2020-07-12
110
1991 Год.
Этим летом Адриану исполнилось одиннадцать лет. Этот день ни чем не отличался от таких же предыдущих, а потому быстро забылся в преддверии начала обучения в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Действительно, празднование очередного дня рождения и сравнивать не стоит с первым и единственным в жизни поступлением в школу, с первым выбором волшебной палочки и, конечно же, с приобретением Хедвиг. Дни рождения ещё будут, а мандраж перед первым учебным годом бывает всего раз в жизни и Анри наслаждался им пока это было возможно.
К примеру, чего стоила ему первая поездка в Косой переулок, когда чуть ли не каждый школьник и родитель бросал на него поражённые, влюблённые взгляды и норовил потрогать за рукав или заговорить о великой чести встретить его. Чересчур активное внимание к его персоне мешало не только ходить по переулку, но и приобрести письменные принадлежности, книги, школьную форму. Конечно, всего этого можно было бы избежать, согласись он заказать всё необходимое совиной почтой, но мальчику так хотелось выбраться из многолетнего заточения и Северус пал под натиском его уговоров, ведь мужчина ощущал себя виноватым.
Помимо положительных впечатлений, которые не омрачили даже надоедливые зеваки, было и несколько разочарований, которые, впрочем, не долго беспокоили и забылись с покупкой белоснежной любимицы. Его первой и, как верил мальчик, единственной верной подруги.
До отъезда в школу оставались считанные дни, а Драко так и не появился. Адриан вообще не видел его уже около четырёх лет. В первые месяцы разлуки он сильно тосковал и был очень вялым, но потом свыкся. Тогда он решил, что надоел и Драко уехал от него как можно дальше на материк. Подальше от Анри, куда даже не могла долететь его сова, что бы передать послание с чувствами тоски.
После рассмотрения изменений к злосчастному закону очень многое в его жизни изменилось: Драко стремительно «покинул» отчий дом, переставь считать себя где бы то ни было, как дома. Сев появлялся только на школьных зимних и летних каникулах, мальчику не разрешали покидать территорию поместья, ссылаясь на технику безопасности и неразумности подопечного, а ещё к Малфоям зачастили странные знатные гости. Зато он нашел себе двух новых собеседников в лице существ, так не похожих на нормальных людей.
Драко уехал сразу после посещения министерства. Представитель коммуны вейл, посетившая собрание и очаровавшая всех, не подозревавших заранее о её участии, настояла на его воспитании в природных условиях, так как неизвестно чем может обернуться взросление мужской особи в среде обитания обычных, зачастую, неразумных волшебников. Нарцисса некоторое время сопротивлялась, но сдалась под нажимом главы отдела регулирования магических популяций и контроля за ними. Тем более, что ей единственной было разрешено посещение любимого сына, на правах привилегированной женщины, породившей до селе неизвестное чудо природы. Драко и Адриан не смогли даже толком попрощаться, блондина увели прямо в зале заседания, а затем настала его очередь оказаться в центре внимания. Учесть его была незавидной.
По просьбе Миллисент, Фаджа и Дамблдора с него сняли морок, который скрывал внешность в целях его же безопасности. Не известно что заинтересовало их в хрупком мальчике, но все трое частенько бросали в его сторону заинтересованных взгляды пока ещё магия скрывала его истинный облик. Очевидно, в их ближнем круге был крот. Как только морок спал, в зале воцарилась гнетущая тишина, а затем раздались ликующие возгласы. Чародеи Визенгамота и министры, присутствующие в зале заседания, увидели в, нелепо полученном ещё день назад, магическом шраме на лбу ребёнка знак спасителя Англии и победителя Того-Кого-Нельзя-Называть. Шрам не заживал, несмотря на все старания Франсуа Бруссе и Северуса, которые старались лишить ребёнка этого внезапно приобретённого уродства. Дамблдор несколько месяцев не оставлял попыток выведать каким образом ребёнок попал к Снейпу. Ради обретения временного мира в мэноре для директора Хогвартса была придумана правдоподобная ложь, которая была приправлена некоторыми реальными фактами, чтобы старик не почуял попытку обмана. Для безопасности мальчика от внезапно появившихся поклонников и преследователей ему было запрещено покидать территорию поместья. Ему никто не объяснил чем вызван ажиотаж вокруг его скромной персоны. Однако защитить его ещё и от официальных визитов высокопоставленных лиц не удалось, а потому не реже раза в месяц на чай в Малфой мэнор заглядывали странные люди, которые настаивали на присутствии за столом Мальчика-Который-Выжил. Так проходили его будни. Единственным собеседником, который мог изъясняться нормальный человеческим языком, был домовик. Когда тот был занят поручениями, мальчик делал многочисленные домашние задания. В первое время он относился к этому серьёзно, но поняв, что контроля за ним никакого, задания стали похожи на отписки. За два года такой жизни он привык находить себе занятия. Когда он оставил попытки связаться с Драко, когда тётя Цисса, нежно улыбаясь, попросила его не писать ему, когда Северус только придя домой тут же скрывался в кабинете Люциуса… В общем, когда он остался предоставлен самому себе, мальчик занялся двумя очень увлёкшими его заданиями: шкодничеством и самообучением.
Шкодничал он по крупному, проворачивая хитроумные, насколько позволяло детское воображение, махинации с предметами, многочисленными гостями, Малфоями, эльфами… Все, до кого он мог дотянуться, стали его мишенями, даже не предполагая, что всему виной детское одиночество. Многие эльфы были наказаны ни за что. В свободное от проказ время он читал и практиковался. Нет, он не пользовался палочкой, потому как ему её обещали купить только перед поступлением в школу, а потому он читал другие не менее полезные книги, которые содержали заклинания и объясняли, как их творить. Он вновь увлёкся, а из-за практически полугодового отсутствия Северуса никто не заметил, что мальчик вновь стал плохо видеть. Настолько плохо, что после обнаружения дефекта пришлось обратиться к помощи уродливых очков. Откуда они и кто ими раньше пользовался Анри не помнил, зато теперь унылый аксессуар стал его постоянным спутником. Каждый раз глядя в зеркало он видел ещё одно напоминание своего одиночества.
Лекруа, который ещё четыре года назад был ему чуть ли не ближе отца, пропал вскоре после принятия изменений к закону Грогана Стампа. Северус не распространялся на счет него, предпочитая тут же сменить тему. И вот, через столько лет затишья Адриан получает с совой письмо от него. В письме короткое поздравление и извинение за внезапное исчезновение так много лет назад. Мужчина извинялся и обещал прислать подарок в Хогвартс, а затем когда-нибудь навестить его лично. Несмотря на потрясение, мальчик был рад, а потому спрятал письмо. Он догадывался, что остальным не понравится внезапное возвращение пропавшего. Послание стало его сокровищем. В скупых строках извинений и обещаний он видел надежду на другое будущее.
Последние дни перед отъездом пролетели незаметно, и вот уже настал день, когда надо было садиться на поезд, отправляться в путь. Он пообещал себе найти настоящих друзей и ни за что не попасть на факультет Слизерин. Пусть это факультет его отца, пусть весь род Малфой учился там же, пусть даже Драко, если вернётся, поступит туда, а Адриан выберет другой. Неважно какой, но другой. За четыре года это желание укоренилось в его сознании. Обида подпитывала его силы, позволяла держаться до поступления в школу, а уж там… Там он забудет про одиночество.
— Пора, — в дверном проёме показался Северус в своей профессорской черной мантии, — ты отправишься на вокзал с Люциусом, а мне нужно быть в школе уже сегодня. Встретимся там, Адриан. Веди себя хорошо.
— А… Драко? — несмотря на всё, Адриан тосковал. Да и было бы странно, если наследник Малфоев не пойдёт в школу, ведь его родители учились там, да и не только по этому. Школа — это должно быть весело, правда?
— Он прибыл сегодня рано утром. Они покупали палочку. Ты встретишься с Циссой и Драко на перроне. Поторопись, Анри.
— Конечно, Сев. Я давно уже готов. Очень давно.
Известие о том, что Драко прибыл, но так и не пришел к нему, очень задело. Как ему вести себя? Что сказать? Пусть Драко ломает голову сам, ведь он не ответил ни на одно его письмо, а значит Адриану больше нечего ему сказать.
Вот они уже прошли сквозь колонну. Перрон с этой стороны выглядел иначе.
Хедвиг возбуждённо ухала в своей клетке. Она озиралась по сторонам, рассматривая мельтешащих прохожих. Анри вёл себя также, разве что не ухал. Столько детей в одном месте он видел впервые. Кто-то пришёл с родителями, кто-то был ведомым своими старшими братьями или сестрами. У всех большие чемоданы, а у кого-то даже совы в клетках:
— Ну вот, Хедвиг, ты не одна такая. Потерпи немного. Приедем, и ты найдёшь себе друзей, — птица хлопнула крыльями и одобрительно ухнула. До отправки в школу, ей приходилось жить в комнате с мальчиком, чтобы не злились тётя с дядей и не волновались собаки. С другими совами Хедвиг сразу не нашла общий язык. Уж больно они были холёные и гордые.
— Адриан, я пойду поищу Нарциссу и Драко. Постой здесь.
— Ммм… Ага, — Люциус ушел. Он выделялся из толпы своей горделивой походкой, вздёрнутым подбородком, дорогой одеждой, а также уложенными необычно белыми волосами, что были чуть длиннее его плеч. Он был красив, но холодность в глазах и скупость в эмоциях давали разрешение лишь наблюдать за ним со стороны, как за произведением искусства в Лувре, к которому нельзя прикоснуться. Перед ним все расступались, словно вода перед Моисеем, а затем поток людей сомкнулся, закрыв его прямую спину от взгляда изумрудных глаз.
Он остался в уже привычном одиночестве. Поезд пыхтел белыми пушистыми облаками и это всё так завораживало. В первый раз он видит настоящий поезд вживую, а не на картинках. Это нечто. Большой, красный и прекрасный. Кто-то задел его тележкой и мальчик обернулся посмотреть кто бы это мог быть. Перед ним была многодетная семья. Самыми приметными являлись их волосы — они были ярко рыжие. Их цвет заставил Адриана улыбнуться.
«Семья волшебников. Все их дети учатся в Хогвартсе, а это, наверное, младшие: мальчик и девочка… Интересно, попаду ли я на один факультет с одним из них?»
Рыжеволосая женщина заметила любопытный взгляд Анри и добродушно улыбнулась. Её улыбка была искренней и открытой, но мальчик не сразу разобрался в проявленных ею чувствах. Он успел забыть, как это, когда тебе по настоящему рады:
— Ты один? Что стоишь? Заходи в поезд. Он скоро отправляется. Ты в первый раз едешь в Хогвартс? — дождавшись положительного кивка головой, она улыбнулась ещё шире, — Мой сын Рональд тоже в первый раз. А Джинни ещё маленькая… Было бы здорово, если бы вы поехали вместе. Это мои старшие, — она кивнула в сторону трёх ребят, двое из которых были близнецами, и— Ну что же, а теперь все по вагонам, пока свободные места ещё есть!
Она подошла к Анри и поправила его одежду, которая была ему в пору, но на худом теле всё равно казалось слегка великоватой. Женщина замерла, заметил на лбу мальчика шрам. Её лицо было удивлённым всего мгновение, затем она толкнула его телегу к поезду, лучезарно улыбаясь:
— Я помогу, Гарри, — он никогда не слышал, что бы к нему так обращались, а потому не сразу понял что к чему. Рональд и другие дети стали перешёптываться, но это не было обидным.
Он совсем забыл о Малфоях, которые взволновались на найдя ребёнка в нужном месте, но так как Адриан был вполне самостоятелен, решили, что он справился сам. Всегда ведь справлялся.
Гудок. Поезд тронулся. Рональд Уизли, так представился мальчик, был одет в поношенную одежду. Адриан не видел в этом ничего особенного или странного, а потому последовал за ним в последнее, как ему показалось, свободное купе. После присоединилась ещё Гермиона. В гуще толпы Адриан разбил очки и горевал над ними, пока не пришла эта девочка с густой копной волос и не починила их. То, что она читала сверх программы поразило его и в тоже время пристыдило, ведь он последний год почти забросил свои домашние задания.
Пока они ехали Рональд заинтересованно расспрашивал его о шраме. Северус запретил рассказывать, то что шрам простая случайность, а значит Адриану пришлось соврать, что он ничего не помнит, ведь тогда он был совсем маленьким.
Пейзажи стремительно сменялись, а когда подходило время остановки в купе заглянул Драко. С ним было ещё двое. Они выглядели устрашающе, но интеллектом по видимому не обладали, а он был прекрасен. Он был чертовски прекрасен, а двое приспешников оттеняли его, делая неземным. Малфой был рассержен и взволнован, но когда увидел Адриана, лицо его просияло. От этой улыбки сердце Анри ёкнуло. Радость того была не долгой, ведь рядом с его обожаемым другом детства сидел сын предателей крови. Отец не единожды рассказывал Драко о них, а ещё часто, особенно в последние месяца, посылал письма с описаниями желательных и не желательных знакомств.
— Анри, пойдём. Я занял нам купе. Там не будет этого рыжего отпрыска.
— Драко? — тон блондина не понравился ему, а ещё он обидел своим высказыванием первого мальчика, который был с ним дружелюбен, — Я остаюсь здесь. И мы скоро приедем. это неудобно.
Так тяжело было разговаривать с ним, после стольких лет разлуки. Каждое слово давалось с трудом, словно его горло сжали в тиски.
— Да что с тобой? Тебе приятно его общество? Мне есть, что тебе сказать, так что не валяй дурака и следуй за мной.
— Я не пойду. Лучше ты уходи.
Его поддержала Гермиона и вновь осмелевший Рон, хотя только мгновение назад он трусливо вжимался в угол. Отец предупреждал его о Малфоях, а старшие братья когда-то много рассказывали об их семействе нелицеприятного.
— Как пожелаешь, — Драко обиделся и Анри понимал это. При случае он извинится, наверное.
Оставшееся время до прибытия он провёл в молчании, игнорируя попутчиков. Перед самой остановкой он спешно переоделся, так как Гермиона сказала, что это необходимо сделать сразу.
Мантия. Он выглядел в ней необычно, но сама одежда была для него нормой. Он часто видел как в такой ходил отец, Люциус и некоторые из странных гостей, но теперь и он станет волшебником, а значит мантия станет его повседневной одеждой.
Зашедший в купе взрослый мальчик велел готовится к выходу и оставить вещи в поезде, так как их занесут сразу в комнаты, где они будут спать. Анри следовал за Гермионой, полагая что та знает куда идти и что делать. Это было действительно так. Девочка рассказала об озере, немного о самом здании школы. Школа… Как мало в этом слове и как много в тоже время. Замок произвёл неизгладимое впечатление на мальчика. Он был во много раз больше поместья Малфоев, хотя после дома его отца Малфой мэнор казался ему необычайно огромным. А ещё Анри в первый раз увидел полувеликана. Он был огромен. Здесь его во второй раз назвали Гарри. Несмотря на величественный размер, лесничий показался ему добрым. Мужчина потрепал его по волосам и улыбнулся, как давно знакомому.
День клонился к ночи, а сюрпризы не кончались. Это был самый насыщенный день в его жизни.
Вот они стоят на лестнице перед дверями в большой зал. Женщина профессор рассказывает процедуру распределения, а затем уходит сообщить, что дети готовы. Он в нетерпении вытягивает шею, стремясь уловить хотя бы краешек волшебства той столовой, куда потом войдут все первокурсники.
— Анри, — голос Драко он узнает всегда. Тот всё ещё был обижен, но то, что он заговорил первым, было необычайно странно, — Я скучал. Давай веселиться вместе, — он протянул ему руку.
Адриан не сразу уразумел, куда клонит блондин, но когда понимание пришло, он отрицательно покачал головой и виновато улыбнулся:
— Извини, я не поступлю на Слизерин.
— Что? Что ты говоришь такое?! — прекрасное лицо исказилось злобой, красивые черты лица заострились и стали похожи на птичьи, — Как это не поступишь? Ты должен дружить только с правильными волшебниками, а не с предателями крови или маглорождёнными! Неужели ты забыл всё, чему нас учили?
— Мне всё равно кто они… Я не считаю их таковыми и хочу найти друзей, а не выгоду.
— Я твой друг! Я всегда им был и буду!
— Заходите, — голос профессора отвлёк их и Адриану удалось уйти от ответа.
Всю дорогу до профессорского стола он шел, опустив голову, а затем также понуро сел на табурет. Пыльная шляпа опустилась ему на глаза:
— «Ммм… Храбрость, ум… Хитрость, самоотверженность. Какой трудный выбор».
Адриан вздрогнул. Он интуитивно догадывался, куда направит его шляпа, если он не встрянет в её размышления:
«Не трудный. Куда угодно, только не Слизерин». — перед глазами всплыло расстроенное лицо Драко, но он отмёл его, как и тот отмёл четыре года их разлуки.
«… Только не Слизерин? Ты хорошо подумал? Из этого факультета выходят великие волшебники… Ты тоже можешь стать великим. Всё здесь, в твоей голове».
«Только не Слизерин!»
«Но это было бы лучшим выбором…»
«Нет, прошу тебя, шляпа, только не Слизерин».
«Как хочешь. Смотри, не пожалей. Тогда…»
— Гриффиндор!
— Нет! — Драко был зол. Из его рук выпал кубок, который ему подали в знак принятия на зелёный факультет. Его голос был заглушен ликующими возгласами стола львов. Рон и всё его рыжее семейство хлопали Анри по спине и поздравляли.
— С нами Гарри Поттер! — ликовал теперь уже его факультет.
За столом Слизерина все настороженно наблюдали за сменой настроения на лице новоиспечённого одноклассника, заранее предугадывая, что с этим новичком будет не просто.
День наконец подходил к концу. Все выдвинулись в факультетские комнаты, что бы выспаться перед первым учебным днём. Анри ни разу не взглянул на стол Слизеринцев, но ощущал, как рассержен Драко. Он предполагал, что тот будет искать с ним встречи, но Адриан научился жить без него. Не он его бросил. У него будут новые друзья.
Рон, Дин, Невилл были размещены в одну с ним спальню. Их вещи стояли у постелей, а Хедвиг, как догадался Анри, уже в совятне. Все мальчишки были настолько разными, насколько это можно было себе представить: Дин — среднего роста мулат; рыжий и довольно крупный — Рон; пухленьки и маленький — Невилл и он сам с взъерошенными волосами и шрамом на лбу. Они станут друзьями — в этом Адриан Снейп не сомневался. Он приложит все свои силы, чтобы его мечта слала явью.
После отбоя Драко и Адриан долго не могли заснуть. Оба перебирали в памяти прошедшие в разлуке годы и первую встречу за столько лет. Когда они, наконец, заснули, было уже очень поздно. Драко снилась алая спальня и уютная постель, закрытая от посторонних глаз балдахином. На той постели спал Адриан, его мальчик из снов. Теперь точно только из снов, потому как бодрствующий Анри сильно отличался от себя спящего, такого родного и нежного.
ХХ. А был ли выбор.
Эффектное утреннее пробуждение Адриану обеспечил младший сын в семье Уизли — Рон. Он тряс и звал Анри до тех пор, пока тот не подал признаков вменяемости:
— Гарри! Эй, Гарри, время вставать!
— Что происходит? Харри? — сонно протянул брюнет, упираясь руками в его плечи, — хочу ещё поспать…
— Ты что, Гарри, на завтрак опоздаем! А потом у нас смежный урок зельеварения с этими… слизеринцами! — на последнем слове он неприязненно скривился.
Он считал, что ничего хорошего не сулил их первый учебный год, если он начался с такого разочарования, как целый час с зелёным факультетом, который не переносила вся его семья. Да и Его братья-близнецы, что-то такое тоже говорили.
— Мальчики, если вы не поторопитесь, я зайду и сама вас одену! — пригрозил знакомый голос. «Гермиона», — догадался Анри и тут же вспомнил где находится.
— Ох, чёрт! — мальчик резко вскочил с постели, оттолкнув рыжеволосого, и принялся второпях одеваться, — почему вы не разбудили меня?
— Будили, но тебя и вопилёр не поднимет с постели! — оправдывался младший Уизли, вставая с пола и потирая ушибленное бедро.
— Что-что?
— Ах, не важно! — отмахнулся он, подходя к чемодану нового друга, чтобы помочь собраться.
— Я вхожу? — напомнила о себе девочка и повернула дверную ручку.
— Нет! — хором прокричали мальчишки и уже втроём принялись собирать соню.
Через пять минут спальня опустела, и ещё столько же минут по пути на завтрак их общая знакомая отчитывала ребят за несоблюдение режима.
Когда они подходили к открытым дверям в Большой зал, Рон в очередной раз расстроено нашептывал на ухо Гарри как успела надоесть ему эта Грейнджер и как было бы здорово, если бы она замолчала. Адриан тоже считал её чересчур болтливой, но знала очень много из того, что не знали другие, а потому он лишь с сочувствием улыбался. Её торопливый диалог, а скорее монолог, в какой-то мере успокаивал и вселял уверенность: уж с ней-то здесь не заблудишься.
— Я много читала перед тем как приехала сюда. История Хогвартса невероятна! Чего стоит зачарованный потолок в Большом зале! Ну вы его ещё вчера видели… Я даже представить себе не могу, как он работает, но в книге было описано, что это древняя…
— Зачарованный потолок? — уловил Анри. Вчера ничего подобного он не заметил, но, в тоже время, помнил, что о чём-то подобной читал в одной из книг, оставленных Лекруа.
После словесного столкновения с Драко сразу после прибытия, он старался вообще не смотреть по сторонам. Когда распределение и торжественная речь закончились, он быстро ушел, замечая только мелькающие под мантией пятки старосты своего факультета, чтобы не запутаться в лабиринте из движущихся лестниц и бесконечных коридоров.
— Ну да… Ты что, не заметил его вчера? — искренне удивилась девочка и указала рукой наверх.
— Ты не только спишь до предела, но и рассеян до ужаса, — подколол его Рон, но тут в пору было смеяться уже над ним. Они зашли в зал и рыжий широко разинул рот, поражённый буйством красок на утреннем небе. Он не хотел признаваться, что во вчерашней суматохе не придал значения реалистичным звёздам на потолке, хотя слышал байки об этом месте от старших.
С минуту они созерцали небо розоватого оттенка. Как будто потолка и в помине не было. Дин подтолкнул Анри к скамейке, когда живот рыжего звонко заурчал, возвращая внимание того к девственно чистым столешницам.
— А нас точно собираются кормить? — раздосадовано произнёс Рон, садясь на свое место и приглашая Гарри сесть рядом. Но стоило ему зазеваться, как зал наполнился ароматом пирогов и чая, ознаменовав начало завтрака.
— Круто!
Удивлению Адриана также не было предела. Даже в Малфой мэноре еду приносили домовики. Так было всегда, за одним исключением: первый его обед после переселения был таким же сказочным. Восторженные охи и ахи пронеслись по всему залу, а потом они сменились довольным чавканьем. Новый друг Адриана уплетал за обе щёки, боясь, наверное, что всё это изобилие вскоре пропадёт. Его здоровый аппетит передался и всем остальными. К концу трапезы зал почти опустел, а брюки ребят, кажется, стали им малы.
— Нам идти в подземелья. Поторопимся, — с умным видом заявила Гермиона и поднялась из-за стола первой из них.
До подземелья они дошли в сопровождении старшекурсника, который помог заблудившимся дойти до нужного коридора и выразил искреннее сочувствие, опадавшим на урок Снейпа.
— Кстати, Гарри, почему вчера тебя назвали не твоим именем? — поинтересовался Дин, пока они шли к двери нужного кабинета.
— В смысле?
— Ну, когда старшекурсник назвал профессора Снейпом, я вспомнил, что и вчера на распределении тебя также вызвали.
— Ну да…
— Но ты же Гарри Поттер, а не Адриан Снейп! Я про это!
— Скорее наоборот. Я больше Адриан, чем Гарри. Никак не привыкну, когда меня так зовут… Это долго объяснять.
— Так вот почему ты не реагировал сегодня утром на своё имя, Гарри, — догадался, наконец, Рыжий и отпер дверь в кабинет.
— Ага, а профессор зельеварения — мой отец, вот почему у нас одна фамилия.
— Адриан Снейп и четвёрка друзей-гриффиндорцев, — скрипучий голос отца прервал их беседу, — вы, наконец, почтили нас своим визитом.
— Привет, Северус. Извини… мы заблудились, — виновато улыбнулся мальчик и проследовал к свободной парте, попутно доставая учебник.
— Для вас профессор Северус Снейп и я разве разрешал вам садиться? — взмахом палочки он отодвинул от них парты. Черные глаза рассерженно глядели в их лица, донося разницу в занимаемых ими статусах.
— Извините, профессор, — прошептал Невилл, прячась за спину Дина.
— Он действительно твой отец? — тихо переспросила Гермиона на ухо.
— Как не хорошо начинать свой первый учебный год с штрафных очков, — продолжил Северус, всё ещё не позволяя ребятам сесть, — но это послужит вам уроком. По минус пять баллов каждому. Порадуйте старшекурсников, а теперь садитесь, — и парты вернулись на свои места. Со слизеринской половины аудитории послышались смешки и улюлюканье, но Северус не обратил на них должного внимания. Анри уловил среди смеющихся до боли знакомое лицо и сердце вновь тоскливо сжалось. Драко неотрывно следил за ним, но выдержать более чем минутную игру в гляделки Адриан не смог, и спешно отвернулся, заняв своё место на другой половине аудитории.
«Он всё ещё выше меня, хотя я подрос за эти четыре года. Единственное что не поменялось, это его… манера общения», — думал он, рассматривая столешницу. Ему вспомнились моменты минувшего дня: «Он подошёл ко мне первый. Оба раза… Это очень необычно. Неужели изменился? Нет, не бывать такому, чтобы Малфой, да отступился от своего».
Рон пихнул его локтем в бок, так кстати предоставив оправдание его наигранному безразличию по отношению к блондину. Рыжий же не замечал их переглядок, а только хмурился, следя за опасно мелькающей палочкой профессора. Анри понял, какой вопрос его мучает.
— Я не знаю, почему он так себя повёл, — прошептал виновато Адриан и посмотрел на отца, но тот был слишком занят объяснением значимости зелий в магическом мире, чтобы заметить это.
— Постой… я, кажется, вспомнил, что рассказывали о профессоре Снейпе близнецы. Он очень строг ко всем, кроме слизеринцев! Любовь к рептилиям, наверное, — пришедшая на ум догадка сопровождалась громким стуком кулака о парту. Им повелевала обида и зависть: они такие же первогодки, но уже «выше» него. Ему хватало неравноправия дома, когда старшие помыкали им.
— Рыжие волосы… Должно быть это очередной Уизли. Мне до самой пенсии придётся отчитывать ваше семейство, судя по тому, как вы расплодились. Сидите смирно, Мистер Уизли, или же я буду вынужден лишить дом Гриффиндора ещё десяти очков. Это может пагубно сказаться на годовых результатах — начать сбор очков с минусового результата не лучшая фора. Впрочем, ваша несообразительность пойдёт на пользу моему факультету.
Рон яростно сжал губы и вперился взглядом в непроницаемое лицо профессора. Он-то как никто другой понимал значимость очков, тем более что мать при нём не единожды строчила послания близнецам, что бы те не отнимали попусту возможность на победу у своего же факультета. До конца урока он не проронил ни слова.
Не смотря на неудачное начало, к Адриану Северус больше не придирался, но зато мальчик на протяжении всего часа продолжал чувствовать на себе взгляд серых глаз. Драко словно гипнотизировал его, заставляя ладони потеть, а дыханье участиться. В конце урока отец задал огромное домашнее задание, что вызвало дружное хныканье у всех кроме Гермионы. Она единственная вернула своему дому потерянные пять очков за точный ответ и была решительно настроена получить ещё больше за домашнее задание.
Северус задержал Адриана под предлогом вразумляющей беседы, а также позволил Драко присутствовать и засвидетельствовать. Дверь за последними выходящими учениками давно закрылась, а никто из оставшихся так и не начал разговор. Кому-то надо было сделать первый шаг.
— Профессор… — по привычке начал мальчик.
— Адриан, что ты натворил?! — сорвался Северус, резко поднимаясь со своего места, — ты чем думал? Точно не головой.
— Я не поним… — он попытался вставить слово, но отец ещё имел что сказать:
— Гриффиндор! Почему Гриффиндор?! Ты должен был понимать, что это не облегчит ситуацию!
— О чем ты, Сев?! Какую ситуацию…
— … Ты должен был поступить на Слизерин, чтобы я мог быть рядом и хоть что-то предпринять в случае опасности, а ты…
— Почему ты так сделал, Анри? — присоединился Драко, — почему ты отвернулся от нас?! Разве мы с тобой не друзья? Разве крёстный не твой отец? Мы ведь волнуемся.
Разговор на повышенных тонах сильно давил на брюнета, но когда обвинители затронули неприятную тему, он не смог смолчать:
— Отвернулся? Кто, я? — распалялся Анри.
— Пока есть ещё шанс исправить твою эгоистичную выходку… Я пойду к директору и попрошу о переводе. Ты пойдёшь со мной и также попросишь его о повторном рассмотрении решения шляпы.
— Что? — опешил мальчик и сделал шаг назад. Нет, только не сейчас. Только не тогда, когда всё так хорошо начинается. Он, кажется, подружился с ребятами…
— Такого в истории Хогвартса не было, но я заранее оговаривал с Дамблдором, что ты будешь учиться на Слизерине, так как я твой опекун… — слово «опекун» резануло слух мальчишек, — всё должно было быть именно так, — костяшки руки, держащей палочку, опасно побелели.
— Нет…
— Что? — не расслышал шёпота Северус.
— Я… я не хочу учиться на Слизерине! Не хочу.
— О чём ты говоришь, Анри! — Драко схватил его за плечи и встряхнул, — мы ведь обещали друг другу весело проводить время! Ты должен поступить на Слизерин!
— Не трогай меня! Тебе лично я ничего не обещал, просто ты слушать никогда никого не желаешь и всё за других решаешь, — голос сорвался на крик и Драко, испугавшись, отступил на два шага, — не я от вас отвернулся, а вы от меня!
— Что ты такое несёшь, мальчишка! Прекрати истерику!
— Тебя по шесть-семь месяцев не было рядом! Ты ни разу не зашел ко мне, хотя я знал, что ты виделся с дядей Люциусом! Даже на каникулах ты был вечно чем-то занят и мы мало времени проводили вместе! Ты хоть помнишь, когда у меня день рождение?! Ты хоть знаешь, как мне было одиноко? А ты, Драко?! Ты знаешь?! Я писал тебе, но ты не ответил ни на одно моё письмо, а потом тётя Нарцисса попросила меня «не портить тебе отдых»! Я не знаю где ты был и не хочу знать! Главное что вы оба оставили меня, а теперь смеете ещё что-то говорить?! Я не хочу учиться на Слизерине! Гриффиндорцы добрые и отзывчивые! Я нашёл себе хороших друзей, которые не забудут обо мне!
Звонкая пощёчина и стук упавших на пол очков в полной тишине. Северус Снейп был разъярён. Он без сожаления смотрел в широко распахнутые испуганные глаза сына. Мальчишка спутал все планы, а теперь ещё обвиняет его в чем-то. Да, он избегал встреч с ним, но это было необходимо. Ему также было не по себе от расставания, если не хуже. Каждый учебный год он осторожно втирался в доверие к старику, каким бы унизительным методам тот его не подвергал ради проверки. Все эти четыре года он провёл как на пороховой бочке, а мальчишка беспокоится о таком пустяке! Рядом с ним были Люциус и Нарцисса, а Северус мог полагаться только на свои силы. Как он выпроходимо туп!
Драко подошёл к Анри, но больше не предпринимал попыток прикоснуться.
— Я был в коммуне вейл. Это не был… «курорт». Я не получал ни одного твоего письма. Мама говорила, что ты очень занят подготовкой к школе, а потому не можешь найти время, что бы написать мне. Она попросила также как ты усердно учиться и ждать! Я тренировался управлять своей кровью! И вот. Я приезжаю от туда с единственной мыслью, что встречу тебя и всё будет как раньше, но ты поступаешь на Гриффиндор, вместо Слизерина!
— Ты врёшь, вы Малфои всегда врёте! Я не верю… — мальчик закусил губу, чтобы не расплакаться прямо тут. Щека саднила, а горло сдавило удавкой, — не верю…
— Убирайся!
— А…? — полный ненависти голос отца быстро иссушил подступавшие к глазам слёзы. Расплывчатая тёмная фигура в глазах Адриана выглядела устрашающе.
— Убирайся вон!
Анри сделал шаг назад и наступил на что-то хрупкое.
— Немедленно! — он развернулся к нему спиной, показывая, что не желает больше видеть.
К глазам ребёнка вновь подступили слёзы, и он пустился сломя голову прочь от отца и Драко. Как же больно от слов родного человека.
«Думал, что разучился чувствовать… Какой же ты наивный и слабый, Анри. Должен был догадаться».
По расписанию было ещё два урока до обеда, оба из которых Адриан пропустил. Обедать он не хотел, а потому всё это время просидел с отсутствующим видом в одном из многочисленных коридоров. На щеках засохли дорожки слёз, а глаза раскраснелись от растирания. Четвёрка гриффиндорцев настигла его по дороге в больничное крыло, когда четверокурсник с Когтеврана отводил его к мадам Помфри. За несколько минут до этого, он нашел его сидящим на полу с таким видом, словно душа покинула тело, и забеспокоился. Рон и Гермиона попытались выяснить, что случилось, но Анри не обращал на них внимание. Только после процедур школьного медика к его щекам вернулся привычный здоровый румянец, а глаза перестали быть цвета зелёного бутылочного стекла.
— Эй, друг, ты как?
— В норме.
— Ну и напугал же ты нас…
— Не нарочно.
— Это тебя Снейп так? Что он с тобой сделал? — любопытство и волнение боролись в нём, а воображение уже строило догадки.
— Не мучай его расспросами, Рон. Вот, Гарри, … Адриан, я принесла бутерброды. Ты ведь не обедал.
— Спасибо, — девочка лишь улыбнулась в ответ на его искреннюю благодарность и села на краю больничной койки, — что вы скажете, если меня переведут… на другой факультет, к примеру?
— Это невозможно, Адриан. Такого никогда раньше не случалась. Шляпа не ошибается, — уверенно произнесла она, хотя вопрос её насторожил.
— Понятно…
— Неужели профессор Снейп сказал, что тебе не место в Гриффиндоре?
— Что-то вроде того… — не нашёлся, что ответить Анри и закрыл себе рот яблоком.
— Ну он ведь его отец, Рон, и к тому же декан Слизерина, — вставил свою лепту Невилл.
— Декан?! Надеюсь у нас декан лучше… И змей он ненавидит.
— У нас декан профессор МакГонагал. Мне кажется, что она ко всем относится одинаково. Я с ней разговаривала на счёт дополнительных уроков, но она предложила подождать второго курса. Скука.
— Значит никаких поблажек, даже если это будем мы… Досада!
— Ничего не досада! Ты что решил не делать домашнюю работу по трансфигурации, полагая, что всё проститься?
— Ну да… — виновато потёр затылок. Он был такой простой, что девочка легко читала его, как одну из своих книг.
— Ты дурак, Рональд.
— Сама такая! — обиделся Рыжий.
— В отличии от тебя, я уже почти сделала всё, что задала профессор МакГонагалл, кстати, Адриан, я принесла тебе копию конспектов и план домашней работы.
— О, спасибо… — девочка вновь довольно улыбнулась, видимо ей нравилось чувствовать себя полезной.
— А мне дашь списать?
— Ну уж нет. Ты в отличие от него сидел на уроке.
Все засмеялись. Анри нравилось наблюдать за перебранкой. Это привнесло в сегодняшний день светлый, живой оттенок. Разговор с отцом на этом фоне не выглядел таким уж разрушающим и, даже захотелось пережить это.
Через несколько минут Адриана отпустили. Друзья направились на оставшиеся послеобеденные уроки. Колдомедик дала записку для профессоров и до конца учебного дня никто его ни о чём не спрашивал. Подавленное состояние было списано на трудности адаптации в новом месте с незнакомыми людьми.
До конца недели ни Драко, ни Северус не пытались заговорить с Адрианом. Уроки зельеварения проходили в напряжённом молчании. Никто не осмеливался вызвать гнев декана Слизерина, когда он пребывал в таком взрывоопасном состоянии. Даже слизеринцы вели себя смирно. Только однажды Малфой-младший немного бесцеремонно попросил своего декана о разговоре, после чего они пробыли в кабинете три часа. Для всех стало очевидным, что за своё неуважение Слизеринский Принц, а именно так прозвали гордого отпрыска Люциуса, получил заслуженное наказание.
Наступление выходных никто из первокурсников, да, наверное, вообще ни кто из студентов, не почувствовал. Все с головой ушли в зубрение, но были и те, кто пользовался таким положением. Гермиона. Она руководила клубом домашних заданий в библиотеке, наставляя непутёвых однокурсников. Адриан с каждым разом проклинал себя за то ошибочное первое впечатление об этой девочке. Да, она умна, сообразительна, но это ничуть не успокаивает! Пусть она и благоволила ему, но он был не рад такому особому отношению. Её голос вскоре стал просто выводить из себя. В самом разгаре очередной лекции он собрал свои книги и вышел прочь из библиотеки. Его спонтанное решение сопровождалось воплями библиотекарши, которая верещала о соблюдении тишины в святыне знаний.
Никто не стал его догонять и на полпути в башню Гриффиндора он замедлился.
«Куда я бегу? Глупо. Может вернуться?»
Но назад дороги нет. Прежде всего — это будет странно выглядеть, а он не хочет поставить себя в неудобно положение. Его не так воспитывали. Тогда… Почему он не думал об этом раньше? Ведь, поступив на Гриффиндор, он поставил отца в неудобное положение перед директором. Но если он побежит сейчас к Дамблдору, это будет выглядеть ещё более неудобно. Даже если директор примет его, то нет шанса перевестись на другой факультет. Слову шляпы верят. К тому же от него могут отвернуться друзья, которые у него только появились. Они не в ладах с «представителями шипящих».
«Как всё сложно… И какое тут веселье. Есть долг и честь, есть дружба. Я не хочу делать выбор…»
Адриан набрёл на приоткрытую дверь. Кто-то разговаривал, тяжело дыша. Любопытство взяло верх, и он подошёл ближе, просовывая голову в проём.
— Не советую.
Анри испугано вздрогнул и поспешно отступил от двери. Справа от него, ловко поддержав за локоть, стоял высокий старшекурсник. Его вежливая улыбка казалась не реалистичной, хотя выполнена была правдоподобно.
«Слизеринец», — определил по зелёной букве «С» мальчик, — извини-те.
— О, не стоит, Адриан… Снейп.
— Вы знае…
— Ты. Давай на ты я немногим старше тебя. Всего-то пару лет. И пойдём-ка отсюда.
— Ага… Ты знаешь моё имя. Откуда? — он уже успокоился, но слизеринец всё не отпускал его локоть.
— Имя знаменитости на устах. Мало того, что ты Герой, так ещё и сын нашего декана. Кстати, из-за тебя он такой… горячий? — на губах неожиданного попутчика вежливая улыбка сменилась озорной, но ощущение фальши не пропало.
Расставленная значимость «титулов», присуждённых ему в школе, удивила Адриана.
— Хе-хе… А почему не стоило? Кто там был? — перевёл тему Анри и потянул локоть на себя, но старшеклассник и тут удержал его.
— Филч. Ты с ним пока не знаком, но, думаю, ваше знакомство стоит отсрочить. Насколько это возможно.
— Филч… Я где-то слышал это имя.
— Ну да. Он толкал речь до директора о дисциплине и наказаниях в день твоего приезда.
Что-то припомнилось, но раз говорят, что пока рано, значит так оно и есть.
— Куда ты меня ведёшь?
— С тобой хочет поговорить директор. Профессор Снейп попросил найти тебя и привести. Даже разрешил использовать силу, если будешь сопротивляться, — он широко, как чеширский кот, улыбнулся, — шучу. Кажется, что-то намечается.
Адриан ничего не понимал. Что он сделал, чтобы в свой выходной после первой недели здесь встречаться с директором школы? Может библиотекарша нажаловалась, так это ведь не большой проступок. Нет, дело не в таком пустяке.
— Не бойся. Мы почти пришли.
Они остановились перед статуей горгульи. Адриан оглянулся, но нигде не увидел двери. Может его обманули? Но зачем ему это нужно?
— Где, директор? — отступая на шаг, спросил он.
— Вот, — беззаботно улыбаясь, слизеринец показал на статую.
— Директор — статуя?! Но этого быть не может…
— Ну, мне пора. Мы подружимся, Анри, я уверен… — и он скрылся за поворотом коридора, а мальчик остался один со странным чувством нелепости происходящего. От неожиданной встречи остался приторный привкус. Даже если это шутка, для начала надо в этом окончательно убедится, а потом уже выяснять зачем это было проделано. Статуя гаргульи была намного выше одиннадцати летнего мальчика. Её страшная голова и громадные крылья нависали над ним не суля ничего хорошего.
— … Директор? — лишь тишина в ответ, — «какая глупость… Небось хихикает где-то за поворотом. Пойду отсюда. Статуя не может быть директором».
За спиной послышались торопливые шаги.
«Вернулся?», — вопреки догадке из-за поворота показался Северус. Поравнявшись с сыном, он остановился.
— Лакричное угощение, — больше он ничего не сказал, но рука на плече Анри была более многословна, чем могли быть сказанные слова. Он понял его без слов и выбор был сделан.
Устрашающая статуя ожила и, расправив крылья, вновь замерла в старой позе. Постамент, на котором она стояла, стал вращаться вместе с ней. Снизу, из-под пола, в виде спирали начала выкручиваться каменная лестница. Она должна была упереться в потолок, но так и продолжая своё медленное движение. Они ступили на лестницу и через минуту уже были напротив двери.
— Директор хочет поговорить с тобой. Это на счёт… распределения.
Слизеринец не обманул, что директор здесь, но от этого не становилось легче. Ему предстояло встретиться с самым важным человеком в школе.
— Что мне ему сказать?
— Что посчитаешь нужным, — слова отца заставили мальчика растеряться. Отец не ждёт от него ничего. Он не ждёт просьбы о переводе с Гриффиндора, но тогда зачем всё это?
— Входите, Северус…
XXI. Отсрочка.
Кабинет директора, как новая неизвестная вселенная со своим ходом времени и со своими правилами. Ступив на порог, мальчик тот час забыл про страшного вида горгулью, что стережёт вход. Чуткий детский слух уловил много любопытного шума. Некоторые звуки были ему знакомы по лаборатории отца, остальные же вызывали крайний интерес. «Пело» практически все, на что попадал взгляд ребёнка. Это и механизмы не понятного происхождения, и множество блестящих измерительных приборов, причудливой формы алхимическая посуда, сонные портреты и занавешенная птичья клетка. Всё было живым.
— Здравствуй, мальчик мой, — в центре этого разнообразия стоял высокий, внушающий благоговейный трепет, старец. Красивая мантия мужчины была вышедшего из моды цвета (бирюзовая), но очень подходила к его ярко-голубым глазам. За полукружиями очков глаза директора лучились счастьем. Анри до сих пор было неловко являться причиной радости у совершенно чужих ему людей. Многие на вокзале смотрели на Адриана, как на живого идола какой-то языческой религии, однако старик, стоящий перед ним, смотрел на него, как на любимое дитя из многочисленной своры ему подобных. Он был рад видеть и видел именно зеленоглазого сорванца, а не мальчика-который-выжил. Это было приятно.
— Я так рад тебя видеть, Гарри, — волшебник отложил дела, которыми был занят до их прихода.
— Адриан, сэр, — осторожно поправил старца мальчик, а его зоркий взгляд тут же пробежался по предметам, устилавшим директорский стол. Проще сказать чего на нём не было, чем вызваться составить опись…
— Что, мальчик мой? — доброе лицо старика развеяло благоговейный страх перед его высоким школьным положением. Старик как старик и он искренне рад его видеть, — прошу, присаживайся.
Анри бросил взгляд на отца, но, получив лишь пронзительный взгляд в ответ, направился к предложенному креслу. Было очень не просто оторваться от созерцания кабинета и, наконец, сосредоточиться:
— Я Адриан, сэр. Так меня зовут…
— Ох, … Да-да, конечно, — грусть отразилась на морщинистом лице старика и мальчика кольнул укол совести. Это из-за его слов улыбка спала с лица доброго директора:
— Но меня некоторые так зовут и я, кажется, привыкаю. Так что… — робкая попытка всё исправить.
— Правда? Замечательно, — лицо вновь прояснилось, — позволь старику звать тебя Гарри… — он наколдовал две чашки душистого чая и миску с лакомством.
— Угощайся, пожалуйста… Я знал твоих родителей, Гарри, они были замечательными людьми…
— Правда? — он не знал что ответить, потому как не представлял никого другого на роль своего отца кроме Северуса, а матери у него никогда не было. Несмотря на то, что такое отношение несправедливо к его настоящим папе и маме, он не мог думать иначе. Хоть отношения с опекуном в последние года четыре не были достаточно гладкими, родителей не выбирают. Когда-то тема про родных и не родных родителей причиняла сильную боль, но не сейчас. Он больше не ребёнок и способен это выдержать.
— Северус, должно быть не рассказывал тебе о них… — уловив замешательство ребёнка, предположил директор, — не вини его за это. Старые душевные шрамы часто кровоточат.
Дамблдор говорил загадками, словно рассказывал сказку. Анри прибывал в растерянности от непонимания происходящего. За что ему винить отца? Отец рассказал о прошлом и Анри верил в сказанное.
— Попробуй чай… и засахаренные лимонные дольки. Они вкусные, будь уверен.
— Спасибо, сэр, — руки Адриана потянулись к чашке чая.
— Дамблдор, вы ведь не для чаепития его позвали, — напомнил Снейп, продолжая стоять почти у самой двери кабинета.
Адриан оглянулся. Отец выглядел почти как обычно: неподвижен, вытянут во весь рост и с суровым взглядом на бледном лице. Между бровей профессора пролегла морщинка, а губы плотно сомкнулись. Он был взволнован.
— Конечно, Северус. Вопрос по поводу распределения, — успокоил коллегу директор и повернулся к Анри: — может сам расскажешь, в чём дело?
— Ну… — взгляд на отца, — я… — взгляд на директора.
Буквально на пороге кабинета он был полностью уверен в сделанном ранее выборе, а теперь вновь сомневался.
— Не торопись. Попробуй чай… Я всё понимаю. Волнуешься. Твоя первая неделя учебы на исходе, а ты уже в кабинете у директора… Но я ведь не страшный, Гарри? — Дамблдор пододвинул ближе к нему чашку с душистым чаем.
— Нет, — он последовал его совету. Старец не торопил с ответом.
— Тогда позволь мне предположить почему ты здесь. Если в чём-то ошибусь, поправь, — Дамблдор придвинулся ближе и скрестил пальцы рук на столе, — ты стоишь перед выбором остаться на Гриффиндоре или же последовать на Слизерин за… опекуном. Северус считает, что тебе было бы лучше рядом с ним, где он сможет приглядывать за тобой, что бы помочь в случае особой нужды.
Если бы Адриан повернул сейчас голову назад, то заметил бы как окаменело лицо отца. Дамблдор знал о неосторжно брошенных словах в кабинете зельеварение. Но в это время мальчика беспокоило совсем другое:
— Сэр, … — наконец, набрался смелости Гарри. Он отставил почти нетронутую чашку и внимательно посмотрел в глаза директору.
— Да, Гарри.
— Шляпа может ошибаться?
Анри прекрасно помнил, что сам попросил артефакт перевести его куда угодно, но только не на Слизерин. Ему нужно было знать, способна ли она выбрать неправильное решение ради желания ученика и поступиться волей основателей школы.
— В истории Хогвартса такого раньше не случалось, — спокойно ответил мужчина. От него не удалось утаить слабую тень надежды в глазах ребёнка.
— Но, кто не ошибается, да?
— Будь шляпа человеком, а не магическим артефактом… — начал объяснения Дамблдор, но его нетерпеливо прервали:
— Однако, ведь создал же её человек. Годрик Гриффиндор, — уточнил ребёнок, полагая, что с магией могли передастся ей и сущность создателя, — а затем все четыре основателя. я читал…
Несмотря на то, что Анри перебил Дамблдора, директор не выказал никакого недовольства. Он лишь коротко взглянул на профессора зельеварения и вновь улыбнулся мальчику:
— Верно. Но решение шляпы, даже если оно может показаться ошибочным, никогда ещё ранее не оспаривалось, Гарри. Твой случай особенный, — почему-то интонация, с которой была произнесена последняя фраза, не понравилась обоим Снейпам, а особенно старшему. Было в ней что-то угрожающее.
— Я… — ладони Адриана вспотели, а кресло стало неприятно горячим. Мальчик уже пожалел, что вообще открыл рот.
— Гарри, мальчик мой, я не наделён властью менять традиции по случаю… Что таить, перевести тебя на Слизерин практически невозможно.
Адриан облегчённо выдохнул и тут же почувствовал укол совести. Он ведь почти забыл зачем сейчас сидит в кабинете директора и как важен его перевод для Северуса.
— Но мы нашли решение, правда, Директор? — холодно заметил декан Слизерина.
— Да, Северус, нашли. Есть небольшой шанс,…, но потребуется вся твоя сила воли, Гарри. Необходимо убедить один древний артефакт… — он поднялся со своего места и направился к внушительному по размерам стеллажу.
На верху лежала уже знакомая Анри шляпа. Ему показалось, как не абсурдно бы это звучало, что шляпа сделала вид, будто бы только проснулась, недовольно скорчив свои залатанные складки.
— Я работала всего неделю назад, — занудно протянул головной убор, потягиваясь, — чего тебе, мальчишка?
— Что ты можешь припомнить об этом студенте, Шляпа?
— Подшучиваешь над той, кто тебе в пращуры годится? Я помню всех, кто хоть раз надевал меня на свою голову.
Мальчик удивлённо хлопал глазами, наблюдая за диалогом предмета одежды и волшебником. Вещи, что окружали его раньше, никогда не разговаривали, точнее не обладали разумом и уж тем более их не хранили испорченными. А шляпа, положа руку на сердце, выглядела совсем не презентабельно.
— Гарри, подойди, мальчик мой.
Юный гриффиндорец послушался и вскоре ощутил знакомый аромат затхлости. Шляпа опустилась ему на голову, закрыв лицо практически по самый нос, заставляя ртом гонять потревоженную многовековую пыль.
— Хм… Ну что сказать, Альбус. Это львёнок, которого я распределила в начале года.
— Несомненно, это он, — спокойно подтвердил директор.
— Тогда в чем дело?
— Мальчик хочет перевестись на Слизерин. Есть ли у него задатки и как ты к этому отнесёшься? — всё говорило о полном доверии директора к Шляпе.
— Хм… Дай подумать… «Что же заставило тебя поменять решение, мальчик?» — шляпа повела своими полями, словно устраивалась удобнее на темноволосой голове.
«Ну… В общем… Ничего такого».
«Вижу ты стоишь перед тем же выбором, что и я несколько дней назад: что лучше для тебя Гриффиндор или Слизерин?» — предположила она, самодовольно, но по доброму усмехаясь. Её компания стала понемногу нравиться Гарри.
— «Нет, не совсем так. У нас разный выбор, госпожа Шляпа… Отец хочет, чтобы я был на его факультете, на Слизерине. Там же учились тётя с дядей и сейчас учится Драко. Я… Мне… Мой выбор ты знаешь. Я решил это задолго до поступления. Тогда были причины, но сейчас… Сейчас всё опять поменялось. Я не хочу расстраивать Северуса ещё больше, чем уже есть».
«И потому, ты решил перевестись? Знаешь ли ты что никто ещё не оспаривал моё мнение?»
«Знаю». — ребёнок напрягся, ожидая получить взбучку, но шляпа медлила.
«… Поверил! Зря… Был один. Прямо как ты. Вся его семья, все его предки учились на одном факультете, но этот негодник не хотел поступать в тот же дом. В день распределения он мне так и заявил. Он был столь красноречив, что я не смогла отказать… — она протяжно вздохнула, — я такая мягкосердечная».
«Кто это был? Как его звали?» — интерес проснулся в Гарри. К тому же появилось то, чего не знала, наверное, даже Гермиона. При мысли о девочке-гриффиндорке Анри погрустнел. Если его переведут в Слизерин, то отношения с ней разладятся, а уж Рон больше и в сторону его не взглянет.
— «Всему своё время…» Сними меня, Альбус. Кхем… Он не пригоден.
— Что? — Снейп-младший был удивлён, а на лице Северуса уголок рта нервно дёрнулся.
— Несомненно, у него есть все качества, как слизеринца, так и гриффиндорца, и он преуспеет на любом факультете, но о полном переводе пока говорить рано. Моё мнение: надо дать время до Рождества, чтобы мальчик определился и страсти поулеглись. А теперь верни меня на место. Я устала.
— Ты в этом уверена? Ну что же… — он не стал спорить, — всё слышал, Гарри, мальчик мой? — директор убрал артефакт на место и положил руку на детское плечико. Дождавшись его кивка, он продолжил: — можешь идти, а мне надо обсудить кое-что с Северусом.
Адриан не заставил себя ждать и стремглав покинул директорский кабинет. Шляпа дала ему отсрочку и он решил, что проведёт это время с пользой, но пока ему хотелось лишь убежать как можно дальше от тикающей и жужжащей комнаты.
На выходе с этажа его встретил Драко. Белокурый мальчик куковал здесь уже довольно давно, а потому чаша его терпения была практически переполнена. Завидев Адриана, он вскочил и перегородил ему дорогу. Оба с мгновение молчали. Первым заговорил Драко, будучи самым нетерпеливым из них:
— Ты переводишься? Что сказал директор? — Малфой шагнул на встречу, тесня его, — говори! Ты ведь попросил его о переводе, как велел дядя? Ты ведь попросил?!
— Почему я должен перед тобой отчитываться? — мальчик храбро двинулся вперёд, но в последний момент всё-таки отвёл взгляд.
— Анри! — блондин был уже совсем рядом, загораживая путь, — скажи, что переводишься!
— Это не от меня зависит!
— Что сказал Дамблдор? — наступал мальчик, вновь заставляя Адриана отступать, — когда будет перераспределение? Сегодня? Завтра за завтраком?
— Не сегодня и не завтра, — не громко ответил Снейп-младший, поняв, что от ответа ему не уйти, если он хочет как можно скорее покинуть директорский этаж, — на Рождество.
— Что? Но почему? Почему не сейчас? — Драко не удержался и в порыве неконтролируемых эмоций схватил брюнета за ворот мантии, — ты что-то сказал ему?
— Нет! — Анри вырвался из рук белокурого мальчика, ударив того по рукам, — так решила Шляпа. Я гриффиндорец и останусь им до Рождества, а может и до окончания школы. Смирись, уже ничего не изменить! — он обогнул застывшего Драко и стремглав побежал прочь. У самой лестницы он обернулся, но блондина в коридоре уже не было.
Ища дорогу назад, Анри слегка заплутал. Вереница лестниц и череда коридоров вывела его в мало освещённый коридор. Вдоль стен горели каменные фонари, но в целом помещение выглядело не проходным.
— Нужно выбираться отсюда, — осознал мальчик и попятился к двери. За спиной послышалось урчание. Резко обернувшись Анри заметил кошку. Старую, трёхцветную кошку с жуткими алыми глазами. Напугавшее его создание довольно урчало и махало хвостом, — что ты здесь делаешь?
