Формы, приемы и средства комического в юмористических рассказах Н. Н. Носова

В юмористической прозе писатели гротескно заостряют отдельные черты характера, отчего персонаж выглядит карикатурно смешным. Но детская проза редко становится злой сатирой - ведь в ней говорится о детях. Более того, как настоящие искатели приключений, юные герои привлекательны своей активностью и склонностью к авантюрным поступкам, поэтому не все приемы, формы и средства комического используются детскими писателями. Н. Н. Носов, создавая юмористические рассказы, использовал только одну форму комического – юмор.

 В своих рассказах Носов умеет передать юмор различных ситуаций, не уходя от реальности, оживляя ее своим остроумием, пониманием природы ребяческого мышления, его конкретности и своеобразной логики. За внешней оболочкой диалога угадывается его подтекст, потому что писатель никогда не ставит проблему прямолинейно.

На страницах произведений Носова звучит живой диалог, передающий отношение героя ко всему происходящему, непосредственно освещающего те или иные художественно достоверные события. Это проникновение в психологию героя, оценивающего всё со своей, мальчишеской точки зрения, и создаёт в рассказах Носова не только комичную ситуацию, но и юмористически окрашивает логику поведения героя, которая порой противоречит логике взрослых или логике здравого смысла.

- Сварим и кашу. Чего там её варить! - говорит Мишка. Я говорю:

- Ты смотри, Мишка, а вдруг не сумеем! Ты ведь не варил раньше.

- Не беспокойся! Я видел, как мама варит. Сыт будешь, не помрёшь с голоду. Я такую кашу сварю, что пальцы оближешь!

Растопили плиту. Мишка насыпал в кастрюлю крупы. Я говорю:

- Сыпь побольше. Есть очень хочется!

Он насыпал полную кастрюлю и воды налил доверху.

- Не много ли воды? - спрашиваю. - Размазня получится.

- Ничего, мама всегда так делает. Ты только за печкой смотри, а я уж сварю, будь спокоен.

Ну, я за печкой смотрю, дрова подкладываю, а Мишка кашу варит, то есть не варит, а сидит да на кастрюлю смотрит, она сама варится. (Мишкина каша)

 

В этом же рассказе прослеживается ярко выраженная комичность ситуации, когда, смогли мальчишки кашу сварить, но ведь плиту растопили, дрова подкладывают. Воду из колодца достают - утопили ведро, правда, но кружкой, кастрюлей все-таки достали.

 

- Чепуха! Сейчас принесу.

 

  Он взял спички, привязал к ведру веревку и пошел к колодцу. Через минуту возвращается.

 

- А вода где? - спрашиваю.

 

- Вода... там, в колодце.

 

- Сам знаю, что в колодце. Где ведро с водой?

 

- И ведро, - говорит, - в колодце.

 

- Как - в колодце?

 

- Так, в колодце.

 

- Упустил?

 

- Упустил.

 

А главное, мальчики нашли верное решение - кашу сварить попросили соседку, а сами за это ей огород пропололи. Мишка говорил:

 

- Сорняки - это чепуха! Совсем нетрудное дело. Гораздо легче, чем кашу варить!».

 

Так и бурная энергия, и фантазия в сочетании с переоценкой своих возможностей и отсутствием жизненного опыта часто ставят малышей в смешное положение, которое еще больше обостряется от того, что неудача не обескураживает их, а, напротив, является обычно источником новых фантазий и неожиданных действий

 

Подобные юмористические ситуации помогают Носову показать логику мышления и поведения героя. «Действительная причина смешного заключена не во внешних обстоятельствах, а коренится в самих людях, в человеческих характерах», - писал Носов.

 

В художественной ткани произведения, когда парадокс включается в речь персонажа, он служит средством его характеристики. Парадоксы способны убеждать и впечатлять (и, конечно, развлекать) независимо от глубины и истинности высказывания, поскольку обладают чертами оригинальности и некой дерзости. Поэтому парадоксы весьма успешны как комический прием.

 

- Сколько тебе лет? - спрашивает Мишутка.

 

- Девяносто пять. А тебе?

 

- А мне сто сорок. Знаешь, - говорит Мишутка, - раньше я был большой-большой, как дядя Боря, а потом сделался маленький.

 

- А я, - говорит Стасик, - сначала был маленький, а потом вырос большой, а потом снова стал маленький, а теперь опять скоро буду большой.

 

…

 

- А я один раз купался в море, - говорит Мишутка, - и на меня напала акула. Я ее бац кулаком, а она меня цап за голову - и откусила.

 

- Врешь!

 

- Нет, правда!

 

- Почему же ты не умер?

 

- А зачем мне умирать? Я выплыл на берег и пошел домой.

 

- Без головы?

 

- Конечно, без головы. Зачем мне голова?

 

- Как же ты шел без головы?

 

- Так и шел. Будто без головы ходить нельзя.

 

- Почему же ты теперь с головой?

 

- Другая выросла. (Фантазеры)

 

Использование каламбура требует особого таланта, особенно в детской литературе. Каламбур, или игра слов, получается тогда, когда один собеседник понимает слово в его широком или общем смысле, а другой под это общее значение подставляет более узкое или буквальное.

- Кто с малых лет приучится трудиться, тот вырастет хорошим человеком и никогда не будет на чужой шее сидеть.

 

- А я и не буду на чужой шее сидеть, - сказал Гена. - Я на своей буду сидеть шее.

- Вот, вот! - засмеялся папа. - Ты у нас хороший мальчик. (Про Гену)

В своих рассказах Носов часто использует иронию. Ирония бывает особенно выразительна в устной речи, когда средством ее служит особая насмешливая интонация.

Шурик достал где-то молоток, гвозди и прибивает к калитке дверную ручку.

- Ты зачем прибиваешь ручку? Здесь же есть одна ручка.

- Ничего, - говорит, - пусть две будут. Вдруг одна оторвется.

Прибил ручку, и еще у него один гвоздь остался. Он долго думал, что с этим гвоздем делать, хотел его просто в калитку загнать, потом придумал: приложил калошу подошвой к калитке и  стал ее гвоздем приколачивать.

- А это для чего? - спрашиваю.

- Так просто.

- Просто глупо, - говорю я.

Вдруг смотрим - дедушка с работы идет. Шурик испугался, давай отрывать калошу, а она не отрывается. Тогда он встал, загородил калошу спиной и стоит.

Дедушка подошел и говорит:

- Вот молодцы, ребятки! Только приехали - и за работу сразу... Кто это придумал к калитке вторую ручку прибить?

- Это, - говорю, - Шурик.

Дедушка только крякнул.

  - Ну что ж, - говорит, - теперь у нас две ручки будет: одна сверху, другая снизу. Вдруг какой-нибудь коротенький человек придет. До верхней ручки ему не дотянуться, так он до нижней достанет.

   Тут дедушка заметил калошу:

- А это еще что?

 Я так и фыркнул. "Ну, - думаю, - сейчас Шурику от дедушки будет".

 

Шурик покраснел, сам не знает, что тут ответить.

 

А дедушка говорит:

 

- Это что ж? Это, наверно, все равно что ящик для писем. Придет почтальон, увидит, что дома никого  нет, сунет письмо в калошу и пойдет дальше. Очень остроумно придумано. (Шурик у дедушки)

 

Котька побежал домой. Потом вдруг остановился и закричал издали:

 

- Дедушка, дедушка!

 

- Ну что еще?

 

- А этот вот огурец, что я съел, как будет считаться - украл я его или нет?

 

- Гм! - сказал дед. - Вот еще какая задача! Ну чего там, пусть не украл.

 

- А как же?

 

- Ну, считай, что я тебе подарил его. (Огурцы)

 

К области комизма, создаваемого языковыми средствами, относится применение разного рода профессиональных или кастовых жаргонов. Язык или жаргон касты, с точки зрения людей, не принадлежащих к этой касте, представляет собой набор непонятных слов, лишенных смысла, а иногда (в комедиях) и действительно представляющий собой такой набор. Подобный прием часто имеет комическую окраску. В рассказа Носова это проявляется в диалогах детей, использующих лексику и интонацию взрослых.

 

- Много ты понимаешь! - говорю я.

 

- Конечно, “Москвич”, - говорит Мишка. - Посмотри, какой у него капор.

 

- Какой, - говорю, - капор? Это у девчонок бывает капор, а у машины - капот! Ты посмотри, какой кузов. Мишка посмотрел и говорит:

 

- Ну, такое пузо, как у “Москвича”.

 

- Это у тебя, - говорю, - пузо, а у машины никакого пуза нет.

 

- Ты же сам сказал “пузо”.

 

- “Кузов” я сказал, а не “пузо”! Эх, ты! Не понимаешь, а лезешь! (Автомобиль)

 

- Только надо, ребята, сначала получить разрешение у управдома. Иначе и начинать нельзя. Дворничиха всё равно ничего делать не даст.

 

- А вдруг управдом не позволит? - сказал Мишка. - Летом просили волейбольную площадку устроить - не разрешил, зверь такой!

 

- Я думаю, разрешит, - сказал Костя. - Дмитрий Савельевич хороший человек. Только с ним надо дипломатично поговорить.

 

- Это как - дипломатично? - не понял Мишка.

 

- Ну, значит, вежливо. Взрослые любят, чтоб с ними вежливо разговаривали, а такие слова, как “зверь”, никому не могут понравиться. (На каток)

 

Мы переходим к другой большой области комизма Носова, а именно к комическим характерам. У мальчишек их устремления, цели и способы достижения целей нередко элементарно не соответствуют. Несовпадение желаний и поступков, которые определяются свойствами характера и возраста, чаще всего, и создает комические ситуации. Серьезность героя, осуществляющего глупый поступок или произносящего кажущиеся ему важными слова, и реальная их оценка, как правило, не совпадают. Что и веселит читателя.

 

- Дяденька, - сказал Костя, - отдайте замазку.

- Какую замазку?

- Которую мы из окна выковыряли.

- Из окна выковыряли?

- Ну да. Отдайте, дядя!

   - Да я ведь не брал у вас!

- Мы знаем, что не брали. Вы сидите на ней.

- Сижу?!

- Ну да.

  

  

Автор так же часто использует комизм ситуации – довольно распространенную форму выражения комического в его произведениях.

 

Рассказ «Живая шляпа» останется актуальным всегда. Он очень хорошо запоминается детям, потому что детские страхи преследуют ребенка на протяжении всего его детства: «А вдруг это пальто - живое и сейчас меня схватит?», «А вдруг шкаф сейчас откроется и кто-то страшный выйдет из него?»

 

 

Подобные «ужасы» частенько посещают маленьких детей. А рассказ Носова «Живая шляпа» является как бы пособием для малышей, как преодолеть свой страх. Прочитав этот рассказ, ребенок вспоминает его каждый раз, когда его преследуют «придуманные» страхи, и тогда он улыбается, страх отходит, он смел и весел.

 

Перифраз так же является одним из самых любимых приемов для создания комического эффекта. Этот прием состоит в том, что название предмета, человека, явления заменяется указанием на его признаки, как правило, наиболее характерные, усиливающие изобразительность речи.

 

В литературно-художественных произведениях также, как и в жизни, алогизм бывает двоякий: люди или говорят несуразное, или совершают глупые поступки.

 

      Алогизм бывает явный и скрытый. В первом случае алогизм комичен сам по себе для тех, кто видит или слышит его проявление.

 

В рассказе «про Гену» мы можем наглядно рассмотреть этот прием, когда мальчик весь день играл в снежки, а сказал, что собирает лом.

 

- А другие ребята сколько собрали - больше, чем ты, или меньше?

 

- Меньше, - ответил Гена. - Кто тридцать пять килограммов, кто тридцать. Только один мальчик собрал пятьдесят килограммов, и еще один мальчик собрал пятьдесят два.

 

- Знаешь, что мне больше всего нравится в нашем мальчике - это его честность. Он мог бы наврать с три короба, мог сказать, что собрал больше всех лома, а он откровенно признался, что двое ребят собрали больше его.

 

- Да, он у нас мальчик честный, - сказала мама.

На другой день Гена явился в школу, и учительница спросила, почему он не пришел вчера собирать лом. Не моргнув глазом, Гена ответил, что ему не разрешила мама, так как у него заболела сестренка воспалением легких и он должен был пойти в больницу, чтоб отнести ей апельсин, а без апельсина она будто бы не могла выздороветь.

 

В данном случае мы наблюдаем неправильный ход мыслей, который вызывается словами, и эти слова вызывают смех.

 

Во втором случае требуется разоблачение, и смех наступит в момент этого разоблачения. 

 

Для действующего субъекта разоблачение обычно наступает только тогда, когда он испытывает последствия своей глупости на собственной шкуре. Для наблюдателя, зрителя, читателя разоблачение скрытого алогизма может совершиться в форме остроумной и неожиданной реплики собеседника, который своим ответом вскрывает несостоятельность суждения говорящего.

 

Комическое преувеличение является менее распространенным средством выражения комизма у Носова, но тем не менее употребляется в некоторых рассказах.

 

Гипербола - стилистическая фигура явного и намеренного преувеличения, имеющего целью усиление выразительности.

 

Мама стала совать огурцы обратно Котьке в карман. Котька плакал и кричал:

 

- Не пойду я! У дедушки ружье. Он выстрелит и убьет меня.

 

- И пусть убьет! Пусть лучше у меня совсем не будет сына, чем будет сын вор.

 

- Ну, пойдем со мной, мамочка! На дворе темно. Я боюсь. (Огурцы)

 

  Изображаемый характер или внешность также могут быть гиперболическими.

 

А шея у него была короткая. Совсем почти шеи не было. То есть шея, конечно, у него имелась, но ее можно было разглядеть только летом, когда Гена ходил в майке или в рубашке с открытым воротом. А зимой, когда он надевал теплую курточку или пальто, шеи не было видно, и казалось, что его круглая голова лежала прямо на плечах, словно арбуз на блюде.(Про Гену)

 

Художественное слово всегда эмоциональнее выражает повседневные проблемы, с которыми сталкиваются педагоги, родители и дети. Оно намного эффективнее скучного нравоучения, указания, объяснения.

 

- Это чем ты лицо испачкал, тушью? - спросила она.

 

- Ага, - кивнул головой Федя.

 

- А какой тушью? Этой? Зинаида Ивановна показала на флакончик, который стоял на парте.

 

- Этой, - подтвердил Федя, и рот его разъехался чуть ли не до ушей. Зинаида Ивановна надела на нос очки и с серьезным видом осмотрела черные пятна на лице Феди, после чего сокрушенно покачала головой.

 

- Напрасно ты это сделал, напрасно! - сказала она.

 

- А что? - забеспокоился Федя.

 

 - Да, видишь ли, тушь эта химическая, ядовитая. Она разъедает кожу. От этого кожа сперва начинает чесаться, потом на ней вскакивают волдыри, а потом уже по всему лицу идут лишаи и язвочки (Клякса).

Заключение

 

Комическое в детской художественной литературе реализует себя традиционно – как эстетическая категория, обозначающая направленный на определенный объект смех. Это творчески активная форма. Основным ее признаком является противоречие как следствие оценки общественных или связанных с отдельно взятой личностью явлений.

 

Комическое проявляется и на уровне сюжета, и на уровне типов характеров, а также приемов, участвующих в создании комического эффекта (преувеличения, алгоизмы, перифразы). Но немаловажными факторами являются комизм слова, речевых характеристик, шире — языка произведений, проявляющих себя в каламбуре и парадоксе.

 

Проведенное нами исследование показало, что в своих произведениях Н.Носов добивается создания комического эффекта и реализации иронии не только с помощью ситуационного уровня (когда положение, в которое попадают персонажи само по себе забавно), но и при участии языковых средств.

 

Таким образом, комическая ситуация у Н.Носова всегда поддерживается комическим использованием языка, потенциальные возможности и ресурсы которого весьма велики.