Глава II. Потрясающая повесть

 

– Я хочу рассказать вам всю печальную историю моей жизни, – так начала красавица слегка дрожащим от внутреннего волнения голосом. – Я происхожу из княжеского рода. Мои родители умерли, оставив нам с сестрой громадное состояние.

Мы с Лючией родились близнецами и выросли в нашем родовом замке, вблизи Палермо. По смерти родителей мы жили уединенно, не ведя ни с кем знакомства, и не скучали, так как сильно любили друг друга и даже поклялись не расставаться всю жизнь.

Однажды мы с Лючией гуляли в лесу, далеко от замка, как вдруг услышали вдали звуки охотничьего рога.

– Идем отсюда, Елена! – воскликнула сестра. – Я не люблю охотников, – люди, убивающие животных, внушают мне отвращение.

Я вполне разделяла мнение моей сестры и тоже была рада избежать встречи с охотниками.

Но не успели мы сделать нескольких шагов, как из чащи, прямо на нас, выбежал дикий кабан.

Я с криком ужаса загородила собою Лючию.

– Пусть лучше я погибну, – подумала я.

Но сестра оттолкнула меня, чтобы принять на себя смертный удар разъяренного зверя.

В эту минуту грянул выстрел, и кабан с ревом свалился на землю.

Из леса выскочил молодой охотник.

Кабан собрал последние силы и бросился на охотника, чтобы поразить его своими клыками.

Удар ножа положил кабана на месте, но и сам охотник упал, обливаясь кровью.

Мы с Лючией подбежали к нему и, как умели, перевязали его рану.

– Останься здесь, Лючия, – сказала я, – а я сбегаю в замок и пришлю людей с носилками. Раненого надо перенести в замок. Тем временем, наш старый кастелян, Бернардо, съездит за доктором…

О, если бы я знала, чем это окончится, я бы не оставила сестру с охотником! Пусть бы лучше я погибла, а не Лючия!..

Красное домино замолчало, и доктор не решился прервать молчания вопросом. Ему показалось, что спутница его всхлипнула…

– Да, этот час, проведенный Лючией наедине с охотником, решил ее судьбу, – начала маска снова, – с первого взгляда она полюбила его…

Раненого перенесли в замок, доктор перевязал его рану и сказал, что он скоро поправится.

Действительно: через две недели он уже был здоров, но и не думал покидать замка.

Во время его болезни за ним ухаживала преимущественно Лючия, так как я была занята по хозяйству.

– Ну что же, – думала я, заметив симпатию сестры к нему, – раз судьба посылает ей такого жениха, я не буду мешать ее счастью. Он молод, красив, из хорошей семьи, богат – чего же еще надо?

Раненый рассказал нам, что он принадлежит к знаменитому венецианскому роду Черваторе. В окрестности Палермо он приехал поохотиться на кабанов.

Я навела о нем справки и, когда узнала, что он большой поклонник женщин, то это меня несколько обеспокоило, но я подумала: женится – переменится. Поэтому, когда Лючия призналась мне в том, что Луиджи, – так звали его, – сделал ей предложение, я от души пожелала ей счастья.

– Только одна просьба к тебе, Елена, – сказала она, – ты должна ехать с нами в Венецию. Без тебя мое счастье будет неполно.

Я на это не согласилась. Я знала, что во время медового месяца даже любимая сестра может быть в тягость новобрачным. Да и замок нельзя же было бросить.

– В таком случае, обещай, что по первому моему зову ты приедешь к нам, – просила сестра.

Это я обещала ей охотно.

Через несколько недель мы скромно отпраздновали свадьбу Лючии.

– Луиджи, – сказала я, провожая молодых до коляски, которая должна была увезти их в Венецию, – обещайте мне, что Лючия будет с вами счастлива!

Он клялся всеми святыми, что будет любить и лелеять жену до гроба.

Лючия, рыдая, упала мне на грудь, и ее насилу удалось оторвать от меня и усадить в коляску.

Больше я не видала своей сестры живой…

Первое письмо Лючии, которое я получила вскоре после ее отъезда, дышало счастьем.

– Слава Богу, он сдержал слово, – думала я.

Но я поспешила радоваться. В следующих письмах Лючия писала о красоте Венеции, о художественных сокровищах этого города, но о Луиджи – ни слова…

– Сестра несчастна, – поняла я и страдала невыносимо.

Не раз собиралась я поехать в Венецию, увидаться с Лючией, узнать все – и… не могла., я боялась убедиться в справедливости своих предположений. Я боялась, что в порыве гнева убью Луиджи, сделавшего мою сестру несчастной.

И вот, восемь дней тому назад, я получила от Лючии письмо. Я выучила его наизусть…

Лючия писала мне, что уже через месяц после свадьбы Луиджи стал покидать ее ради продажных женщин… писала, что она разочаровалась в муже, что он оказался пустым, лживым и злым человеком…

«– О, если бы я осталась с тобой в нашем старом замке, если бы все, пережитое мной, оказалось сном! – писала она. – Но поздно! Прошлого не вернешь, и я не из тех, кто, раз потерпевши кораблекрушение в жизни, ищет убежища в родном углу..

И тебя, Елена, я умоляю – не приезжай ко мне, даже твое участие было бы мне тяжело, а изменить мою судьбу ты не в силах… я выпью до дна свою чашу и умру безропотно.

Об одном только прошу тебя, Елена, когда я умру, я бы хотела лежать в нашем фамильном склепе… но это невозможно: Луиджи не захочет нарушить традиции своего рода: меня похоронят в склепе Черваторе… Но, умоляю тебя, сестра, выйми мое сердце и поставь его в серебряной урне на алтарь нашей замковой капеллы…»

Красное домино закрыло рука ми лицо и поникло головой…

Леблан был потрясен.

– Я в тот же день отправилась в Венецию, – заговорила снова красавица, немного успокоившись. – На дворце Черваторе я увидела черный флаг. На подъезде меня встретил швейцар, весь в черном.

– Кто умер у Черваторе? – спросила я, чувствуя, что сердце мое перестает биться.

– Сегодня скончалась сеньора Лючия, супруга Луиджи Черваторе…

Мне сделалось дурно.

Открыв глаза, я увидела перед собой испуганное лицо швейцара.

– Сеньора – родственница Лючии? – спросил он участливо.

– Сестра.

С низкими поклонами проводил он меня вверх по лестнице и велел слуге доложить Луиджи о моем приезде.

Не знаю, как я сдержалась, увидев Луиджи, и как я не бросила ему в лицо: «Негодяй! убийца моей сестры!»

Я едва устояла на ногах, взглянув в его ненавистное лицо. Но я вспомнила, что пришла к нему с просьбой и, если оскорблю его, то не добьюсь ничего.

Когда я передала ему последнюю волю Лючии, он наотрез отказался исполнить ее.

– Если она и писала вам это, то, очевидно, в бреду. Осквернять труп я не позволю! – резко отвечал он.

Все мои мольбы были тщетными.

– Вы простите меня, Елена, но я не могу оказать вам гостеприимства, – дворец и так переполнен родственниками… Мне это весьма неприятно, но…

Я не дала ему окончить.

– Проведите меня к покойнице! надеюсь, в этом вы мне не откажете!

– Теперь оставьте меня, я хочу помолиться наедине, – сказала я, подойдя к кровати, где лежала Лючия.

Однако, оставшись одна, я не молилась. Быстрым взглядом окинула я комнату.

«– Хорошо, – подумала я, – окно низко над водой!»

Подбежав к двери, я быстро сделала воском оттиск замка…

– К чему это? – удивленно спросил Леблан.

– Сейчас узнаете.

Поцеловав сестру, я быстро, никем не замеченная, удалилась из дворца. Я не желала встречаться с Луиджи… А теперь, Леблан, когда вы знаете все – исполните ли вы мою просьбу? Вы обещали мне… Вы должны… достать мне сердце Лючии.

Доктор, пораженный, взглянул на красавицу.

– Да, да! Сегодня ночью мы влезем через окно в комнату покойницы, и вы вырежете из ее груди сердце… Я знаю, за осквернение трупа закон карает тяжело. Но ведь это воля Лючии, моей дорогой сестры… Да и Луиджи не станет поднимать из за этого дела, – вскрытие покойницы было бы ему невыгодно… Итак, не отказывайтесь!.. Ради Бога, не отказывайте!..

Красавица вдруг сбросила свою маску, и доктор остановился, ослепленный ее красотой.

– Помните, – награда будет соответствовать услуге… Согласны вы исполнить мою просьбу?

Доктор колебался.

Если преступление откроется, то его доброе имя погибло навек… А может быть, его за это ждет казнь…

– Леблан! Неужели я в вас ошиблась? Неужели вы для меня не сделаете этого? Слушайте. Сегодня же мы уедем с вами в Палермо, где вас никто не знает!.. Да, да? Вы согласны? – шептала красавица.

И вдруг горячий поцелуй обжег губы Леблана…

– Согласен? Говори же!

– Согласен, – невольно прошептал доктор.

– Идем же скорее, гондола ждет нас!

– К дворцу Черваторе, – обратилась Елена к гребцу, впрыгнув вместе с Лебланом в гондолу.