Жизнь ведь тоже только миг

Только растворенье

Нас самих во всех других

Как бы им в даренье.

Окружающий мир осознается поэтом прежде всего как мир Божий. Этим объясняется нали­чие религиозных мотивов и образов в его сти­хах: «Август» (1953), «Рождественская звезда» (1947). «Рас­свет» (1947), «Гефсиманский сад». Пейзаж становится выражением философии жизни, размышлением о чуде божественного присутствия в мире.

Природа, мир, тайник вселенной,

Я службу долгую твою,

Объятый дрожью сокровенной,

В слезах от счастья отстою.

В стихотворении «Быть знаменитым некра­сиво...» Пастернак определяет цель творчества как «самоотдачу, а не шумиху, не успех». По­этому художнику «быть знаменитым некраси­во», ибо знаменитым может быть только само творчество. Окунаясь в неизвестность, поэт тво­рит новые миры. При этом ему важно сохранить себя как личность:

...быть живым, живым и только,

Живым и только до конца.

 

Роман “Доктор Живаго” - особое детище Пастернака.

После войны, когда не оправдались надежды на обновление жизни, он приступил к своему роману, чтобы дать исторический образ России за последнее сорокапятилетие. В течение 10 лет писался роман, наступал 1955 год, роман закончен. Отдал в редакцию журнала “Новый мир”. Не опубликовали. Отдал и опубликовал в Италии в 1957 году. Через два года переведён на 24 языка. Анна Ахматова вспоминает: “Борис был счастлив, мы – ждали взрыва”).

Издание романа в итальянском издательстве сделало Пастернака знаменитым на весь мир. В 1958 г. ему была при­суждена Нобелевская премия, после чего на него началась травля со стороны властей. «За выдаю­щиеся достижения в современной лирической поэзии и на традиционном поприще великой рус­ской прозы» — так обосновывалась премия, которую К. Федин назвал «платой за предатель­ство», требуя от Пастернака немедленного отказа от нее. В Литинституте была спешно организова­на демонстрация с плакатами, требующими вы­сылки Пастернака за границу. (А ведь роман-то никто из демонстрантов не читал!!!) Средства мас­совой информации не стеснялись в выражениях: «роман антинароден», в нем — «дух ненависти и презрения к простому человеку», «Иуда — вон из СССР», «дармоед» и т. д. Пастернак от премии все-таки отказался, за границу не поехал, объяс­нив: «...Я мечтал поехать на Запад как на празд­ник, но на празднике повседневно существовать бы не смог... Пусть будут родные березы, при­вычные неприятности и даже — привычные го­нения. И — надежда».

Роман заканчивается смертью Юрия Живаго, но автор помещает в завершении (в 17-й главе) стихи Живаго. И перед нами истины, которые утверждает писатель: история – дом родной, которым нужно дорожить, который соединяет прошлое, настоящее и будущее.

Пастернаку, как и его герою, претят натужный героизм, риторика, суета, ибо они не заключают сокровища подлинно живого духа истинно творческой личности, ищущей в иных сферах бытия — религиозных, философских, нравственных, поэтических.

«Гамлет» (1946)

Роман о Юрии Живаго и стихи, написанные от его имени, стали выражением радости, преодолевающей страх смерти. Стихотворение “Гамлет” можно считать ключевым для романа: именно им открывается семнадцатая стихотворная глава этого произведения.

Обращение к шекспировскому образу заставляет вспомнить формулу великого драматурга “Весь мир – театр и люди в нем актеры”. Ситуация Гамлета осмысливается как типовая ситуация каждого человека в этой жизни, а обращение “Я люблю твой замысел упрямый” относится не только к режиссеру драмы, но и к Создателю этого мира, в котором каждый достойно должен пройти предназначенный ему свыше путь.

Стихотворение Пастернака написано от первого лица, однако его лирический герой с самого начала ощущает себя актёром, при­званным сыграть предназначенную ему эпо­хой роль:

Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Aвва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить - не поле перейти.

Б. Пастернак подчёркивает драматичность своего Гамлета. Он существует прежде всего как тип сценический, который в ходе развития лирического сюжета постепенно сближается с образом автора. Объединяет обоих героев — Б. Пастернака и Гамлета — то, что они не су­мели сыграть свою роль так, как они того хо­тели.

Тема Гамлета созвучна теме романа. Трагедия Гамлета, по Пастернаку, - это не драма бесхарактерности, а драма долга и самоотречения, что сближает этот образ с образом Христа. «Если только можно, Авва Отче, // Чашу эту мимо пронеси» - это слова Христа. Стихотворение «Гамлет» - и о шекспировском герое, и об актере, играющем эту роль, и о Христе, и о герое романа Юрии Живаго, и о самом авторе романа, трагически ощущающем свое существование: «Я один, все тонет в фарисействе», и вообще о человеке в положении Гамлета. Долг человека - заплатить муками за чудо жизни. Евангельские образы, высокий библейский слог соединены с народной пословицей, содержащей простую, казалось бы, но очень глубокую мысль: «Жизнь прожить - не поле перейти». Жизнь символична, потому что она значительна, значительна во всех своих проявлениях, больших и малых. И предметом поэзии является сама жизнь.

Не ослабевает читательский интерес к «Стихотворениям Юрия Живаго» — заклю­чительной части знаменитого романа Пас­тернака. Лирический герой поэта уподоблен актеру, который вынужден исполнить роль персонажа гениальной трагедии Шекспира на реальной исторической сцене времен сталинщины. В этом стихотворении опре­делена творческая и гражданская позиция поэта. Лирический ге­рой чувствует себя актером на сцене жизни среди всеобщего «сумрака ночи». Он нравственно проти­востоит власти лжи и мрака.

Решение общечеловеческой проблемы «быть или не быть» во времена сталинщи­ны мало зависело от личной воли челове­ка, его гражданской и нравственной пози­ции, более того — классовой или полити­ческой ориентации, а диктовалось слепой волей случая. Вот оно, психологическое состояние безысходности, отчаяния, затравленности:

На меня наставлен сумрак ночи

Тысячью биноклей на оси.

Если только можно, Авва Отче,

Чашу эту мимо пронеси.

Именно в таких обстоятельствах и откры­вается мудрость расхожей народной посло­вицы «жизнь прожить — не поле перейти», поэт стремился убедить своих современ­ников, что, став на путь войн как средства решения государственных, национальных, социальных, политических, карьеристско-амбициозных проблем, человечество зашло в тупик.

 

В романе «Доктор Живаго» (1957) Пастернак отразил сложные и противоречивые чувства, которые довелось испытать ему и его герою Юрию Живаго в те беспощадные годы. Пастернак писал, что в Живаго стремился запечатлеть и себя, и Блока, и Есенина, и Маяковского. В стихотворении «Гамлет», написанном в 1946 году, не могла не прозвучать скорбная тема, напоминавшая о тех, кто был репрессирован в годы сталинского террора. Пастернак нашел в Гамлете своего духовного брата - ему он и доверил свою тревогу за новый век. «Гул затих. Я вышел на подмостки» – с этой строчки Пастернака начинал свою роль Гамлета В.Высоцкий в театре на Таганке. Он выходил на сцену без традиционного костюма в обычном вязаном свитере, очень близкий и понятный своим современникам. Высоцкий играл в пьесе Шекспира и свою судьбу тоже.

Первая фраза текста «Гул затих» предполагает зрительный зал, публику, её легкий шум перед началом спектакля. Ассоциация с театром подкреплена такими деталями, как «подмостки», «сумрак», «бинокли», «отголоски», «играть роль». Этот лексический ряд поддерживает наше представление об актере - мыслителе, глубоко вживавшемся в сущность своего сценического образа.

Прислонясь к дверному косяку,

Я ловлю в далеком отголоске,

Что случится на моем веку.

В прямом смысле эти слова принадлежат и Гамлету, который напряженно вглядывается в движущееся время, и актеру, играющему роль Гамлета, осмысливающему свою роль в трагедии. Но это ведь и мучительные мысли самого Юрия Андреевича Живаго, в тетради которого мы читаем стихотворение «Гамлет». Он предчувствует неизбежность новых бед и страданий, гибель свою и тех, кто дорог ему. И, конечно же, это и слова самого Пастернака о себе, так как он предполагал, что власть не простит ему его роман, который отражает трудный путь той части русской интеллигенции, которая осталась в России со своим народом, не эмигрировав. Не уехали очень многие, но они, как Ю. Живаго, как Ахматова, как Пастернак, ощущали своё противостояние тому миру, что тонул в фарисействе. На меня наставлен сумрак ночи

Тысячью биноклей на оси.

Пастернак тоже видел, как на него был «наставлен сумрак ночи», как на него глядели «тысячи биноклей» (поразительный символ опасности!) своими прицельными окулярами. Он жил многие послевоенные годы в предчувствии возможного ареста и расправы. Это ведь тоже понимание того, что «неотвратим конец пути», что «сейчас идёт другая драма», не менее страшная, чем во времена Шекспира. И поэт готов был, подобно своему герою, принести себя в жертву во имя своей сверхзадачи - написания романа.

Если только можно, Авва Отче,

ашу эту мимо пронеси.

Неожиданное обращение «Авва Отче» словно на мгновение переносит нас в Гефсиманский сад, где перед арестом молился Христос. Он взывает к своему Богу-Отцу, зная о той череде страданий, которые предстоит пережить. Выражение "Да минует меня чаша сия" стало крылатым. Так мог бы сказать и Гамлет, и актер, и Юрий Андреевич, и Пастернак.

Я люблю Твой замысел упрямый

И играть согласен эту роль.

Но сейчас идет другая драма,

И на этот раз меня уволь.

Актёр согласен играть на сцене, но не хочет участвовать в отталкивающей драме жизни. Приятие и неприятие страданий и насильственной смерти отражают колебания и Христа, так достоверно переданные в Евангелии, и Гамлета, метания Юрия Андреевича и самого Пастернака.

Но продуман распорядок действий,

И неотвратим конец пути.

Актёр вынужден играть, даже когда пьеса перестаёт ему нравиться.

Другие тоже ничего не могут изменить в жизни, от трагического финала им не уйти.

Я один, все тонет в фарисействе.

Фарисеи отвергали учение Христа, обличение их лицемерия и ханжества многократно звучит в речах Христа, переданных в Евангелии. Фарисейским - лживым, лицемерным - был двор короля Клавдия в Эльсиноре, где пришлось действовать Гамлету. Лицемерие и ханжество своего времени не раз обличал Пастернак, в том числе в "Докторе Живаго".

Евангельские образы, высокий библейский слог соединены с народной пословицей, содержащей простую, но очень глубокую мысль: Жизнь прожить - не поле перейти.

Такая концовка придает естественность, достоверность всему стихотворению. Оно написано пятистопным хореем классическим размером, который использовал Лермонтов в стихотворении "Выхожу один я на дорогу... ". Тема и настроение одиночества переданы в этом стихотворении с предельным напряжением, начиная с первого и кончая завершающим стихом. Герой Пастернака вышел на подмостки; остановился, прислонясь к дверному косяку, и не решается идти дальше, хотя понимает, что идти необходимо. Он просто обречён идти, хотя ждут его страдания и гибель (жизнь прожить - не поле перейти). В этих противоречиях и колебаниях заключен трагизм положения Гамлета всех времён.

 

«Март»

Следующим стихотворением цикла является «Март», месяц пробуждения жизни природы. Трагическое звучание «Гамлета» через последнюю строку («Жизнь прожить - не поле перейти») сменяется оптимистическим, жизнеутверждающим настроением. Каждое явление природы здесь одухотворено, олицетворено, наполнено высшим смыслом: «Солнце греет до седьмого пота, // И бушует, одурев, овраг»; «дымится жизнь в хлеву коровьем»; «здоровьем пышут зубья вил». Назывные предложения третьей строфы, отмеченные радостной, восклицательной интонацией, передают удивление и восторг перед очередным чудом жизни:

Эти ночи, эти дни и ночи!

Дробь капелей к середине дня,

Кровельных сосулек худосочье,

Ручейков бессонных болтовня!

Пожалуй, только у Пастернака можно найти сравнение весны с «дюжей скотницей», у которой «дело... кипит в руках». Прекрасное есть жизнь. Поэтому «пахнет свежим воздухом навоз», он «всего живитель и виновник». Нет низкого, и нет высокого, есть работа, есть вечная жажда жизни и ее бесконечное обновление.

 

«Снег идет» (1957)

А пока – и поэт, и страна – «на перепутье». И это рождает тревогу («Снег идет», 1957), а образы «зимы» и «метели» в этом цикле – централь­ные. Они становятся символами фатального разъединения и отчуждения людей друг от дру­га («Вакханалия», 1957). Но душа уже живет ожиданием перемен, она – в преддверии пово­рота истории («За поворотом», 1958), и все уже дышит надеждой на то, что после «пронесшей­ся грозы» все в мире оживет и задышит, «как в раю», а содержанием новой жизни станут не вой­ны и революции, а прекрасная гармоническая жизнь.

Стихотворение «Снег идет» условно можно разделить на две большие части: пейзажную зарисовку и философские размышления автора о смысле жизни, о ее быстротечности. Название определяет тему стихотворения. Кроме того, словосочетание «снег идет» выполняет роль динамичного повтора, благодаря которому поэт передает, как на землю па­дают тяжелые хлопья снега. Повторяющиеся глаголы передают динамику полета, снежной вьюги. Вторая часть стихотворения — размышления лирического героя о смысле жизни, ее быстротеч­ности, конечности. Жизнь проходит так же быстро, как пушистые снежинки за окном. Эта мысль акцентирована с помощью риторических вопросов:

 

Или с той же быстротой,

Может быть, проходит время?

Может быть, за годом год

Следуют, как снег идет,

Или как слова в поэме?

Последняя строфа перекликается и с первой, и со второй частью стихотворения. Повторяю­щиеся слова наполняются новым смыслом. «Перекрестка поворот» — это поворот судьбы, то, что ждет завтра. А «убеленный пешеход» — не просто человек, покрытый снежными хлопьями, а седой, проживший жизнь одинокий странник.

Тема скоротечности жизни является ключевой в творчестве Пастернака, ее он затрагивает во многих своих произведениях, среди которых – стихотворение «Снег идет». Ранний московский снегопад вызвал у поэта весьма противоречивые чувства, он сравнивает его с волшебным полетом, в который пускаются не только люди, но и неодушевленные предметы – лестницы, перекрестки, мостовые. «Тянутся цветы герани за оконный переплет» — этой фразой пастернак подчеркивает, что даже комнатные растения, привыкшие к теплу, рады снегопаду, который символизирует очищение земли, которой вскоре предстоит облачиться в роскошное белое одеяние.

Преображение мира для поэта является не обыденным и привычным явлением, а чем-то возвышенным и недоступным для человеческого понимания. Поэтому Пастернак сравнивает снегопад со встречей неба и земли, одушевляя оба эти понятия. Так, небосвод автор представляет в виде чудака, который «в заплатанном салопе сходит наземь». При этом поэт остро чувствует скоротечность времени, отмечая, что «не оглянешься – святки. Только промежуток краткий, смотришь, там и новый год». Несмотря на то, что снегопад дарит ощущение праздника и радости, автор видит в этом явлении и обратную сторону медали, которая свидетельствует о том, что с каждой снежинкой убегают минуты жизни.

Именно поэтому вместе с чувством радости и свободы снегопад вызывает у поэта ощущение смятения. Передает он его через образы убеленного снегом пешехода, «удивленных растений» и поворота перекрестка, который меняется буквально на глазах. И именно это пугает Пастернака, который не готов свыкнуться с мыслью, что очередной снегопад ему уже не доведется увидеть, но мир от этого не изменится, а время не замедлит свой ход.

«Единственные дни» (1959)

Отношение к жизни как к непрерывному солнцевороту, к бесконечности "един­ственных дней», множественности единичного и единству множества.

На протяженье многих зим

Я помню дни солнцеворота,

И каждый был неповторим

И повторялся вновь без счета.

 

И целая их череда

Составилась мало-помалу -

Тех дней единственных, когда

Нам кажется, что время стало.

 

Я помню их наперечет:

Зима подходит к середине,

Дороги мокнут, с крыш течет

И солнце греется на льдине.

 

И любящие, как во сне,

Друг к другу тянутся поспешней,

И на деревьях в вышине

Потеют от тепла скворешни.

 

И полусонным стрелкам лень

Ворочаться на циферблате,

И дольше века длится день,

И не кончается объятье.

Философия времени сводится к следующему: индивидуальное и неповторимое соединяется с чередой такого же индивидуального и не­повторимого, образуя бесконечную цепь. При этом время — составляющая вечности, так в этом стихотворении день — образ вечности и его составляющая: И дольше века длится день, И не кончается объятье.

Эта очевидная истина в конце 1950-х была не так уж очевидна, официальная идео­логия страны не признавала этой непрерывности и взаимосвязи времен, была направлена на забвение ценностей дореволюционного прошлого, воспринимала настоящее как пере­ходное состояние и целиком была обращена к "светлому будущему».

 

В этих стихах удивительно прозрачные языковые образы, не утрачивающие при этом глубины. Динамика действия заключена в глаголе и метафоре.

Поэт описывает дни солнцеворота, выстроившиеся чередой в его памяти. Дни многих зим прожитой жизни, и каждый из этих "повторяющихся без счета" дней был "неповторим", единственен в своем роде. В этом стихотворении нет сложных ассоциативных ходов, больших философских раздумий.

В стих-и поэт стремился передать самый "облик" дней, посетившие его тогда чувства. С чувствами этими для автора непрерывно связаны впечатления окружающего мира, состояние людей в эти дни.

И любящие, как во сне, / Друг к другу тянутся поспешней...

Композиционно стихотворение как бы распадается на две части. Первые две строфы – это введение в тему, а третья, четвертая и пятая – раскрытие темы. Единство стихотворения создается пронизывающим его общим эмоциональным настроением и структурной связью частей: вторая часть – поэтическое объяснение первой. При этом все стихотворение – раскрытие смысла заглавия "Единственные дни".

Смысловой квинтэссенцией всего стихотворения является последняя, пятая строфа. И полусонным стрелкам лень Ворочаться на циферблате... Из объема значений слов полусонные, лень, ворочаться выделяется общее смысловое ядро – остановившееся время. Значение это еще больше конкретизируется в строке И дольше века длится день, которая построена на приеме семантического оксюморона. Вообще тема временн о й длительности, протяженности проходит через все стихотворение. Она звучит и в первой части стихотворения: Нам кажется, что время стало, и во второй – как своеобразная семантическая перекличка:

И полусонным стрелкам лень / Ворочаться на циферблате, / И дольше века длится день...

Стихотворение было написано поэтом в конце жизни, но все оно пронизано светлым чувством. Семантическое наполнение слова объятье предполагает положительную тему: "чувство радости, жизни". И слово объятье в контексте стихотворения получает новые смысловые приращения. И не кончается объятье – не кончается радостное, светлое чувство, не кончается жизнь.

Одной из организующих стихотворение фигур является анафора. Она переплетает, стягивает стихотворные строки в единое смысловое целое. Семантическое единство создают и межстрофные повторы: Я помню дни солнцеворота... Я помню их наперечет...

В стих-и нет архаизмов, фразеологизмов или часто используемой поэтом разговорно-просторечной лексики (за исключением слова солнцеворот). Поэтичность, выразительность стихотворения создаются не обилием языковых средств, а неожиданным соединением самых простых, хорошо известных слов.

 

«Рождественская звезда»

Стихотворение посвящено рождению Иисуса, однако описываются черты русского пейзажа. Кроме пейзажа там еще есть приметы русского быта ("запахнув кожухи”, "вели за хибарку босые следы”, "хутор в огне”, "пожар не гумне”). Кроме пастухов, мы ощущаем присутствие ангелов (босые следы ангелов). Присутствие высших сил автор выразил также в образе звезды Рождества. Она возвестила о рождение новой жизни, об отсчете нового времени. С помощью сравнений поэт приблизил божественные события к земной жизни, с помощью олицетворений, метафор картина становится более яркой и выразительной и приглашает нас присутствовать при этом событии. Общая идея стихотворения – среди обыденности и суеты вдруг происходит Чудо – рождается Спаситель. Обыденный план изображения подчеркивает мысль, что Спасителем может стать каждый пришедший в этот мир человек.

Б.Пастернаку в стихотворении "Рождественская звезда” удалось показать рождение Чуда на русской почве. Идея его проста и гениальна одновременно: на русской земле жили и творили А.Пушкин, Н.Гоголь, А.Блок, Д.Менделеев, П.Чайковский… Приход каждого человека в этот мир, его рождение – это Чудо. Среди всех маленьких детей – будущие ученые, музыканты, строители… Надо помнить о своем предназначении на земле. Чувства, пережитые Поэтом в тишине переделкинского дома, донесены до читателей в Слове, побуждающем нас постигать чудо жизни

 

«Любить иных — тяжелый крест...» (1931)

Любовная лирика занимает большое место в творчестве Б. Пастернака. Всего три строфы, а каким глубоким чувством они наполнены! Необычный стиль поэта поражает читателя с первых строк. Только настоящий мастер слова мог бы объединить в одно предложение порой не сочетаемые слова и создать великолепные образы:

Любить иных – тяжелый крест,

А ты прекрасна без извилин,

И прелести твоей секрет

Разгадке жизни равносилен.

Уже в первых строках мы встретим антитезу: «Любить иных – тяжелый крест». Разве настоящее чувство может быть сопоставимо с таким эпитетом? Но обратим внимание на местоимение «иных». Это любовь к другим женщинам для лирического героя стихотворения «тяжелый крест». А образ той возлюбленной, которой посвящено стихотворение, для поэта – божественный идеал, неразгаданная тайна. Ведь она «прекрасна без извилин». Говоря о любимой, Пастернак использует местоимение «ты». Так называют лишь близкого человека. В чем же ее привлекательность?

И прелести твоей секрет

Разгадке жизни равносилен.

Для Пастернака близкий человек загадка, которую он должен разгадать.

В следующих строках весеннее пробуждение природы перекликается с внутренним состоянием героя:

Весною слышен шорох снов

И шелест новостей и истин…

Обратим внимание на метафоры: «шорох снов» - это мечты влюбленного сердца лирического героя, «шелест новостей и истин» - то, что окружает его в реальном мире. И везде рядом с лирическим героем возникает образ любимой:

Ты из семьи таких основ,

Твой смысл, как воздух, бескорыстен.

Не правда ли, необычное сравнение: «смысл» для лирического героя – это само существование рядом с ним любимой, ее образ «легкий, как воздух», и «бескорыстен», то есть добр, независтлив. Таков идеал женщины для поэта.

В третьем четверостишии настроение меняется:

Легко проснуться и прозреть,

Словесный сор и сердца вытрясть

И жить, не засоряясь впредь,

Все это – не большая хитрость.

Аллитерация (повторение «р») заставляет звучать эти строки более напряженно, нервно. Романтик становится реалистом, свое безумное чувство он метафорически называет «словесный сор» и мечтает от него избавиться, «из сердца вытрясть». Но так ли это на самом деле? Ведь не зря здесь дважды использована частица «не». По орфографическому правилу не с прилагательным пишется слитно, а Пастернак отделяет отрицательную частицу от слова. И я думаю, что внутренний смысл этих строк противоположен их внешнему оформлению. Лирической герой стихотворения не может не страдать, хотя и пытается это сделать.

Размер стихотворения, четырехстопный ямб, придает ему особую музыкальность. Необычные метафоры и сравнения, смешение в них живых и неживых предметов реального мира делают стиль Б. Пастернака непохожим на других поэтов.

 

 

Многие стихи Пастернака («Любить иных — тяжелый крест...», «Зимняя ночь» и др.), роман «Доктор Живаго» освещены лучами счастливой любви. Вакханалиям зла, метелям, и не только снежным, но и социальным, зимней стуже ненависти, не­доверия поэт противопоставил свет вели­кой любви. Ее свеча, свеча Пастернака, го­рит не угасая для всех, даже для тех, кто утратил надежду...

“Свеча горела” было одним из первоначальных названий романа “Доктор Живаго”. Через все перипетии века светит нам эта свеча... Огонь этой свечи проникал и проникает в души тех, кому пастернаковское творчество освещало жизненный путь, был Варлам Тихонович Шаламов, человек трагической и, увы, типичной для советских людей судьбы. В трудные для Б. Пастернака годы всеобщей травли он написал ему следующее: «Вы – совесть нашей эпохи... Вы – честь времени. Вы в нем жили».

Закончить свои размышления философской лирике Б. Пастернака хочется его стихами:

Верю я, придет пора –