2020-06-10
70
Навещая узницу, он «многократно творил чудовищное распутство». Преступную карьеру ростокской ведьмы прервали в 1698 году, но перед арестом она успела побывать и в роли сводни. Одну служанку она познакомила с чёртом, а молодого человека с чертовкой (1958 стр. 930, 931).
Тональность этих откровений противоречит общей тенденции. Выходит, что с демоном не так уж плохо – раз молодая вдова вызывает его, вместо того чтобы искать любовника среди людей. Ну что ж. Воспримем сей «факт» как исключение и попробуем понять, что послужило отправной точкой для описанного выше бреда Неужели популярные сказки о плотской связи с нечистым духом возникли на пустом месте? Конечно, какие‑то поводы у сочинителей потусторонней эротики имелись. Люди порой наблюдали случаи, которые не могли объяснить на уровне знаний своего века. Помните кунсткамеру Петра I? Как известно, любознательный император собирал всё необычное. В числе экспонатов находятся стеклянные сосуды с заспиртованными уродцами. Здесь и сиамские близнецы, и тела новорождённых детей без рук и ног, и просто бесформенные куски мяса. Сейчас ясно, что это потомство, зачатое спьяну, или результат жестоких избиений (а жён не только в России, но и по всей Европе бивали тогда смертным боем). Учёные времён Петра 1 не нашли нужным винить в рождении таких уродов дьявола. Зато в предшествующие столетия семейное несчастье могло закончиться костром.
Сильный козырь давало фанатикам наблюдение за женщинами, помешанными на сексуальной почве. Авторы знаменитого «Молота ведьм» среди прочего приводят и такой аргумент:
«…Часто многие видели на полях и в лесах, как ведьмы лежали на спине в соответствующем непотребству положении, оголённые ниже пупка. Они двигали бёдрами и голенями, в то время как демоны‑инкубы действовали незримо для окружающих, хотя в конце соития от ведьмы поднимался в воздух совершенно чёрный пар, протяжением в рост человека (Инститорис, и др., 1932 стр. 191)».
Чёрный пар прибавлен монахами для пущего страху. Но в остальном клиническая картина помешательства ясна. Любой врач‑психиатр скажет, что эти симптомы известны ему с третьего курса. Увы, во времена ведовских процессов предпочитали не лечить, а сжигать слабых на голову женщин.
Но всё же не поиск подозрительных признаков, а тривиальный допрос под пыткой лежал в основе большинства казней. Именно на этом направлении инквизиторы добились главных успехов. Зачем дожидаться помешательства или рождения урода, когда можно вытрясти из первой попавшейся женщины такое, что ей вчера ещё и не снилось??
Проиллюстрирую этот тезис случаем, относящимся к началу XVII века. Сия история может иметь несколько подзаголовков. Жестокость ради гуманизма. Садистский спектакль. Розыгрыш эпохи ведовских процессов.
Итак, эрцгерцог Брауншвайгский отменил в своих владениях пытки. Немецкому аристократу претила жестокость палачей. Он знал, что не все разделяют его передовые убеждения, и вознамерился наглядно продемонстрировать, как допрос под пыткой затемняет истину. Вскоре суеверные подданные доставили правителю повод для задуманного опыта. Очередная женщина была обвинена в колдовстве и оказалась в темнице. Герцог пригласил двоих иезуитов послушать признания ведьмы. В назначенный час все собрались в застенке. Правитель тайком шепнул палачам, какого рода сведений он ждёт от жертвы. Женщина, конечно, не подозревала, что является главной героиней инсценировки – тем более что муки были самые что ни на есть настоящие. Она терпела, насколько хватило сил. Потом не выдержала и стала «выдавать тайны» шабаша. Оказывается, она много раз бывала на горе Брокен. Там творилось немало гнусностей, но хуже всего было распутство, к которому её принуждали двое колдунов‑иезуитов. Эти подлые изменники священному сану заставляли содрогнуться от омерзения даже погрязших в грехе ведьм. Они превращались в козлов или волков и в этом обличье насиловали женщин. После противоестественного блуда колдуньи рожали по семь детей зараз – все дети были с жабьими головами и паучьими ногами. Палачи стали требовать имена колдунов. И тут узница указала на священников, которые наблюдали за пыткой!
Нетрудно вообразить потрясение иезуитов. Из зрителей они вот‑вот могли превратиться в подследственных и уже на себе испытать действие адских орудий, которые палачи приметали на их глазах! К счастью, герцог недолго наслаждался эффектом. Он раскрыл гостям изнанку мрачного фарса и объяснил, что подстроил всё это лишь для подтверждения своего кредо: пытки являются варварским пережитком и могут привести к трагическим судебным ошибкам… Урок не пропал даром. Одним из приглашённых на допрос священников был тот самый Фридрих фон Шпее, который, как помнят читатели, впоследствии немало сделал для укрощения суеверий (Rosemary, 1989 стр. 343).
Оставим к стороне страшные сказки о шабаше. Поговорим о шабаше‑сне, шабаше‑мечте. Когда паства с легкой оторопью внимала проповедям, часть прихожан не верила их главному тезису (всё, что связано с дьяволом, приносит мучения). Неужели действительно жизнь колдуньи так страшна? Если в награду за измену Богу достаются только побои, фальшивые деньги и тухлая еда, ведьмы давно бы перевелись. Но ведь каждый видит, что сожжениям нет конца. Значит, есть в общении с нечистой силой что‑то невыразимо манящее! И значит – шабаш это море наслаждений.
Некоторые из подследственных укрепляли эту версию своими вредными выдумками. Одна старуха заявила судьям, что с шестнадцатилетнего возраста летает на чертовы сходки; там‑де она испытала лучшие мгновения своей жизни. На шабаше играет чарующая музыка. Собравшиеся кружатся в сладострастном танце. Поскольку женщины в большинстве, дьявол учёл это и никого не оставил без партнёра. Колдуньи, которым не хватило кавалеров, танцевали с демонами, принявшими образ прекрасных юношей. После этой прелюдии начинался пир, а вслед за ним и праздник любви (Lea, 1939 стр. 177)…
Месснер фон Сант‑Христанзен, жена ризничего из Тироля, резко разошлась в показаниях с товарками. Остальные женщины твердили, что обещания дьявола – обман. А она клялась, будто получала что душе угодно. Например, дьявол подарил ей чудесную серебряную посуду (Rapp, 1874 стр. 160).
Очень романтичную картину оставила на память будущим поколениям колдунья, казнённая в 1632 году. Женщина призналась на допросе, что шабаш ведьм – это место, где сбываются самые несбыточные, самые сокровенные мечты. Пусть те, у кого нет воображения, мечтают о богатстве или красивых платьях – героиня нашей истории была птицей большого полёта. Она пожелала ни много ни мало появиться перед подругами в виде богини. Своей необычной мечтой колдунья не замедлила поделиться с дьяволом… Только представьте себе, как шарахнулись в испуге ведьмы, когда фантазёрка очутилась перед ними на шабаше с нимбом над головой! Тело её источало сияние: дьявол сделал так, что оно светилось изнутри! Эффект был поразительным. Товарки, скорее всего, не знали, стоять на месте или разбегаться в стороны (Lea, 1939 стр. 753).
Кроме узниц инквизиции, которые рассказывали о шабаше под пытками, существовали и те, кого минула чаша сия. Они делились фантазиями добровольно – подчас рискуя жизнью и нее же не умея удержаться. Питательной средой для подобных речей была усталость от опостылевшей жизни. Как хотелось разнообразить нищету и тяжкий труд волшебными приключениями! Новые знакомства, уставленные яствами столы… Некоторые предпочли бы один раз побывать на Блоксберге, чем всю жизнь тянуть лямку докучных обязанностей. Проповеди о всяких ужасах мечтательницы отметали, полагая их поповскими байками, рассчитанными на дур. Не отпугивал их и афоризм блаженного Августина: «Наслаждаться воображаемым преступлением – тоже злодейство (Сперанский, 1906 стр. 15 1)». Как знать, если бы шабаш существовал на самом деле – возможно, там яблоку было бы негде упасть. Есть же натуры, для которых порок обладает притягательностью. Самый яркий пример запретных мечтаний – история, случившаяся во Франции в середине XVII века. Одним из главных действующих лиц этого скандала оказалась Антуанетта Буриньон, женщина в своём роде замечательная. Обладая возвышенным складом ума, она написала немало книг, в том числе «Слово Божье» и «Мистицизм для несведущих». Стремясь творить добро, мадам Буриньон основала в 1653 году приют для подкидышей, и вскоре уже 50 девочек были под её опекой. Через пять лет ею был основан монастырь в городе Лилль. Сама Антуанетта стала настоятельницей, а монахинь искать не пришлось – они поступили в обитель прямо из сиротского приюта.
Итак, начало истории не предвещало никакой чертовщины. Тридцать две молодые особы в возрасте от 8 до 22 лет молились и соблюдали посты. Со стороны заметна была только «строгая дисциплина и хороший порядок». Но в тихом омуте черти водятся! Мистически настроенная настоятельница, становясь всё более рассеянной, утратила контроль над своим монастырским домом. Свободное время девушки проводили в разговорах о чудесах, которые бывают на шабашах ведьм. А когда мадам Буриньон поймала тринадцатилетнюю послушницу на мелком воровстве, та легко избежала порки, использовав доверчивость духовной матери. Девочка с напускным простодушием призналась, что воровать её подучил дьявол. Глядя на неё, и другие стали привлекать чёрта как щит от наказания. Кончилось дело тем, что пастор на исповеди узнал шокирующую новость. Все без исключения послушницы – ведьмы! Они рассказали, что ежедневно вступают в плотские сношения с дьяволом, летают на сборища и предаются там утехам чувственности. Дьявол, по их словам, предстаёт в виде прелестного юноши. Вообще описания шабаша, как они дошли до нас от бедных затворниц, это перелицованные мечты о роскошной жизни богачей. Неудивительно, что сиротки, которых приютила мадам Буриньон, грезили наяву сценами из недоступного для них обеспеченного быта. Вот что рассказала одна девочка. К ней подскакал на маленькой лошадке её обожатель и спросит, будет ли она его любовницей «Навеки», – отозвалась она и вознеслась в воздух вместе с ним и другими девочками. Они прилетели в огромный замок, где музицировали на разных инструментах, танцевали, веселились и пили вино (Robbins, 1959 стр. 307, 308). Таков уж он был, шабаш вожделенное место для одних, путало для других, вздорная выдумка для третьих, а главное, верный кусок хлеба для судей.
