь стоять перед вами в качестве Хранителя этого города. – Помпезно начал он. – Я пришел сюда изгнанником в надежде найти пристанище и возможность реализовать себя. И теперь я стою здесь. И моя главная цель – это обеспечить возможность для самореализации каждого человека в этом городе. Я хочу, чтобы мы не стояли на месте. Я хочу, чтобы мы шли вперед. Не окапывались в одном городе, а шли восстанавливать другие, что также как и этот когда-то были разрушены и теперь лежат в руинах. Я хочу, чтобы мы не сидели в изоляции от всего остального материка, а открыто заявили всем странам, что мы здесь, мы живы, самостоятельны, сильны и с нами нужно считаться. Я хочу проделать новый проход через Коронный хребет или же просто разобрать завалы старого, что был разрушен горцами для спасения своих шкур от южан. Я хочу, чтобы мы стали настоящей страной, чтобы на нас равнялись, чтобы люди здесь жили не хуже, а лучше, чем на материке. Я хочу этого, и я этого добьюсь.

И начнем мы вот с чего. Я ознакомился с местными порядками и был крайне удручен. Оказалось, что люди отстроившие город, за что им бесконечная благодарность, взяли всех его жителей в настоящее рабство, собирая с них дань за землю. Это неприемлемо. Мне пока не ясно, на каких основаниях большая часть земель в городе считается собственностью господ, чьих имен я называть не буду, ибо вы и так их знаете. С этим вопросом мы еще разберемся, и как бы он не разрешился, земля будет передана в полное и безраздельное владение тех, кто ее облагородил и работал на ней от десяти лет и более. Остальным же земля будет передана за символическую цену. Также любой, кто захочет приобрести землю, может прийти в замок Хранителя или к собственнику этой земли и купить или же арендовать какой-либо участок.

Мы также будем собирать добровольческие группы, которые отправятся на восстановление руин в других городах полуострова. Это необходимо, так как плотность населения здесь, в номинальной столице нашей молодой страны, неуклонно растет. Участие в восстановительных работах будет поощряться. На новых землях людям будут выдаваться участки для жилья и сельскохозяйственной работы, прибыль от которой, за исключение небольшого налога, будет принадлежать только им. Налоги же пойдут на восстановление прохода через Коронный хребет.

Детская академия, которую создал господин Маниталлер, будет расширена. Теперь там будут обучать не только боевым навыком и обращению с мечом, а также грамоте, правописанию и военному делу. Записаться туда сможет каждый желающий, но за определенную плату. Все деньги пойдут на оплату работы учителей, закупку необходимых материалов и обслуживание здания. В будущем мы создадим филиалы этой академии.

Также я слышал, что в городе действует закон, по которому обычный обыватель не имеет права владеть оружием, лезвие которого длиннее двадцати пяти сантиметров. Этот закон будет отменен, так как любой человек, желающий и имеющий средства приобрести хороший меч, должен обладать соответствующим правом. Вместе с этим законом отменена будет также лицензия на торговлю, так как торговать может кто угодно и чем угодно, если на то есть спрос. Следом будет упразднен комендантский час и ряд других ничем не обоснованных законов.     

Кроме всего выше сказанного, я надеюсь, что город сможет обеспечить работой каждого желающего. Неимущим же будет оказываться помощь из благотворительных фондов, которые мы в скором времени учредим. Тогда каждый желающий сможет пожертвовать деньги в этот фонд, чтобы у большой семьи, живущей в лачуге, появился новый дом, а у болезного и одинокого старика, не способного себя прокормить, был достойный уход.

Всего этого мы сможем добиться только вместе, так что я рассчитываю на вас, и прошу точно также довериться мне и помочь построить то будущее, о котором все мы мечтаем.

Малис умолк. Площадь взорвалась аплодисментами и ликующими криками толпы. Энки учтиво и слегка неловко кланялся и махал рукой тысячам незнакомцев, после чего прокричал слова прощания, что утонули в гуле голосов восторженной толпы, и удалился в свои покои.

Не прошло и получаса, как с визитом в замок пожаловали господа Энеко Сабас и Ксимен Гойо.

– Это было нечто! – С ходу язвительно бросил Гойо. – Вы и впрямь все расставили по своим местам. Признаюсь, вы сумели удивить даже меня. Это неслыханная наглость. Вся земля, которой я владею и которую предоставляю в пользование, добыта мной честным трудом. Я восстановил этот город. Я и мои компаньоны поделили эти земли между собой. И не вам отбирать у меня мою собственность и раздавать беднякам.

– Господин Гойо, прошу вас слегка умерить пыл и присесть. – Спокойно проговорил Малис. – Я ничего не собираюсь раздавать, и, если вы слушали меня внимательно, то должны отлично это понимать. Люди заслужившие эту землю, многолетним ее облагораживанием, получат ее бесплатно, остальные же будут ее выкупать у вас, у господина Сабаса или же у города, если земля не находится в чьей-то собственности. Уверен, вы отлично проживете и без собирания дани с фермеров. Насколько мне известно, у вас в городе достаточно разнообразных предприятий, приносящих вам немалый доход. А теперь для вас открыта еще одна возможность торговли – торговля оружием. В городе все кузницы можно по пальцам пересчитать, а спрос, думаю, будет большим. Уверен, мы все много заработаем на этом предприятии.

– Не несите чепухи! – Вскричал тот. – Вооруженный народ неминуемо восстанет и все разрушит!

– Зачем людям восставать, если у них все хорошо, если их не угнетают и не обирают? – Стоически парировал Малис. – По-вашему, народ за стенами замка – варвары и дикари?

– А по-вашему, они воспитанные и образованные господа?

– И именно для их воспитания и образования мы расширяем академию.

– Вы пожалеете обо всем этом. – Яростно проговорил Ксимен Гойо. – Вы пожалеете, что не остались на родине.

С этими словами он вышел за дверь, оставив Малиса наедине с Энеко Сабасом, что все это время смиренно стоял в стороне и с налетом иронии на лице наблюдал за разговором.

– Выпьете? – Спросил Энки, указывая на графин с вином.

– Да, благодарю.

– Рамон можешь зайти. – Крикнул Малис. В следующее мгновение паренек появился в комнате и вытянулся по стойке смирно, готовый принимать приказы. – Налей нам вина.

Энки с Сабасом сели за небольшой столик и терпеливо наблюдали за тем, как Рамон неуклюже разливает по их бокалам вино.

– Скажу сразу, мне ваша речь пришлась по душе. – Начал Сабас. – И в отличие от моего старшего товарища Господина Гойо мне старые порядки никогда особо не нравились. Около двадцати лет назад, когда я был еще ребенком, мой отец вместе с другими состоятельными лицами решили воспользоваться беспомощностью обескровленного народа и под видом благодетели взяли в свои руки власть над целым полуостровом. Центром жизни и, по сути, единственным ее очагом стал этот город. Вскоре между властвовавшими богачами начали возникать разнообразные конфликты, что приводило к локальным столкновениям. Это не были военные действия, но имели место покушения на имущество, поджоги, вытравливание скота и тому подобные вредные для торговли и хозяйства вещи. В итоге к концу этой истории на плаву остались лишь трое. Мой отец, Господин Гойо и отец, убитого вами господина Пако Бласа. Со смертью двоих из трех началась эпоха нового поколения. Пако был ярым последователем философии наших отцов, считавших скотом не только коров и свиней, но и людей, что ниже их в социальной лестнице. Я никогда подобных суждений не разделял и до сих пор предпочитаю по возможности помогать людям встать на ноги. Тем не менее, мои малозначительные усилия, стесненные осуждением и порой даже давлением со стороны коллег, не могли оказать серьезного влияния на ситуацию. Но с вашим приходом, я думаю, многое теперь изменится. 

– Я надеюсь на это. – Сдержанно отозвался Малис.

– Что ж, рад, что мы нашли какие-то точки соприкосновения. – Увлеченно продолжал тот. – Но Гойо станет для нас проблемой. Он может казаться брюзжащим стариком, но у него есть серьезное влияние и ресурсы, очень многие прислушиваются к нему. Стоило быть с ним обходительнее. Он человек старой закалки, но при должном отношении вполне может перейти на нашу сторону.

– Господин Сабас, позвольте спросить, какова ваша цель? – Вкрадчиво спросил Энки. – Что вами движет?

– Я, эм, ну, полагаю, я хотел бы создать условия для лучшей жизни на полуострове. Я с детства видел бедность и нищету вокруг, при этом сам жил в роскоши. Теперь я хочу, чтобы в роскоши жили все, ну а если не в роскоши, то хотя бы в комфорте.

– А что, по-твоему, движет мной?

– Ну, я, думаю, то же самое. – Неуверенно вымолвил Энеко. – Или нет?

– Улучшение жизни на полуострове, конечно не главная моя цель, но это, скажем так, ее неотъемлемая составляющая. – Загадочно произнес Малис. – А что тогда движет нашим товарищем господином Гойо?

– Богатство?

– Именно. – Довольно кивнул Энки. – Он человек корысти, гонящийся за выгодой. Его цели практически обратны нашим. Мы хотим улучшить жизнь людей; он хочет на этих людях наживаться. И чтобы мы не говорили, он не примет нашу сторону, а если и примет, то примет лишь формально, но его мотивы останутся неизменны, и они всегда будут перекрестны нашим. Вы меня понимаете?

– Думаю, что понимаю. – Отозвался тот.

– Тогда вам также должно стать понятно, что Ксимен Гойо наш противник в борьбе за лучший мир. – Весомо проговорил Малис.

Казалось, Сабас был слегка сбит с толку. Он молча сидел, попивая вино из своего бокала, и смотрел прямо перед собой.

– Вы хотели еще что-то обсудить? – Уже немного заскучав, спросил Энки.

– Да! – Опомнившись, воскликнул Сабас. – Это касается вашего предложения, открыто заявить всем государствам материка о нашем существовании, о том, что Вороний полуостров или, как его теперь называют, Горящие земли обитаемы и даже плодородны. Не кажется ли вам, что это будет приглашениям для иноземных захватчиков, ведь и горцы и южане сразу же могут заявить права на эти территории?

– Эти проблемы я беру на себя и лично ручаюсь за то, что никто не посмеет присвоить себе территории Вороньего полуострова.

– Пусть так, но это в любом случае повлечет за собой влияние из-за границ вплоть до военных конфликтов. – Воинственно говорил Энеко. – Все это будет мешать нашему развитию. Я считаю нынешнюю изоляцию одним из главных факторов, который поможет нам добиться наших целей.

– И отчасти вы правы. – Ровным тоном отвечал Малис. – Но нужно мыслить шире. Я смотрю в будущее и вижу, что рано или поздно эта изоляция все равно кончится, и лучше, если мы будем инициаторами этого конца, а не его жертвами. – Он бросил на собеседника испытывающий взгляд. – Надеюсь, я вас убедил.

– Да, господин Малис. – Смиренно отозвался тот, вставая со своего места.

– Уверен, теперь вы будете у нас частым гостем. – С показательной небрежностью бросил Энки, будто фраза сама сорвалась с его губ. – Я вскоре вас вызову.

– До свидания, господин Малис. – Учтиво поклонился Сабас и вышел за дверь.

Спустя несколько часов в кабинете Хранителя было созвано собрание. Энки величаво сидел за своим новым столом, властно оглядывая присутствующих. По правую руку от него стоял Рамон, по левую – Васко. Перед ним на гостевых стульях сидели его ученики: Иона, Мич и Ульф. В течение часа Энки распределил каждого по местам и задачам, которые они должны будут выполнять. Мич Эйден должен будет вместе с группой добровольцев отправиться к горному хребту, что зовется Коронным и начать работы по восстановлению прохода через хребет к Горным землям. Ульф Андерс будет руководить восстановлением стоящих в руинах городов полуострова. Оба раз в неделю должны будут отправлять в столицу отчет о проделанной работе. Что же до остальных, то Иона Кешон останется в замке и будет помогать Малису с делами в городе; Васко будет приставлен к Маниталлеру помощником, дабы надзирать за каждым его шагом и сообщать Хранителю обо всем, что покажется ему подозрительным.

Про юного Рамона же было сказано, что тот и в дальнейшем будет телохранителем Энки, но на деле мальчику было суждено большую часть времени выполнять роль слуги и невольного слушателя всех разговоров и речей новоявленного Хранителя Горящих земель. Но мальчик не жаловался и смиренно прислуживал своему благодетелю, при этом ловя каждое его слово и каждый жест. Рамон был очарован Малисом, тот казался ему воплощением справедливости такой, какой она всегда ему виделась, непреклонной, жесткой и безжалостной, которой так не хватало в этом месте, насквозь пронизанном бесчестием. Парень видел в Энки того, за кого он уже сейчас был готов отдать жизнь. Малис же относился к мальчику с нежностью и порой любил развлечь себя непринужденной беседой, перебрасываясь с ним расплывчатыми фразами. И все же Рамон был для него скорее питомцем, нежели дорогим сердцу человеком. У него просто не получалось относиться к мальчику серьезно, да и все его мысли были заняты проблемами города и полуострова в целом.

После объявленной программы действий, распределения ролей, отмены старых и принятия новых законов, установилась нестабильная и достаточно напряженная обстановка. Постоянно всплывали новые и новые проблемы, которые по отдельности представлялись бы простой мелочью. На деле же подобных проблем было нескончаемое множество и в своей совокупности они серьезно давили на нового Хранителя.

Энки поначалу воспринимал неудачи своей политики, как препятствия на пути к цели, но со временем начал разочаровываться как в политике, так и в себе. Но Малис не подавал виду и шел дальше, стиснув зубы, пробивая преграды.

Энеко Сабас тем временем стал одним из главных его советников и наведывался в замок Хранителя по нескольку раз на дню. Когда же Сабас сумел доказать, что чуть ли не за половиной проблем города стоит Ксимен Гойо, Энки и вовсе принял его в свой ближайший круг. И, несмотря на то, что все остальные относились к Энеко Сабасу с большим подозрением и не раз предостерегали от него Малиса, тот продолжал верить молодому богачу и, казалось, даже видел в нем одну из своих опор.

Кроме города, проблем хватало и на других фронтах. Ульф Андерс, уехавший восстанавливать и заселять разрушенные города полуострова, жаловался на нехватку продуктов, болезни и голод. Тем не менее, дела двигались. Работы на хребте же были настоящим бедствием и причиной большинства жалоб, с которыми приходили в замок Хранителя. За пять лет там произошло семь обвалов и погибло более сорока человек. И после каждого обвала в залу замка приходили несчастные убитые горем матери, вопрошающие о том, почему это были именно их дети. Строительство прохода через хребет было излюбленной темой у противников Малиса. Затянувшиеся работы нервировали всех без исключения, а деньги добровольцам, рискующим там жизнью, не выплачивались уже больше полугода.

Недовольство росло и вскоре начало выплескиваться в массовых беспорядках. И вероятно, народ можно было бы легко утихомирить парой теплых фраз и несколькими обещаниями, но протестующие нашли себе лидера. Ксимен Гойо хоть и был эксплуататором и толстосумом, не считавшимся с интересами общества, но отлично умел манипулировать толпой. Поддерживать градус недовольства и не давать этому протестному огню потухнуть не составляло для него никакого труда. Сейчас ему было выгодно выставлять себя честным заступником слабых и угнетаемых. Сами же угнетаемые легко и с удовольствием забыли, что тот, кто сейчас выступает за их интересы, еще вчера отбирал у них последнее.      

 

Мич Эйден вернулся в город. Последний раз он бывал здесь всего полтора месяца назад. Он приезжал после каждого нового обвала на хребте. Уже пять лет Мич руководил работами по восстановлению прохода к материку, и за все эти годы в своей городской постели он спал лишь семь ночей. Сегодня он приехал в восьмой раз, так как на хребте произошел новый обвал.

Мич Эйден вошел в кабинет Хранителя, где его встретил измученный взгляд Энки Малиса. За эти годы Малис сильно изменился и если, когда они прибыли на полуостров, Энки был еще молодым и в чем-то даже казался совсем юнцом – горящие глаза, темные густые волосы и неподдельная легкость в каждом движении, то теперь это был человек изнуренный, слегка рассеянный, нервный и озлобленный. Взгляд его был блеклым, смотрящим сквозь собеседника, речь резкая, прерывистая, наполненная раздражением и усталостью.

– Садись, Мич. – Выдохнул он. – Можешь не рассказывать о случившемся, мы все уже достаточно слышали. Что насчет сроков?

– Господин Малис, этот обвал был самым крупным за последние три года и мы…

– Я спросил тебя про сроки! – Криком оборвал его Энки. 

– Мы не можем спрогнозировать, сколько займут дальнейшие работы, так как обвал был очень массивным. – Удерживая тон, чтобы не закричать в ответ, проговорил Мич, косясь в поисках сочувствия на Иону, стоявшую рядом. Та лишь опустила взгляд в пол.

– Ладно, я понимаю. – Немного успокоившись, сказал Малис. – Завтра вернешься и продолжишь работы. Несколько дней назад ты писал, что через два месяца проход будет готов. Думаю теперь, вы управитесь за три, но не позже. И на этот раз будьте осторожнее.

– Господин Малис, я бы наоборот хотел на какое-то время приостановить работы, люди измотаны и напуганы. В обвале погибло 16 человек.

– А ты думаешь, мы здесь не измотаны?! – Вновь перейдя на крик, вопрошал Хранитель. – Через три месяца, мы должны иметь этот проход! Ты понял?

– Я не уверен, что этот срок выполним. Учитывая все потери и масштаб обвала, все может затянуться еще как минимум на полгода.

– Ты издеваешься надо мной?! – Взорвался Малис. – За это время нас тут живьем съедят, весь город с ума сходит из-за этой стройки, они готовы кожу с меня снять, если она продлится еще хотя бы месяц, а ты мне говоришь, что все затянется на полгода!

– Я не могу ничего поделать, мы и так работаем на износ. – Бессильно отвечал Мич. – Мы ничего не успеем к сроку, если прямо сейчас весь город не ринется нам на помощь.

Энки молчал. Казалось, он обдумывал ситуацию или просто хотел отдышаться. Лицо его в этот момент застыло, он смотрел прямо перед собой, слегка приподняв подбородок, будто хотел принизить собеседника, хотя, скорее всего, делал это не осознанно. Он продолжал сидеть неподвижно, не издавая ни звука, будто остался один на один с собой, без советников, просителей и всяческих забот.

– Господин Малис… – Начал было, прервав тишину Эйден.

– Мич. – Стараясь говорить мягче, перебил его Хранитель. – Я понимаю твои затруднения, но и ты пойми мои. Ты должен взять все в руки и сделать то, что необходимо.

– Я лишь могу продолжить работы, но люди тоже не рабы, они на грани истощения…

– Через три месяца мы будем праздновать восстановление прохода через Коронный хребет. – Игнорируя слова Эйдена, будто говоря сам с собой, произнес Энки.

На выходе из замка Мича Эйдена догнала Иона. Он как раз этого и ждал.

– Ты же понимаешь, что он требует невозможного? – С молящим о сочувствии взглядом вопрошал Эйден.

– И он тоже это понимает. – Будто через силу отвечала Иона. – Ты же знаешь, у нас, правда, сейчас тяжелое время. В городе волнения, и они приближаются к своему пику. Он давит на тебя, чтобы ты выложился по полной, а не чтобы сломать. Прими это. Ему тяжелее, чем нам всем.

– Может и так, но он не может относиться к нам, как к своим слугам. – Воинственно проговорил Мич. – Мы с ним, пока верим в него, пока видим в нем того, за кем можно идти и кому можно доверить свои силы, свое будущее и свою жизнь. Но сейчас… я не знаю. Он такой с тех пор, как его дракон улетел, и я все понимаю, но прошло уже два года. Пора бы смириться.

– Не думаю, что дело только в драконе. – Холодно отозвалась Иона. – Скорее это было последней каплей. В некотором роде, этот монстр был олицетворением его силы.

– Значит, ему пора найти себе новые силы, иначе он потеряет и то последнее, что у него осталось. – Яростно бросил Эйден и, не оборачиваясь, вышел за территорию замка.

Иона вернулась к Хранителю. Тот с лицом, выражающим полное удовлетворение, что-то читал.

– Что это? – Спросила Кешон.

– Письмо от господина Андерса. – Услужливо отозвался на ее вопрос, стоявший рядом с Хранителем, Рамон.

– Он отлично справляется. – Воодушевленно обратился Малис к вошедшей. – Всего три года назад мне все наперебой говорили, что пора сворачивать затею с восстановлением руин полуострова, что люди там только страдают, и на тот момент у них, действительно, были проблемы: приходилось жить в страшной нищете, матери тайком переправляли едва рожденных детей в столицу, желая им лучшей жизни, там воровали и даже убивали. И вот в последний год с лишним мы видим только улучшение жизни. А теперь Ульф пишет, что они открывают наборы в академии в этих самых, как мне говорили, безнадежных и обреченных на забвение городах. – Энки вдруг осекся и вновь впал в ступор, как и в разговоре с Мичем, но теперь не столь долгий. – Ах, если бы все было так просто. – Выдохнул он.

Иона и Рамон украдкой обменялись понимающими взглядами.

– Господин Малис. – Обратилась Иона. – Нужно принять какие-то меры. В городе беспорядки. Может, стоит выступить с обращением, как мы уже делали это раньше, после предыдущих обвалов?

– Мы обговорим этот вопрос на собрании. – Вяло отвечал Энки. – Утром ко мне заходил Сабас, сказал, что у него есть какая-то идея. Скоро он придет, и мы все решим.

Энеко Сабас пожаловал только через час. Пришел он вместе с семьей Маниталлеров в полном составе, включая главу семьи, двух родных сыновей и одного приемного, а в придачу к ним пришел еще и Васко, приставленный наблюдать за бывшим Хранителем Южных земель. После того, как каждый смог найти себе место в, когда-то казавшимся просторным, кабинете Хранителя, собрание началось.

– Господа. – Помпезно начал Сабас. – Весь город наполнен недовольными гражданами, и переход от недовольства к ярости – лишь дело времени. Наша задача не допустить этого перехода. Думаю, я никого не удивлю, если скажу, что лидером и вероятно инициатором волнений является небезызвестный Ксимен Гойо, собравший вокруг себя всех, у кого есть хотя бы малейшие претензии к действующей власти. Гойо пытается поджечь фитиль восстания, нам необходимо ему помешать.

– И как мы это сделаем? – Нетерпеливо вопрошала Иона Кешон.

– Я здесь, чтобы ответить на этот вопрос. – Бодро отозвался тот. – Поддержка господина Малиса в народе все еще сильна, но, как известно, перевороты свершаются активным меньшинством при бездействии большинства. Мы могли бы активизировать это самое большинство, которое выступит на нашей стороне и защитит нас.

– Вы хотите устроить гражданскую войну? – Возмутилась Иона.

– Вариант радикальный, но в условиях…

– Госпожа Кешон права. – Жестким тоном отрезал Малис. – Мы хотим избежать кровопролития, а не множить его. У вас есть другие варианты? 

– Что ж, я предполагал, что вы откажитесь, поэтому пригласил господина Маниталлера. – Неунывным голосом продолжал Сабас. – Он и его сыновья имеют большой авторитет в городе, в том числе и в той прослойке, которой пытается манипулировать Гойо. Если бы господин Маниталлер согласился выйти к тем людям применить свое влияние, заставить их утихомириться, внушить, что лучшие дни уже близко, мы бы все могли избежать больших последствий. Но тут дело в том, что я уже поговорил на этот счет с господином Маниталлером и…

– Я не буду врать людям в лицо. – Закончил за него Харо Маниталлер. – Они заслуживают правды, а правда в том, что вы не справляетесь.

Малис с минуту сверлил его взглядом. Повисла мучительная пауза. Никто не смел заговорить, все ждали, что ответит Хранитель.

– По-вашему, господин Гойо прав? – Ровным и тихим, почти шепчущим, голосом произнес Энки. – Вы поддерживаете идею восстания?

– Нет. – Твердо отвечал тот. – Я категорически против вооруженного свержения власти, это варварство. Именно это я ответил Ксимену Гойо, когда он предлагал мне стать вдохновителем и лидером восстания.

– Вы говорили с ним? – Обескуражено переспросил Сабас.

– Мне передали от него записку, после чего, я передал ему свой окончательный и бесповоротный ответ.

– Почему вы не сообщили об этом Хранителю? – С претензией вопрошала Иона.

– Это была частная переписка, и я даже не думал, что он, действительно, пойдет на что-то такое. 

– Вы не разделяете моих идеалов и считаете меня слабым правителем. – С какой-то резкостью вдруг заговорил Малис. – При этом вы категорически против восстания. Помню, как в первую нашу встречу мне пришлось упрекать вас в вашей нерешительности и критиковать ту же политику невмешательства, которая, похоже, имеет место быть и сейчас. Тогда вы признали свою трусость и слабость. И, к моему сожалению, сейчас, спустя столько лет, пройдя через все, что вам пришлось пройти, вы остались таким же слабым и ни на что не способным трусом. Хотя чего еще можно ожидать от человека, одним из главных авторитетов которого был убийца его собственного отца.

– Да как вы смеете?! – Вдруг вскочил старший сын Маниталлера. 

Но Харо осадил его, и плавным, но сильным и властным движением руки приказал сесть на место.

– Вы можете говорить все, что хотите, господин Малис. – Спокойно обратился Маниталлер к Энки. – Можете пытаться задеть меня и оскорбить, моего решения это не переменит. Что же до ваших слов обо мне, я уважал Ана Тиуса не за убийство моего отца, а за честность и уважение к своим врагам. Вам бы стоило у него поучиться.

– Пошел вон отсюда! – Надменно бросил Энки. – И не возвращайся, пока не решишься хоть на что-нибудь, иначе ты просто пустое место, не стоящее никакого внимания.

Слегка оторопев, Харо застыл на месте, но спустя мгновение уже выходил из замка вместе с сыновьями.

– Не думаю, что стоит отпускать его на все четыре стороны. – Осторожно проговорила Иона. – Вы ведь сами говорили, что он может представлять опасность.

– Плевать! – Грубо отозвался Малис. – Он мне отвратителен. Жалкий старик. Ничего он не сделает, он пустышка.

– Тогда что нам делать с беспорядками, и с Гойо? – С какой-то долей обиды в голосе, спросил Энеко Сабас.

– Мы могли бы пригласить его на переговоры в замок. – Предложила Иона.

– Так и сделаем. – Коротко отозвался Малис. – Иона, напиши и отошли приглашение господину Гойо. И распорядись, чтобы, когда придет ответ, его сразу же передали мне. На этом все, господа.

Ответ пришел только вечером, когда Энки в одиночестве находился в своих покоях. Записку ему принес Рамон. Малис пробежался глазами по небольшому листку бумаги и взгляд его будто стал спокойнее и умиротвореннее.

– Позови сюда Васко, пожалуйста. – Мягко попросил он.

Вскоре Рамон привел в покои к Хранителю Васко. Они вошли и заперли за собой дверь.

– «Я приду в замок только с вооруженным войском и никак иначе». – Процитировал содержимое письма Энки. – Этот человек угрожает нам. Васко, этой ночью ты пойдешь домой к господину Гойо и перережешь ему горло.

– Да, господин Малис. – С покорностью бесстрастно отвечал тот.

– Возьми с собой Рамона, он поможет тебе перетащить тело.

– Куда перетащить? – Удивился Васко.

– Я хочу, чтобы труп этого человека висел на стене замка в назидание всем остальным, кто считает себя вправе угрожать мне. – Ровным и холодным голосом проговорил Энки. 

– Будет сделано, господин Малис.

К утру мертвое тело Ксимена Гойо, выставленное на всеобщее обозрение, свисало с одной из внешних стен замка Хранителя. Труп был раздет догола, а на горле его зиял аккуратный разрез, ставший причиной смерти одного из самых богатых и уважаемых господ Вороньего полуострова.

В замке, также как и во всем городе, никто понятия не имел, как такое могло произойти, были лишь догадки и гипотезы. Малис не сказал ничего даже своим приближенным, которые, правда, уже все поняли и находились в замешательстве.

В полдень к изумленной и напуганной толпе вышел сам Хранитель. Он оглядел, собравшийся народ презрительным и суровым взглядом, сделал глубокий вдох и заговорил:

– То, что вы видите, является причиной невежества, глупости и варварства, которое проявил покинувший нас господин Гойо и все те, кто также был участником вчерашних беспорядков. Вам не нравится происходящее? Вы жалуетесь на трудности? Но без трудностей не бывает великих свершений. Вы хотите сидеть на месте, окопаться и ждать, когда к вам придут и уничтожат вас? Вы устали от печальных новостей, приходящих с работ над проходом через Коронный хребет, я тоже устал, но это не значит, что мы должны прекратить, когда большая часть пути уже пройдена. Мы должны выстоять несмотря ни на что, и я знаю, что среди вас есть те, кто не согнутся ни под какими трудностями. Остальным же советую взять себя в руки и пересмотреть свои приоритеты. Сторонники Ксимена Гойо не будут наказаны, мы забудем вчерашний день, как страшный и глупый сон, но мы не забудем то, что мы из него вынесли. Вчерашний бунт и его последствия дали нам понять, что на пути к чему-то стоящему жертвы неизбежны, а все тараканы и паразиты, желающие встать на пути нашего движения, будут раздавлены. Пусть это служит вам напоминанием. – Сказал Энки, указывая на тело Ксимена Гойо. – Его не снимут, пока проход через хребет не будет достроен. 

Иона и Мич больше всего боялись, что после такого народ только обозлится, что поднимется новый бунт, масштабнее и страшнее чем раньше. Но их страхи не оправдались. Все приняли угрозу и намотали ее на ус. В течение пары дней была собрана приличная группа добровольцев, и Мич Эйден вместе с ними вернулся к хребту. Работы там начались с новой силой, а в городе стало спокойно, и восстановилась какая-то нервная тишина, такая, после которой ждешь самого страшного взрыва.

Иона робко пыталась заговаривать о произошедшем, но быстро поняла, что добиться чего-либо от Энки тут невозможно. Мич вовсе уехал, так и не обмолвившись с Малисом ни единым словом, предпочитая даже приказы получать через третьих лиц. Единственным, кто выудил из Хранителя Горящих земель хоть что-то по поводу ужасной казни Ксимена Гойо, был Энеко Сабас.

– Прошу, скажите, что это был расчет. – Обратился он как-то к Малису. – Потому что, если это было импульсивное решение, мне страшно за вас и за наше общее будущее.

– Это было решение, которое решило все наши проблемы. – Твердо произнес Энки. – Это все, что должно вас волновать. Но если тебя это успокоит, я был уверен в том, что делаю и осознавал все риски. Удовлетворен?

– Да, господин Малис. – Отвечал тот.  

Иона Кешон тем временем терзалась сомнениями. Нынешнее положение казалось ей неустойчивым и опасным, она боялась за Энки, за Ульфа, за Мича, и больше всего, как ни странно, боялась за себя. Порой она опасалась Малиса. Ей внезапно открылось, что Энки стал внушать ей страх больше, чем все угрозы, грозящие извне, включая восстание или вторжение других стран. Хранитель Горящих земель в отличие от разъяренной толпы или войск противника находился в одной с ней комнате по нескольку часов в день, и это пугало ее больше всего.

– Он стал жёстче. – Обмолвилась Иона в разговоре с Васко. – Он всегда был твердым и достаточно жестоким, но сейчас он потерял всякие границы. Когда я спросила у него, не через чур ли это все, он сказал, что наша цель оправдывает средства. Сказал это с ухмылкой на лице. И теперь я боюсь, что когда-нибудь могу сама стать препятствием на пути к его цели.

– Это наша общая цель, и ты никогда не встанешь на ее пути, ты часть того мира, который мы хотим построить. – Горячо отвечал тот. – Я не так хорошо его знаю, но я верю в него. Потому и без вопросов выполнил его приказ об убийстве Гойо.

– Так и знала, что это был ты. – С усмешкой произнесла Иона.

– Ты тоже должна верить в него. Он в тебя верит и считает, что может полностью положиться на твои умения, знания и твою преданность. Ему тяжело и он борется. Борется, в том числе, и ради тебя, ради нас всех.

– Не делай из него мученика, прошу. Даже, если ты прав, это не имеет никакого значения, если в итоге он потеряет всякую связь с реальностью. Я каждый день смотрю на него, заглядываю ему в глаза. Знаешь, что я там вижу? Одержимость. Его будто лихорадит, он забыл обо всем, что было до. Он запутался и тонет, барахтаясь и затягивая все, что попадется под руку, за собой.

– Значит, нам надо помочь ему выбраться и встать на ноги.

– Как? – Поникшим голосом вопрошала Иона.

– Поговори с ним, тебя он выслушает.

– Я не хочу. – С какой-то даже грубостью отрезала она. – Я не знаю, что он сделает, если я скажу все, что думаю, и пока Мич и Ульф за многие километры отсюда, я не могу чувствовать себя в безопасности. – Она умолкла и повисла пауза. Иона глядела на Васко, тот ловко избегал встречаться с ней взглядом. – Если бы он приказал тебе убить меня, ты бы это сделал? – Вдруг спросила она.

– Да. – Тут же отозвался Васко. Они еще какое-то время просидели молча, и только когда Иона встала, чтобы уйти, он нервно бросил ей в след, то ли спрашивая, то ли утверждая. – Но он ведь не прикажет, ты же знаешь.

Иона лишь окинула его поникшим взглядом и молча ушла.

Через три месяца проход через хребет наконец был достроен. Новости с материка в миг захлестнули общественность. Оказалось, что там уже третий год идут ожесточенные локальные войны. Лесные земли заключили союз с Равнинными. По их новому договору Ларс вернул Равнинам часть их земель, что те потеряли в последнюю войну. Вскоре после этого захвативший власть в Южных землях Ракетт Капи потребовал у Лесных земель пересмотра территориального договора, заключенного при перемирии – Капи казалось, что южан обделили землей, которую они заслужили своей кровью. Вскоре Южные земли вступили в войну с объединенными силами Лесных и Равнинных земель.

Тем временем между Горными и Речными землями разгорелся новый конфликт. Причиной были все те же восстания на спорных территориях. И на этот раз Дэнук, недолго думая, объявил войну Речным землям и их Хранителю Фонзи Шану.

Таким образом, на материке шли сразу две масштабные непересекающиеся друг с другом войны. И на внезапно объявившуюся страну со всеми забытого полуострова ни у кого не было времени.

На полуострове же праздновали окончание так тяжело обошедшегося жителям строительства. Люди немного успокоились. На улицах поговаривали, что Харо Маниталлер с сыновьями бежал в горные земли.

Мич Эйден вернулся в столицу Горящих земель теперь уже насовсем и твердо решил работать над тем, чтобы то, чего они уже добились, не прошло даром. И он готов был отстаивать свое мнение и надеялся вразумить Хранителя.

Энки же, казалось, совсем впал в уныние. Постройка прохода через хребет и налаживание связи с материком было его идеей фикс. Он с самого начала считал это необходимостью. Теперь же, когда все было сделано, он не видел ничего, что бы это могло ему дать. Малис чувствовал себя потерянным и выходил из своих покоев лишь по особым случаям. Выходя же, выглядел серым и абсолютно обессиленным. На собраниях отмалчивался, был отрешенным и не выказывал особого интереса к происходящему. И если для всех остальных окончание строительства стало самым большим за последние годы облегчением, то для Энки это было неожиданным столкновением с реальностью, которая будто рассмеялась ему в лицо после стольких лет мучений.

Чего он ждал? Наверное, встряски. Ждал, что через эту щель во внешний мир хлынет волна, с которой он сможет героически бороться и побеждать. Он ждал поводов для новых свершений. Ему необходимо было находиться в состоянии борьбы, пребывать в постоянном движении, чтобы видеть смысл в окружающей действительности. Ему нужна была цель, и нужны были препятствия. Они были его спасением. Спасением от покоя. Потому что, оставаясь в покое, он продолжал ощущать, как падает в неизвестную темноту. Ему страшно, он не видел какого-либо смысла в дальнейших попытках что-либо сделать, но и не желал мириться с отсутствием этого смысла. И если раньше он бы нашел для себя смысл в стремлении к счастью и спокойствию, то сегодня он больше не мог быть счастливым, или просто не смел себе этого позволить. Но умирать он тоже не хотел, а может просто не мог, так что продолжал двигаться по инерции, не имея четкой цели и хотя бы малейшего желания. Он просто продолжал делать то, чего от него ждали, постепенно загоняя себя все глубже и глубже в неизвестную и пустую темноту, выбраться из которой становилось все сложнее. 

 Тем временем на Вороний полуостров начали активно прибывать беженцы. Это были люди уставшие от войн, что велись на материке. Многие из них услышали о том, что Горящие земли, некогда считавшиеся погибшими, на самом деле живут и процветают. Новость эта прокатилась по всем странам, и, не желавшие гибнуть на полях сражений, люди, ринулись на новую землю.

Малис воспринял это даже с некоторым воодушевлением и, оживившись, приказал отправлять всех приезжающих на помощь в восстановлении тех немногих городов полуострова, что до сих пор оставались в руинах. Притом каждому беженцу, также как и рядовым жителям Горящих земель, по окончании работ обещалась земля и некоторая сумма денег, которую тот сможет использовать по своему усмотрению.

Но и тут надежды Энки не оправдались. Такое решение казалось ему разумным и крайне удачным во всех отношениях. Тем не менее, подобная щедрость к иноземцам пришлась не по вкусу коренным жителям полуострова. Народ требовал ограничить въезд беженцев и взимать плату с каждого.

Малис согласился принять эти поправки только частично, да и то лишь под единогласными уговорами своих ближайших советников. Плата была установлена в соответствии с требованиями жителей столицы, а контроль над въездом беженцев был усилен, из-за чего многих желающих отсеивали и отправляли восвояси. Но вслед за введением платного въезда и усилением контроля, Энки принял поправку, по которой малоимущие беженцы могли брать в долг у казны, чтобы оплатить этот самый въезд. Срок возврата же назначался по личному желанию должника.  

И хоть никаких проблем с беженцами пока не возникало, всеобщее недовольство среди коренных жителей полуострова продолжало нарастать. Люди открыто выражали свое недовольство политикой Хранителя. Толпы людей приходили к стенам замка и требовали Малиса выйти к ним. Энки реагировал жестко. В столкновениях со стражей, разгонявшей протестующих, пострадали десятки людей.

Вскоре в город наведался Ульф Андерс. За все пять лет это был лишь третий его приезд в столицу. Спустя годы Ульф сильно возмужал и теперь, грациозно и гордо сидя на своем коне, походил на настоящего военачальника. Он явно был окрылен своими успехами и находился в отличном расположении духа.

Хранитель принял его с преувеличенным радушием, будто Андерс вернулся после долгой изнуряющей войны, принеся ему победу. По окончании грандиозного приема был созван совет, где собрались все главные лица Горящих земель: Энки Малис восседал за своим столом, за его спиной смирно стояли верные мечи – Васко и Рамон; прямо напротив Хранителя сидели ученики Иона, Мич и Ульф, а чуть поодаль у стены, непринужденно скрестив ноги, помещался Энеко Сабас.    

– Последние пять лет мы усиленно вели работы по восстановлению городов, разрушенных во время катаклизмов. – Начал свой доклад Ульф Андерс. – За это время нам удалось привести в порядок, обжить и наладить инфраструктуры в четырех крупных городах полуострова. Тем не менее, большой проблемой оставался вопрос заселения новой земли. В Горящих землях после трагедии осталось не так много людей, и этого было недостаточно, чтобы развить прежнее хозяйство во вновь оживших городах. До сих пор решения этого вопроса у нас не было, но очень кстати пришелся огромный приток беженцев с материка. Люди, жаждущие лучшей жизни и готовые ради нее работать в поте лица, позволили нам в кратчайшие сроки восстановить еще два города и полностью заселить другие, при этом каждому нашлась работа, а о прежних затруднениях с голодом и недостатком ресурсов мы смогли окончательно забыть.

Но приехав сюда, я с удивлением обнаружил, что находятся сотни недовольных столь крупным количеством иностранцев, прибывающих на полуостров. Для меня это удивительно, как и все доводы, которые противники беженцев приводят в защиту своей позиции. Они говорят о преступности среди иностранцев, называют тех ворами и разбойниками. Как человек, непосредственно работающий с этими «преступниками», могу сказать, что это в большинстве своем люди несчастные, потерявшие своих близких на бессмысленных войнах, что ведутся на материке. Все они приехали сюда за лучшим будущим в надежде обрести покой. Более того в городах, где они поселились преступности куда меньше, нежели в городах, что были заселены коренными жителями. Беженцам просто невыгодно дебоширить. Таким же образом я могу ответить на обвинение этих людей в безделье и отлынивании от работы. Они вовсе беспочвенны, так как именно иностранцы больше всего заинтересованы в окончании работ, в то время как выходец столицы держит в себе обиду на то, что его сослали из готового города, где он мог легко выкупить себе землю, туда, где ему придется за эту землю долго трудиться.

На данный момент у нас в планах восстановить еще один крупный город, а далее перейти к постепенному, но уже не столь стихийному освоению брошенных селений близ этих городов. Так что лишние руки нам еще при