ОГПУ: нависшие над Осетией угрозы

Ориентация на Закавказскую Федерацию, негласно рекомендованная Сталиным, была энергично поддержана руководством Северной Осетии. Она нашла также широкий отклик со стороны осетинского народа и вызвала среди патриотически-настроенной интеллигенции небывалый до этого подъем общественно-политического движения. Воодушевляли не выход из состава РСФСР и вхождение в Закавказскую Федерацию, а другое — объединение Северной и Южной Осетии, возвращение Осетии города Владикавказа как своей столицы, получение вместо областного статуса республиканский уровень государственной власти. Естественно, никто в Осетии не подозревал о коварных замыслах Сталина, не расстававшегося с планами присоединения всей Осетии к Грузии. Не знали об этом и высшие органы Советской власти в Москве. Между тем развернувшееся в Северной Осетии общественно-политическое движение, предполагавшее вхождение объединенной Осетии в состав Закавказской Федерации, болезненно воспринималось краевыми властями Северного Кавказа и в правительстве СССР. Особенно негативно реагировало на политические события, происходившие в Северной Осетии, ОГПУ (Объединенное Государственное политическое управление при Совете народных Комиссаров СССР). Одно из главных управлений Советской государственности, ОГПУ готово было обрушиться на осетинскую интеллигенцию и руководство Северной Осетии, которые своим «происхождением» якобы были связаны с осетинской «национальной буржуазией». Оно с раздражением сообщало в Москву, что в Северной Осетии «огромные» для нее «кадры нацинтеллигенции (до 3000 учителей, профессоров, агрономов, врачей, юристов, инженеров, бывших дворян, бывших офицеров, около 2000 человек молодежи, обучающейся в различных вузах, из коих — 60% из чуждых советской власти прослоек, а также около 3000 человек, имеющие среднее образование)». Осетинская интеллигенция, — отмечалось в очередной «Записке» ОГПУ, — «проникнув во все области общественно-политической и хозяйственной жизни области, оказывает тем самым сильное давление на национальное руководство, в подавляющем большинстве вышедшее из ее среды». Определяя осетинскую интеллигенцию и руководство Северо-Осетинской области как «националистические» и «реакционные», Главное политическое управление СССР основывалось на одном наиболее важном для нее факте — на стремлении Северной и Южной Осетии к объединению; в этом политическом процессе оно, прежде всего, было против выхода объединенной Осетии из РСФСР и «вхождения в состав Закавказской Федерации». В ОГПУ осознавали, что включение Северной Осетии с Владикавказом и Моздокским районом, — а теперь только так ставило вопрос осетинское национальное движение, — в состав Закавказской Федерации по существу означал отвод всего Центрального Кавказа с его двумя коммуникациями к Грузии, еще недавно сколотившей на своей территории военный блок против России. Чтобы не допустить подобное развитие политических событий, ОГПУ вело «разоблачительную» кампанию против областного руководства Северной Осетии и осетинской интеллигенции.

Затягивание политического узла

В 20-х гг. Южная и Северная Осетия усилиями Сталина и Орджоникидзе попали в ситуацию, когда они были вынуждены испытывать двойное давление: с одной стороны на нее напирали грузинские националистические силы, добивавшиеся создания «великой Грузии», с другой — угрожали центристские силы России. Что же касается Северной Осетии, ее внутренних процессов, то, по сведениям ОГПУ, пристально наблюдавшего за всем, что происходило здесь, в Осетии, «практически идея объединения выдвигалась на каждом съезде Советов и партийных конференциях после раздела Горской Республики (1924 г.) и ставилась не раз на разрешение высших партийных и правительственных органов» СССР. Но высшие партийные и государственные инстанции, от которых ожидали четких решений, «всякий раз» откладывали осетинский вопрос «по мотивам» его «преждевременности». ОГПУ в этом видело намеренное затягивание вопроса об Осетии и понимало это как продолжение кампании, направленной на вхождение объединенной Осетии в состав Закавказской Федерации. Бюрократические отписки Москвы по вопросу объединения Осетии не были лишены логики. ОГПУ видело, как после активного вмешательства Сталина, по поводу создания на Северном Кавказе автономных Республик притихли все, кто собирался с лозунгом независимости войти в состав Закавказской Федерации. Иная картина продолжала сохраняться в Северной Осетии, где общественное движение, добивавшееся объединения Осетии и вхождения ее в Закавказскую Федерацию, с каждым днем набирало силы. В ОГПУ понимали, что судьба осетинского национального движения зависело главным образом от Сталина, полностью контролировавшего все, что относилось к национальному вопросу в СССР. Что же до основной причины, по которой постоянно переносился в Москве вопрос об Осетии, то было очевидно, что развернувшаяся в стране внутриполитическая борьба, особенно усилившаяся после 1926 г., лишала Сталина политического простора для слишком резких перемен в центре Кавказа, задуманных им во имя своей «малой Родины». Мешало ему и другое. Осетинское национальное движение собиралось напрямую войти в Закавказскую Федерацию с объединенной Осетией в формате Республики, никак при этом не завися от Грузии. Именно это, пожалуй, больше всего не устраивало Сталина, каждый раз переносившего решение осетинского вопроса из-за якобы «преждевременности».