Проекты и варианты образования автономии

В Башкортостане национально-государственное строительство было связано с первыми башкирскими съездами, которые проходили в середине 1917 г. В данных съездах, в первую очередь, глубоко рассматривался вопрос о территориальной автономии. Во время Октябрьской революции возникло и действовало башкирское национальное движение, имеющее свой руководящий орган, четкую программу, сумевшее установить тесную связь с народом. В этом, безусловно, была огромная заслуга З. Валиди и других лидеров башкирского движения.

Провозглашение автономии Башкортостана произошло после Октябрьской революции. Отношение Башкирского Шуро, руководящего органа башкирского национального движения, возникшего еще на первом башкирском съезде (июль, 1917г.), к Октябрьской революции, свергнутому Временному правительству, вопросам автономии, земли нашли свое отражение в Фармане /Приказе/ №1 всему башкирскому народу, башкирским районным и уездным Шуро от 11 ноября 1917 г. В нем Шуро задавался вопросом относительно судьбы Уфимской губернии: «В Уфимской и Самарской губерниях во многих местах башкиры перемешаны с татарами. Присоединятся ли к автономной Башкирии живущие здесь братья наши татары и также присоединятся ли к нам русские, занимающие территории, входящие в состав Башкирии, пока вопрос этот еще окончательно не выяснен».

В самом начале борьбы башкирские деятели поднимали проблему Уфимской губернии и ставили перед собой цель о ее присоединении к Башкортостану. Но в ноябре 1917 года об этом было думать рано, так как не существовало самой Башкирской Республики, государственного образования с четкими границами, а была просто Башкирия, историческая территория башкир, не везде монолитная, с широкой чересполосицей русского, татарского, чувашского, марийского населения. Поэтому самопровозглашенная республика была, в первую очередь, реализована на стыке Уфимской и Оренбургской губерний, на территории уездов, где преобладал башкирский элемент. Оставшаяся большая часть Уфимской губернии стала предметом дальнейшей борьбы. Разделению исторической Башкирии способствовало еще и то, что «Башкирия сама разделена на две части. Часть Башкирии, тяготеющая к Уфе (т.е. Уфимская губерния), находится под властью большевиков, оренбургские же башкиры вне сферы их власти». Уфимские большевики не хотели и слышать «о каком-то там Башкурдистане».

Фарман №2, увидевший свет 15 ноября под названием «Всем башкирам Оренбургской губернии, Щадринского, Екатеринбургского уездов Пермской губернии и башкирским окружным и районным Шуро от Башкирского центрального Шуро», объявлял территориальную автономию Башкортостана в пределах Оренбургской, Пермской, Уфимской, Самарской губерний.

III-й Всебашкирский учредительный курултай, который проходил 8-20 декабря 1917 г. под председательством А. Валидова, рассмотрел границы автономного Башкортостана. В связи с этим А. Валидов подготовил проект в двух вариантах: первый — включал основную территорию, которая была заселена башкирами Оренбургской, отчасти Самарской и Пермской губерний и назывался «Малым проектом»; второй — включал территории Малой Башкирии и заселенные не вошедшими в нее башкирами, чувашами, татарами и другими народами и назывался «Большой проект». В своей работе автор назвал второй проект «Великой Башкирией», что в территориальном отношении была несколько большая, чем будущая Большая Башкирия.

На большей части Уфимской губернии, которая постоянно находилась под полным контролем большевиков, проект валидовской «Великой Башкирии» в тот период осуществиться не мог. В итоге начался процесс образования Башкирской республики в пределах «Малой Башкирии», преимущественно на территории Оренбургской губернии, где власти, например, атаман Дутов, если еще не признали «Башкурдистан» официально, то особенно и не препятствовали самоопределению башкир.

8 декабря 1917 г. в Оренбурге была утверждена автономия Башкурдистана, объявленная еще 15 ноября 1917 г. Башкирским областным Советом, и провозглашен федеративный принцип устройства России:

- Российская республика состоит из союза автономных национальностей и окраин. Башкурдистан входит в состав России как один из национально-государственных штатов;

- Все штаты федеративной России равны в политических и других правах, так же и Башкурдистан.

В адрес курултая поступили телеграммы от участников съезда мусульман Бирского уезда — одна от мишарей и тептярей, в которой заявлялось о желании войти в состав автономного Башкурдистана; другая — от башкир того же уезда и с теми же пожеланиями. Поступили поздравления и от Белебеевского башкирского Совета со словами: «Да здравствует территориальная автономия Башкортостана!». Также можно утверждать, что с самого начала большая часть крестьянства Уфимской губернии выразила согласие с башкирским национальным движением и готовность войти в состав образуемой автономии.

Однако Всебашкирский Учредительный курултай чуть не был разогнан I Мусульманским полком, расквартированным в Оренбурге. Командование полка приняло решение помешать учреждению Башкирской республики. Но солдаты полка воспрепятствовали этой акции. В эти дни в Уфе проходил съезд «Милли Меджлиса» — «Национального Собрания тюрко-татар» (20 ноября 1917 г. — 11 января 1918 г.) — органа, претендовавшего на роль правительства экстерриториальной автономии мусульман внутренней России и Сибири. На съезде было принято решение: «Немедленно, не ожидая Учредительного собрания, приступить к осуществлению национально-культурной автономии мусульман внутренней России и Сибири».

В условиях предстоящей Гражданской войны заявление о культурной автономии выглядело нелепо. В предчувствии кровопролития народы России хотели защитить свои национальные очаги, они не хотели ввязываться в гражданскую войну, считая ее исключительно внутренним делом русского народа. Башкиры также пытались устраниться от нее, заявляя в фармане №1, что они — «не большевики и не меньшевики», а просто башкиры: «Таковы и горские (дагестанские) мусульмане, киргизы и наши соседи казаки».

20 октября 1917 г. во Владикавказе был проведен учредительный съезд «Юго-восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей», в работе которого участвовали представители Башкирского областного Совета (Шура). «Поэтому в дальнейшем башкирский народ и башкирские войска, а также стоящий во главе их всех Башкирский Центральный Совет в этих невероятных событиях последнего времени должны объединиться и действовать в союзе с теми национальностями, которые ставят своей целью осуществление территориальной автономии и охрану порядка и спокойствия в стране и, главным образом, в союзе с теми народностями, которые состоят членами «Юго-восточного союза свободных национальностей».

Почему же «Милли Меджлис» не пошел по их пути? Дело в том, что татары даже в Казанской губернии составляли меньшинство. Об этом в 1919 г. говорил член Коллегии по осуществлению Урало-Волжского штата И.Рамеев, что «организация особой Татарской Советской Республики невозможна, потому что татары ввиду разбросанности их на населяющих ими территориях малочисленны». Поэтому, объяви Милли Меджлис территориальную автономию в местах преобладания татарского населения, получились бы анклавы, раскиданные по территориям нескольких губерний. Это не отвечало его планам. Татарская буржуазия претендовала на лидерство во всем «тюрко-татарском» мире, в число которых ими были записаны башкиры, астраханские, кавказские, сибирские, и крымские тюрки. Компрадоров устраивал старый порядок, при котором им, как наиболее развитой группе «инородцев», отводилась роль посредников между колониальной властью и туземным населением Урала, Казахстана и Сибири. На I Всероссийском съезде мусульман, открывшемся 1 мая 1917 г. в Москве, было заявлено: «Территориальные автономии — тормоз в развитии торгово-промышленной деятельности поволжских мусульман». Лидеры мусульманского или «тюрко-татарского» движения Садреддин Максуди, Гаяз Исхаки, Хади Атласов и другие уговаривали башкирских лидеров отказаться от автономии: «…благодаря нашему татаризму мы дошли до эпохи свободы. Мы обречены на объединение в национальных Шуро и выборах. Получение автономии лишь башкирами невозможно.».

Когда уговоры на башкирских национал-автономистов не подействовали, тогда прозвучал приказ I Мусульманскому полку в Оренбурге, который подчинялся Военному Шуро, разогнать Башкирский курултай.

В движении «тюрко-татар» было и другое крыло, представленное Мусульманским военным Советом (Мусульманское военное Шуро — ВоШуро или Харби Шуро). Совет был организован в апреле 1917 года уроженцем Казани Ильясом Алкиным и в скором времени добился от Временного правительства разрешения на объединение солдат-мусульман в специальные военные единицы. Таким образом, возникают мусульманские корпуса в действующей армии на фронте и в тылу. Мусульманские военные Советы создаются в Уфе, Оренбурге и Казани. Активисты Харби Шуро разделяли теорию «тюрко-татарской» нации, но, являясь «левыми социалистами» эсеровского толка, смотрели на вещи более реалистично: на упомянутом уфимском съезде «Милли Меджлиса» они в противоположность «тюрко-татарским» унитаристам выдвинули проект территориальной автономии, а именно Урало-Волжского Штата — государства татар и башкир. Местом проведения съезда «Милли Меджлиса» Уфа была выбрана не случайно. Это стало ответом на провозглашенную 15 ноября 1917 года в Оренбурге автономию Башкортостана. Если унитаристское крыло однозначно осудило действия башкирских автономистов, которые разрушли единство «тюрко-татарской нации», то «территориалисты» выступили против принятия решений и добились изъятия из постановлений положений, осуждающих действия Башкирского областного Совета (Шура), так как считали провозглашенную автономию Башкортостана одним из шагов к созданию Урало-Волжского Штата, состоявшего из двух округов — Башкортостана и Татарстана.

 А.-З. Валидов, а также ряд других деятелей башкирского движения не отвергали возможности согласования своих позиций с «Милли Меджлисом». Вместо областной автономии Урало-Поволжья Валидов предлагал создать два штата — национальный штат «Башкортостан» с мусульманским башкиро-татарским большинством при государственном татарском языке и штат на основах областной автономии в рамках Казанской губернии с татарским, марийским и чувашским населением. И в связи с этим обе стороны — башкирская и «тюрко-татарская» (теперь идель-уральская) — не предполагали свои платформы совершенно несводимыми к единому знаменателю. Ильяс Алкин, лидер движения за «Идель-Урал», не возражал против создания автономного Башкортостана и максимально прекращал нападки на башкирское движение, считая его, в первую очередь, аграрным движением. Похожую точку зрения имели и некоторые башкирские деятели, например, Тагир Имаков, заявлявший, что нужно «первоначально утвердить Башкирский штат, а затем к Башкирии присоединить Казань», т.е. к уже образованному башкирскому штату присоединить штат, который был образован на территории Казанской губернии.

 Стратегия «сначала башкирское самоопределение, а затем урало-поволжское» была продиктована башкирским лидерам с опасением, так как башкирское движение, сразу же включившись в наиболее обширное, а потому менее целенаправленное движение за «Идель-Урал», в случае неудачи последнего могла лишиться и штата Идель-Урал, и собственного Башкортостана.

Однако большая часть деятелей «идель-уральского» движения не были настолько тактичны, как Ильяс Алкин и его сторонники. Они не только не соглашались с провозглашением Башкурдистана, но и отвергали самобытность башкирской нации. Вследствие этого, по мере своего развертывания, башкирское движение подвергалось нападкам как большевистской, так и антибольшевистской прессы. Секретарь Башкирского Шуро Шайхзада Бабич замечает: «Каждая ваша грязная статейка придает нам свежести, силы. Каждое ваше действие делает башкира башкиром, укрепляет его. Сплачивает… И теперь уясните для себя: устраивать с вами перебранки считаем низостью для Его Величества Башкирского Сердца!».

В начале 1918 г. отрядам Красной гвардии удалось выбить атамана Дутова из Оренбурга. Башкирское правительство, которое заявляло о личном нейтралитете, предпочло не оставлять Оренбург. Однако 16 февраля оно было задержано большевиками с подачи Оренбургского мусульманского военно-революционного комитета, образованного из деятелей Оренбургского Мусульманского военного Шуро.

Сулейман Мурзабулатов - один из руководителей Красной армии юга Башкортостана и будущий руководитель башкирского восстания 1920 г. на юго-востоке Башкирии, вспоминал, что военное Шуро в Оренбурге стало коммунистическим вследствие падения руководства Дутова.

В Мусульманском военном Шуро были и крайние левацкие составляющие (М. Тагиров, Г.Шамигулов, Б.Нуриманов и др.), которые отрицали всякое национальное самоопределение, а также махровые националисты. В связи с этим ориентация деятелей Шуро часто менялась.

Иллюзия башкирских лидеров о вероятности гармоничного соединения башкирского автономизма с идель-уральским пантюркизмом рассеялась с арестом З. Валиди и его сподвижников. В данной ситуации стало ясно, что, во-первых, за абстрактный Урало-Волжский штат башкиры не станут вести войну рьяно, особенно в Зауралье. Во-вторых, башкиры пуще огня боялись культурно-языковой ассимиляции более многочисленными и более развитыми в культурном и экономическом плане татарами. Этим и объясняется то, что он переключается исключительно на идею самостоятельного Башкортостана, отойдя сначала от пантюркистского, а затем и от идель-уральского движения. Теперь акцент ставился не на подчеркивании общих черт языка и культуры между башкирами и татарами, а на выпячивании различий. Тем не менее, с самого начала в башкирском движении принимают участие большое число татар и представителей других национальностей — русских, казаков, поляков, чехов, ногайцев и других.

Все разногласия, которые были вызваны решениями Башкирского Учредительного курултая, оказались настолько мощными, что, вопреки дальнейшему аресту Башкирского руководства, начался стихийный и почти никем не управляемый процесс структуризации органов власти башкирской автономии на местах — даже на территориях, которые не входили в состав предполагаемой автономии, в том числе и на территории Уфимской губернии. К концу 1918 года Башкирское правительство все больше стало напоминать национальную партию без средств и вертикали власти.

В сущности, вертикаль власти возникла в конце 1917 — начале 1918 гг. Без данной вертикали власти невозможно было бы проводить решения башкирского правительства и, прежде всего, мобилизацию в вооруженные силы автономии. Делегаты Учредительного курултая приступают к организации на местах тюбек-шура (районные Советы башкирского правительства). 8 февраля 1918 года из Екатеринбурга сообщали в Центр: «Дутов, разбитый под Оренбургом, бежал в Верхнеуральск, где около него собралось тысяч восемь всякого сброда. Татарская и башкирская буржуазия в тесном союзе с Дутовым пытается и готовится объявить автономию Башкирии и других местностей Урала. Это национальное мусульманское движение, подогреваемое нашими контрреволюционерами, носит вполне определенный антисоветский характер. В то же время оно является более серьезной угрозой, нежели Дутовская авантюра… Последняя полученная нами телеграмма сообщает, что башкирский съезд в Верхнеуральске избрал кантонного начальника, который требует себе полного подчинения, угрожая в противном случае применением вооруженной силы…».

На всей территории Уфимской губернии также наблюдались подобные события. В выдержке из протокола пленарного заседания Белебеевского уездного земельного комитета от 18 февраля 1918 г. говорится, что разглашение телеграммы из села Месягутово Златоустовского уезда о состоявшемся областном съезде башкир-вотчинников получило негативное отношение об организации штата Башкирия.

Не все категории населения приняли с восторгом идею башкирской автономии. Параллельно с башкирскими съездами происходили съезды русских и припущенников — татар, тептярей, мишарей. Так, в том же Верхнеуральске Белорецкое волостное земство собрало русских делегатов для обсуждения вопроса об автономии Башкирии. Отношение к ней было настороженным.

Инициатива башкир некоторых волостей Уфимской губернии также добавила напряжения происходившим событиям. Так, например, Зильдяровским волостным земельным комитетом Белебеевского уезда было принято решение о выселении с территории волости всех русских селений. В основном речь шла о новоселах-переселенцах. К русским-старожилам башкиры относились более лояльно. Земельные комитеты входили в структуру существующей власти Временного правительства и к башкирскому правительству не имели никакого отношения. Белевеевские власти для увещевания зильдяровцев отправили представителей мусульманского Шуро, так как они понимали, что действия зильдяровцев не связаны с башкирскими автономистами.

В ответ на состоявшийся в феврале съезд башкир-вотчинников, в марте 1918 г. в селе Месягутово прошел съезд малоземельных крестьян Златоустовского уезда, где присутствовало 216 делегатов от русского населения и мусульман-припущенников. Они хотели решить земельные споры с хозяевами земли. Поэтому на съезд были приглашены 80 башкир-вотчинников в качестве гостей. Все же значительная часть населения края — «татары-припущенники из других губерний и русские крестьяне, арендующие земли у башкир», — были тогда против автономии. Даже в среде башкир Уфимской губернии не было единства по этому вопросу. Дело было в опасении, что ввиду мнимой реставрации вотчинного права башкир, процесс социализации земли пройдет мимо крестьянства Уфимской губернии, то есть башкиры вновь станут хозяевами своих земель, а все остальные станут арендаторами. Тем не менее, уже в начале 1918 г. многие вступили в движение за присоединение к башкирской автономии. Желание войти в состав Башкирской республики выразили также башкиры, тептяри и мишаре Бирского уезда.