Кто и когда вводил новые обряды?

Историк В.В. Андреев пишет: «Противники Никона называли себя последователями старой веры и видели раскольников не в себе, а в тех, кто, по их мнению уклонился от древнего православия. Напрасно поставляли им на вид, что ничего не изобреталось, что вводилось только старое, прежде бывшее… Как впоследствии старообрядцы мало обращали внимания на заявления, что например, под слоем краски на образе Андрея Боголюбского в Успенском соборе открыто такое благословение рукой, какое было введено при Никоне и следовательно, самое старинное, исконное,- так и первые старообрядцы в переменах, сделанных Никоном, видели не исправления, а нововведения».[509]

При этом внимательное изучение многократно изданных материалов обнаруживает подтверждение того, что Патриарх Никон боролся именно с еретиками (расколоучителями старообрядчества), а не вводил новшества, - напротив, с новшествами боролся. Имеются в виду новшества, которые начинались со Стоглавого собора, но особое распространение получили в середине XVII века.

Для доказательства этого далеко не общепринятой трактовки событий XVII века можно привлечь как широко известные, но по необъяснимым причинам, невнимательно прочитанные материалы, так и открытые сравнительно недавно архивы изданий XVII века.

Как пишет С. Михайловский:

«Болезнь, имевшая произвести безобразный струп раскола, сильно заразила здравое тело Церкви, и делалась день ото дня опаснее. Невежество помрачило чистоту нашего древнего вероучения изобретением новых, неизвестных Церкви, догматов; обезобразила древний величественный чин православного богослужения искажением богослужебных книг, установлением новых, чуждых Церкви, обрядов и злоупотреблением в существеннейших частях богослужения – в пении и чтении; наконец, расстроило самый порядок церковного управления грубым своеволием и неповиновением власти церковной. Между тем, все это прикрывалось святыми и в высшей степени для сердца русского именами православия и священной древности!»[510] С. Михайловский приводит множество убедительных мнений очевидцев тех событий, которые осуждают действия еретиков.

Более всего интересно, почему эти вполне доступные для ознакомления материалы никого не заставили задуматься?

Удивительное по своей простоте и доходчивости описание духовных исканий простого крестьянина Ивана Александрова, который прошел путь от полного отрицания православной церкви до полного разочарования в разнообразных «согласиях» и лже- доводах староверов:[511]

«Я родился от православных родителей, крещен был православным священником, но с возрастом постепенно охладевал к хождению в храм Божий для молитвы, и если изредка ходил, то без всякого к тому усердия, потому что в нашей стороне находится много старообрядцев: Спасова, Филиппова, Федосьева и других согласий, которые говорили мне, что ныне в церковь хо­дить не нужно, ибо в ней царствует антихрист. и что которые в нее ходят, те невидимо поклоняются антихристу. Все они старались уверить меня, что настало от лет Патриарха Никона царство последнего антихриста, что архиереи и священники великороссийской церкви суть слуги антихристовы…троеперстное сложение называли печатью антихриста и приводили на это доказательство из 91 главы, как впоследствии оказалось, подложного «седмитолкового апокалипсиса». Они дали мне с этого подложного апокалипсиса список, и я, читая его, по своей простоте, всему писанному в нем верил, и вполне убедился, что ныне уже царствует антихрист, и троеперстное сложение есть, действительно, печать антихристова…. Поэтому необходимым признал снова креститься, но недоумевал, от кого именно креститься: от филипповцев или федосьевцев. Так как те и другие одинаково утверждают необходимость крещения, а между собой имеют раздор, обзывают друг друга еретиками, то у меня и явилась мысль расследовать, кто из них правее, чтобы безошибочно можно было принять крещение. Сталь рассматривать их разногласия, но сколько ни рассматривал, не нашел достаточной причины, из-за которой следовало бы им разделяться; все же однако федосьевцев находил более справедливыми и потому готовь был принять от нихъ крещение».

Беседуя с наставниками различных согласий, крестьянин Иван Александров пытливо искал ответы и в Священном Писании: можно ли спастись без Святого причастия, как можно получить благодать не через епископов, так как у старообрядцев нет преемственной благодатной хиротонии, и многое другое. От ответов на такие простые эти вопросы наставники разных согласий уклонялись:

«Поэтому я решился, наконец, заняться исследованием о Церкви великороссийской, проверить, правду ли о ней мне говорили, что будто от лет патриаршества Никона она впала в ереси и чрез то лишилась благодати Святого Духа. После долговременного и тщательного рассмотрения я убедился, что Церковь великороссийская, согласно со всеми Святыми отцами, всегда веровала и ныне православно верует во единого Бога по существу, но славимого в Троице лиц Божества; она учит и ныне так же, как учили древние Святые отцы, что Бог Отец не рождается и не исходит ни от кого, Сын Божий рождается от Отца, Дух Святый исходить от Отца. Она учит, что Сын Божий нашего ради спасения сошел с небес, воплотился от Духа Святого и Марии Девы, и вочеловечился, потерпел за нас страдания, распятие, смерть и погребение. Словом, она учит всему тому, чему учит веровать Символ православный веры. Великороссийская Церковь проповедует, что в Церкви Христовой должна быть непрерывною священная иеpapxия или священноначалие: епископ, пресвитер и диакон, она учит, как учили все святые отцы, что епископы, как Апостолы от Христа, посылаются от своих старших епископов, а не сами собою входят в словесное стадо, яко лжепастыри, — что преемство епископского чина никогда не прерывалось и не прервется, потому что Церковь без епископа существовать не может». [512]

Иван Александров после длительных бесед с наставниками разных согласий пришел к следующему окончательному выводу:

«Я вполне убедился и в том, что старообрядцы несправедливо обвиняют Патриарха Никона за внесение новостей в богослужебный книги, потому что Патриарх Никон исправлял книги не самовольно, но с согласия русских святителей и по совету восточных патриархов, которых предшественник Никона Московский патриарх Иосиф велит слушать как самого Христа (Книга о Вере лист. 232). Триперстное сложение, троекратное аллилуйя, пятипросфорие, имя Спасителю с двумя гласными буквами Иисус, и прочее, что старообрядцы называют новостями, все это до веры не касается, и было принято не новою, а древнею Церковью. Я сам видел книги, писанные и печатанные за много лет до патриаршества Никона, в коих все вышеупомянутые порицаемые старообрядцами особенности православной Церкви находятся, и потому их новостью именовать нельзя». ^[513]

Историк Муравьев А.Н. пишет о том, что когда Патриарх Никон прочел на древнем саккосе митрополита всея Руси Фотия, за 250 лет до того привезенного из Греции, символ веры, вышитый жемчугом, и когда сравнил его текс в новых печатных книгах, равно как и чин литургии, то ужаснулся, видя полное их несоответствие. [514]

Сравнительно недавно стали доступны для изучения материалы Московского собора 1666-1667 годов. Относительно старообрядцев решения собора однозначны: собор отмечал, что необходимо придерживаться символа веры, «как святые и богоносные отцы на Первом Вселенском соборе в Никее и на Втором Вселенском соборе в Константинополе» приняли.[515] В Определении Московского собора упоминается и необходимость придерживаться троеперстного перстосложения «по древнему преданию святых апостолов и святых отцов».[516]

Именно «древнему», а не новому!

В несколько русифицированной версии Определение собора 1667 года гласит:

«Собор, бывший при благочестивом Великом Государе и Великом Князе Иване Васильевиче, всея России Самодержце, от Макария, Митрополита Московского и что писали о знамении честного креста и о сугубой аллилуйи и о прочем- писано нерассудно, простотою и невежеством в книге Стоглаве, и клятву, которую без рассуждения и неправедно собор положил, мы, православные Патриархи, Кир Паисий, Папа и Патриарх александрийский и судия вселенский и Кир Макарий, Патриарх антиохийский и всего Востока и Кир Иоасаф, Патриарх Московский и всея России и весь освященный собор, эту неправедную и безрассудную клятву Макариеву и того собора разрешаем и разрушаем. И тот собор не собор и клятву не в клятву, но ни во что вменяем, как бы и не было, так как Макарий Митрополит и иже с ним мудрствовали невежеством своим безрассудно, сами собой (самовольно) ввели, не согласившись с греческими и с древними харатейными славянскими книгами, не посоветовавшись со Вселенскими Патриархами».

Из этого текста понятно, что никакого двоеперстия до Стоглава не наблюдалось, оно было введено «простотою и невежеством», но никто из бывших на Стоглавом соборе святых отцов, а затем и в последующих поколениях в православной церкви двоеперстия не принял.

Сохранилась в двух списках грамота Никона к Цареградскому патриарху Паисию от 12 июня 1654 г., написанная после собора. Здесь Никон, предваряя написанное напоминанием о священном долге каждого духовного пастыря и предстоятеля церковной области хранить «опасно, чисто и непорочно» все преданные догматы и благочиние православной Церкви, писал:

«Ныне же мы, рассмотревши прилежно в книгах наших, разнство в них обретохом от преписующих…». Потом просил патриарха Паисия рассудить вместе с прочими патриархами и архиереями соборно и со всяким вниманием о замеченных в наших книгах разностях и новинах, для чего и перечислял эти новины, те же самые и в том же порядке, какие прежде предлагал на обсуждение Московского собора.

В заключение, упомянув, что некоторые у нас дышат непокорством, заводят прения с благочестивыми и возжигают огнь ненависти, Никон просил Паисия ускорить с ответом и советом как относительно исчисленных новин, так и о том, «что сотворити соблазняющимся о сих и непокорне прящимся».

Грамота послана была к Цареградскому патриарху с Мануилом греком. В ней, кроме изложенных вопросов, на которые Никон просил ответа, патриарх прямо назвал епископа Павла Коломенского и протопопа Ивана Неронова как людей непокорных, которые держатся еретических книг и знамения.[517] 

Как видим, Патриарх в своей грамоте в числе других «новин» упоминает и двуперстие. Следовательно, последнее также обсуждалось на Соборе 1654 г. и было признано еретическим.

Святитель Дмитрий Ростовский в книге «Розыск...» ставит следующие вопросы: «Вера раскольническая есть ли правая вера и есть ли она старая вера?» На оба эти вопроса он отвечает отрицательно. Святитель Дмитрий считал старообрядчесьво плодом того же невежества, что было свойственно и его пастве, но невежества, соединенного у раскольников с упрямством и невиданными хулами на Церковь.