2020-06-10
75
Валуйский довёз Лену и Сергея до дверей РОВД, заглушил мотор.
– Мне что‑то боязно, – призналась Марченко.
Игорь дрогнул – хотел коснуться её плеча, но не посмел. Сергей заметил это и понимающе усмехнулся.
– И чего ты собралась бояться? – небрежно спросил Валуйский.
Лена пожала плечами:
– Как чего? А если Карский не уехал ещё? А если этот ваш курьер не доставил Богдану вызов? А если они все уйдут в глухой отказ… а если мы все ошибаемся, в конце‑то концов?! Мы исходим из личной неприязни…
– …и моих предчувствий и видений, – подхватил Сергей. – Мне кажется, сегодня будет хороший день.
– Ну, вот видишь, Лен, даже наш Нострадамус обрекает нас на удачу. Завязывай с переживаниями. Ты же умная, сильная и со всеми справишься, а пока ты будешь справляться, поеду я, поговорю с братишкой твоего любимого майора.
– Он не мой любимый, и вообще, осторожнее там, – проворчала Марченко, выходя из авто.
– Побыстрее там, – попросил Скрипка. – Это, опять же, просто кажется мне, но… кажется, часа этак через полтора‑два ты будешь нужен нам здесь. А может, и раньше.
|
|
|
– Договорились. Я ненадолго.
Машина сорвалась с места, обдав горячим воздухом.
– Ну… в путь с правой ноги? – подсказал Сергей, и Лена вымученно улыбнулась:
– Да какая разница, с какой…
За последние несколько дней все работники РОВД привыкли к Марченко и смирились с тем, что она как представитель Следственного Комитета, ведущий возобновлённое расследование по делу о самоубийстве Романова и Сташиной, имеет право распоряжаться ими наравне с майором Карским.
Да и самим Карским распоряжается тоже.
– Проводите меня к Станиславу Петровичу, – привычно уже сказала Лена.
– Э… м‑мхм… – невнятно что‑то промычал седоусый капитан.
– Что‑что? Простите, не расслышала?
– Он сегодня утром в Москву отбыл, – проговорил мужчина чуть более внятно.
Скрипка развёл руками, словно говоря: вот видишь, всё как мы и хотели.
Марченко прикусила губу. Подумала немного и приказала:
– Дайте тогда ключи от его кабинета, а когда придёт Карский Богдан, немедленно проводите туда. Ко мне.
– Бум‑м‑м… – ответил капитан, и она решила считать это согласием.
Кабинет майора Карского практически ничем не отличался от миллионов других таких же. Казённый кабинет в казённом учреждении, что с него возьмёшь.
К‑кхрр!
– Серёжа! – возмутилась, наконец, Елена. – Когда ж ты перестанешь изводить всех этим хрустом?
– Каким? – совершенно искренне удивился Скрипка.
– Вот этим своим, – Лена передразнила его движение.
– А‑а. Ну… постараюсь не хрустеть в твоём присутствии.
Скрипка присел за длинным полированным столом, положив руки на столешницу и закрыв глаза.
|
|
|
Медитировал.
Лена кружила по кабинету. У неё внутри то ли просто так, то ли от слов Сергея о том, что день должен быть удачным, всё дрожало в предвкушении действий.
А действовать было, строго говоря, негде. Не с кем.
Разве что достать перочинный ножичек и повырезать на столешнице инициалы…
Сергей молчал.
Елена молчала.
Она нервно следила за лучом солнца. Однажды уже видела, как он медленно проходит короткий, в четыре шага путь от дверного косяка до шкафа у стены. Пока ещё луч не успел продвинуться ни на сантиметр…
– Елена Валерьевна! – седоусый капитан без стука открыл дверь. – Богдан Михайлович прибыли!
Сергей не удержался, хохотнул:
– Прямо‑таки прибыли? И много их там?
Резко отпихивая с дороги пожилого мужчину, в кабинет ворвался высокий мускулистый молодой человек.
Скрипка узнал его сразу, с первого взгляда.
Да и он Сергея тоже.
– А, и ты тут, смерть на танцполе… Чего вылупился? Давно не били?
– Да ты знаешь, я предпочитаю не драться. Особенно с такими, как ты.
– Это с какими же?
Сергей как‑то очень нехорошо прищурился, и на лице его чётко проступило омерзение.
– Карский Богдан Михайлович, – констатировала факт Марченко.
– Да, …, Карский! Карский Богдан Михайлович! Зачем вызывали? Ну! По‑быстрому, мне некогда, у меня, б…, тренировка сегодня!
– Попрошу не выражаться в присутствии представителей Следственного Комитета Российской Федерации, – холодно проговорила Елена. – Как долго продлится наша с вами беседа, зависит, в том числе, и от вас.
– И от вашего искреннего желания оказать содействие следствию, – тихо добавил Сергей.
Богдан призадумался. Было заметно, что весть о Следственном Комитете РФ для него не слишком приятна.
– Мне кажется, мы уже решили все вопросы два года назад! – ответил он с вызовом, но уже без мата и значительно более спокойным голосом.
Взгляд его метался по кабинету, словно в поисках лазейки для бегства.
Скрипка встал, молча зашёл за спину к Карскому. Осторожно положил ладонь ему на плечо… покачнулся и резко закрыл лицо руками, сгибаясь в три погибели, повисая на спинке стула Богдана.
– Что с тобой?! – метнулась к Сергею Лена, не обращая внимания на утробный хохот Карского‑младшего.
– Всё… всё в порядке, – выпрямился Скрипка и знаками показал, что хочет поговорить с Марченко наедине.
Елена быстрым взглядом окинула решётки на окне, отсмеявшегося и притихшего Богдана, предполагаемый путь солнечного луча по стене…
– Богдан Михайлович. Сейчас мы оставим вас на некоторое время. В ваших интересах за это время как следует вспомнить последние несколько дней своей жизни, чтобы как можно более полно ответить затем на вопросы следствия.
– Чо?!
– Что слышали. Сидите тихо, пожалуйста.
Сергея вёл внутренний компас. Буквально два шага по коридору, повернуть ручку двери, зная, что на ключ её никто не закрывал… Сергей провёл Лену в совершенно пустой кабинет, брат‑близнец кабинета майора Карского.
– Это он, – тихо, но оттого не менее уверенно сказал Скрипка.
– Он поджигал? – догадалась Елена.
Сергей покачал головой:
– Не только. Он убивал.
– Ты уверен?!
Скрипка обиженно надулся:
– Нет, я тебя сюда вытащил, чтобы пошутить!
– Ну, прости… прости.
– Прощаю.
– Ах, как великодушно…
– Лен. Ты следователь. Ты по особо важным. У тебя колоссальный опыт…
Марченко нервно сплела руки на груди:
– Подхалимаж прекращаем!
– А это не подхалимаж, Леночка. Это тебе прямое указание к действию.
– Хмм…
– Неужели ты и не придумаешь, что рассказать этому самоуверенному бугаю… это, кстати, его второе имя, Бугай. Неужели не придумаешь, как сделать так, чтоб он испугался и сдался?! Он же убийца, и он сам это знает, и ты же знаешь, он не уникален, он, как все убийцы, боится, что его когда‑нибудь раскроют! А я… я раскрыл. Я видел, как… о господи, как это всё… мерзко. И я пойму, если он начнёт врать. Понимаешь?
|
|
|
Елена подошла к окну. Прищурилась на солнце и тут же резко развернулась на каблуках:
– Скрипка! Твой подхалимаж оказал стимулирующее действие на мой мозг! С меня рассказ о том, как я ездила на рисовые поля в Китае и гуляла там на закате и ночью! А сейчас звоним Игорю и возвращаемся к нашему барану… то есть, Богдану.
Богдан Карский ждал возвращения Марченко и Скрипки, примеряя разные позы.
Он встанет вот так, гордо скрестив руки на груди, и объявит им, что он вообще белый и пушистый и только полчаса назад вернулся из длительной командировки…
Нет. Нельзя забывать, что его видел в клубе этот чёртов экстрасенс.
Тогда он сядет вот так… типа живое недоумение и полное непонимание, чего вообще этим москвичам от него надо.
Нет. Они же сказали уже – подробный отчёт о последних днях… блин.
Тогда… тогда…
Дверь открылась, и в кабинет вошла улыбающаяся Марченко.
А она, кстати, ничего себе тёлка. Красивая. Даже возраст понять сложно, не вдруг доходит, что она не вчера институт закончила…
Следом за Марченко вошёл Скрипка.
Он тоже улыбался, «смерть на танцполе», блин. Надо же было так сказануть!
Елена Валерьевна села напротив Богдана. Ух, он бы её!.. В других‑то обстоятельствах! Руку на отсечение, что огонь, а не баба!
– Богдан Михайлович. Следствие получило видеозапись с камер наблюдения, установленных на доме соседей Романовых.
– Каких ещё камер, каких ещё соседей!
Марченко сделала вид, что не услышала возмущений Богдана, продолжала ровным голосом:
– Запись чёткая, мы даже разобрали номерной знак, Т‑666‑СА, ведь у вас белая Тойота Land Cruiser 200, верно?
– И что с того?
– Отвечайте, пожалуйста, на вопросы. Вы – владелец белой Тойоты Land Cruiser 200, государственный номерной знак Т‑666‑СА?
– Ну, я. И?
– Теперь расскажите нам, где вы были в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое мая текущего года?
|
|
|
– Дома был… – медленно проговорил Богдан. – Дома. Спал…
Скрипка тоже сел рядом с Марченко и доверительно так наклонился к собеседнику:
– Вы думаете, мы вам просто так сказали, что просматривали записи с камер наблюдения? Мы видели, как ваша машина в два пятнадцать ночи проехала по центральной дороге, вы вышли из машины, у вас в руках была бутылка с зажигательной смесью… похоже, ваши занятия спортом помогли вам точно метнуть эту бутылку в окно второго этажа.
– Вы… видео с камер наблюдения не принимается судом… – неуверенно предположил Богдан.
– У нас есть ещё свидетель, – легко сообщила Елена.
– Какой, …, свидетель?!
– Обычный, живой свидетель, который видел вас и тогда, когда вы поджигали дом… и в тот день, когда якобы совершили самоубийство Романов и Сташина, – с готовностью разъяснил Скрипка.
– Че‑го?! Вы совсем оху…?! – заёрзал Богдан.
– Попрошу не выражаться, – напомнила Марченко.
– Это… это беспредел, – как‑то очень уж неуверенно возмутился парень. – А где мой дядя? Где Станислав Петрович Карский?
– Майор Карский Станислав Петрович сегодня утром был вызван в Москву. Догадываетесь, с какой целью?
– С… с какой? – побледнел Богдан.
– Похоже, что ему будут предъявлены обвинения в укрывательстве преступника. В любом случае, он более не сможет быть главой Знаменского РОВД. Да и… и майором, скорее всего, не будет.
– П‑по… чему? – пролепетал Богдан, затравленно озираясь.
– Потому, – ответил ему новый голос, – потому, что разжалуют майора. Михаил Петрович Карский – ваш отец?
Высокий, коротко подстриженный мужчина не улыбался. Он пожал руку Скрипке, поцеловал руку Марченко и сел рядом с Леной. Представился:
– Валуйский Игорь Александрович, следователь по особо важным делам Следственного Комитета РФ. Повторю свой вопрос. Ваш отец – Михаил Петрович Карский?
– Д‑да… что с ним?
– Ничего страшного, поверьте. Просто он сейчас даёт показания, как соучастник преступления, совершённого вами два года назад.
– Я… я ничего…
Скрипка раскатисто хрустнул пальцами:
– Вы убили. Сначала Дмитрия Романова, потом Ольгу Сташину. Вам осталось только рассказать подробности.
– Да‑да! – очень приятно улыбнулась Елена.
Вернее, эта улыбка могла бы быть очень и очень приятной и даже многообещающей – но при совершенно других обстоятельствах.
В данный же момент Богдан был уверен, что сидящие перед ним трое следователей… двое следователей и один экстрасенс – олицетворение предстоящей ему тюрьмы.
Богдан рассказывал. Скрипка странно подёргивал щекой. Лене казалось, что он еле сдерживает тошноту.
Впрочем, возможно, так оно и было. Её и саму замутило от очень откровенного рассказа убийцы.
– Мы… мы накануне, за день или два, на танцах были. Ходили в «Гнездо». Я там почти не бывал раньше, но друганы сказали, что, мол, диджей новый, музыка приятная, выпивка неплохая, ну и пошли. Толком погулять не успели, а тут эта… Ольга…
Марченко не вслушивалась. Она уже слышала эту историю от друзей «Ромео» и «Джульетты».
Скрипка тоже не вслушивался. Только щурился.
Игорь слушал внимательно. Лена, конечно, пересказывала ему всё, что узнала, но – вот он, виновник, сознаётся. Интересно же.
– …а потом я в себя пришёл, а мои друганы ржут все, мол, не так уж ты и крут, братан, как хочешь казаться, чего у тебя есть вообще, кроме твоего бабла? Тебя всякий любой может в пятак зарядить, ты и с копыт… и я решил отомстить.
…– Па! Ну па! Ну неужели ты за‑ради сына не можешь попросить своих бойцов, из надёжных, конечно, чтоб они помогли восстановить справедливость? Меня же унизили! При всех избили!
– Не надо было ввязываться в драку, – Карский‑старший слушал сына невнимательно, он как раз пытался дозвониться бизнес‑партнёру по очень важному делу. Да, Михаил Петрович знал, что на днях его сыну подвесили неплохой «фонарь» в баре. Но он был категорически против развлечений сыночка.
Может, наконец, остепенится, перестанет по бабам шастать и кулаками махать?
– Ну пап! Ну ты пойми! Это же ненадолго. Мы этому придурку насуём по‑быстрому, и всё! Будет знать, с кем связываться!
– Это ты, ты должен знать, с кем связываться! – зло выкрикнул Карский, швыряя трубку. – Зачем вообще в это «Гнездо» полез?!
– Па, ты чего, молодым не был?!
Михаил Петрович задумчиво посмотрел на сына.
На «цветущий» синяк под глазом.
Всё‑таки… что‑то в его идее, определённо, есть. Ведь он и сам бы не прочь вмазать, да как следует, тому придурку, который побил его сына…
– Ну ладно, – сжалился он, наконец. – Михац и Стапель тебе в помощь. Знаешь, где их найти?
– Знаю! – от радости Богдан чуть не запрыгал на месте.
– Ну вот, иди. Я им сейчас позвоню…
Михац – это была его настоящая фамилия – не первый раз помогал хозяину обстряпывать скользкие делишки, требующие грубой мужской силы. Стапельев, более известный в ЧОПе как Стапель, присоединился к нему не так давно, однако успел зарекомендовать себя как «человек‑могила». Он очень хорошо знал, о чём можно говорить с посторонними, а о чём нельзя даже ночью во сне с самим собой.
Богдана эти тонкости не интересовали. Он знал, что эти двое ненамного старше его самого и будут вполне уместно выглядеть в сценке показательной кары.
– Надо бы выследить, когда они вдвоём будут, – мечтал Богдан, – и отдубасить этого придурка! Чтобы и ему… неприятно было, и чикса чтобы… прониклась.
Нужная ситуация, как по заказу, сложилась уже на следующий вечер.
Михац лениво пожёвывал погасшую сигаретку, Стапель улыбался во все тридцать два зуба:
– Они поехали за город, знаешь, где дачи от фабрики, от ткацкой? Там у этого Ромео домик.
Богдан аж взмок, прикидывая, как поторжественнее обставить карательные меры.
– Не боись, – успокоил его Михац. – Не боись. Бери тачку, едем. Проучим твоего… конкурента. Девка‑то стоящая?
Карский пожал плечами:
– Какая разница? Мне уже не важно.
– Ну ладно, там, на месте разберёмся. Раз тебе не важно, то мы… да, Стапель? Мы попробуем на вкус, на ощупь и тэ‑дэ.
Богдан упёрся ему в грудь ладонью:
– Только после меня, понял? Только после меня!
– Да понял уже, понял! Не волнуйся!
Вечерний дачный посёлок встретил разгорячённых, надышавшихся дорожной пылью парней покоем, тишиной, прохладой. Хоть ночи стояли уже тёплые, ночевать оставались единицы, и те пока только по выходным. Вот когда завершится учебный год, начнут переезжать на лето все эти бабушки‑дедушки…
– Закрылись, – уныло сообщил Богдан, он успел уже добраться до двери, подёргать.
Стапель молча показал ему отмычку, и Карский прыснул, зажимая рот.
Правильно! Так им и надо.
Замок на двери стоял плохонький, Стапель ковырнул его отмычкой, и дверь открылась, как сезам.
Нервно похохатывая в предвкушении знатного развлечения, чоповцы и Богдан прошли в тёмные тесные сенцы, потом в жилую комнату.
Сверху, со второго этажа, раздавались тихие, приглушённые голоса. Карский разобрал испуганное женское «мне кажется, там кто‑то ходит!» и уверенное мужское «не волнуйся, у меня есть ружьё, сейчас я проверю, что или кто там».
Михац жестами показал Стапелю, что надо где‑то притаиться, и тот прошёл в следующую комнатку, а сам Михац встал рядом с лестницей, показывая Богдану, где ему лучше встать.
– Блин, если у него и правда ружьё? – нервным шёпотом спросил Карский. – Если он меня пристрелит?!
На лестнице раздались шаги.
– Не волнуйся, не успеет, – пообещал Михац, сверкая в сумраке улыбкой.
– Ну, здравствуй! – поприветствовал Богдан чуть дрожащим голосом хозяина дома.
– Ты?! – изумился Дмитрий.
– Я, – гордо выпрямился Карский и не на шутку испугался, увидев, что в руках у Дмитрия, действительно, ружьё.
– Что ты здесь делаешь?
– Да вот, заглянул в гости… надеюсь, твоя сучка, при которой ты меня унизил, ждёт тебя наверху?
– Что?!
– Сейчас мы пойдём к ней, и ты у меня прощения просить будешь, понял?
– Много слов, мало де…
Дмитрий не успел договорить: он не ожидал, что слева от него в сумраке комнаты притаился ещё один мужчина. Не ожидал, что этот мужчина будет куда более умелым бойцом, чем Бугай.
Не ожидал, что возвращаться на второй этаж придётся под дулом собственного охотничьего ружья и в компании троих заливисто ржущих парней.
Ольга по звукам поняла, что творится что‑то неладное, и, когда вошли «гости», сражалась с защёлками оконной рамы. От волнения у неё никак не получалось открыть окно.
Богдан сосредоточенно тыкал в спину недруга дулом ружья. О, каким крутым он себя чувствовал в тот момент! Как радовал его скрип пола при каждом шаге! Казалось, это гимн во славу хитроумного Богдана Михайловича Карского, способного всегда и везде защитить и отстоять свою честь.
– Эй, как вам девка? Стоящая? – развязно спросил он чоповцев, и те отозвались дружным хохотом:
– Ещё какая!
– Ну тогда ловите и держите. Слышишь, ты, тебя тут, говорят, Ромео называют, да?
Дмитрий молчал и, не отрываясь, смотрел на Ольгу.
– Мы сейчас твою Джульетту по кругу пустим, понял?
Дмитрий побелел.
– Отдерём хором! Будешь паинькой, и на твою долю оста…
С диким звериным рыком Дмитрий накинулся на Богдана, и даже успел схватиться за дуло ружья, дёрнуть на себя…
Карский случайно нажал на спуск.
По‑волчьи взвыла Ольга.
Растерянно замерли чоповцы.
Словно в замедленной съёмке, на кровать, стоящую у правой стены, падало тело Дмитрия. Очертания головы ещё угадывались в кровавом месиве, оставленном выстрелом дробью.
– У‑у‑у‑убийцы! – оформился вой Ольги в членораздельное слово. Оно резануло по ушам. – Убийцы! Убийцы!!! Тюрьма! Вас всех ждёт тюрьма! Я этого так не оставлю! Я…
Стапель схватил её за косу и повалил на кровать, стоявшую справа от окна.
Странно. Ещё минуты не прошло, а возбуждения и предвкушения развлечений как не бывало!
– Молчи, дура! – рыкнул Стапель.
– Убийцы! Скоты!
– Будешь молчать – будешь жить… – неуверенно пообещал Богдан.
– Какое «жить», ты что, очумел?! – возмутился Михац и отобрал ружьё у Карского.
Богдан и пикнуть не успел, как раздался второй выстрел, и Ольга замолчала.
Навсегда.
– Так, – деловито раскладывали тела Михац и Стапель, переговариваясь по ходу дела. – Вот так… и так. Ну‑ка… вот будто так она стояла… а этот подошёл – ба‑бах! И она падает… ну‑ка, приподними… дай, платье поправлю, ага, вот типа так… бросай! Вот, правильно… этого не трогай! Ты видишь, чего у него с головой? Тронешь – развалится…
– Что было потом? – подстегнул умолкшего Богдана Игорь.
– Ну, потом мы вытерли ружьё… потом поехали в ЧОП, рассказали всё папе… он сразу – дяде… ну, там, следаков послали… уже проверенных, чтобы это, значит… ну, все следы… и чтобы на меня не подумали, и вообще… это же ведь и правда могло быть самоубийство… вы… вы запишете, что это чистосердечное признание? – робко поинтересовался Богдан.
– Это не чистосердечное признание, а вынужденное, – жёстко проговорил Игорь, и Сергей с Еленой синхронно кивнули, подтверждая. – На смягчение приговора вам надеяться нечего.
– Как и всей вашей системе, – с наслаждением добавила Марченко. – Карский Богдан Михайлович, вы арестованы.
