Действия русского флота

 

3.1. До взятия фортов Таку

 

К концу апреля 1900 года русская эскадра в Тихом океане выглядела следующим образом:

В Порт-Артуре: броненосцы «Сисой Великий» и «Наварин»; крейсеры «Россия» (флаг командующего эскадрой), «Рюрик», «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Разбойник»; канонерские лодки «Отважный» и «Сивуч».

В Иокогаме: крейсер «Адмирал Корнилов».

В Шанхае: крейсер «Забияка».

В Мозампо: канонерская лодка «Манджур».

В Нагасаки: броненосец «Петропавловск».

В пути: из Нагасаки в Порт-Артур – канонерская лодка «Бобр», из Нагасаки в Чемульпо – канонерская лодка «Гремящий», из Порт-Артура в Нагасаки - канонерская лодка «Кореец»[70].

28 мая пришли первые известия о беспорядках в Пекине.

Ихэтуани сожгли железнодорожную станцию Фэнтай, находившуюся недалеко от Пекина. На следующий день ихэтуани порвали протянутые вдоль городской стены электри­ческие провода, предназначенные для снабжения электроэнерги­ей трамвайных линий, повредили трамвайные вагоны, многие из которых были сожжены, убили водителей и кондукторов трам­ваев.

Участились «братания» между ихэтуанями и императорски­ми войсками, и это еще более накаляло обстановку в Пекине.

Учитывая общий антииностранный настрой в столице, Цыси 28 мая 1900 года издала указ, обращенный к ихэтуаням: «Пришло время следовать старому и испытанному пути наших предков. Помоги нам, божество Юй Хуан! Повинуйтесь и следуйте его наставлениям! Смерть иностранцам!».[71]

Надо сказать, что и ранее китайские правители периодически «критически» высказывались о «белых дьяволах». Так, в 1884 году губернатор провинции Гуандун выпустил циркуляр, где говори­лось: «Европейцы не принадлежат к человеческому роду: они про­исходят от обезьян и гусей. Вы, может быть, спросите, откуда эти дикари овладели такой ловкостью в сооружении железных дорог, пароходов и часов? Знайте же, что они под предлогом проповеди религии приходят к нам, вырывают у умирающих китайцев гла­за и вынимают мозг и собирают кровь наших детей. Из всего это­го делают пилюли и продают их своим соотечественникам, что­бы сделать их умными и во всем искусными. Только те из них, которые отведали нашего тела, приобретают такой ум, что мо­гут изобретать вещи, которыми они гордятся».[72]

28 мая 1900 года на собрании дипломатического корпуса в Пеки­не было решено потребовать от китайского правительства немед­ленного принятия следующих мер: наказания всех печатающих или расклеивающих прокламации, направленные против христи­ан и иностранцев, казни всех поджигателей, подстрекателей к поджогу и убийц; обнародования этих мер в столице и в север­ных провинциях Китая и строгого наказания всех полицейских чинов, не наблюдающих за их исполнением. В случае, если предъявленные Китаю требования не будут выполнены в течение пяти суток, посланники пригрозили высадить десанты.

  Русский посланник слал телеграммы в Петербург, требуя вооруженно­го вмешательства России в дела Китая и конкретно ввода рус­ских войск в Пекин.

28 мая посланник в Пекине уведомил командующего Морскими силами, что «положение становится тревожным».

Е.И. Алексеев приказал отправить в Печилийский залив русскую эскадру под ко­мандованием контр-адмирала М.Г. Веселаго. 29 мая в 6.30 утра из Порт-Артура в Таку вышли: броненосец «Сисой Великий», броненосный крейсер «Дмитрий Донской», канонерская лодка «Кореец» и минные крейсеры «Всадник» и «Гайдамак».

На лодке «Кореец» находилось 30 казаков при офицере, морской же десантный отряд был сформирован из команды броненосцев «Сисой Великий» и «Наварин»: с первого 12 рядов при одной 2,5-дюймовой десантной пушке Барановского[73], при офицере, со второго – 24 ряда (всего 74 матроса) при начальнике десанта бароне Радене.[74]

Эскадра встала на рейде китайского порта Таку, и на берег был отправлен десант. Русский отряд вместе с французским и итальянским погрузили на два понтона и под охраной «Корейца» от­правили на барже в устье реки Пейхо. Интернациональный отряд по реке добрался до Тяньцзиня, а там сел на поезд и отправился в Пекин.

18 мая 1900 года в посольский квартал Пекина вошел десант, в котором кроме русских были 75 французов, 63 американца, 50 немцев, 28 итальянцев, 25 японцев, а на следующий день при­ехали 79 англичан при двух пушках и 30 австрийцев.

Параллельно в район Таку перебрасывались новые русские корабли. 6 июня в Таку прибыл на крейсере 1 ранга «Россия» с канонерской лодкой «Сивуч» старший флагман и начальник эс­кадры Тихого океана вице-адмирал Я.А. Гильдебрандт.

Я.А. Гильдебрандт в свою очередь вызвал на рейд в Таку лодки «Гремящий», «Отважный» и «Бобр». Это объяснялось тем, что опыт перевозки отряда морского десанта казаков для охраны Пекинской миссии в 1898 году показал: наиболее удобными для этой цели, особенно для транспортировки лошадей, является лодки типа выше названных. Т.к. по своему углублению они могут подойти почти в плотную к бару[75]реки Пейхо, и в тоже время имеют много свободного места на верхней палубе, а по незначительности возвышения борта, в тихую погоду лошади переводятся с них на баржи прямо по сходни.

Также на рейд прибыли (27 мая) крейсер «Адмирал Корнилов» и «Забияка».

В итоге 2 июня международная эскадра, собравшаяся в Таку, была следующего состава. На рейде: броненосец «Сисой Великий»; крейсер «Дмитрий Донской»; канонерские лодки «Гремящий», «Всадник» и «Гайдамак». Английские корабли: «Центрион», «Орланда», «Эндимион», «Алджерин» и «Вайтинг», германские: «Кайзерин Августа», австрийские: «Зента», итальянские: «Эльба» и «Колабрия», французские: «Дискартес» и «Сюрприз», американский: «Ньюварк». Китайский «Хай-тен».

В реке: канонерская лодка «Кореец». Германская – «Илтис» и японская «Акаги».[76]

Уже 3 июня 70 человек русского десанта (также 75 французов, 75 англичан, 75 американцев и 40 итальянцев) высадились на станцию Тонгку. Правда произошел инцидент: когда десанты подходили к бару из ближайшего форта донеслись выстрелы. Командиры приняли решение вернуться и пересекли бар только ночью. В последствие, китайцы объяснили выстрелы салютованием прибывшему для проверки генералу. Затем на станции десанту отказали в предоставлении поезда. Посему пришлось добираться до Тяньцзиня на нанятой тут же барже, и только от Тяньцзиня ехать на поезде.

5 июня состоялась первое совещание адмиралов на борту броненосца «Центрион» по приглашению вице-адмирала Сеймура. Он собрал всех старших командиров в связи с возможностью прерывания связи с Пекином. В результате совещания были приняты следующие пункты:

1. Задача наций – борьба против так называемых «боксеров», но ни как не против правительства Китая.

2. Согласовывать действия с посланниками, а если отсутствует связь, то между собой, запросив инструкции у своего правительства.[77]

В тот же день в Таку пришел крейсер «Россия» с начальником эскадры вице-адмиралом Гильдебрандтом на борту.

На следующий день вице-адмирал Сеймур пригласил адмиралов на второе совещание, которое и состоялось в 10 утра на броненосце «Центурион». На нем вице-адмирал зачитал телеграмму, полученную из Пекина, в которой были изложены просьбы иностранных посланников о направлении в миссии дополнительных подкреплений. После недолгого обсуждения командиры пришли к единогласному решению: высадить на берег дополнительные десанты, командование ими оставить в ведении своих же офицеров. Но в случае совместного похода на Пекин – назначить общего командира, коим и вызвался быть вице-адмирал Сеймур. Также на совещании была составлена таблица десантов:

В Пекине – 428 человек.

В Тяньцзине – 567 человек.

На судах, готовых к высадке – 936 человек. (Это число не учитывает наших возможностей, т.к. вице-адмирал оповестил присутствующих, что из Порт-Артура может прибыть подкрепление в неограниченном количестве.)[78]

  Утром 9 июня на берег свезен десант с броненосца «Сисой Великий» и крейсера «Россия» - всего 78 человек при офицере. В 4 часа вечера из Порт-Артура пришли миноносцы № 203 и № 207, для поддержания «правильной» связи с Тонгку, т.к. до этого она носила эпизодический характер. Исходя из сведений, содержащихся в русских источниках, это имело место в следствии того, что компания «Таку Таг энд Лайтер Ко», владеющая мелкосидящими буксирными пароходами и баржами для транспортировки грузов с рейда в реку не справлялись с возросшими потребностями. Во многом это было результатом паники среди коммерсантов, которые из-за событий в Китае спешили закончить свои дела, отказать своим контрагентам в пользу военных нужд компания «Таку Таг энд Лайтер Ко» не могла.[79] Хотя достоверно известно, что перевозка японских войск в Таку была совершена на 21 зафрахтованном у другого общества («Ниппон-Юзен-Кайша») пароходе; перевезено было, не считая первоначального отряда, 19 000 человек.[80]

В тот же час (4 часа вечера) по приглашению вице-адмирала Сеймура на броненосец «Центурион» состоялось третье совещание адмиралов, на котором была скорректирована таблица десантов. Она выглядела следующим образом:

В Пекине – 428 человек

В Тяньцзине – 1115 человек.

Готовых к высадке – 817. (Опять же не считая русских).[81]

10 июня сразу после получения телеграммы из Пекина: «Положение становится крайне опасным. Опасаюсь, что телеграфный провод будет скоро разрушен. Гирс.»[82] командующий эскадрой отправил канонерскую лодку «Гайдамак» в Порт-Артур с просьбой о подкреплении. В тот же день вечером из Порт-Артура прибыл крейсер «Адмирал Корнилов» уже с десантом, который на пол пути разминулся с «Гайдамаком». Десант был сформирован из команды броненосцев «Петропавловск», «Наварин» и крейсера «Дмитрий Донской». Присоединив к имеющемуся числу десант самого «Адмирала Корнилова» получили: 7 офицеров, 237 нижних чинов и 2 орудия Барановского. Десант тот час же был отправлен в реку, к станции Тонгку, где по высадке присоединился к международному отряду (915 англичан, 450 немцев, 358 французов, 312 русских, 112 американцев, 54 японцев, 40 итальянцев и 25 австрийцев). На следующее утро интернациональный отряд под командованием вице-адмирала Сеймура, выступил на Пекин, до ко­торого по прямой было 177 км.

 

3.1.1. Поход Сеймура

 

 Интервенты захватили желез­нодорожную станцию, китайские железнодорожные служащие разбежались, и тогда паровозы повели европейцы. Первый по­езд с английскими войсками вышел в 10 часов утра, за ним через час – второй. Сеймур знал, что между Тяньцзинем и Пекином находятся в большом количестве ихэтуани и маньчжурские войска под коман­дованием генерала Не Шичэна, но все же рассчитывал в тот же день добраться до Пекина. Но расчеты эти не оправдались, так как железнодорожное полотно во многих местах было разрушено.

11 июня сотрудники иностранных миссий вышли встречать вой­ска Сеймура на пекинский вокзал, но на разрушенном вокзале никого не было.

Только 18 июня интервенты дошли до станции Ланфан. Там они были атакованы китайской армией и дальше пройти не смогли.

Тогда Сеймур решил добраться до китайской столицы на лод­ках по Великому каналу, для чего требовалось преодолеть 127 км. И это интервентам почти удалось, но в 22 км от Пекина на них напал большой отряд ихэтуаней, и Сеймур принял решение вер­нуться в Тяньцзинь за подкреплением.

26 июня отряд Сеймура вернулся в иностран­ный район Тяньцзиня, находившийся под контролем русского десанта. За время экспедиции Сеймур потерял 62 человека убиты­ми и около 300 человек были ранены, из них русских погибло 10 человек, ранено 21 и контужено 10 человек. По другим данным общие потери составили — 2 офицера и 54 нижних чина убиты­ми, ранеными 24 офицера и 228 нижних чинов, у русских убиты 10 матросов, ранены 4 офицера и 22 матроса. Наибольшие поте­ри понесли англичане (27 убитых и 97 раненых) и немцы (12 уби­тых и 62 раненых).

 

 

3.2. Взятие фортов Таку

 

10 июня на минном крейсере «Всадник» пришло письмо от вице-адмирала Е.И. Алексеева с извещением о присылке сухопутного отряда и просьбе принять соответствующие меры.[83]

12 июня в 6.30 утра из Порт-Артура пришли броненосцы «Петропавловск», «Наварин» и крейсер «Дмитрий Донской», а в 13.15 канонерская лодка «Манджур» с паровым баркасом «Талиенвань» на буксире и канонерская лодка «Гремящий» с паровым баркасом «Владимир», а так же лодка «Бобр» и пароход «Чау-Чау Фу». На них прибыл экспедиционный отряд: 12-й стрелковый полк, взвод сапер, полу батальон полевой артиллерии и взвод казаков. Всего: 35 офицеров, 1746 нижних чинов, 4 орудия и обоз. Все прибывшие сразу направились к бару и при первой же возможности входили в реку. Высадка десанта закончилась к 14 июня. На железнодорожной станции десанту было отказано в предоставлении поезда, но последний был взят силой и уже к вечеру 14 числа весь десант был в Тяньцзине. Того же числа броненосец «Наварин» ушел в Порт-Артур на запланированный ремонт.

Тем временем обстановка в Пекине продолжала накаляться.

Начались нападения ихэтуаней духовные и дипломатические миссии в Пекине. В течение нескольких дней в Пекине были сожжены католичес­кие центры Дунтан, Наньтан, Ситан и осажден Бэйтан, погибли несколько европейских миссионеров. Вечером 13 июня было унич­тожено русское Северное подворье, где располагалась Духовная миссия. 14 июня было сожжено австрийское посольство, затем была уничтожена нидерландская миссия, было прервано телеграфное сообщение столицы с Тяньцзинем.

19 июня в 6 часов вечера китайцы открыли огонь по иностранным миссиям. Матрос Георгий Ильин пал первой жертвой китайских пуль, отстреливаясь с крыши одного из до­мов русской миссии. На следующий день, 20 июня, германский посланник барон Кеттлер заявил, что он один объяснится с мань­чжурами. Его уговаривали не делать этого, но все оказалось на­прасно. Барон Кеттлер отправился в паланкине с переводчи­ком Кордесом, их охраняли шестеро пеших и двое конных сол­дат. С полпути барон отпустил охрану назад, оставив при себе только переводчика. Впереди несли паланкин Кордеса, а за ним — паланкин Кеттлера. При повороте на улицу Хадамэнь Кордес видел, как из группы китайских солдат выделился один и выстрелил из винтовки в паланкин Кеттлера. Барон был убит наповал. Позже ихэтуани изрезали его труп на куски.[84]

Убийство Кеттлера послужило началом осады иностранных посольств, которая длилась 56 дней, с 20 июня по 14 августа 1900 года Около 900 европейцев и американцев и три тысячи китайцев-христиан находились под защитой всего лишь 525 иностранных сол­дат и офицеров. Немалую роль сыграли 74 русских матроса из команды броненосцев «Сисой Великий» и «Наварин».

Но, несмотря на формальное неравенство сил, европейцы успешно обороняли посольский квартал в Пекине. Это объясняется тем, что европейские солдаты и офицеры относились к элитным подразделениям и были вооружены магазинными винтовками.

Кроме того, сотни мужчин, укрывшихся в посольском квартале, также взяли в руки оружие, а большинство из них ранее служили в армии.[85]

Тем временем на рейде Таку, 15 июня в 14.35 с канонерской лодки «Гремящий» был дан сигнал: «Неприятель ставит минное заграждение». Китайская минная партия действительно работала в самом устье реки (между фортами).

В данной ситуации вице-адмирал Я. А.Гильдебрандт (как самый старший командир, оставшийся на рейде) собрал четвертое совещание адмиралов «дабы дальнейшее развитие событий не застало нас врасплох» на флагманском крейсере «Россия». Командиры обсудили сложившуюся ситуацию, а ситуация была такова: существовала непосредственная возможность отрезания эскадры от Тяньцзиня и чтобы это не случилось нужно было срочно завладеть фортами Таку и станцией Тонгку до того как будут доустановлены мины и подойдет подкрепление к фортам. К тому же, война еще не была объявлена, и для овладения фортами требовались сухопутные войска в достаточном количестве.

Было решено выставить охрану у станции (но первыми не нападать) и обезвредить минное заграждение, что и было сделано незамедлительно. Тем же вечером пришло сообщение из Тяньцзиня, что в Тонгку отправлено 400 китайских солдат для усиления гарнизона фортов и разрушения железной дороги. С лодок поступили сообщения о том, что на фортах замечено проведение активных земляных работ и общее оживление. Сразу же после этих сообщений в Порт-Артур были отправлены броненосец «Петропавловск», крейсер «Дмитрий Донской» и лодки «Манджур», «Сивуч» и «Гремящий».

15 июня адмирал Е.И.Алексеев телеграфировал военному министру А.Н.Куропаткину: «...счел необходимым предложить начальнику кадры, совместно с иностранными адмиралами, занять форты...»[86]

16 июня в 4. 50 утра из Порт-Артура прибыл крейсер «Адмирал Корнилов», доставивший сводную роту 12-го Восточно-Сибирского стрелкового полка (2 офицера и 182 нижних чинов).

 16 июня в 9 часов утра адмиралы и старшие командиры стоявших на рейде Таку военных судов собрались на пятое совещание на крейсере 1 ранга "Россия". Совещание было непродолжительным, а решение единогласным.

Результат совещания был формулирован так: "Со времени начала беспорядков, союзные державы беспрепятственно свозили на берег военные отряды для охраны своих подданных и дипломатического корпуса. Вместе с тем представители императорского правительства, по-видимому, поняли свой долг и приняли подлежащие меры к восстановлению порядка. Но в настоящее время они явно выказывают свои симпатии к врагам иностранцев, стягивая войска к линиям железных дорог и заграждая вход в р. Пейхо.

Эти действия доказывают, что правительство забывает свои торжественные обязательства по отношению к иностранцам, и так как начальники союзных сил обязаны сохранять постоянное сообщение с их отрядами на берегу, они постановили временно, по доброй воле или силою, занять укрепления Таку. Последний срок передачи укреплений союзным силам — 2 часа утра 4 июня (17 июня по нов. ст. – прим. автора). Постановление это будет сообщено одновременно вице-королю в Тяньцзинь и коменданту крепости".

На том же заседании было решено:

1) Командование союзными силами в реке, на случай боя, возложить согласно протокола предыдущего совещания на капитана 1 ранга Добровольского, который должен собрать на совещание всех командиров лодок и совместно с ними установить план действий.

2) Если до 2 часов пополуночи 4 июня (17 июня по нов. ст. – прим. автора) не последует от коменданта отказа о сдаче крепости, — лодки безотлагательно приступают к выполнению решения, изложенного в протоколе. 3) Задача лодок подготовить артиллерийским огнем штурм фортов особо назначенною для этой цели штурмовою колонной. 4) При формировании штурмовой колонны из находящихся и в течение дня имеющих прибыль в Тонгку десантных отрядов следует иметь в виду, что на железнодорожной станции необходимо оставить гарнизон для охраны ее зданий, различных устройств и подвижного состава.

Под этим ультиматумом свои подписи поставили Гильдебрандт (Россия), Бендеманн (Германия), Курежоль (Франция), Брюйс (Англия), Нагаминэ (Япония), Казелла (Италия), Конович (Австрия), а американский контр-адмирал Кемпф воздержался. Ультиматум коменданту Таку повез лейте­нант Бехметьев, отправившийся на берег вместе с английским переводчиком на пароходе «Владимир».[87]

Ввиду быстро следовавших один за другим проявлений симпатии регулярных войск к боксерам, их преднамеренной бездеятельности по отношению к последним и даже неприязненных действий против европейцев, приходилось ежеминутно ожидать начала вооруженного сопротивления фортов Таку подвозу в Тонгку русских десантников и сухопутных войск. Помимо заграждения устья минами, стягивания войск к фортам и спешных работ на них, при каждом проходе на баржах десантов, гарнизон фортов расходился по орудиям и направлял их на баржи. С минуты на минуту можно было ожидать, что форты откроют огонь.

Т.к. броненосцы союзников из-за мелководья не могли подой­ти к берегу ближе, чем на 13 миль, форты должны были атаковать шесть канонерских лодок: русские — «Бобр», «Гиляк» и «Кореец», германская — «Илтис», английская — «Альчжерине» и французская — «Лион». Но обстреливать форты с фронта, используя артиллерию канонерок, не имело никакого смысла. Было решено что последние встанут в тылу фортов, перейдя через бар реки Пейхо, подавят артиллерию противника, позволив сухопутным войскам подойти как можно ближе. Также с тыла можно было взрывать патронные и пороховые погреба, что с фронта не мыслимо[88]. Кроме того, в устье Пейхо стояли два русских миноносца № 203 и № 207 и два английских мино­носца.

Ввиду этого, лодка "Кореец" была переставлена в тыл фортов — в то место реки, на котором, как на самом наивыгоднейшем во всех отношениях, оставались и командиры лодок при последующем обсуждении плана атаки фортов. По приходе в Таку лодки "Гиляк", она также была поставлена в том же изгибе реки.

При таком положении лодок при первом же выстреле с фортов по десанту они имели бы полную возможность, находясь в наивыгоднейшем положении относительно фортов, тотчас же открыть огонь в тыл им из наибольшего числа своих орудий, и тем самым отвлечь огонь от барж с десантом, не причиняя никакого вреда последним, так как направление выстрелов при этом положении лодок проходило значительно в сторону от фарватера. Этим же огнем они поддержали бы и атаку фортов сухопутными силами, которые уже имелись в Тонгку. В противном случае, если бы лодки в этот момент находились в Тонгку, то были бы совершенно лишены возможности стрелять по фортам, а перейти на указанное выше место реки, в случае начала отлива было бы крайне затруднительно и потребовало бы значительного времени.

При этой диспозиции, расстояния до ближайшего форта, не говоря уже о дальнейшем, были таковы, что являлось полное основание рассчитывать, что снаряды большинства орудий лодок, при перелете их через тыловой бруствер, который ниже лицевого, будут разрываться внутри фортов, чем достигнутся взрывы пороховых и патронных погребов, которые, как было известно, на китайских фортах вовсе не было прикрыты с тыла.

К вечеру на станции Тонгку были сосредоточены: наша рота (184 человека), 329 японцев, 250 англичан и 140 германцев. В реке находились канонерские лодки «Кореец», «Бобр», «Гиляк», «Лион», «Илтис», «Алджерин», миноносцы № 203 и № 207, английские истребители «Фейм» и «Вайтинг». этого же дня из Порт-Артура прибыл «Гайдамак» с секретным предписанием командующего флотом на Тихом океане от 15 июня под номером 659, в коем говорилось о том, что надо брать форты Таку и предпринять меры предосторожности против китайских судов, стоящих на рейде и находящихся между Таку и Порт-Артуром (на тот момент на рейде Таку находился китайский крейсер «Хай Юнг» под флагом контр-адмирала Йе, пришедший 12 июня и сменивший крейсер «Хай Тен», и в самой реке находились 4 минных крейсера). Также говорилось о том, что пока нельзя прислать еще подкреплений в связи с тем, что дальнейшее уменьшение команд на судах невозможно, а из Владивостока подкрепление ожидается только через два дня. [89]

 Соотношение сил было следующим.

В устье реки Пейхо находилось пять китайских глинобитных фортов. Они имели на вооружении орудия десятков различных типов. Там были 19 пушек гиль­зового заряжания, 59 нарезных орудий, заряжаемых с казенной части, и 99 орудий, заряжаемых с дула. Форты защищали от 2 до 3,5 тысячи китайских солдат под командованием генерала Ло Жунгуана. На реке Пейхо у Таку стояло четыре китайских мино­носца и минный крейсер.

Вооружение всех лодок союзников состояло из:

Скорострельных орудий среднего калибра – 7.

Скорострельных орудий малого калибра – 45.

Картузных орудий большого калибра – 3.

Картузных орудий среднего калибра – 6.

Картузных орудий малого калибра – 10.

Трехлинейных пулеметов – 6.

Итого 77 орудий.   

В том числе на российских:

Канонерская лодка «Бобр».

9 дюймовых картузных пушек – 1.

6 дюймовых картузных пушек – 1.

9 фунтовых пушек образца 1877года - 4.

2 ½ дюймовых пушек Барановского - 1.

37 миллиметровых пятиствольных пушек Гочкисса – 4.

Канонерская лодка «Кореец».

8 дюймовых картузных пушек – 2.

6 дюймовых картузных пушек – 1.

9 фунтовых пушек образца 1877года -4.

2 ½ дюймовых пушек Барановского -1.

37 миллиметровых пятиствольных пушек Гочкисса – 4.

47 миллиметровых пятиствольных пушек Гочкисса – 2.

Канонерская лодка «Гиляк».

120 миллиметровых скорострельных пушек Канне -1.

75 миллиметровых пушек – 5.

47 миллиметровых одноствольных пушек Гочкисса – 4.

37 миллиметровых одноствольных пушек Гочкисса – 2.

2 ½ дюймовых пушек Барановского – 1.

3 линейных пулеметов – 2. [90] 

 

Вместо ответа на ультиматум в ночь с 16 на 17 июня примерно в час ночи с фортов началась стрельба.

С началом боя японский истребитель миноносцев, пришедший накануне, снялся с якоря и начал ходить перед баром на случай прорыва из реки китайских миноносцев, а также с целью ближайшего наблюдения за китайским крейсером «Хай Йенг».

Бой начался при малой воде, китайцы же пристреляли ору­дия при полной воде, и снаряды ложились с перелетом. В начале боя английский миноносец, при поддержке пулеметным огнем с «Гиляка», захватил стоявшие в доках четыре китайских миноносца, брошенных в начале боя своими командами. В устье Пейхо была захвачена убегавшая китайская миноноска. Русские миноносцы № 205 и № 207 заняли без боя китайское Адмиралтей­ство и захватили минный крейсер и военный паровой катер. На адмиралтейском флагштоке был поднят Андреевский флаг. Ми­ноносец № 203 принимал участие в перевозке сухопутных отря­дов через реку во время боя.

Стрельба с канонерок по фортам велась с дистанции 200— 300 м. Поэтому большую роль сыграли 37—47-мм мелкокалиберные пушки и пулеметы «Максим», которые разгоняли прислугу большинства открыто стоявших китайских пушек.

Канонерки союзников действовали достаточно эффективно, но судьбу фортов решил десант. Десантные отряды союзников беспрепятственно высадились на берег и заняли позиции у форта № 4 еще до начала стрельбы. Китайцы дали возможность десан­ту подойти на 800 шагов к форту № 4. Любопытно, что немецкая десантная рота отказалась идти на штурм, но поручик Станке­вич в инициативном порядке повел русских стрелков на штурм. Их поддержали японцы и англичане. В 5 ч 30 м. китайцы броси­ли форт и бежали. Орудия захваченного форта были развернуты в направлении других китайских укреплений. Вскоре был взят штурмом и форт № 1, а остальные укрепления сдались без боя.

Китайцы особого сопротивления десанту не ока­зывали.

Так, в русском десанте один че­ловек был убит (смертельно ранен) и двое ранены, в десантных от­рядах других союзников убиты два человека. Всего же в десанте участвовали 170 русских, 300 японцев, 700 англичан и 100 немцев.

По поводу взятия Таку император Николай II отправил поздра­вительную телеграмму наместнику Е.И. Алексееву: «Поздравляю с успеш­ным делом. Скорблю о потерях. Надеюсь, за ранеными уход хоро­ший. Передайте мою горячую благодарность капитану Доброволь­скому, командирам и офицерам «Корейца», «Гиляка» и «Бобра» и сердечное спасибо молодцам нижним чинам этих лодок»[91].

Экипажи канонерских лодок были пожалованы Георгиевскими крестами, а сами суда были награждены серебряными Георгиевскими сигнальными рожками с надписью: "За отличия при занятии фортов в Таку, 4-го июня 1900 года".

Эти события породили первую боевую медаль нового века, которая была учреждена 6 мая 1901 года, как "...особая медаль в память подвигов, оказанных войсками нашими во время походов в пределы Китая и перенесенных трудов... в 1900-1901 годах"[92]. Медаль была отчеканена на С.-Петребургском монетном дворе в серебре и бронзе.

Серебряной медалью награждались все участники, как офицеры, так и нижние чины всех родов войск охранной стражи и морского ведомства, а также священники, врачи, санитары, сестры милосердия, чиновники, как военного, так и гражданского ведомств и все народные добровольцы, принимавшие непосредственное участие с оружием в руках в боевых операциях против китайских повстанцев, при взятии Таку, Тяньцзиня, Пекина; а также находившиеся в Зазейском районе и участвовавшие в защите города Благовещенска. Выдано таких медалей было 100300 штук.

Бронзовой медалью награждались все чины армии и флота, не принимавшие участия в боевых действиях, но находившиеся в пределах Китая и на территории, объявленной на военном положении. Таких медалей отчеканено было 110000 штук. Носили медаль на груди, на комбинированной Андреевско-Владимирской ленте[93].

Благодаря слаженным действиям экипажей и сухопутных войск был в точности реализован ранее разработанный план - последовательно заняты все пять фортов.

В 7 час. 20 мин. утра с крейсера «Ганса» был сделан сигнал: "форты взяты". В то же время показался идущий из реки миноносец "№ 207", державший подобный же сигнал.

Для скорейшего выяснения положения дел было созвано шестое совещание адмиралов, которое состоялось на российском флагмане в 9.30 утра. На нем были подведены итоги боя.        

Выяснить в точности потери китайцев не удалось. Полагают, что число их колеблется от 600 до 800.

  Общие потери среди союзников на судах и в штурмовых колоннах следующие:

Убитых и раненых офицеров – 9.

Нижних чинов – 129.[94]

Из них потери экипажей канонерских лодок составили: «Кореец» — убито 2 офицера; нижних чинов — убиты 8, ранены 21. «Гиляк» — ранены лейте­нанты Титов и Богданов; нижних чинов — убиты 8, ранены 45. «Лион» — ранено три нижние чина. «Илтис» — один офицер убит, командир смертельно ранен; нижних чинов — убиты 4, ра­нены 14. «Алджерин» — 2 офицера ранены; нижних чинов —ранены 7 человек.

Из штурмовых команд более всего пострадали японцы, которым пришлось принять на себя в упор картечный выстрел из пушки, поставленной наискось от входа в форт № 4.

Повреждения кораблей:

Канонерская лодка «Гиляк» получила 3 попадания(перебита мачта, повреждено освещение), «Кореец» - 6 (в основном пострадали каюты офицеров).

Наибольшее число попаданий было в лодку «Илтис»: один снаряд попал в корпус. Особенно пострадал мостик и штурманская рубка.

Лодка «Лион» получила снаряд в корпус, под мостиком.

Лодка «Алджерин» получила несколько пробоин в вентиляторах и шлюпках.

У истребителя «Вайтинг» снаряд пробил борт и попал в паровой котел, повредив его трубки.

Таким образом, получаются следующие данные:

«Илтис» - 16 попаданий, «Кореец» - 6, «Алджерин» - 5, «Гиляк» - 3, «Лион» - 3, «Вайтинг» - 1, «Бобр» - 1 (осколок).

Повреждения в судовой артиллерии были не существенны: на лодке «Бобр» после четвертого выстрела осколком снаряда заклинило девяти дюймовое орудие.[95]

В свою очередь результат стрельбы лодок сводится к следующему: 1) из 19 скорострельных орудий большого и среднего калибра, которые были наиболее опасными для лодок, подбито 8; кроме того, из 11 орудий, оставшихся не поврежденными, к концу боя могли действовать только 6 (5 из них с форта № 3, который из-за своей отдаленности от лодок не приносил им никакого вреда и ввиду этого на нем огонь лодок вообще не останавливался.) 2) Произведено три больших взрыва пороховых и патронных погребов, причем один из них заставил китайцев бежать с форта № 2. Также произведено восемь малых взрывов пороховых и патронных погребов. 3) Значительные разрушения внутри фортов.[96]

На заседании были также обсуждены меры по отношению к китайскому контр-адмиралу Йе и его крейсеру, т.к. он собирался уходить с рейда Таку (в сражении он участия не принимал). Было решено пригласить его в офицерское собрание под предлогом желательности его присутствия на рейде в качестве возможного посредника при переговорах с властями. Вскоре после этого адмирал Йе прибыл в собрание, где ему было предложено отменить уход с рейда и «для удобства сношений» перейти от бара, где находился китайский крейсер, к внешней линии союзной эскадры (где его могли беспрепятственно обстреливать все флагманские корабли из орудий главного калибра). После того как и это было исполнено, его «в наивозможно мягких выражениях» попросили о немедленной выдачи «на временное хранение» орудийных замков, минных запалов и клапанов паровой трубы.[97]

Также были поделены захваченные миноносцы. Захваченный русскими «минный крейсер», а на самом деле ми­ноносец водоизмещением в 300 т «Хай-Хуа» 1899 года выпуска, был введен в состав русского флота и переименован. Сначала в «Таку», а затем в «Лейтенанта Буракова»[98]. Три других однотипных китайских миноносца были разделены меж­ду Англией, Францией и Германией.

После взятия фортов, Таку был превращен в базу интервен­тов, где началось формирование отрядов для похода на Пекин. По приказу Е.И. Алексеева из Порт-Артура в Таку был отправлен но­вый отряд русских войск под командованием генерал-майора Анатолия Михайловича Стесселя. В его составе было два бата­льона 9-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, полу батарея (4 пушки), четыре пулемета и полусотня Верхнеудинского ка­зачьего полка — всего 2034 человека.

Из-за плохой погоды только 18 июня на «Гайдамаке» были отправлены: Всеподданнейшее донесение (телеграмма) Его Императорскому Величеству Государю Императору о взятии Таку и понесенных потерях, телеграмма о том же Управляющему Морским Министерством с добавлением кратких сведений о повреждениях лодок; рапорт командующему морскими силами, содержащий в себе все сведения о бое и настоящем положении дел, какие можно было собрать к тому времени.[99]

  После обеда 18 июня из Порт-Артура пришел минный крейсер всадник с извещением о прибытии второго эшелона подкреплений в составе: 9-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, полу батареи 2-й батареи, четырех пулеметов и ½ сотни казаков. Но из-за погодных условий сразу высадиться они не смогли. Высадка началась только к утру 19 июня. К тому же, в виду неподготовленности сухопутных войск к подобным операциям очень долго шла пересадка на мелкосидящие суда.

20 июня в 9.30 утра на флагманском крейсере «Россия» состоялось очередное совещание адмиралов. На нем поднимался вопрос об объяснении китайской стороне наших действий. В итоге, была составлена прокламация для отправки в Чифу, где стояла китайская эскадра. Прокламация была следующего содержания: «Адмирал и командующие соединенными силами в китайских водах доводят до сведения вице-королей, городов Китая, что они решили действовать оружием против боксеров и всех тех, которые захотят препятствовать движению на Пекин, предпринятому для освобождения их соотечественников».[100]

Также поднимался вопрос о действиях в отношении китайской эскадры. В ее отношении было решено прибегнуть к действиям, которые уже были успешно предприняты к контр-адмиралу Йе и его крейсеру. Для этого было решено сформировать отряд из восьми судов (по одному от каждой нации).

Ко всему прочему пришли к выводу о том, что надо организовать международную лоцманскую службу на баре реки Пейхо, т.к. после атаки фортов китайская служба обратилась бегством и исчезла без следа.

 

3.3. Взятие Тяньцзиня и Пекина

 

После взятия Таку китайское правительство заявило о реши­тельной поддержке ихэтуаней. В Пекине был объяв­лен императорский манифест, формально составленный от име­ни императора Гуасюя. Там говорилось: «...каждый, даже сла­бый ребенок — поднял палку и с ней пошел против ненавистных иностранцев».[101]

В тот же день императорским указом была утверждена осо­бая организация ихэтуаней, а во главе ее поставлены князь Ту-анг и канцлер Гень-и. «Да сохранят ихэтуани неослабный пла­мень в своих сердцах... Я, император, глубоко уважаю их»,— говорилось в этом указе. Взамен презрительной клички «цюанъ-фей» (шайка негодяев) «боксеры» всенародно были объявлены защитниками империи, действующими по воле предков и самого Бога. Тогда же было приказано отпускать им для довольствия рис.[102]

А 21 июня императрица Цыси издала указ, фактически объявля­ющий войну иностранцам. Там говорилось: «С основания нашей династии иностранцы, посещавшие Китай, пользовались в нем хорошим обращением. Вначале они не выходили из повинове­ния, но за последние 30 лет, пользуясь снисходительностью Ки­тая, они стали посягать на его территорию, попирать китайский народ и домогаться богатств Китая. Каждая уступка Китая уве­личивала их нахальство. Они угнетали мирных граждан, оскорб­ляли богов и святых мужей, вызывая самое горячее негодование в среде населения. Это повлекло за собою сожжение храмов и из­биение обращенных патриотами. Горячо желая избежать войны, правительство издавало указы, в которых повелевало охранять посольства и щадить обращенных. Указы, объявляющие ихэтуаней и обращенных христиан одинаково детьми отечества, изда­вались в надежде устранить старую между ними вражду, и край­няя доброта издавна была оказываема иностранцам. Но этот на­род не знал чувства благодарности, и все продолжал увеличивать свое давление на Китай. На днях было получено сообщение Дю-Шаляра (французского генерального консула) в Тяньцзине с тре­бованием сдачи укреплений. Со слезами на глазах мы объяви­ли о войне в храме предков. Мы предпочли прибегнуть к край­ней мере и вступить в борьбу, чем ценою вечного позора искать каких-нибудь средств к сохранению своей жизни. Мнение наше разделяют все чины, и сотни тысяч солдат-патриотов (ихэтуаней) собрались без нашего призыва, даже дети — и те тащат копья на службу отечеству. Иностранцы опираются на хитрость, мы же воз­лагаем надежду на небесную справедливость; они опираются на насилие, а мы — на человеколюбие. Не говоря о правоте нашего дела, у нас более 20 провинций, в которых более 400 миллионов народу, и нам нетрудно будет поддержать достоинство нашей страны».[103]

Дальнейшей задачей интервентов было деблокирование иностран­ного квартала в городе Тяньцзине, осажденного китайцами в на­чале июня.

Первый отряд под командованием подполковника Савицко­го выступил к Тяньцзиню 20 июня. В отряде было около 600 стрел­ков при двух пушках, к ним присоединились 130 американцев. На следующий день на подступах к Тяньцзиню русский отряд встре­тил китайские войска. Потеряли 10 человек убитыми и 18 были ранены, Савицкий был вынужден отступить к Цзюньлянчену.

22 июня на Тяньцзинь вышел весь отряд Стесселя, к нему при­соединилась тысяча человек союзников. Отряд сломил китайскую оборону около станции Цзюньлянчен на подступах к Тяньцзи­ню и уже 30 июня начал штурм города.

10 и 11 июля шли бои в самом Тяньцзине. 13 июля из Таку подошли новые подкрепления, и силы со­юзников возросли до 15,5 тыс. человек при 37 орудиях и 24 пуле­метах. В ходе боев 14 июля китайцы покинули Тяньцзинь и отошли к Нейтзангу.

Участник событий лей­тенант П.А. Вырубов писал из Тяньцзиня отцу: «Поход Стесселя напоминает со­бою поход Атиллы: на пути все истребляется начисто, что оста­ется, вырезывают японцы. Как это ни печально, но опыт пер­вых дней войны показал, что иначе невозможно: пробовали щадить и получали в тыл залпы. Вообще китайцы ведут себя не как люди, а как звери, и не обладают никакими нравственными качествами»[104].

Союзные войска, заняв Тяньцзинь, готовились к походу на Пекин. Британское правительство решило привлечь для этой цели японскую армию. Премьер-министр лорд Солсбери об­ратился ко всем союзным державам с запросом, не имеют ли они возражений против того, чтобы Европа поручила Японии усми­рить восстание в Китае и чтобы Япония высадила в Китае с этой целью 20 или 30 тыс. человек. Одновременно с Солсбери и анг­лийский адмирал на рейде в Таку предложил ту же идею. Он зая­вил, что для прекращения смут необходимо срыть Пекин и Тянь­цзинь, что для этой цели потребуется армия не менее, как в сто тысяч человек, и что такую армию, скорее всего, может дать Япо­ния. Финансы Японии были истощены, поэтому Англия предложила ей свои средства на покрытие всех расходов по Печилийской экспедиции.

Солсбери настаивал на том, чтобы Берлинский кабинет энергично поддержал бы английский проект в Петербурге. Император Германии решительно отказал, сказав, между прочим, что за спиной Японии пойдут англичане. «Знают, когда эти последние войдут, но не знают, когда они вый­дут оттуда»[105], — добавил он. Естественно, что подобные полно­мочия, создав для Японии исключительное положение в Китае, не соответствовали интересам России.

В итоге Германия и Россия согласились на увеличение японского присутствия в Китае, но не в тех пределах, каких хотели Токио. Ввод японского «ограниченного контингента» стал поводом для ввода русского «ограниченного контингента» в Маньчжурию.

Для установления между союзными державами согласия, столь необходимого для успеха всего дела, необходимо было найти те общие принципы, которыми они должны были руководствоваться в своих отношениях к восставшему, а затем и побежденному Китаю. Союзники «взаимно не доверяли друг другу» и посему не поднимали вопрос о разделе Китая.

После долгих споров командующим решено было назначить 68-летнего германского фельдмаршала графа Альфреда Вальдерзее. Но в Китай он прибыл только в октябре 1900 года Командовать русским контингентом был назначен коман­дир Сибирского корпуса генерал-лейтенант Николай Петрович Линевич.

1 августа Линевич принял командование. Под его началом со­стояли 6250 пехотинцев и 377 кавалеристов при 16 легких полевых орудиях, шести 6-дюймовых полевых мортирах и 8 пулеметах.

3 августа началось наступление союзников на Пекин. 25-ты­сячная китайская армия закрепилась на реке Пейхо у Бейцана. На них наступало десятитысячное войско союзников, а шесть тысяч было оставлено в Тяньцзине. Союзники наступали двумя колоннами. Японские части обошли правый фланг китайцев, что заставило последних быстро очистить позицию. При наступле­нии японцы потеряли убитыми и ранеными около 200 человек, англичане и американцы — по 20, у русских же, из-за проливно­го дождя подошедших чуть позже, было ранено 6 человек ниж­них чинов.

6 августа после короткого боя союзники заняли Янцунь. От­туда до Тунчжоу (речной пристани Пекина) союзники двига­лись по удобной дороге, не встречая на своем пути почти ни­какого сопротивления. Но войска донимала сильная жара и скудность продовольствия. От Тунчжоу до Пекина оставалось 20—22 версты.

Китайское правительство пыталось дипломатическими мера­ми остановить союзников. Императрица Цыси назначила санов­ника Ли Хун-чжана для ведения переговоров о перемирии, а за­тем и о мире. Одновременно китайский посол в Петербурге пред­ложил, чтобы европейские миссии немедленно покинули Пекин под эскортом, которым бы командовал китайский генерал, и ко­торый сопровождали бы мандарины высших рангов для гаран­тии полной безопасности для посланников и их семей и других европейцев[106].

Но именно такой вариант не устраивал англичан, французов, нем­цев и японцев. В результате, узнав, что Ли Хун-чжан уже направляется из Кантона в Таку, адмиралы европейских эскадр, за исключением русского флагмана, решили помешать не только его высадке но и его сношениям с берегом. Ведь штурм Пекина и последующая резня мирного населения неизбежно нанесли бы серьезный ущерб интересам России в Китае, и в частности в Маньчжурии. Граф Владимир Николаевич Ламздорф писал главному на­чальнику Квантунской области: «Следует помнить, что малейшая поспешность в бомбардировании Пекина или иные неосторож­ные действия иностранных войск могут окончательно погубить членов миссий, а быть может, и самого Богдыхана и императри­цу, подобный же оборот событий в высшей степени осложнил бы желательную мирную развязку настоящих событий»[107].

Но 12 августа на совещании командующих союзных войск, большинством голосов было ре­шено штурмовать Пекин. Японцы должны были брать Средние ворота, русские — Восточные, а англичане и американцы долж­ны были брать ворота Китайского города.

В ночь на 14 августа после сильной грозы на штурм Пекина двинулся русский авангард под командованием генерал-майо­ра Василевского. У него было четыре пехотные роты, полторы сотни казаков-верхнеудинцев, четыре полковые пушки и два пу­лемета.

Роте штабс-капитана Горского удалось скрытно подойти к Восточным воротам и переколоть штыками тридцать китайцев,

защищавших их. Затем Василевский приказал подкатить к воротам две пушки и разбить ворота, что и было сделано за 15 минут. Но за первыми воротами оказались вторые, лишь задвинутые засовом. Сквозь них в узкое отверстие первыми пролезли пол­ковник Модль и генерал Василевский, а за ними стрелки, кото­рые заняли улицу напротив ворот. Китайцы со стен и из угловой башни обстреливали наступавших. Вскоре был найден вход на стену, где и был водружен русский флаг. Китайцы без боя очис­тили стену и ретировались за угловую башню, откуда продолжа­ли отстреливаться. В это время русские пушки разбили и вторые ворота. Попытка овладеть четырехъярусной башней не удалась из-за отсутствия лестницы. Неудачей закончилась и попытка про­никнуть в русскую миссию.

В 7 ч 30 м. утра 14 августа главные силы интервентов с рассто­яния 400—500 шагов начали обстрел города, заняв прилегающие высоты и строения напротив ворот. Около 9 часов утра генерал Василевский, находившийся на стене, был ранен пулей в грудь навылет. Командование передовым отрядом принял полковник Модль. С подходом главных сил овладение воротами и стенами города было обеспечено.

К 11 часам огонь китайцев совсем ослабел. Вступивший в го­род с авангардом генерал-лейтенант Линевич с двумя сотнями казаков и четырьмя ротами направился в русскую миссию, откуда была сделана вылазка ее охранным отрядом. В 3 часа дня Ли­невич вошел в освобожденную миссию. Генерал Стессель с глав­ными силами вступил в город и расположился биваком у Тунмыньских ворот.

Потери этого дня в русских войсках составили: один штабс-офицер убит, ранены один генерал и четыре обер-офицера; ниж­них чинов — убиты 20 человек, ранены 102[108].

Японцы только поздно ночью 14 августа пробились через Цихуамыньские ворота, потеряв при этом 30 человек убитыми и 120 были ранены. Американцы вошли в город под прикрытием русских орудий. Избежали штурма и англичане, пройдя в свою миссию по опустевшему городу. А французы пришли в Пекин уже после штурма.

Пекин союзники поделили между собой на зоны оккупации. Русская, французская и японская зоны находились во Внутрен­нем Маньчжурском городе. Комендантом русского района был назначен полковник Модль. Американская и английская зоны были во Внешнем Китайском городе.

15 августа в Пекине прошел парад союзных войск. В нем участвовала сводная колонна русского отряда численностью 800 человек, а 24 августа в китайскую столицу на русской тройке въехал вице-адмирал Е.И. Алексеев и на следующий день совершил торжественный обход русских войск.

В середине августа в Пекине находились 2-й, 5-й, 9-й, 10-й и 12-й Восточно-Сибирские стрелковые полки, артиллерийские, кавалерийские и саперные части, всего более половины русских войск, находившихся в китайской провинции Чжили, общая численность которых составляла 16 тыс. человек.

Союзные войска учинили в Пекине страшный разгром. Грабили все — от нижних чинов до генералов. Один из очевидцев, Д.Д.Покотилов, писал: «Иностранные войска грабят китайцев, это, по-види­мому, одобряется военными властями, которые, во всяком случае, ничего не предпринимают против этого. Стремление к легкой нажи­ве обуяло не только военных, но и статских. Многие, вооружившись винтовками, отправляются в город и возвращаются с телегами, на­груженными шелками, мехами, а нередко и слитками серебра. Раз­ные предметы роскоши продаются солдатами за смехотворные цены, например рубль за кусок шелка, стоящий не менее 20—25 руб­лей. Серебро же в первые дни разгрома уступалось за 10—15% своей стоимости». При прохождении иностранных миссий и войск через самую внутреннюю часть императорского города, носившую назва­ние «запрещенного», «супруга одного из посланников вынесла в сво­ем изящном зонтике золотые каминные часы, усеянные драгоценны­ми камнями. Брали все, что удобно было скрыть в платье»[109].

Корреспондент Д. Янчевецкий писал: «В 1900 году в течение од­ного месяца Пекин был так разграблен цивилизованными союз­никами, как несколько столетий назад его грабили и разоряли маньчжуры, монголы и другие полудикие кочевники Азии»[110].

Даже императорский дворец, хоть был сразу же взят союзниками под усиленную охрану, сильно пострадал. Э.Э. Ухтомский писал по этому поводу С.Ю. Витте: «Посетив палаты запретного города, вы­ношу глубокое убеждение, что двор ни в каком случае не в состоянии вернуться после грабежа, осквернения, разгрома святилищ, тронных залов, кабинетов, опочивален императора и императрицы»[111].

Чтобы не видеть иностранцев в своей столице и всего униже­ния страны, многие знатные китайцы покончили жизнь самоубий­ством. В момент штурма Пекина иностранными войсками его жители сжигали себя, принимали яд или бросались в колодцы. По китайским источникам, добровольно лишили себя жизни 1798 человек. Иногда уходили из жизни целыми семьями. Сын сановника Чун Ци выкопал во дворе яму и похоронил в ней себя вместе с матерью и малолетним сыном. Узнав о его смерти, Чун Ци повесился. Бывший губернатор провинции Чжили видный маньчжурский сановник Юй Ли застрелился из револь­вера. Большой военачальник мандарин Ли Бинхэн отравился ядом. Наставник императора Сюй Тун повесился в своем доме, вместе с ним повесились 18 членов его семьи: жены, дочери, на­ложницы и служанки[112].

Императрица Цыси вначале заявила, что она скорее покон­чит с собой, чем покинет столицу. Но это был всего лишь теат­ральный жест. В конце концов, Цыси и Гуан-сюй переоделись в одежду простых крестьян и бежали из Пекина в Тайюань — главный город провинции Шаньси.

Русские войска первыми ушли из Пекина, они же первыми предприняли и окончательное очищение всей Печилийской провинции. В октябре 1900 года Николай II приказал вслед за полка­ми 3-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады начать перевоз­ку всех остальных войсковых частей из Печилийской провинции в Приамурский военный округ и в Квантунскую область. При этом в Печилийской провинции должны были остаться: гарни­зоном в Шанхайгуане два батальона пехоты, три сотни казаков и одна батарея, а охранным отрядом при русской миссии в Пеки­не — одна рота пехоты, одна сотня казаков и четыре пулемета (всего около 350—400 человек).

Американское правительство решило эвакуировать свои вой­ска из Печилийской провинции в сентябре 1900 года, германское в марте 1901 года, а французское и японское правительства приня­ли решение о выводе своих войск только в мае 1901 года Оставлен­ные в провинции части союзных войск заняли Тяньцзинь, Тонгку, Шанхайгуань и промежуточные пункты на железной дороге.

 

 

3.4. Город Инкоу

 

  Южная Маньчжурия все суживающимся клином при­мыкает к Квантуну, составляя лишь на границе с Кореей 800 верст расстояния. Занимая эту позицию, надо было располагаться на два фронта: к Корее и к Китаю. При этом, если бы противник получил превосходство на море, то он мог угрожать высадкой на 600 верстах, где границей Южной Маньчжурии служит море. При этом высадка в Инкоу выводила противника в тыл всем нашим войскам, расположенным южнее линии Инкоу.

 

Китайский военный гарнизон в Инкоу представлял собой внушительную силу: регулярные войска - сотни людей. У русских колонистов было всего несколько десятков охранников, которые находились в порту, а в самом городе - дипломатический конвой из 5 казаков. Христиане всей округи, в том числе и китайцы, искали спасение в европейском квартале от религиозной мести ихэтуаней. Здесь укрывались русские и английские инженеры. Потому 16 июня 1900 года с канонерской лодки "Отважный" высадился морской десант с пушкой.

10 июля к Инкоу подошел большой отряд китайской кавале­рии. Даотай (мэр города) уведомил русских, что кавалерия пройдет через их поселок.

В ответ на это 13 июля с «От­важного» был высажен десант в составе 26 матросов и одного офицера с 2,5-дюймовой пушкой Барановского. В тот же день в Ин­коу прибыла еще и канлодка «Гремящий», которая высадила десантный отряд с пушкой, и миноносец № 206.[113]

 В итоге в Инкоу оказа­лось до 800 русских матросов при двух пушках Барановского.

Военные действия едва не начались. Командир южного участка Охранной стражи полковник П.И.Мищенко устроил в городе переполох. Он приказал китайским солдатам и офицерам одного из фортов разоружиться.

После отказа капитулировать русские захватили крепость штурмом. Бой чуть-чуть не перекинулся на городские стены, за которыми началась паника, остановленная даотаем.

Двоевластие в городе закончилось 8 августа. На этот раз провокацию устроила китайская сторона. Когда даотай Минь убедился в том, что ему больше не удастся контролировать ситуацию, он попытался уехать из Инкоу в сопровождении личной охраны. Но офицеры китайского гарнизона решили предотвратить бегство. В городе снова началась паника. Ихэтуани с группой военных закрыли городские ворота и призвали своих людей на штурм европейского квартала. Тогда моряки "Отважного" бомбардировали город, а "Гремящий" тем временем обстрелял глинобитный форт в устье реки Ляохэ. Бомбардировка 9-дюймовыми снарядами вызвала в Инкоу па­нику. Полторы тысячи солдат регулярных войск бросились бе­жать. К вечеру того же дня город был взят и над ним поднят Андреевский флаг. В ходе боев у русских были ранены 4 человека, а убитых не было вовсе.

К вечеру Инкоу был окончательно захвачен с помощью войск из Дашицяо, отряда Охранной стражи, а также стрелков, артиллеристов и саперов, которые прибыли из Порт-Артура.

Русские аргументы в пользу занятия Инкоу убедительно изложил накануне этих событий сам консул А.Н.Тимченко-Островерхов: "Нью-чжуан... важен для нас как опорный пункт для войск, оперирующих в Маньчжурии. Но для того, чтобы мы могли воспользоваться этим портом, следует иметь его в своих руках. Во-вторых, Нью-чжуан важен как значительный торговый порт, могущий давать нам в будущем значительные доходы... если мы ничего не предпримем в самом ближайшем будущем, то или китайцы выставят нас отсюда, или город займут японцы". [114]

9 августа в Инкоу на крейсере «Забияка» прибыл адмирал Е.И. Алексеев. Он подписал «Положение о временном Императорском Российском управлении портом Нючжуана». По этому положению гражданская власть отделялась от военной, комендантом назначался К.К. Клапье де Колонг, градоначаль­ником — А.Н. Тимченко-Островерхов. Положение состояло из 12 пунктов, согласно ему градоначальник Инкоу назначался главным начальником Квантунской области и утверждался вы­сочайшей властью.

При градоначальнике утверждался совеща­тельный орган — совет, в который входили коменданты, кон­сулы, по представителю от иностранных торговых фирм и ки­тайских торговых палат, таможенный комиссар и заведующий санитарной частью. При градоначальнике также образовыва­лась Дума из местного купечества «для выяснения нужд городс­кого и торгового населения». В положении говорилось, что суд в городе должен руководствоваться кодексом смешанных судов в Китае, консульская юрисдикция сохранялась.

Дела китайцев, обвиняемых в тяжких преступлениях, велись в русском военном суде.

После захвата Инкоу англичане заявили, что подъем андреевского флага над зданием морских таможен является покушением на британскую собственность. Но вице-адмирал Е.И. Алексеев пояснил союзникам, что российские власти взяли на себя функции управления китайского даотая, потому именно теперь им должны подчиняться и все чиновники таможни, а право сбора и хранения доходов передаются Русско-Китайскому банку.

Для организации городского управления российское правительство выдавало аванс, который должен был погашаться за счет местных налогов.

 Инкоу стал крупной базой русских войск, по крайней мере, до марта 1902 года.[115]

Несколько слов надо сказать и о положении Квантунской об­ласти (района Порт-Артура). К началу июня 1900 года в области находилось 23 тысячи русских сухопутных войск. 3 июня Е.И. Алексеев объявил китайскому населению: «...я строго приказываю чинам подведомственной мне администрации пресле­довать и немилосердно карать тех, кто сделает малейшую по­пытку произвести беспорядки»[116].

7 июня Квантунская область была переведена на военное по­ложение. По высочайшему повелению Е.И. Алексееву было разреше­но призвать на службу чинов запаса, проживающих в области. 17 июня всем жителям Квантуна, кроме европейцев, под угрозой военного суда было приказано сдать оружие.

К середине июля войска Квантунской области вели упорные бои с регулярной китайской армией. К концу июля русские раз­громили китайские части между Порт-Артуром и Инкоу и вос­становили движение на этом участке КВЖД.

 

3.5. Город Шаньхайгуань

 

16 сентября в Таку на совете адмиралов было принято решение о взятии города Шаньхайгуань. Крепость Шаньхайгуаня была укреплена и реконструирована В 1884 – 1897 годах и вооружена артиллерией различных систем (по анологии с фортами Таку).[117]Вице-адмирал В.И.Алексеев еще в начале военной кампании в Чжили предлагал занять этот важный стратегический пункт. Но союзники тогда эту идею не поддержали. Были лишь произведены разведки силами кораблей Тихоокеанской эскадры. В июне к Шаньхайгуаню ходил «Дмитрий Донской», а позднее – крейсер 2-го ранга «Забияка». Захват Шаньхайгуаня бы л назначен на 19 сентября.

Е.И. Алексеев поручил своему заместителю по дипломатической части И. Я. Коростовцу договориться с новым генерал-губернатором Чжили Ли Хун-чжаном о сдаче Шаньхайгуаня к полудню 1 октября. Ли Хун-чжан согласился дать письменное предписание для коменданта крепости, но англичане к тому времени уже начали занимать город.

Для участия в этой операции по захвату Шаньхайгуаня из Дагу был направлен отряд русских кораблей. Из Порт-Артура дополнительно был отправлен отряд кораблей в составе канонерской лодки «Кореец» и миноносцев, на которые был посажен десантный отряд, состоявший из двух стрелковых полков двух батальонного состава под командованием начальника 4-й стрелковой бригады генерал-майора Волкова.[118]

18 сентября гарнизон Шаньхайгуаня принял ультиматум союзников и покинул укрепления. На следующий день почти одновременно город стали занимать морские десанты разных стран, а по железной дороге прибыл отряд Церпицкого. Китайцы почти не оказывали сопротивления, но без жертв не обошлось. Отряд Церпицкого принял за китайцев французский десант, состоявший из зуавов – солдат, набранных в Индокитае и одетых в свои национальные одежды. В результате перестрелки с обеих сторон были убитые и раненые[119]. Это был не первый инцидент подобного рода, т.к. в войне принимали участие британские сипаи и другие войска из колоний. В Шаньхайгуани были поставлены большие иностранные гарнизоны, Россия заняла самый важный форт № 1 и сохранила за собой железную дорогу Шаньхайгуань-Тонгку.

 

 

 

3.6. Бассейн Амура.

 

Инициаторами нападений на русских на берегах Амура в большинстве случаев были не ихэтуани или хунгузы[120], а китайские чиновники и военные. В трех северо-восточных провинциях имелось до ста тысяч китайских солдат. Боевая их мощь была сравнительно невелика, но их командиры надеялись на большой численный перевес над русскими.

Непосредственные военные действия начались 14 июля, когда пароход «Михаил», ведший вверх по Амуру из Хабаровска в Благовещенск пять барж с грузом Военного ведомства, при прохождении мимо деревни Сыдаогоу был обстрелян с китайского берега ружейными выстрелами из окопов. По тре­бованию китайцев «Михаил» остановился. С китайского берега на шлюпке прибыли два офицера и заявили, что амбань (мест­ный начальник) получил приказ, запрещающий плавание по Аму­ру, и требует к себе командира парохода и офицеров. На перего­воры отправился штабс-капитан Кривцов, взяв с собой одного из матросов. После встречи с амбанем Кривцова с матросом от­правили берегом в сторону Благовещенска.

Заметив на борту причалившего судна военный груз (4 шлюпочных орудия, 3 пулемета и 5 тыс. патронов), цинские власти приказали отдать его. Во время переговоров к месту события подошел военный пароход «Селенга», на борту которого находился пограничный комиссар В.Б. Кольшмидт, приказавший «Михаилу» сняться с якоря и запретивший китайским военным подниматься на судно. Узнав это, китайцы открыли сильный огонь. Казаки с «Селенги» отве­тили огнем из винтовок.

После последовавшей получасовой перестрелки, во время которой более 20 русских подданных были убиты и 10 (в том числе и пограничный комиссар) ранены, суда вернулись в Благовещенск[121].

На следующий день отряд кораблей, с губернатором К.Н. Грибским на борту, направился в сторону Айгуня. Впереди шла «Се­ленга», вооруженная двумя 4-фунтовыми пушками, на ней был сам губернатор К.Н. Грибский. Вскоре китайцы открыли ружейно-артиллерийский огонь. «Селенга» и «Михаил» получили ряд попаданий. На «Селенге» были убиты два человека и пятеро ра­нены. Находчивость и мужество проявил комендор «Селенги» Петр Венглярский. Когда ядро с горящим фитилем упало на палубу, он схватил его голыми руками и опустил в стоявшее рядом ведро с водой[122].

15 июля китайская батарея, расположенная на противополож­ном берегу Амура, открыла огонь по Благовещенску. В городе возникла паника. В ходе обстрела были убиты 3 чело­века и ранены 6. В последующие 13 дней обстрела из мирного населения погибли 5 человек — 3 женщины, ребенок и арестант.

Под обстрел китайцев попали и пароходы, шедшие по Аму­ру. Пароходы «Бурлак» и «Иннокентий», спасаясь от артилле­рийского огня, выбросились на мель. Остальные пароходы ушли в устье реки Зеи. Ответным огнем русских по поселку Сахалин были разрушены телеграфная станция и несколько домов.

В ночь на 19 июля 150 русских солдат под командованием под­поручика Юрковского переправились через Амур и атаковали ки­тайцев. После небольшой стычки, в которой погибли Юрковский и еще один нижний чин, русские отправились обратно в Бла­говещенск.

Русские пароходы «Селенга» и другие ходили по Амуру и об­стреливали китайский берег. Губернатор К.Н. Грибский прика­зал казакам уничтожить все китайские пограничные посты на Амуре. Станичники без особых проблем разгромили большин­ство китайских постов.

Основным направлением наступления российских войск в Северную Маньчжурию стало сунгарийское. Река Сунгари с середины XIX в. являлась основной транспортной артерией, соединявшей Приамурье с зоной российских экономических интересов в регионе. Крупнейший город и главный транспортный узел региона Харбин находился на ее пересечении с КВЖД. Кроме того, основные зерно потоки с житниц равнины Сунляо в Россию проходили по Сунгари.

Формирование сунгарийского отряда проходило одновременно в Хабаровске и Благовещенске. Н.И. Гродеков еще 30 июня 1900 года докладывал о его готовности к походу[123]. 12 июля из Хабаровска вышел его авангард в составе 17-го стрелкового полка, трех линейных батальонов и артиллерии на 12 пароходах и 22 баржах. В тот же день из Благовещенска вниз по Амуру выступили артиллерийская батарея 2-й Восточно-Сибирской бригады, 2 сотни Амурского казачьего полка и 4-й Восточно-Сибирский линейный батальон. Собравшиеся у станицы Михайло-Семеновской войска на 25 пароходах и 400 баржах направились в устье реки. 15 июля был занят пикет Лаха-сусу, где, ввиду его стратегической значимости, был оставлен казачий пост. 20 июля отряд В.В. Сахарова прошел г. Фугдин (Фуцзинь). 21 июля был уничтожен военный пост Ваньлихэ (уезд Хуачуань пров. Хэйлунцзян). На следующий день та же участь постигла и левобережный пост Лауши. 23 июля, после подавления сопротивления местных жителей, была сожжена левобережная деревня Ванцзя. Тогда же была встречена и баржа с возглавляемыми полковником в отставке Винниковым служащими саньсинской пристани КВЖД, под артиллерийским обстрелом пробивавшаяся вниз по реке.

24 июля отряд остановился около прикрывающего подступы к Саньсину правобережного форта Баянтунь, где командованию его двухтысячного гарнизона было предложено капитулировать. Утром следующего дня, после провала переговоров, крепость была взята в результате двухчасовой перестрелки. Здесь также появился российский военный пост.

26 июля караван подошел к самому крупному в нижнем течении Сунгари городу Саньсину. Российская разведка была в тот же день об