Террор как средство построения социализма

Общество, построенное к концу 30-х гг. ХХ в., явилось воплощением на практике теории марксизма, своеобразно понимаемой и обновляемой большевиками под видом ее развития. Неотъемлемым атрибутом и средством построения этого общества, представлявшегося массам как социализм, стал террор. Среди многообразных его форм значительное место занимали репрессии.

Маховик репрессий раскручивался постепенно. Захват власти большевиками в октябре 1917 г., разгон ими Учредительного собрания в январе 1918 г. поставили в оппозицию к ним большинство политических партий, положили начало гражданской войне в стране. Так первоначально борьба идей материализовалась в репрессии победившей партии по отношению к носителям других идей. Победа большевиков в гражданской войне усилила социальное противостояние. Она привнесла в общественное сознание веру во всемогущество насилия, репрессий, которые стали средством строительства обещанного массам социализма. Большевики предпочитали действовать по принципу «Кто не с нами, тот против нас».

Причины и механизм репрессий в Вятской губернии (крае-области) были в основных своих чертах такими же, как и в масштабах страны. Они объяснялись поступательными шагами советской власти в деле практического воплощения идеи социализма и неприятием этого «враждебными силами». При этом «чистоту рядов» была призвана демонстрировать и сама партия большевиков, победившая в борьбе с другими. Поэтому вся ее история сопряжена с периодически повторяющимися чистками внутри самой партии. Основу их заложил еще Х съезд РКП(б) (1921 г.), запретивший фракции и группы в партии.

Под видом борьбы с фракционностью развернулись репрессии в 20 - 30-е гг. и в Вятской губернской партийной организации. Это, можно так сказать, внутрипартийные репрессии.

Выполняя решения Х съезда партии по освобождению ее «от обюрократившихся, от нечестных, от нетвердых коммунистов и от меньшевиков, перекрасивших «фасад», но оставшихся в душе меньшевиками», партийная организация Вятской губернии в результате чистки, проходившей в 1921 г., сократилась почти на треть (29,4%). Разгрому подверглись некоторые ее партийные и советские руководители, например, секретарь губкома партии М. Миньков и председатель губисполкома Ф. Лазарев. Им предъявлялись обвинения во фракционной деятельности, поддержке троцкистско-зиновьевского блока. Подоплека этого – несогласие с официальным курсом партии по вопросам партийного строительства (запрет на фракции) и экономической стратегии (реализация новой экономической политики и сомнения в возможности построения социализма в одной отдельно взятой стране). С разгромом в конце 20-х гг. «троцкистов-зиновьевцев» в центре очистили партийные ряды от них и на местном уровне.

Мощным импульсом в развертывании репрессий внутри партии в 30-е гг. послужило убийство в 1934 г. С. М. Кирова, видного деятеля большевистской партии. Оно позволило расправиться с уцелевшими и новыми, явными и мнимыми оппозиционерами. В 1935 – 36 гг., 1936 – 37 гг. – новые чистки партии и новые репрессии.

Вопросы «решительной борьбы» с «врагами народа», «шпионами иностранных государств, троцкистами и правыми бандитами» заняли особое место на I-й Кировской областной партийной конференции (июнь 1937 г.). В отчетном докладе первый секретарь обкома партии А. Я. Столяр призывал усилить «большевистскую бдительность». Он говорил: «Враг вместе со шпионами ходит вокруг нас. Посмотрите крепко и зорко, как следует покопайтесь, проверьте каждого человека и секретаря…». «Мы врагов народа разоблачим, разгромим и расстреляем, как бешеных собак», - угрожал невидимому врагу партийный лидер. По иронии судьбы и сам он стал жертвой доносов и репрессий. Такая же участь постигла и следующего первого секретаря обкома партии М. Н. Родина. «Врагов народа» сурово клеймили и на II-й областной конференции (июнь 1938 г.). К этому времени были уже арестованы председатель облисполкома П. К. Легконравов, первый секретарь горкома партии А. П. Грачев, многие заведующие отделами обкома ВКП(б); были «разоблачены как враги народа» 12 секретарей райкомов партии, 16 председателей райисполкомов. Из 20 членов и кандидатов в члены президиума облисполкома 16 находились под арестом. Документы создают впечатление, что в 1937 – 38 гг. в руководстве области и районов почти сплошь «орудовали враги народа». Обвинения, как правило, строились на доносах, без должной их проверки, без убедительных доказательств. К арестованным применялись инквизиторские методы следствия, добиваясь от них самооговора и оговора других, признания в преступлениях, которых они не совершали. Для вынесения обвинения было достаточно признания, а как оно получено – это никого не интересовало. Так были сфабрикованы в 1937г. «дела» на 36 руководящих партийных и советских работников области, создавших якобы антисоветскую организацию «правых» сил для борьбы против Советской власти, для террора в отношении центрального партийного и советского руководства. Так же искусственно были созданы «дела» об антисоветском заговоре «правых» среди молодежи (было арестовано 27 работников обкома комсомола), в управлении милиции УНКВД по Кировской области (арестовано 18 руководящих работников милиции вместе с начальником управления, группа работников прокуратуры). Вдохновители «разоблачения» мифической «антисоветской право-троцкистской организации» в Кировской области нередко сводили личные счеты с теми, кто им был неугоден, в том числе, в собственных рядах. Местные карательные органы старались «раскручивались дела на всю катушку». Один из бывших оперуполномоченных управления НКВД признавался: «Тогда была одна установка: хорош тот, кто больше арестует».

Репрессии сопровождали все сколько-нибудь значимые экономические мероприятия Советской власти в 20 – 30-е гг., если они вызывали неприятие населения. Это, можно так сказать, репрессии экономического характера. Им подверглись различные слои общества, независимо от их социальной и партийной принадлежности.

Проводимая большевиками в период «военного коммунизма» реквизиция хлеба вызывала недовольство крестьян. Оно выражалось в убийствах представителей уездных властей, роспуске комбедов. В ответ на подобные действия, как можно судить по сводкам Вятского губисполкома, местная власть «вынуждена была даже применить массовый террор». В арсенале его средств были расстрелы, взятие заложников, организация концентрационных лагерей (Орловский и Яранский уезды). Выступления сил, оппозиционных большевикам, квалифицировались как «белогвардейская и кулацкая контрреволюция» и жестоко подавлялись (Уржумский, Малмыжский, Слободской, Нолинский и другие уезды).

Переход от «военного коммунизма» к НЭПу сопровождался перестройкой хозяйственной жизни (введение продналога, хозрасчета и т. д.). Это давалось не легко не только потому, что требовались управленцы новой волны, но и необходим был перелом менталитета людей периода «красногвардейской атаки на капитал». Многие не принимали НЭП и рыночную экономику (появление частной собственности, социального неравенства, безработицы в условиях хозрасчета). Принять их власть заставляла, в числе прочих мер, и через репрессии. При этом карающая десница в период НЭПа действовала противоречиво. Она обрушивалась то на головы тех, кто не принимал его, то тех, кого сама власть поощряла, например, к предпринимательской деятельности. Пик репрессий времен НЭПа пришелся на его конец, и они были направлены на тех, кто в свое время принял НЭП и поверил власти. Особенно это проявилось в период хлебозаготовительного кризиса 1927 – 28 гг., когда руководство страны избирает новый экономический курс – курс на форсированную индустриализацию и сплошную коллективизацию.

Репрессии периода индустриализации и коллективизации коснулись людей, критически оценивавших стратегию и тактику экономического курса, а иногда и совсем далеких от какой-либо критики, но подозреваемых властью в нелояльном отношении к ней.

Врагов искали всюду и всюду «находили» их. Четырехчасовой доклад первого секретаря Кировского обкома партии М. Я. Канунникова на II-й партийной конференции (июнь 1938 г.) изобиловал примерами разоблачения «врагов народа». Этому был посвящен специальный раздел доклада, который так и назывался «Разоблачение и выкорчевывание правотроцкистских и иных злейших врагов народа». Раскрыли «заговор» на «Искоже», арестовали директора Кировского машиностроительного завода, обновили почти все руководство на Омутнинском, Кирсинском и Чернохолуницком заводах, разоблачили «врагов народа» среди кировских железнодорожников, на Белохолуницком заводе, Слободской меховой фабрике и т. д. Оказался «вредителем» и арестован директор Кайского рудника, а «весь его сволочной аппарат выгнали». Было арестовано за одну ночь руководство спичечной фабрики «Красная звезда»: директор, главный инженер, главный бухгалтер, начальник снабжения, так как «намеревались взорвать фабрику». «Происками врагов» объяснялось крушение поездов, а пьянство – «разложением врагами трудовой дисциплины». Истинная же причина местных репрессий – найти виновных, на них возложить ответственность за ошибки, просчеты центра.

Репрессии сопровождали коллективизацию и раскулачивание под предлогом борьбы с контрреволюцией. Примеры этого также приводились на II-й партийной конференции. К единоличникам, которые упорно не вступали в колхоз, применялись «меры экспроприации»: конфискация частично или даже полностью имущества. В Зюздинском районе, например, чтобы «отомстить» уже умершему злостному неплательщику налога, за неимением в его доме имущества вынули рамы в избе, разрушили дымоход у печи, а сына-сироту 7 лет выпроводили на улицу.

Все это создавало обстановку страха, взаимной подозрительности. Люди втайне возмущались, а официально клеймили вредителей, шпионов, диверсантов, «целиком и полностью» одобряли беспощадную борьбу с «врагами народа». Считалось ненормальным, противоестественным, чтобы в каком-то коллективе не разоблачали.

Любые суждения, не укладывающиеся в рамки официальной идеологии, квалифицировались как идеологические диверсии, а их носители подвергались, можно сказать, согласно принятой нами классификации, идеологическим репрессиям.

По многим «делам» 20 – 30-х гг. проходят священники и просто верующие люди. Гонениям и преследованиям был подвергнут в этот период епископ Глазовский, викарий Вятской епархии Виктор (Островидов). Он выступил против «обновленческого движения» в церкви, а также против официальных церковных властей во главе с митрополитом Сергием, призывавших к лояльности по отношению к Советской власти. Это явление получило название «викторианского раскола». За свои взгляды он провел в ссылках и лагерях более 10 лет, окончив свои дни в северной ссылке. В конце 20-х гг. была «вскрыта и ликвидирована контрреволюционная организация «Истинно-православная церковь». Члены ее обвинялись в том, что вели антибольшевистскую религиозную пропаганду. Все были подвергнуты репрессиям в несудебном порядке: лишению свободы, ссылке. На территории Кикнурского и Шарангинского районов была арестована группа верующих в составе 20 человек за то, что выступала против закрытия церквей и гонения на ее служителей.

Самая распространенная группа «врагов народов», подвергавшихся идеологическим репрессиям, это – «болтуны». За обывательские разговоры могли зачислить в антисоветчиков и привлечь к уголовной ответственности. Так, например, двое крестьян из Вятских Полян в разговоре со своими земляками, лестно отозвавшиеся о Троцком, Бухарине и Рыкове, были осуждены на 5 лет лишения свободы. Малограмотный 63-летний колхозник из д. Батаки Советского района сказал в присутствии уполномоченного из района: «Надо бы накормить вначале колхозников, а потом хлебушко сдавать государству. Мы скоро съедим всю мякину и скоту не останется». А когда уполномоченный заявил, что имеется директива центра о первоочередном порядке сдачи хлеба государству, крестьянин, показывая на портрет Сталина, спросил: «Неужели его никто не может заколоть?» За это был причислен к злостным «врагам народа» - объявлен террористом, посягнувшим на «вождя народа». Военный трибунал осудил его на 25 лет лишения свободы с конфискацией всего имущества и последующим поражением в правах сроком на 5 лет.

Периоду пика репрессий в 1937 – 38 гг. предшествовало с широкой помпой обставленное обсуждение в 1936 г. проекта сталинской конституции, представляемой официальной пропагандой «самой демократичной конституцией». Аналогично были названы «самыми демократичными выборами в мире» проходящие по этой конституции выборы в декабре 1937г. в Верховный Совет СССР. Это было верхом лицемерия.

Попытка предвыборного собрания в колхозе Зуевского района выдвинуть свою кандидатуру в конечном итоге закончилась тем, что председатель сельсовета пришел в правление колхоза и сказал: «Мы нарушили установку райкома и райисполкома, не ту кандидатуру рекомендуем. Надо исправить». И это было исправлено.

В политических донесениях из районов в обком партии о ходе избирательной кампании сообщалось и о таких настроениях масс, которые назывались «вражескими». К таковым, например, причислялось настроение вагонного мастера из Мурашей, который осмелился поинтересоваться: «Почему не дано право Церковному Совету выставлять своих кандидатур?» Особые мнения – настроения избирателей четко учитывали (записывали и сообщали куда следует). О демократизме в этом случае говорить не приходится.

Явной антисоветской клеветой называли заявления такого типа: «Ну что нам, что будут выборы… Всех заставят голосовать за Сталина и Молотова» или «Вы говорите, что у нас все хорошо, а получается наоборот. У меня вот отец любил трудиться, имел много скота, так его за это лишили избирательных прав…» «Ни к чему не привела Советская власть, ходим в лаптях». Неосторожно заданный вопрос («Почему закрывают церкви, раз установлена свобода отправления религий?») или донос («…инженера нужно проверить, так как, накладывая резолюции на деловые бумаги, он задевает герб государства») могли сыграть в жизни человека чудовищную роль, иногда лишить этой жизни.

Для преодоления инакомыслия репрессии обрушились на тех, кто был или мог быть носителем иных взглядов и убеждений, не вписывающихся в рамки официальной идеологии. Удар был нанесен по интеллигенции, идеологическим кадрам. Мотивы их преследования были самыми разными.

В 1937–39 гг. подверглась репрессиям большая группа идеологических работников аппарата областного комитета партии. Среди них заведующий отделом агитации и пропаганды обкома ВКП(б) И. М. Лисин, его заместители по отделу Е. Г. Брагин и В. М. Спирин. Все они проходили как члены «антисоветской организации правых».

Заведующий отделом школ и науки обкома ВКП(б) В. Д. Мазуров, он же секретарь партийной организации аппарата обкома партии, был арестован «за скрытие от партии своей принадлежности к троцкистской оппозиции в период 1923 – 1927 гг.».

Преследования вятской интеллигенции носили массовый и систематический характер. «Могучие сталинские удары» наносились по всем направлениям. Громкое «дело» того периода – разгром «елсуковщины». По нему проходили директор Вятского пединститута М. А. Елсуков, преподаватели и студенты института. Они были арестованы как «враги народа». Попытки дать самостоятельную, отличную от официальной, оценку отдельных событий общественной жизни дали основание обвинить их как «ярых троцкистов», «иностранных шпионов». Некоторые из них были расстреляны, кто-то умер в тюрьме. Сам М. А. Елсуков скончался в лагере на Колыме.

Преподаватель истории Кировского зооветинститута С. И. Соколов был исключен из партии и привлечен к ответственности за «троцкистскую контрабанду в истории ВКП(б)». Суть ее состояла в том, что преподаватель «недостаточно осветил речи т. Сталина, не подчеркнул гениальность его плана разгрома Деникина».

Сразу 9 «врагов народа» было «разоблачено» в 1937 г. в «Кировской правде» во главе с ее редактором Я. Я. Акминым.

Усиленно искали «врагов народа» в школах, училищах, больницах, среди инженеров, агрономов и зоотехников, бухгалтеров, библиотекарей…

В одной из многочисленных докладных обкома комсомола за 1937 г. сообщается: «В Волковской школе (Слободского района – прим. ред.) преподаватель Стригун ведет разлагательную работу…, протаскивает контрреволюционную теорию о том, что в нашей стране есть рабы (народ) и рабовладельцы (партия)… Надеемся, что этот враг будет арестован». «Группы врагов» были «раскрыты» в Ильинской школе Кырчанского района, Вятско-Полянской № 1, Арской Немского района и многих других. Люди, оболганные подобными докладами-доносами, обрекались на физические страдания, порой гибель. Это стало возможным в созданной обстановке всеобщей подозрительности и страха.

Особенно трагичным оказалось «дело» марийских «учителей-националистов» педагогического техникума в Яранске. 6 человек по «делу» были расстреляны, двое осуждены к 10 годам лишения свободы. Столь суровому наказанию они были подвергнуты за то, что бдительными органами НКВД была «раскрыта» «контрреволюционная фашистская повстанческая организация марийских националистов». Им предъявлялось нелепое обвинение, что «замышляли государственный переворот и установление в стране власти марийцев».

Репрессировать могли «за антипартийные реплики», «за политическую малограмотность», «за потерю политической бдительности», «за хранение трудов Троцкого и Бухарина» и т. п.

Обвиняемые оказывались беззащитными перед органами НКВД-ОГПУ, названия которых они расшифровывали не без основания так: НКВД – «Нас Казнят Всех Добьют», а ОГПУ «читали» туда и обратно: «О Господи Помоги Убежать – Убежишь Поймают Голову оторвут».

Незаконные, необоснованные репрессии растаптывали честь и достоинство людей, приносили моральные и физические страдания не только тем, кто оказался под молотом репрессий, но и их семьям, родственникам, друзьям и знакомым. Такова была цена за масштабный эксперимент по строительству социализма, оплаченный человеческими жизнями.

 

4. Развитие образования и культуры в 20-30-е гг. ХХ века

Выдвинутая большевиками задача построения социалистического общества предполагала определенный уровень образования и культуры населения.

Работой учебных и культурно-просветительных учреждений на Вятской земле ведали после установления Советской власти в разное время 1920-30-х гг. с соблюдением преемственности губернская культурно-просветительская коллегия – губернский комиссариат просвещения – губернский (краевой) отдел народного образования. При этом развитие образования и культуры виделись им в четко заданной идеологической направленности.

К началу 20-х гг. Вятская губерния оставалась отсталой, преимущественно аграрной периферией советского государства. В данном случае справедливо будет сказать, что большевикам досталось тяжелое наследство, в том числе, в области образования и культуры.

По данным переписи 1920 г. грамотность населения губернии составляла 28,8% (от всего населения в возрасте 10 лет и старше). До прихода к власти большевиков в губернии было лишь 2 средних специальных учебных заведения, а первое высшее учебное заведение – Вятский педагогический институт – появился в 1918 г. До 1917 г. в губернии не было ни одного дошкольного учреждения.

Акцентируем внимание на динамике и обусловленности процессов, происходящих в образовательной и духовной сферах губернии (края-области) периода 20 – 30-х гг.

За годы восстановления народного хозяйства выросла грамотность населения. По данным переписи 1926 г. грамотность достигла 40,7%. Это явилось результатом массового похода за ликвидацию неграмотности, провозглашенного декретом СНК «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР» (декабрь 1919 г.). Согласно ему «все население республики в возрасте от 8 до 50 лет, не умеющее читать и писать, обязано обучаться грамоте на родном или русском языке…» Для стимулирования этого процесса рабочий день для учащихся сокращался на два часа с сохранением заработной платы. К обучению неграмотных в порядке трудовой повинности привлекалось все грамотное население страны. Декрет давал право строго карать, вплоть до привлечения к уголовной ответственности всех, кто препятствовал неграмотным посещать школы. На местах были созданы чрезвычайные комиссии по борьбе с безграмотностью, что свидетельствовало о серьезности намерений власти в этом направлении. В числе воспитательных мер предусматривалось поощрение обучающихся грамоте, а над неграмотными в духе того времени устраивались агитсуды (агитационные суды призваны были «прорабатывать» несознательных строителей нового общества).

Для широкого вовлечения в борьбу за грамотность в 1923 г. было организовано общество «Долой неграмотность» (ОДН), на местах – его отделения и ячейки. Повысить уровень грамотности взрослых призваны были различные общеобразовательные курсы, курсы политграмоты. Своеобразно поощрялись крестьяне, обучающиеся грамоте: первоочередная выдача семенной ссуды, лесоматериалов, скота; предоставление сельхозмашин с прокатных пунктов с 25%-й скидкой; внеочередной размол зерна на мельницах с 25%-й скидкой; бесплатное предоставление 10% всех мест в клубах для обучающихся в школах и их семейств.

Для получения крестьянским населением образования часть сельских школ с 1924 г. была преобразована в школы крестьянской молодежи, в которых наряду с общеобразовательными предметами учащиеся осваивали и основы агротехники.

В деле ликвидации культурной отсталости крестьянства, основного населения вятской земли, большая роль отводилась шефству города над деревней. Рабочие-шефы создавали уездные дома крестьян, где те останавливались, приезжая в город. Здесь они получали разъяснения по политическим и культурным вопросам, насколько это могли делать рабочие. Шефы переписывались с крестьянами, посылали им газеты, журналы, библиотечки, организовывали ликпункты (пункты по ликвидации неграмотности), избы-читальни, проводили в деревнях беседы, читки газет, журналов и книг и т. д. Все это благотворно отражалось на образовании и просвещении сельского населения.

Следует заметить, что и рабочие, и крестьяне по мере приобщения к грамоте сами становились активными помощниками школы. Сборы и пожертвования в фонд школы, взятие на себя обязательств по ее материальному содержанию, строительству и ремонту, обеспечению продовольствием учителей – таков неполный перечень инициатив населения по отношению к школе.

Однако, несмотря на предпринятые меры, развитие школьной сети по губернии отставало от намеченных планов и от средних показателей по РСФСР. В школах губернии в 1927 – 28 учебном году обучалось всего 55,9% детей школьного возраста, тогда как по РСФСР – 78,7%. Поэтому усилия власти направлялись на укрепление и расширение школьной сети, на укомплектование школ учительскими кадрами. Вместе с тем, лишь к концу 20-х гг. удалось приблизиться по количеству школ к дореволюционному уровню. Но число обучающихся в них значительно превысило дореволюционные показатели.

Наличие школ и учащихся в Вятской губернии:

	Наличие школ	Учащихся в них
1914 – 15 уч. г.	1815	122000
1927 – 28 уч. г.	1546	166242

Повысился уровень грамотности нерусских народов.

Динамика численности грамотных на 1 тыс. населения (чел.):

	1920 г.	1926 г.
марийцы	141	278
удмурты	183	357

 

К концу 20-х гг. охват детей начальным образованием составил 68%. Вместе с тем школьные здания часто не соответствовали требованиям санитарно-гигиенических норм. Оставалась проблема педагогических кадров. Решение этой проблемы возлагалось на Вятский педагогический институт, а также открывшиеся на базе учительских семинарий в Кукарке и Сарапуле трехгодичные педагогические курсы. В Кукарке педагогические курсы были преобразованы позднее в педтехникум (1921 г.), а затем – в педучилище (1937 г.). Они призваны были в духе новых требований «освежить учительский состав». Такая установка вытекала из того, что значительная масса вятского учительства, как и в целом по стране, не поддержала октябрьский переворот и последовавшие за ним реформы в образовании.

С начавшимися в стране индустриализацией и коллективизацией более активно стала проводиться работа по преодолению неграмотности. Основой ее стало постановление ЦК ВКП(б) (май 1929 г.). В нем была поставлена задача: среди промышленных рабочих ликвидировать неграмотность в годичный срок, а среди колхозников – в течение двух лет. Этому способствовал и переход в начале 30-х гг. ко всеобщему начальному, а затем в конце 30-х гг. – семилетнему образованию. 7-летний всеобуч был введен только в 17 городах и рабочих поселках области. По-прежнему не хватало квалифицированных кадров. В 1937 – 38 учебном году 78% учителей не были аттестованы по результатам контрольной проверки. Вместе с тем росло число школ и учащихся в них. На начало 1940 – 41 учебного года в области насчитывалось 1955 школ, а количество учащихся достигло 394,7 тыс. человек. Увеличился охват школьников неполным средним и средним образованием.

Охват неполным средним и средним образованием (в %):

 

	Неполное среднее образование	Среднее образование
1932 г.	50,7	7,4
1939 г.	84	36,3

 

На начало 1939 г., по данным переписи, грамотность населения области в возрасте 9 – 49 лет составила 89,8%. Таким образом, неграмотность в области к концу 30-х гг. была в основном преодолена.

Изменилась структура школ. С 1934 г. началось сокращение числа начальных школ за счет превращения их в «семилетки». Выросла сеть средних школ. Именно этот тип школы стал основным в областном центре. На селе преобладали неполные средние школы.

На вятской земле среди учителей того времени было немало замечательных мастеров педагогического труда. В 1939 г. 50 педагогов были награждены орденами и медалями. А в 1940 г. лучшим из них – О. А. Мышкиной, Е. А. Родыгиной, Л. Г. Шкляевой, А. А. Зубаревой, А. Н. Тепляшиной, О. В. Филимоновой было присвоено высокое звание заслуженного учителя школы РСФСР. Орденами Ленина был отмечен труд О. В. Филимоновой (Кировская начальная школа № 3), Е. И. Долгих (Ленинская начальная школа Шабалинского района), Е. А. Родыгиной (Немская средняя школа Немского района). Орденом «Знак Почета» была награждена О. И. Балахничева (Ломовская начальная школа Яранского района). Все они были участниками семинара учителей-орденоносцев, который практиковался Кировским институтом усовершенствования учителей (создан в 1938 г. на основе слияния созданного в 1935 г. института повышения квалификации кадров народного образования и областного методического кабинета).

С учащимися проводилась большая воспитательная работа через сеть внешкольных учреждений: детские технические и сельскохозяйственные станции, дома пионеров. Из их стен вышло немало писателей, ученых, конструкторов, художников и музыкантов, прославивших не только малую родину.

Многие школы были подлинными центрами общественной и культурной жизни.

Коренные изменения в 1920 – 30-е гг. произошли в области профессионально-технического и среднего специального образования. В двух учреждениях среднего специального образования, которые действовали в губернии до 1917 г., обучалось 256 человек, и в 17 профшколах разного типа – 7239 учащихся, что было явно недостаточно в новых условиях. Поэтому для подготовки квалифицированных рабочих и специалистов разных отраслей народного хозяйства открывались профессионально-технические курсы и школы. Профессиональные школы создавались как школы ФЗУ общего типа, так и непосредственно на предприятиях. Например, была создана текстильная школа при фабрике «Красный труд», спичечная школа при Спичтресте и т. д.

Широкое развитие получило в губернии кустарно-ремесленное образование для обслуживания нужд кустарной промышленности. Оно было представлено в 1927 г. 24 школами, где обучалось 779 учащихся.

Особенно бурно шел процесс открытия сельскохозяйственных учебных заведений, дающих среднее специальное образование.

К 1927 г. в губернии работали 16 техникумов, из них 6 сельскохозяйственных, 6 педагогических, медицинский, промышленно-экономический, художественно-промышленный, лесохимический, контингент учащихся в которых составлял около 2 тыс. человек. А уже в 1940 – 41 учебном году в Кировской области было 42 средних специальных учебных заведения, а количество учащихся в них достигло свыше 11 тыс.

Высшее образование в Вятской губернии стало развиваться с установлением Советской власти. С 1 октября 1918 г. начал работать Вятский педагогический институт, кузница педагогических кадров не только для Вятской губернии, но и соседних губерний и автономных областей. В 1922 г. институту в духе традиций того времени с личного согласия В. И. Ленина было присвоено его имя.

В 1930 г. в Вятке открылся зооветеринарный институт, позднее переименованный с созданием нового факультета в сельскохозяйственный (ныне – это сельхозакадемия).

До 1926 г. прием в вузы и техникумы осуществлялся путем свободного набора. Ряды студентов пополнялись в основном выходцами из семей служащих и интеллигенции. Затем, в соответствии с партийной директивой, стал осуществляться классовый подход в образовании: не менее 75% студентов должны были быть выходцами из рабочих и крестьян. Для них же открывались рабфаки (рабочие факультеты), зачисление на которые шло без вступительных экзаменов. Первый рабфак был открыт в Вятке в конце 1921 г. для подготовки молодежи из числа рабочих и крестьян для учебы в высшей школе.

Материальная база учебных заведений была очень низкая: в общежитии пединститута, например, в 1926 г. в одной комнате проживало по 20 – 30 студентов. Не хватало педагогических кадров. Важным средством преодоления кризиса кадров стало внедрение с 1930 г. в СССР системы заочного обучения.

Перед началом Великой Отечественной войны высшее образование в области давали уже 6 вузов (включая различные филиалы). А количество студентов в них выросло по сравнению с 1927 – 28 учебным годом с 516 до 3141.

Наряду с высшими учебными заведениями в губернии стали создаваться научно-исследовательские учреждения.

Координационным центром по исследованию природы, экономики, истории и культуры края явился Вятский научно-исследовательский институт (НИИ) краеведения (февраль 1922 – июль 1941 гг.). С началом Великой Отечественной войны его функции и имущество были переданы областному краеведческому музею. НИИ краеведения оставил глубокий след в изучении Вятского края. С его созданием широкое развитие получила массовая краеведческая работа.

В Вятском НИИ краеведения и педагогическом институте в 20 – 30-е гг. плодотворно трудилась целая плеяда ученых: профессора П. Д. Белоновский, И. Я. Депман, Н. А. Дернов, Б. С. Лукаш, П. К. Мейер, П. Т. Решетников, В. А. Танаевский. Они внесли весомый вклад в развитие естественных наук, а также в изучение природы и экономики края.

Большая работа велась в области диалектологии и этнографии под руководством профессора Н. М. Каринского. Вопросы языкознания разрабатывал профессор И. И. Солосин. Талантливых исследователей дал Вятский край и других областях гуманитарных наук. В Вятке родился археолог и историк античного искусства, член-корреспондент Академии наук Б. Б. Фармаковский. Уроженцем Яранска являлся А. А. Спицын – член-корреспондент Академии наук СССР, внесший огромный вклад в развитие советской археологии. Изучением истории Вятского края успешно занимались доктор исторических наук П. Н. Луппов, доцент Кировского пединститута С. В. Токарев и другие. Большую работу в области литературоведения вел в 30-е гг. профессор Кировского пединститута К. В. Дрягин, автор многих интересных исследований о творчестве великих русских писателей и поэтов.

Развитие сельскохозяйственной науки на вятской земле связано с созданием еще земством Вятской земской сельскохозяйственной опытной станции (1895 г.), позднее – опытной станции по полеводству и овощеводству (1928 г.), реорганизованной затем в областную селекционную станцию (1935 г.). На базе последней был создан в 1977 г. Научно-исследовательский институт сельского хозяйства Северо-Востока (НИИСХ) имени Н. В. Рудницкого (с 1935 г.).

От ученого агронома Н. В. Рудницкий вырос до выдающегося ученого селекционера, лауреата Государственной премии, академика, доктора наук, профессора. Он долгое время возглавлял центр сельскохозяйственной науки на вятской земле, приняв руководство опытной станцией еще в 1913 г.

Вятский край дал стране немало и других крупных ученых, внесших большой вклад в развитие отечественной науки. Уроженцем Вятской губернии был выдающийся психиатр и невропатолог В. М. Бехтерев. В г. Нолинске родился академик Н. С. Курнаков, основатель Института физико-химического анализа, виднейший исследователь сплавов цветных металлов. Известный хирург-новатор, в течение многих лет возглавлявший Академию медицинских наук СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премии А. Н. Бакулев родился в д. Бакули Слободского района.

В 1920 – 30-е гг. появляется широкая сеть культурно-просветительных учреждений. Культурно-просветительные учреждения на 1920 г. были представлены 122 театрами (включая театральные кружки), 24 музеями и таким же количеством кинематографов, 74 клубными учреждениями.

Их цель – приобщение масс к азам культуры и вовлечение в строительство «новой социалистической культуры». Работа этих учреждений строилась в русле идеологической направленности, определяемой партийными директивами и установками.

Управление культурно-просветительными учреждениями в этот период советская власть возложила на созданные при органах народного образования внешкольные отделы.

Среди учреждений культуры в 20 – 30-е гг. широкое распространение на вятской земле получили: народные университеты (академии), библиотеки, избы-читальни, народные дома, клубы, музеи, театры.

Народные университеты (академии) создавались как демократические, общеобразовательные учреждения. Они были одной из наиболее распространенных форм культурно-просветительных учреждений, как школы для взрослых, в первые годы Советской власти.

Важным средством повышения культурного уровня народных масс призваны были стать библиотеки, число которых с каждым годом росло: с 286 в 1927 г. до 1178 в 1940 г. При многих из них были созданы передвижные фонды. В 20 – 30-е гг. библиотеки были в центре работы по ликвидации неграмотности, подъему культуры, народного хозяйства Вятского края. Все это способствовало росту культурного уровня населения, формировало потребность в книге как источнике знаний. По словам заведующей Сунской библиотекой, выступавшей на проходившем в 1936 г. районном съезде работников культуры, «на многие книги записываются в очередь». Особенно большим спросом, как отмечалось в выступлении, пользовались такие книги, как «Бруски» Ф. Панфилова, «Как закалялась сталь» Н. Островского, «Поднятая целина» и «Тихий Дон» М. Шолохова. «Вредные», по мнению властей, книги были изъяты из обращения.

Массовыми культурно-просветительными учреждениями среди крестьянства стали избы-читальни, которые выполняли те же задачи и использовали те же формы, что и библиотеки. Крестьяне нередко по собственной инициативе, своими силами, на свои средства строили избы-читальни и активно участвовали в их работе.

Большой популярностью пользовались также народные дома и клубы, которые создавались повсеместно и различных типов: крестьянские, рабочие, общегородские. Здесь работали различные кружки, читались лекции, проводились вечера вопросов и ответов, диспуты на антирелигиозные темы и на темы советской морали и быта, ставились концерты и спектакли. В них создавались библиотеки, читальни. Широкой известностью в 20 – 30-е гг. пользовался в Вятке центральный рабочий клуб им. Демьяна Бедного. Он был популярен не только среди рабочих кожевенного района, где он находился, но и всех горожан.

Сохранить историко-культурное наследие края призваны были музеи. Руководство музейным делом возлагалось в центре – на созданный при Наркомпросе отдел по делам музеев и охране памятников, на местах – соответственно на губернские и уездные подотделы по делам музеев и охране памятников искусства и старины.

Губернский подотдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины (Губмузей) возглавил его заведующий, архитектор И. А. Чарушин. В состав подотдела вошли также заведующий музеем истории искусства и старины, позднее – художественного музея (создан в 1918 г.) Н. Н. Румянцев, заведующий губернским музеем местного края, позднее – краеведческого (создан в 1922 г.) А. С. Лебедев. Все существующие музеи перешли в ведение Губмузея. Началась работа по организации новых музеев, по выявлению и учету, а позднее и обследованию и изучению памятников. Помощь в этой работе призвана была оказать созданная на базе Российской государственной археологической комиссии Российская академия истории материальной культуры (РАИМК). Недостаточное финансирование, а также сокращение самостоятельности Губмузея (функции фактической охраны памятников были со временем переданы местным органам власти) сдерживало эту работу. С ликвидацией Губмузея (в результате включения Вятской губернии в Нижегородскую) его функции почти полностью были переданы в областной научный музей. Была нарушена система учета памятников. Их судьба во многом зависела от различных ведомств и местных органов исполнительной власти. Списки памятников, подлежащих охране, с течением времени все более сокращались по произволу местных чиновников, в нем преобладали памятники истории, связанные с революционным движением.

В первую очередь пострадали культовые постройки: снимались с государственной охраны, часть была передана в арендное пользование под хозяйственные нужды, многие на волне атеизма и нигилизма были снесены (в т. ч. взорван знаменитый собор Александро-Невский, располагавшийся на месте нынешней филармонии). Шло усиленное разрушение храмов. К 1917 г. на территории края в границах того времени функционировали 1126 церквей, перед Великой Отечественной войной осталось действующих лишь 16 и только в сельской местности. В Кирове из 39 действующих церквей к концу 30-х гг. все были закрыты.

Не щадились и памятники истории, связанные с революционными событиями. Местное руководство, например, не посчитало за кощунство и приказало уничтожить могилы защитников революции на бывшем Вятском «Марсовом поле», а на их месте построить поле для игры в футбол (ныне стадион «Динамо»).

Значительные изменения происходили в музейной сети в 1934 – 1940гг. С образованием Кировского края происходит фактическое слияние краеведческого музея и музея революции (создан в 1927 г.). Появляется ряд новых музеев, посвященных видным деятелям партии и государства, уроженцам нашей земли – С. М. Кирову, руководителю Ленинградской партийной организации (в Уржуме в 1935 г.), министру иностранных дел В. М. Молотову (в г. Советске в 1940 г., а первый его мемориальный музей был открыт в 1937 г. в г. Нолинске как отдел краеведческого музея), а также отбывавшему ссылку на вятской земле председателю ВЧК Ф. Э. Дзержинскому (в с. Кай в 1939 г.). В 1940 г. в Кирове был открыт в здании Серафимовской церкви антирелигиозный музей.

К началу Великой Отечественной войны в Кировской области работали областные художественный (разместился в бывшем доме купца И. Репина – ныне ул. К. Маркса, 70), краеведческий (для него было выделено помещение рядом с бывшим реальным училищем, позднее перемещён в здание бывшего Благородного собрания – ныне ул. Дрелевского, 6), антирелигиозный музей, районные краеведческие музеи в Котельниче, Малмыже, Нолинске, Слободском, Советске, Уржуме, Халтурине (Орлове), Шурме, Яранске, дома-музеи С. М. Кирова, В. М. Молотова, Ф. Э. Дзержинского. Широкое распространение получили школьные музеи.

В театральной жизни края в 20 – 30-е гг. ведущую роль играл Вятский драматический театр, имеющий богатую историю, уходящую корнями в XIX в. (открытие состоялось в 1877 г.). Он оказывал благотворное влияние на воспитание художественного вкуса вятской публики. При Советской власти он становится театром Вятского городского Совета рабочих и крестьянских депутатов. Репертуар театра приобрел революционно-пропагандистскую направленность: от «Разлома» Б. Лавренева и «Чапаева» Д. Фурманова до «Профессора Полежаева» Д. Рахманова и «Детей Ванюшина» С. Найденова. Вместе с тем театр неоднократно возвращался к постановкам дореволюционного репертуара. На его сцене ставились по-прежнему и спектакли по произведениям мировой и отечественной культуры: У. Шекспира «Отелло», Ф. Шиллера «Коварство и любовь», А. Грибоедова «Горе от ума», Н. В. Гоголя «Ревизор», И. А. Гончарова «Обрыв», А. Островского «Гроза» и др. Успешно работали на сцене театра этого периода ставшие позднее заслуженными деятелями искусств и народными артистами РСФСР Л. Самборская, А. Колобаев, Б. Щукин, С. Курский, С. Судьбинин и другие.

Современное здание театр получил в 1939 г. Оно явилось украшением и материальным, и духовным г. Кирова и области. Тогда же ему было присвоено имя С. М. Кирова.

Профессиональные театральные коллективы действовали в крупных районных центрах: Уржумский колхозный театр (над ним шефствовал коллектив московского театра им. Е. Вахтангова), колхозные театры в Слободском и Котельниче.

Детско-юношеский театр на Спасской ведет отсчет своей истории от первого спектакля в 1923 г. в школьном городке им. М. Гельца (ныне школа № 22). К середине 1930-х гг. оформился постоянный творческий коллектив Кировского театра юного зрителя (ТЮЗ). ТЮЗ открылся в 1936 г. В следующем году из летнего театра в саду «Аполло» (около современной библиотеки им. А. И. Герцена) коллектив театра переехал в помещение бывшего кинотеатра на ул. Дрелевского, где и находится по сей день (в прошлом – здание Благородного собрания). Ведущее место в репертуаре театра занимала героико-патриотическая тема. Его коллектив много сделал для сценического воплощения произведений Н. А. Островского, имя которого и было присвоено театру в 1937 г.

В 1935 г. начал свою работу Кировский областной (с 1991 г. - Государственный) театр кукол. При театре были организованы курсы актеров-кукловодов. Их выпускники образовали в дальнейшем небольшие группы районных театров-филиалов областного театра кукол в Яранске, Слободском, Халтурине, Шурме. Длительное время театр не имел постоянного помещения и наконец обрел свой дом – перестроенное из летнего в зимнее помещение в саду «Аполло». Сейчас идет строительство нового здания кукольного театра.

Открытие в 1937 г. музыкального училища в г. Кирове способствовало развитию музыкальной культуры населения. Она впитала многовековое наследие прошлого. Большой вклад в пропаганду музыкального искусства в 1920 – 30-е гг. внес скрипач М. Синицын (в 1925 г. удостоен звания заслуженного артиста РСФСР), долгие годы работавший в первой музыкальной школе. Наряду с педагогическим трудом он вел концертную деятельность, оказывал помощь коллективам художественной самодеятельности. Активными деятелями музыкальной культуры были также талантливый певец и хормейстер А. Еремин и один из ведущих преподавателей фортепиано в Вятке К. Герасимов, еще до революции имевший свою школу.

Во второй половине 30-х гг. в области оформились в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» (1932 г.) отделения Союза писателей (1936 г.) и Союза художников (1939 г.). Они призваны были направить деятельность творческой интеллигенции в русло «социалистического реализма». Суть этого метода состояла в показе достижений социализма, в приукрашивании действительности, замалчивании «неудобных фактов». С этого времени принадлежность к соответствующему союзу стала демонстрацией лояльности творческих работников к советской власти. За это власть предоставляла определенные материальные блага и привилегии (пользование домами творчества, мастерскими, обеспечение жильем и прочее). Отклонение от метода «соцреализма» сопровождалось гонениями и даже репрессиями. Однако и в эти годы создаются значительные произведения как в рамках господствующего «соцреализма», так и вне его.

Кировчане могут по праву гордиться уроженцами Вятского края, ставшими видными писателями, поэтами, драматургами. В 20 – 30-е гг. оттачивали свое мастерство поэты Н. Заболоцкий, Г. Санников, писатели-лауреаты Государственных премий А. Кожевников, Ю. Лаптев, драматург Л. Рахманов.

В этот период активную творческую работу вели художники, составившие славу не только вятской земли: Н. Хохряков, Н. Румянцев, С. Вшивцев, А. Деньшин, М. Демидов и другие.

Детищем вятских художников, а также искусствоведа Н. Машковцева, фотографа С. Лобовикова явился существующий ныне Кировский художественный музей. Душой всех начинаний по его созданию были знаменитые художники братья Васнецовы, имена которых были присвоены музею, и был открыт им памятник (1989 г.).

Массовым видом искусства в 20 – 30-е гг. стал кинематограф. История вятского кинематографа началась с 20-минутного показа кино в 1897 г. в павильоне сада «Аполло». Первый кинотеатр в Вятке был построен в начале ХХ в. (по решению городской управы от 18 мая 1908 г.) в Александровском саду и действовал только в летнее время. В это же время появляются еще 4 кинотеатра в Вятке и первые кинотеатры на периферии: в Глазове и на Ижевском заводе.

С установлением большевистского режима кинотеатры были национализированы. Поскольку специалистов по киноделу было мало, то бывших владельцев кинотеатров оставили в качестве заведующих своими предприятиями. Идеологическое «оздоровление» кинопоказа заключалось в изымании картин, «несоответствующих моменту». Упор делался на фильмы социального и научного содержания, была введена цензура на прокат и производство кинокартин. Вместе с тем кинематограф стал доступен не только избранным, но и многим простым людям и расширил горизонты их познания. Стали возрождаться благотворительные сеансы.

Кино становилось существенным фактором культурной жизни. Росло число кинотеатров. Если в 1920 г. их было в губернии 22, то уже в 1928 г. – 84.

В 30-е гг. вместо «немого» «черно-белого» кино появилось звуковое (1935 г.) и цветное (1936 г.).

Кино пользовалось популярностью и в городе, и в деревне. Однако большинство кинотеатров области к концу 30-х гг. находилось в тесных, неприспособленных помещениях. Кинотеатр «Октябрь» с просторным фойе и залом, пущенный в 1938 г. в г. Кирове, был исключением. На селе основной базой для показа фильмов были кинопередвижки, так как не было возможностей для стационарных киноустановок. К концу 1935 г. их было 193, а в 1940 г. стало 283. Росло число звуковых кинотеатров: к концу 1935 г. их стало уже 17 (менее чем за 1 год с момента появления).

Вятская земля дала советскому кинематографу выдающегося артиста кино и театра Б. Чиркова, детство и юность которого прошли в г. Нолинске.

Большой вклад в развитие образования и культуры, эстетического воспитания населения внесло радио. История становления и развития радиовещания на вятской земле связана с деятельностью энтузиастов-радиолюбителей. Начало было положено постройкой в 1919 г. первой приемно-передающей радиотелеграфной станции Народного комиссариата почт и телеграфов. Уже в 1923 г. в клубе имени Демьяна Бедного кожевенно-обувного комбината впервые был организован для рабочих прием радиопередачи из Москвы. Первый радиолюбительский кружок был создан в педагогическом институте на базе созданной студентами под руководством профессора П. К. Мейера любительской приемно-передающей радиостанции. Этот кружок стал основой созданного позже Вятского губернского отделения Общества друзей радио. Общество проделало большую работу. До конца 20-х гг. все крупные рабочие районы и 50 сёл губернии обзавелись громкоговорителями. Нередко крестьяне приезжали из деревень, преодолев сотни верст, чтобы послушать радио. С конца 20-х гг. радиофикацией занимается государственное учреждение – Вятская контора связи.

С 1929 г. в Вятке начались местные радиопередачи. Регулярное местное вещание появилось в 1935 г. в 8 районах. Массовая радиофикация Кировской области проходила в 1936 – 1937 гг. Местные передачи вели уже в 17 районах области.

Таким образом, в 1920 – 30-е гг. существенно изменился культурный облик Вятского края. Социалистическая модернизация и «воспитание нового человека» способствовали преодолению культурной отсталости широких масс народа.

К концу 30-х гг. была ликвидирована массовая неграмотность. Была создана система учебных заведений для подготовки кадров специалистов. Выросла сеть культурно-просветительных учреждений.

Вместе с тем, как и прежде, образование и культура финансировались по остаточному принципу.

Стремление партийно-государственного руководства к формированию «нового человека» и созданию «новой социалистической культуры» обусловили возрастание роли идеологического фактора в деятельности образовательных и культурно-просветительных учреждений Вятского края. Это сдерживало потенциал его развития.