Где выясняется, что за старыми друзьями нужен глаз да глаз

 

Вскоре робот вспомнил, что собирался заглянуть к тем ребятам из школы. Где они и что с ними?

Робот зажмурил глаза, произнес заклинание и, взмахнув хвостом, перенесся в одну из городских квартир, где невидимкою прижался к стене.

Едва он осмотрелся, как удивленно затряс головой. Прямо перед ним торчали кверху три пары мальчишечьих ног.

«Если все стоят наоборот, значит, я стою неправильно, надо перевернуться», – решил робот. Но, осмотревшись, он понял, что и шкаф и кровати стоят правильно.

Лица Иванова, Петрова и Сидорова стали малиновыми от напряжения, но они упорно не сдавались. Только Сидоров жалобно стонал. Двое других возмущенно сопели в ответ на его просьбы, но вскоре и они уже поняли, что на сегодня упражняться хватит.

Они перевернулись, тяжело дыша.

– Йога – великая вещь, – наставительно произнес Иванов.

– Точно, – тряс головой Петров. А Сидоров уже и говорить не мог. Ребята критически посмотрели друг на друга. Да, до подлинных йогов им еще далековато.

– Теперь займемся самосозерцанием, – скомандовал Иванов.

– Это очень полезно для этого… я читал… для самосовершенствования, – добавил Петров.

– А как мы это будем делать? – запинающимся голосом спросил Сидоров. По нему было видно, что он не очень хотел самосовершенствоваться.

– Ты чего, дружище, испугался? – покровительственно похлопал его по плечу Иванов.

– Не бойся, это же не на голове стоять, – вставил свое слово Петров.

– А что делать? – не сдавался Сидоров.

– Смотри куда‑нибудь. И самопоглощайся.

– Чего?..

– Думай, в общем.

– А куда смотреть?

– Да хоть на свой пуп! И ни на что не отвлекайся.

– Постарайся полностью отключиться.

Ребята сели на ковре, поджав ноги, как заправские йоги, и уставились в пространство. Наступила тишина, в которой явственно слышалось тиканье часов из соседней комнаты.

Прошло десять минут, пятнадцать… Даже беспокойно ерзавший на месте Сидоров в конце концов успокоился, всмотревшись в кусочек оторвавшихся обоев на стене.

Зато робот устал стоять на месте. Ему надоела эта полная неподвижность, эти бессмысленные взгляды.

«Какие они странные, – подумал он. – Вместо того чтобы бегать, прыгать, в футбол гонять, как все люди, они молча застыли. Постой‑ка, они, наверное, наоборот, хотят стать роботами. Все думать и думать и никуда не ходить. Так я им помогу».

Он взмахнул рукой, прошептал заклинание – и вместо ребят выстроились три аккуратных металлических ящичка. На одном было написано белой масляной краской И‑1, что значило «Иванов, модель первая». А на двух других, как вы легко можете догадаться, выведено было П‑1 и С‑1.

Робот думал, что его сразу начнут благодарить, но ящички продолжали молчать. Возможно, это означало, что им понравилось их перевоплощение, а может, они еще не успели его как следует прочувствовать. В ожидании благодарности робот, вернув себе нормальный облик, сел в кресло.

Первым через полчаса захныкал ящичек С‑1. Как и в жизни, он получился намного толще остальных двух ящиков.

– Ребята, давайте кончать уже, а?

– Ты что! Не мешай, – перебил его И‑1. – Сегодня так хорошо получилось. Как никогда. Ничего почему‑то не отвлекало – ни ноги, ни руки. А ты теперь взял и все испортил.

– Я не хотел, – извиняющимся тоном произнес ящик С‑1.

– Испортил, испортил, все испортил, – загудел возмущенно ящик П‑1.

– Ну извините, ребята, я просто больше не могу. Очень что‑то жмет внутри. Не пойму отчего.

– Ну ладно, – милостиво разрешил И‑1. – Мы сейчас пяток минут разомнемся – и снова за упражнения. Йога – это тебе не шутка!

– Спасибо, ребята, – обрадовался ящик С‑1. После этого он даже как‑то потерял свои строгие формы и стал больше похож на мешок.

– Ну‑ка! Раз, два!

– Что такое?!

– Ой, что со мной?

Сначала ящики удивленно замолчали. Потом вдруг запрыгали по полу. Робот даже немного испугался и вжался в кресло. Ведь ящики подпрыгивали на месте как живые.

– Что со мной? – кричал И‑1.

– А я? Где я? – орал П‑1.

– Мама! – не переставал вопить С‑1. Кому‑то со стороны это даже могло показаться смешным – этот истошный крик «мама», вылетавший из металлического ящика.

– Мы, кажется, перестарались, – решил за всех И‑1. – Совсем ушли в самосозерцание. Только как нам теперь из него выйти?

– Петров, ты чего‑нибудь видишь?

– Не‑а.

– А ты, толстый?

– Не, – сквозь слезы бормотал С‑1. Действительно, сквозь слезы – верх блестящего металлического ящика вдруг стал мокрым.

– Спасите! – закричали они все втроем.

– Чем это вы недовольны? – спросил их робот, которому казалось, что он сделал доброе дело. Ведь он мечтал стать человеком. А люди, очевидно, иногда мечтают стать роботами. Так в чем же дело?

– Как это? Кто это? – загалдели ящики, перебивая друг друга. – Спасите нас, товарищ. Очень вас просим.

– Не понимаю, – потряс головой робот. – Вы теперь можете заниматься этим вашим самосозерцанием, сколько захотите.

– Еще и издевается! – со злостью выпалил ящик И‑1. – Жаль, руки меня не слушаются.

– Поймать бы его, – угрожающе зашипел П‑1.

– Тише, ребята, тише, пожалуйста, – умолял их успокоиться добродушный С‑1. Робот задумался:

– Я могу снова вернуть вам руки‑ноги, если они вам нужны.

– Давай! – взмолился И‑1.

– Еще б не нужны! – подхватил его П‑1.

– Очень вас просим, – сказал вежливый С‑1. понимая, что далеко не все можно требовать.

Через миг трое ребят стояли посреди комнаты. И больше никого. Они заглянули под кровать, под стол, задумчиво почесали затылки. И никто из них не обратил внимания на сидящую на ветке под окном ворону, которая внимательно смотрела, займутся ли они самосозерцанием снова.

Потом ворона, к удивлению сидящих рядом птиц, почесала голову крылом и улетела.

 

Глава десятая,