Возвращение к истокам

Концепция древней Церкви была весьма далека от рационалистической щепетильности наших современных экзегетов. На Западе начинают постепенно ее формулировать, благодаря совсем недавним и пока еще разрозненным исследованиям. Я тут не больший специалист, чем другие. Но я ничего не придумываю. То, что я собираюсь вам рассказать, я почерпнул в работах ряда исследователей. Но представьте только себе изумление, охватывающее специалиста по первым векам нашей эры, когда он узнает, что тот греческий отец Церкви, которого они изучают, оказывается, считал, что Христос воплотился, явился в душе и в теле не только какого‑то одного человека, но некоторым образом воплотился и во всем человечестве. От такой идеи они все просто пришли бы в ужас. Словно курица, увидевшая зубную щетку. И всякий раз они хватались бы за спасительную мысль, что это, наверное, всего лишь какая‑то блажь, пришедшая в голову их автору. Они даже постараются его простить, хотя им, признаться, за него немного стыдно.

Ну так вот, с тем, что я хочу вам сообщить, будет примерно то же самое. И, конечно, всякий раз, когда наши сегодняшние богословы обнаруживают концепцию у первохристианских богословов, она их настолько удивляет, что они тут же торопятся списать всю ее необычность на недостатки языка изложения или же на причуды того или иного автора‑одиночки. И остаются ни с чем. То, что я хочу вам открыть, это представление, которое было общим у всей первохристианской Церкви. Каждый из этих великих богословов и мистиков одновременно говорит это по‑своему. У них могут быть расхождения по каким‑то второстепенным подробностям и деталям, но общим остается способ понимания Христовой тайны.

Тут нужно добавить, что в поисках подлинного христианства нам стоит обратиться к греческим, а также к «восточным» отцам[330]. На первых Вселенских соборах, выработавших сами основания нашей христианской веры, из более чем 3000 епископов только 25 говорили по‑латыни. Конечно, каждый может сконструировать себе такое богословие, какое пожелает. Но тот, кто при этом хочет привязать это свое богословие к опыту первохристианской Церкви, должен обратиться за таким опытом к тем, кто созывал и готовил эти соборы. Тогда как у нас на Западе чаще всего сохраняют лишь формулировки, на этих соборах полученные, забывая то, что за этими формулировками стоит.