НЭП: сущность, противоречия и особенности его развития на вятской земле

Х съезд РКП(б) (март 1921 г.), провозгласивший переход от «военного коммунизма» к НЭПу, предполагал сделать новый курс основным инструментом восстановления послевоенного хозяйства. Система экономических мероприятий НЭПа была направлена на создание материальной заинтересованности работающих в результатах своего труда, внедрение рыночных отношений в городе и деревне, использование частной собственности. При этом полагалось, что «командные высоты в экономике» останутся за государством.

Говоря о политике НЭПа в Вятской губернии, в местной историографии до 1990-х гг. роль губернской партийной организации большевиков того периода всегда преувеличивалась. В то же время, архивные документы и свидетельства очевидцев говорят о том, что основная роль в решении, прежде всего, хозяйственных задач на местах принадлежала тогда местным Советам и губисполкому. Лишь в период становления культа личности И. Сталина партийные органы губернии узурпировали и политическую, и хозяйственную власть у Советов, превратив их в придаток партийной структуры.

НЭП сделал вятскую жизнь бурной, многоплановой, противоречивой. Проиллюстрируем это на примере развития промышленности и сельского хозяйства. Вопросы конкретной экономической деятельности стали определять основное содержание работы Советов разного уровня. За основу были взяты одобренные VII губернским съездом Советов (апрель 1921 г.) решения Х съезда партии.

Промышленность

При переходе к НЭПу подверглись перестройке органы управления промышленностью. Система главков заменялась трестами. В тресты были объединены все более и менее крупные жизнеспособные предприятия. Это позволяло сосредоточить средства и усилия на важнейших направлениях промышленного развития, обеспечить конкурентоспособность производства и контроль над ним.

В 1922 г. были образованы 3 треста губсовнархоза (ГСНХ создавались как отделы ВСНХ на местах): бумажно-полиграфический (объединял 4 бумажных фабрики и 5 типографий), спичечный (в него входило 9 фабрик) и химдревтрест (все смоло-скипидарные заведения); 3 – центральных: металлургический (Северо-Вятский горный округ (СВГО), в который в 1921г. входило 6 заводов: Белохолуницкий завод сельскохозяйственного машиностроения, а также Омутнинский, Песковский, Кирсинский, Чернохолуницкий и Климковский металлургические заводы, кожевенный (объединял меховую фабрику, кожевенные и обувные заводы) и лесной (были сосредоточены лесозаготовительные и деревообрабатывающие предприятия). На предприятиях промышленности был введен хозрасчет, предполагавший самостоятельность, самоокупаемость, самофинансирование.

Предприятия же, не имеющие особо важного значения, или убыточные предназначались или к сдаче их в аренду, или к закрытию. Таких набралось 122, в основном мелкие, полукустарные. Как показывают исследования, «самым крупным арендатором стали профсоюзы. Губсоюз взял в аренду сразу 10 предприятий… Часть промышленных предприятий перешла в аренду кооперативам, кустарным артелям и отдельным частным лицам, но последних оказалось немного». Особенно активно брали в аренду мельницы, также считавшиеся промышленными предприятиями. Полностью национализированная в ходе революционных событий вятская промышленность, за редким исключением не была возвращена бывшим владельцам, как это было в других крупных индустриальных губерниях.

Поскольку государственных ресурсов для восстановления народного хозяйства не хватало, местные власти привлекали кооперативный и частный капитал. Так, одно время существовал большой кооперативный «Кожтрест», который даже имел свой пароход «Братья». Губернский же Кожтрест, отнесенный к ведомству центра, был передан вскоре после его создания синдикату военного ведомства. Это способствовало восстановлению и развитию вятских кожевенно-обувных предприятий. Синдикат выделил значительные оборотные средства, что дало возможность резко увеличить производство продукции. Уже IX губернский съезд Советов (ноябрь 1922 г.) констатировал: «Кожпромышленность губернии теперь стоит на 2 месте в республике».

Возникли акционерные общества «Хлебопродукт», «Транспорт» и другие.

Материалы финансовых и налоговых органов губернии свидетельствуют, что большая часть первых вятских нэпманов обходилась без наемного труда, основывая свое производство на личном и семейном труде. А те, кто использовал наемную силу, ограничивался минимальным числом рабочих. Вот характерные портреты первых нэпманов г. Вятки. И. В. Зорин владел заводиком с механическим двигателем по производству дроби и использовал труд четырех рабочих. А. В. Утробин имел чугунолитейную «фабрику» также с механическим двигателем и двумя наемными рабочими. Троих рабочих использовала А. Д. Сапожникова, владелица заведения по приготовлению баварского кваса.

К 1926 – 1927 гг. масштабы предпринимательства, несмотря на ряд ограничительных мер, возросли как по объему производимых услуг, так и по числу наемных работников. Влиятельными в Вятке становятся «Северное торгово-промышленное товарищество братьев Сапожниковых», «Товарищество Кирьяновых А и К⁰», акционерное общество «Гармония», предприятие 6-го разряда Д. Целищева (скупка рогожи, кулей, мочала, бочек и других товаров), простое договорное товарищество «Кожторг» и другие.

Больше стало женщин-предпринимательниц. Так, торговое предприятие «Выдрина Мария Петровна и К⁰» активно торговало шерстяными изделиями, холстом, прочими товарами. А. Лумпаева открыла постоялый двор, А. Болотова – частную гостиницу «Меблированные комнаты» и т. п.

Даже безработные Вятки открыли свое заведение – мастерскую «Коллектив безработных сапожников», объединившее 86 человек.

Особое оживление вызвал НЭП в Яранске и его окрестностях. Только в городе к концу 1926 г. насчитывалось 364 частных предприятия. Наибольшую известность приобрела фирма «Крутовских, Старостин, Гараев и К⁰», которая занималась скупкой, а также переработкой и перепродажей сырьевых товаров.

С развитием частного предпринимательства возникла острая конкуренция. Мелкие предприятия разорялись. Выживали более состоятельные, предприимчивые, крупные. Хотя крупных, так называемых цензовых предприятий (к ним относились предприятия, имевшие не менее 16 рабочих при наличии механического двигателя и не менее 30 рабочих при его отсутствии), у нас было очень мало.

Вместе с тем только один год НЭПа позволили сделать заметный шаг в восстановлении народного хозяйства. Предпринимаемые губисполкомом меры: концентрация производства, внедрение хозрасчета, дифференцированная оплата труда, ремонт фабрично-заводского оборудования, курсы повышения квалификации рабочих привели к улучшению организации труда и повысили его производительность. Передовики производства выдвигались на государственную службу. Это было привлекательным стимулом для высокопроизводительного труда. Уже в начале 1922 г. был полностью восстановлен Вятский лесопильный завод, самый крупный в губернии, а в сентябре 1922 г. – спичечная фабрика «Красная звезда» (бывшая Сапожникова) и текстильная «Красный труд» (бывшая Булычева), выпускающая мешковину и брезентовое полотно. Производство трех серповых фабрик в губернии (две в Яранском уезде, одна в Советском) в 1922 г. достигло 80% довоенного уровня всех серповых фабрик губернии. Приближалось к довоенному объему производство железа и стали (66%), кож (70%), льноткани (68%), а производство плугов превысило более, чем в 8 раз (868%).

Восстанавливался транспорт губернии. В марте 1922 г. закончилось строительство железнодорожной ветки Вятка – Слободской, заложенное еще до первой мировой войны, а с ее началом прекратившееся. Началось строительство железной дороги Нижний Новгород – Котельнич. Успешно ремонтировались железнодорожные пути, проходившие по территории губернии. Улучшались грунтовые дороги.

Происходило возрождение кустарных промыслов, таких, как смолокурение, производство скипидара, саней, колес, телег, домашней утвари и т. п.

Однако НЭП изначально развивался противоречиво. Противоречивость НЭПа проявилась в его социальных последствиях: обогащение одних и обнищание и недовольство других. В частности, крестьяне выражали недовольство ценовой политикой государства в отношении сельхозпродукции; рабочие – ростом безработицы в условиях хозрасчета (не в случайно в их среде НЭП нередко трактовался как «новая эксплуатация пролетариата»); партаппарат – тем, что сужались рамки его власти, и он был уязвлен своим материальным положением по сравнению с нэпманом.

Противоречие проявились и в сфере идеологии: появившиеся при НЭПе частная собственность, социальное неравенство расходились с идеологией социализма.

Противоречие НЭПа и в несоответствии политической системы экономическому базису: многоукладная экономика требовала замены однопартийной большевистской политической системы. Носители рыночной экономики, представители частного сектора стремились обеспечить гарантии своих экономических интересов через представительство в системе политической власти.

Противоречивость развития нэповской экономики вылилась осенью 1923 г. в кризис сбыта промышленных товаров в Вятской губернии, как и в целом в стране. В основе его – резкое расхождение цен на промышленные изделия и на сельхозпродукцию (так называемые «ножницы цен»). Товары и продукты скапливались на складах и амбарах, задерживалась выдача зарплаты, снижались доходы населения.

Так, например, на складах Белохолуницкого завода в сентябре 1923 г. лежало 25 тыс. плугов. Спичтрест не мог продать 100 тыс. ящиков спичек и т. д. Крестьяне Уржумского, Котельнического и других уездов высказывали недовольство стоимостью промышленных изделий. Только с июля по октябрь 1923 г. цены на соль, как показывают исследования, выросли на 98%, на спички – на 90%, на махорку – на 116%, на ситец – на 49%, на сахар – на 26%. А на сельскохозяйственное сырье цены, наоборот, упали в 2 – 3 раза. Крестьяне перестали покупать промышленные товары, научились обходиться даже без спичек. Отрицательную роль сыграло и то обстоятельство, что государственная и кооперативная торговля были развиты недостаточно, а частная ущемлялась в своих правах. К тому же, уездные и губернские кооперативные органы оказались к началу кризиса сбыта без оборотных средств. Это увеличивало проблему безработицы и социальной нестабильности общества.

Таким образом, борьба с кризисом сбыта приобретала политическую значимость. Первоочередными хозяйственными задачами местных советских и партийных органов стали регулирование рынка и торговли. Уже в ноябре 1923 г. был создан губкомвнуторг (губернская комиссия по регулированию внутренней торговли). Был изучен спрос и цены на ряд товаров. Изучался торговый оборот. С завершением в стране в 1924 г. денежной реформы цены на промышленные товары были понижены более чем наполовину, а на сельскохозяйственное сырье подняты на 75 – 160%. Оживился товарообмен. Кризис сбыта во второй половине 1924 г. был в основном преодолен, хотя хозяйственные трудности оставались.

Противоречивость нэповской экономики проявилась и в том, что, с одной стороны, поощрялись «красные коммерсанты». С другой стороны, частника всячески стремились ограничить, ущемить, вытеснить. Подтверждают это и архивные материалы официальных органов. Вот один из них. «Административный отдел губисполкома пришел к заключению, что право торговли (речь идет о магазинах, работающих круглосуточно – примечание ред.) необходимо предоставить исключительно государственным организациям и кооперации и урезать в этих правах частных предпринимателей, как цель борьбы с частным капиталом в условиях все развивающейся частной торговли». В то же время сам губисполком неоднократно отмечал, что «несовершенная налоговая система сдерживает развитие частного капитала».

Против частных предпринимателей в торговле нередко устраивались различного рода кампании под видом борьбы со спекуляцией или по каким-то другим поводам.

В более выгодных условиях находилась потребкооперация. Кредиты ей выдавались в большем объеме, на более длительные сроки, ассортимент товаров чаще был шире, а цены ниже, чем у частника. Фунт сахара, например, у частника стоил 45 коп., а в кооперации – 35 коп. Но сеть торговых точек в целом была мала. Одна лавка приходилась на 2,1 тыс. горожан и на 6,4 тыс. сельских жителей. Низкой оставалась покупательная способность населения: в лавках в расчете на 1 человека покупалось товаров на 26 коп. в год.

Возможности, открывшиеся НЭПом, наиболее полно реализовались в губернии особенно в начальный, восстановительный период, причем, наиболее полно – в торговле. В первом полугодии 1924 г. частный сектор в товарообороте занимал 77,3%, кооперативный – 19,4%, государственный – лишь 3,3%. Абсолютное большинство открываемых частных предприятий составляли торговые заведения. Лишь в Омутнинском уезде производственные частные предприятия преобладали над торговыми. Во всех остальных уездах доминировало торгово-коммерческое предпринимательство, но и оно постепенно, но настойчиво и неуклонно вытеснялось государственным и кооперативным секторами.

Итоги восстановительного периода в промышленности подвели XVI губернская партийная конференция (декабрь 1925 г.) и XII губернский съезд Советов (март 1926 г.). К концу 1925 г. промышленность губернии приблизилась к довоенному уровню развития. Наблюдался некоторый экономический подъем. Динамика промышленного производства к уровню 1913 г. выглядела так: 1922 г. – 57%, 1923 г. – 66%, 1924 г. – 88 %, 1925 г. – 86%.

На территории губернии в 1925 г. действовали 197 цензовых предприятий (их число уменьшилось, так как некоторые небольшие предприятия были закрыты или объединены). Численность рабочих на них составила 14095 человек. В 1925 г. были перекрыты довоенные показатели по выпуску спичек (на 51%), текстильных изделий (на 100%), довоенного уровня достигли кожевенно-обувные заводы. Производство же железа и бумаги значительно еще отставало.

На конец восстановительного периода государственному сектору принадлежало почти 62% предприятий, кооперативному – 24%, частному – 14%.

Развивалась кустарная промышленность: 112 тыс. некооперированных кустарей производили 100% древесного спирта, 95% валяной обуви, 82% кирпича, 48% выделанных овчин и т. д. Мелкая кустарная промышленность дополняла крупную государственную промышленность. Она способствовала удовлетворению спроса местного населения на промышленные товары, поглощала избыточную рабочую силу, снабжала сырьем некоторые отрасли государственной промышленности. Таким образом, кустарная промышленность занимала значительное место в хозяйстве губернии. Если в целом по СССР в 1926/27 гг. валовая продукция мелкой промышленности составляла 22,4%, то в Вятской губернии – 45,3%.

Сократилось число безработных до 3 тыс. человек (в 1922 г. – 4,8 тыс. человек).

В целом в губернии на предприятиях промышленности в 1925 г. по сравнению с 1921 г. повысилась производительность труда: общая выработка продукции одним рабочим увеличилась более, чем в 3 раза. Повысилась заработная плата, она стала больше довоенной на 18%. Вместе с тем рост заработной платы в ряде случаев опережал темп производительности труда.

Восстановление довоенного уровня значительного числа отраслей народного хозяйства позволило правящей партии в конце 1925 г. провозгласить на XIV съезде ВКП(б) курс на индустриализацию страны. Ставилась задача: на этой основе создать материально-технический фундамент социализма. Однако, как известно, никаких конкретных цифр и темпов индустриализации не называлось. Съезд был занят внутрипартийной борьбой за ленинское наследие, за отстаивание своего понимания строительства социализма. Начало индустриализации в стране и в Вятской губернии связано с принятием первого пятилетнего плана развития народного хозяйства страны на 1928-29 – 1932/33 гг. А до этого продолжалась работа по восстановлению отдельных отраслей, реконструкции действующих предприятий, накапливанию средств на индустриализацию.

Накануне первой пятилетки основной отраслью народного хозяйства губернии являлось по-прежнему сельское хозяйство (его доля на конец 1927г. составляла 69,7% в валовом производстве). Фабрично-заводская промышленность губернии была представлена 172 заведениями с 13,5 тысячами рабочих. Сокращение численности предприятий и рабочих связано с консервацией заводов СВГО, Севвостоклеса, фабрики «Метиз». К концу 1927 г. 93,5% всей цензовой промышленности было сосредоточено в руках государства, 5,7% - в кооперации и всего лишь 0,8% - в руках частного капитала. Таким образом, частный капитал из цензовой промышленности был вытеснен почти полностью. При этом промышленность губернии развивалась более высокими темпами, чем в целом по стране. Причем, легкая промышленность развивалась быстрее, чем тяжелая, и ее удельный вес составлял 88,1%. Это, по-видимому, обусловлено преобладанием мелкого кустарно-ремесленного производства, более подвижного в условиях рыночной экономики, и относительно слабым стартовым уровнем развития в губернии фабрично-заводской промышленности. По данным на конец 1927 г. в фабрично-заводской промышленности было занято 0,6% от общего населения губернии, в то время как по стране – 2,3%.

Основная задача предшествующего пятилетке периода состояла, как отмечалось в докладе председателя губсовнархоза (февраль 1928 г.), «в коренном переоборудовании действующих предприятий путем введения возможно лучшего технического оборудования и более правильной организации труда», … «проведения ряда практических мероприятий в целях максимального использования оборудования», так как ограниченные финансовые возможности не позволяли строить новые предприятия.

Для изыскания средств на нужды индустрии, помимо экономии средств и материалов, укрепления трудовой дисциплины и повышения производительности труда, проводилась работа по удешевлению управленческого аппарата, рационализации производства.

Так, введенное накануне первой пятилетки управление промышленностью через тресты позволило сократить управленческий аппарат губсовнархоза почти в 3 раза и расходы на его содержание почти в 2 раза.

Практические действия по рационализации производства выразились главным образом в переоборудовании действовавших предприятий на основе внедрения новой техники, максимального использования старого оборудования.

Так, в конце 1927 г. был сдан в эксплуатацию новый корпус спичечной фабрики «Красная звезда». Фабрика была на 60% оборудована новейшими машинами и полностью механизирована. Уже к концу 1928 г. затраты рабочей силы на производство одного ящика спичек составили всего 0,58 человеко-дня вместо 86 человеко-дней на старом предприятии.

Новые машины получила текстильная фабрика «Красный труд». Это позволило увеличить производительность прядильного отделения на 22%.

В результате осуществления мер по лучшему использованию оборудования и переустройства на обувной фабрике им. Коминтерна удалось увеличить ее пропускную способность на 30% и сократить длительность производственного процесса с 8 до 2,5 дня.

Частично были переоборудованы меховая фабрика «Белка», бумажная фабрика «Красный курсант».

Одним из источников мобилизации средств для индустриализации явились добровольно-принудительные займы населения. Они резко сократили сумму личных сбережений вятчан. В 1927 г. она составила только 1 млн. руб. против 23 млн. руб. в 1913 г.

Постепенно основным источником средств для индустриализации становится выкачивание финансовых, материальных и людских ресурсов деревни.

В широких масштабах развернулось соревнование, движение ударников и другие формы вовлечения трудящихся в активную производственную жизнь.

Низкооплачиваемый труд, нередко принудительный, жесткая дисциплина, суровое законодательство, мизерные, по остаточному принципу, затраты на развитие социальной сферы позволили увеличить выпуск продукции крупной и средней промышленности губернии на 93% к довоенному уровню, заложить строительство новых предприятий.

С расширением и реконструкцией промышленных объектов происходило увеличение численности рабочего класса. При этом наблюдался острейший дефицит технических кадров. В 1926/27 гг. в промышленности работало всего 28 инженеров. Потребность в специалистах покрывалась только на 20%, а в квалифицированных рабочих – на 25%. Условия труда оставались трудными. Так, например, в письме рабочего Кожтреста в редакцию журнала «Голос Кожевника» (май 1927 г.) отмечается несвоевременное обеспечение спецодеждой, отсутствие комнаты для принятия рабочими пищи, плохая вентиляция, а в отдельных цехах – недостаточно света. «Не всегда есть умывальники, полотенца, мыло…». «Нарушается пункт о недопущении сверхурочных работ». Не был налажен быт рабочих. Продуктов питания в городах не хватало. Жилищное строительство в массовом масштабе только начиналось, жили тесно. В конце 1927 г. около 100 рабочих – кожевников завода им. В. И. Ленина жили прямо в отделении завода и при этом должны были вносить квартплату. В 1925 – 1929 гг. на одного человека в городах Вятки и Омутнинске приходилось 5 с небольшим, а в Слободском – чуть больше 6 кв. м жилой площади.

С таким потенциалом и вступила Вятская губерния в первую пятилетку.

Давая оценку состоянию промышленности губернии на начало 1928 г., председатель губсовнархоза констатировал «почти полное исчерпание производственной мощности основного капитала местной промышленности, при наличии … значительного его износа». Это создавало «прямую угрозу регрессии в последующие годы, если … не будет приступлено к новому строительству».

Так к концу 20-х гг. была осознана необходимость дальнейшего наращивания промышленного потенциала, без чего невозможно было движение вперед. Это и определило задачи первого пятилетнего плана и придало новый импульс промышленному развитию в связи с развернувшейся в стране и губернии индустриализацией.

Сельское хозяйство

Не менее значимые события периода НЭПа происходили и в сельском хозяйстве губернии. Как справедливо отмечает ряд исследователей, НЭП начался в деревне, в ней и закончился. Прежде всего деревня, население которой составляло большинство населения Советской России, заставила власть осуществить переход от «военного коммунизма» к НЭПу.

В крестьянской стране власть, чтобы удержать свои позиции, вынуждена была отступить. НЭП и был таким тактическим шагом, уступкой, прежде всего, крестьянству. Но как показывают дальнейшие события, несмотря на заверения большевистского руководства, что «НЭП вводится всерьез и надолго», это «не означало», как оно же затем и признало, «что навсегда».

Новая система экономических мероприятий, определенная Х съездом партии и одобренная VII губернским съездом Советов, была направлена на создание материальной заинтересованности крестьянства в развитии сельскохозяйственного производства. Вместо продразверстки был введен продналог (продовольственный налог). При этом учитывалась экономическая мощность крестьянского хозяйства, т. е. он был дифференцированным. Часть крестьян-бедняков освобождалась от налога. Предполагалось, что он будет меньше продразверстки почти в 2 раза и не будет изменяться в течение хозяйственного года. После сдачи налога «излишки» сельхозпродукции оставались у крестьян, и они могли распоряжаться ими по своему усмотрению. Разрешались аренда земли и использование наемного труда в определенных размерах. Развитие сельского хозяйства рассматривалось как база восстановления промышленности и улучшения материального положения народа. НЭП был рассчитан одновременно на победу социалистических элементов в экономике страны в борьбе с капиталистическими. Это с неизбежностью порождало противоречия в его развитии, что и подтвердила последующая практика его осуществления.

На разъяснение сущности НЭПа был брошен весь арсенал средств и кадровый состав партийных, советских и общественных организаций. Пропагандистская работа проводилась через печать, беседы, собрания на предприятиях и в селениях.

С 15 апреля 1921 г. в губернии проходила агитнеделя по продналогу. Агитационная работа по продналогу увязывалась непосредственно с весенней посевной кампанией.

Практическую помощь в проведении массово-разъяснительной и организаторской работы оказывали местной губернской власти центральные органы. Так, с 17 по 19 июня 1921 г. на территории губернии находился агитационно-инструкторский поезд «Октябрьская революция», возглавляемый председателем ВЦИКа М. И. Калининым. Как свидетельствуют источники, участники этого своеобразного лектория выступали перед населением г. Вятки, также вели беседы с крестьянами сел Бахты, Кстинино и окрестных деревень, принимали жалобы крестьян и на месте рассматривали их. Участники агитпоезда представляли различные наркоматы и инструктировали местных руководителей по работе в условиях НЭПа.

Для освещения работы по реализации НЭПа, а также информации центральных и местных органов власти и их ответственных работников по различным направлениям деятельности начал выходить с сентября 1921 г. ежемесячный журнал «Известия Вятского губкома РКП(б)».

Проводя политику НЭПа, советское руководство продолжало ломку старой, традиционной России для построения нового общества, хотя и иными методами по сравнению с «военным коммунизмом». Происходили изменения и в самой личности крестьянина. НЭП давал ему возможность проявить хозяйственную смекалку и стать хозяином положения, улучшить свое благосостояние. Об этом свидетельствует письмо крестьянина из д. Крутенка Красавской волости Котельнического уезда Вятской губернии в «Крестьянскую газету». Он выражает надежду, что крестьянин станет «сельским хозяином», будет «умело вести хозяйство по-новому». Пока же крестьяне «живут по-старому без травосеяния и не принимают культуры в своих хозяйствах и учета нет над своим хозяйством». По его мнению, рачительное ведение хозяйства: хорошая обработка и удобрение земли, умелый уход за скотом способны сделать крестьянское хозяйство зажиточным, а сам крестьянин «увидит жизнь новую», «будет мужик думать о тех машинах, которые облегчат труд лошади и человека». Но такая психология была далеко не у всех.

Особенностью первой продналоговой кампании в губернии было то, что в условиях неурожайного 1921 г. основные сельскохозяйственные уезды: Малмыжский, Нолинский, Советский, Уржумский и Яранский постиг неурожай, и они были освобождены от продналога. Поэтому платили его лишь северные уезды. В результате продналог в губернии оказался выше продразверстки в 1,5 раза, и за 1921 г. его выполнение составило лишь 64%. Вообще размеры продналога в первые годы НЭПа составили по Вятской губернии около 10% по отношению к валовому сбору, в то время как продразверстка в среднем составляла по потребляющим губерниям 8,4%. Это потребовало от местных руководителей при проведении пропаганды упор делать не на размер налога, а на свободу распоряжаться «излишками».

Кстати, о размере налога вятские крестьяне узнали не до весеннего сева, как предполагалось, а во время уборки урожая. Поэтому и воспользоваться его преимуществами по сравнению с разверсткой (свободно распоряжаться «излишками», иметь поощрения как старательные и т. д.) не представлялось возможным.

Местным уездным властям предписывалось воздерживаться от распространения сведений о крестьянских ходатайствах о понижении ставок продналога, а печатным органам запрещалось публиковать данные о размерах налога до особого распоряжения президиума губисполкома. Агитация за введенный вместо продразверстки продналог и его выгоды для крестьянства в условиях постигшего губернию неурожая и голода 1921 г. успеха не имела. К тому же у крестьян, очевидцев непоследовательности действий советской власти, были все основания для сомнений, что продналог вводится «всерьез и надолго». «Крестьяне жили с мыслью, что все, что засеяно, будет забрано».

При переходе к НЭПу сложная ситуация обозначилась в кооперации. Она призвана была обеспечить работу по организации и проведению товарообмена между городом и деревней, и на этой основе строить экономические связи между ними. Неурожай в губернии 1921 г., общий упадок промышленности, слабая транспортная связь, а также отсутствие у кооперации необходимых средств превратили товарообмен в простую куплю-продажу. К тому же, с возрождением кустарных промыслов в условиях НЭПа на рынке появилась продукция кустарей, успешно конкурирующих с государственным сектором промышленности. Неудавшийся в масштабах страны эксперимент вынужден был признать и провозгласивший НЭП лидер большевиков В. И. Ленин: «С товарообменом ничего не вышло, частный рынок оказался сильнее нас, и вместо товарообмена получилась обыкновенная купля-продажа, торговля».

Таким образом, центральное звено НЭПа в деревне – замена продразверстки продналогом и возможность распоряжаться его «излишками», в том числе и через торговлю, заставили власть в сложившихся условиях проводить отступление от «военного коммунизма», как оказалось позднее, по всем направлениям.

Крестьянское хозяйство, ослабленное выкачиванием из него средств в период «военного коммунизма» и войн, испытывало недостаток семян, инвентаря, рабочего скота. Все это усугубилось неурожаем 1921 г. В результате Вятская губерния в числе 34 губерний страны была охвачена голодом. В отдельных населенных пунктах голодающих уездов уже осенью 1921 г. не хватало хлеба. Население было вынуждено собирать и сушить картофельную и свекольную ботву, листву липы, куколь, лебеду, мох. Собранные суррогаты смешивали с мукой и употребляли в пищу. Когда иссякли запасы муки, употребляли в пищу мякину, ржаную и яровую солому, гнилушки деревьев, а в некоторых селениях – торф и глину. Это приводило к инфекционным заболеваниям, эпидемиям и многочисленным смертям, особенно среди детей.

Для борьбы с голодом в губернии была создана комиссия помощи голодающему населению – губпомгол, в уездах – уездные и волостные комиссии. В голодающих уездах создавались столовые и питательные пункты. Большую работу голодающим в деревне проделали комитеты крестьянской общественной взаимопомощи (ККОВ). В ряде мест они фактически выполняли функции волостных комитетов помощи голодающим. В городах рабочие отчисляли средства из заработной платы, организовывались общественные работы с перечислением средств голодающим. Проводилась эвакуация детей как внутри губернии, так и за ее пределы; многие из них обеспечивались бесплатным питанием.

Для изыскания средств на решение проблемы голода изымались церковные ценности, что приводило в ряде мест к недовольству и восстанию крестьян (села Сметанино и Кувшинское Яранского уезда, село Поджерново Слободского уезда и др.).

Большую помощь голодающим продуктами питания, деньгами оказали прикрепленные по распоряжению центра Вологодская, Северо-Двинская и Архангельская губернии. Оказывали помощь и иностранные организации: межрабпомгол (международная рабочая помощь голодающим), АРА (американская благотворительная организация) и Французский красный крест, как в свое время оказывали помощь западным рабочим созданные первыми в Вятской губернии ячейки МОПРа (Международной организации помощи борцам революции).

Постигший страну и губернию голод был результатом не только неурожая, но и проводимой большевиками предыдущей политики по выкачиванию средств из крестьянских хозяйств, обескровливая их. Поэтому начало НЭПа вятский крестьянин встретил настороженно. В сводках губернской ЧК (чрезвычайной комиссии) за 1921 г. настроение крестьян оценивалось как подавленное, отмечалось ухудшение отношения к коммунистам повсеместно. Подтверждение тому - письма крестьян во властные структуры. Так, крестьяне Кондауровской волости Уржумского уезда писали: «Население не понимает, что у нас в РСФСР власть Советов, и живет в ожидании какой-то новой власти. Граждане до того напуганы местной Советской властью, что они питают злобу... К продналогу, как и к Советской власти, относятся неудовлетворительно». Основания для этого были: низкая квалификация работников налоговых служб, их недостаток и отсутствие опыта, несовершенство налогового законодательства и его непонятность для крестьянина (бедные хозяйства иногда облагались более высоким налогом, чем зажиточные, т. к. учитывались не фактически засеянные земли, а причитающаяся хозяйству пахотная земля, которую бедняк не всегда был в состоянии обработать) вели к потоку жалоб. Крестьяне д. Вязовой Котельнического уезда обращались во ВЦИК: «У нас берут все, а нам не дают ничего. Никто не разъясняет, к чему собирают хлеб и кому раздают». Крестьяне указывали на непосильность, неправильность начисленного налога и просили о его сложении.

Своеобразной оказалась реакция властей на эти ходатайства: «...в целях устранения срыва налоговой кампании... не рассматривать никаких ходатайств... о сложении и понижении налогов вследствие неурожая...». К уклоняющимся от налога принимались жесткие меры, определяемые центральными органами: арест до двух недель, наложение налоговой пени в размере до 1/5 причитающейся доли налога в данный срок, запрет на торговлю на местных рынках продуктами, подлежащими налоговому обложению, а иногда и закрытие местных рынков. Особые сессии губернского ревтрибунала получили из центра полномочия взимать налог в двукратном размере, вплоть до конфискации имущества полностью или частично, лишать земельных наделов. Таким образом, на практике произошел возврат к политике «военного коммунизма». В селения, уклоняющиеся от выполнения налога (Омутнинского, Нолинского, Вятского, Котельнического, Слободского уездов), вводились военные отряды, которые содержались за счет крестьян. В пять северных уездов во время сбора налога был мобилизован весь губернский судебный аппарат. Вернулись и к политике натравливания одной части деревни на другую: голодающих крестьян направляли в те места, которые сопротивлялись налогу. Партийные организации, контролируя советские органы, проводившие сбор налогов, вели лицемерную политику. С одной стороны, осуждали их за массовые аресты, конфискации имущества и содержание арестованных в холодных помещениях. С другой стороны, требовали принимать решительные меры по выполнению налога. Коммунистам же предписывалось показывать пример по выполнению налога.

Неприятие первых шагов НЭПа на вятской земле вылилось в такие формы, как: утаивание объектов обложения, коллективные протесты, отказ от уплаты. Информацию о результатах политики НЭПа можно найти в докладной записке Вятского губисполкома в Президиум ВЦИК: «...все чаще поступают сведения о полном разорении сотен хозяйств, истреблении скота, распродаже инвентаря и построек, массовых выездах из пределов губернии».

Предпринимаемые властями чрезвычайные меры успеха не имели: как уже указывалось, продналог 1921 г. губерния выполнила лишь на 64%.

Ситуация с налогом заставила центральную власть изменить тактику следующего хозяйственного года. На 1922 - 1923 гг. устранялась многочисленность видов натуральной оплаты (декрет ВЦИК от 17 марта 1922 г.) и предусматривалась возможность замены налога на хлеб другими продуктами; сняты недоимки за 1921 год, предоставлены льготы маломощным хозяйствам; а при поступлении налога в срок его общий размер снижался на 10%. После неоднократных обращений в центральные органы ставка единого натурального налога была понижена для всей губернии на 50%. Но даже этот налог губерния могла бы выполнить, только значительно сократив свои внутренние потребности. К тому же, власть опять запаздала с доведением налоговых заданий до крестьян. В результате налоговое задание за 1922 г. было выполнено только на 83,4%. Для многих крестьянских хозяйств налог оставался по-прежнему неподъемным. Немаловажную роль в этом сыграла непоследовательная и недальновидная политика местных органов власти. Имели место в губернии случаи несвоевременного и недостаточного использования льготного фонда. Так, во время обследования низовых Советов губернской комиссией РКИ в 1924 г. было установлено, что Вятско-Полянским волостным исполкомом не были рассмотрены 150 заявлений по поводу скидок малоимущим хозяйствам волости несмотря на наличие неизрасходованного для этих целей льготного фонда в размере 30 тыс. руб. Несвоевременное предоставление скидок населению, задержка с рассмотрением жалоб в волостных и уездных комитетах по два-три месяца приводили к тому, что значительное число лиц, возбуждающих ходатайства, попадало в списки недоимщиков, и к ним применялись административные меры: штрафы, описи имущества.

Применение административных мер по сбору налога: организация территориальных «троек», мобилизация в деревню партийных и советских работников из губернского и уездных центров - все это дестабилизировало социальную обстановку в деревне. Как результат - негативное отношение крестьян к советской власти и правящей партии. Насильственное изъятие продуктов крестьянского труда приходило в противоречие с крестьянским представлением о справедливости.

О том, что не устраивало крестьян-бедняков, говорится в письме крестьянина из д. Старые Копки Малмыжского уезда от 13 июня 1925 г.: «Когда пришел 1922 год и 1923 - 1924 годы, то пришлось платить, опять-таки бедному мужику больше, а у богатых-то скотина племенная и т. д.... В настоящее время в нашем крае есть организации как сельхозтоварищество, также Кульсельсоюз (видимо, местная кооперативная организация - ред.), которые торгуют всеми производимыми продуктами крестьянства, продукт у крестьян скупают дешево, а фабричное производство продают дорого... А сейчас мелкие кузницы... обкладываются патентом и т. д., также и вододействующие мельницы тоже обкладываются патентом, уравнительным сбором и государственной рентой, а ведь это все падает на шею крестьянам. Когда дождется бедный человек правды?»

На 1925 - 1926 гг. сельскохозяйственный налог в целом по стране был снижен на 40%. В губернии размер налога составил 66% от предыдущего года. Проводилась разъяснительная работа о едином сельскохозяйственном налоге. С этой целью в губернии были выпущены три специальных номера «Вятской правды», листовки «Как самому крестьянину вычислить, сколько платить сельхозналога». Однако местные органы власти не отказались и от метода нажима. Так, в отчете Георгиевского волисполкома Слободского уезда в качестве основной причины невыполнения крестьянами сельхозналога указывалось на «отсутствие нажима на неплательщиков». Вместе с тем, снижение налога, широкая пропагандистская работа, ограничение административных взысканий дали свои плоды. Например, общее собрание крестьян Яранской волости, отметив справедливость новых налогов, единогласно постановило, что налог «надо внести в срок, полностью и принять меры к тому, чтобы не было, утайки».

Итогами восстановительного периода в сельском хозяйстве явилось то, что в целом в губернии за 1921 - 1925 гг. произошло увеличение посевных площадей зерновых культур на 28% и достигло 92,4% к уровню 1913 г. Совершенствовалось ведение сельского хозяйства, внедрялись многопольные севообороты, проводилось землеустройство. В 1925 г. беспосевных хозяйств в губернии осталось всего 0,3%. Сокращалось число безлошадных хозяйств: 1923 г. - 44,9%, 1924 г. - 24%, 1925 г. - 22,7% и бескоровных - на 41% за 1922 – 25 гг. Все поголовье скота 1925 г. в сравнении с 1920 г. удвоилось и составило 103,8% к уровню 1912 г.

Валовая продукция сельского хозяйства к концу 1925 г. достигла 87% довоенного уровня. Увеличивались поступления в казну, улучшалась ситуация с выполнением продналога и наблюдался его рост: 1921 – 64%; 1922 г. – 83,4%; 1923 г.- 87%; 1924 г. – 98%.

В конце 1925 г. в общей численности крестьян губернии бедняки составляли 23,5% (имели до 2-х дес. земли), середняки – 73% (2 – 8 дес.), кулаки – 3,5% (более 8 дес.). Таким образом, основную массу крестьянских хозяйств составляли середняки. Они давали 81% валового сбора зерновых культур.

Успешно развивалась в вятской деревне кооперация.

К концу 1925 г. сельскохозяйственными кредитными кооперативами было охвачено около 18% всех хозяйств губернии. Они вели в основном ссудно-снабженческие и сбытовые операции. При их помощи были построены в 1924 – 1925 гг. первые в губернии сельские электростанции: Вожгальская Вятского уезда, Кикнурская Яранского уезда, Перевозская и Ухтымская Нолинского уезда.

Большую роль в губернии играла потребительская кооперация. К концу 1925 г. она объединяла 30% крестьянских хозяйств. В розничной торговле она занимала 80%, а в оптовой вместе с госторговлей – 97%.

Все большее значение стали приобретать специализированные кооперативы (мелиоративные, молочные и др.). Мелиоративные кооперативы, возникшие в 1921 г., работали, например, в Слободском и Котельническом уездах. Значительные успехи были достигнуты в молочной кооперации. В конце 1925 г. на Всероссийском конкурсе артелей первую премию получила Истобенская, а третью – Назаровская молочные артели Халтуринского уезда.

Первым производственным кооперативом губернии, достигшим определенных успехов, была Обуховская сельскохозяйственная коммуна (ее организатор – крестьянин И. И. Обухов). Она образовалась в 1919 г. в с. Липово Яранского уезда. Позднее эта коммуна перешла на устав сельхозартели, в дальнейшем – это колхоз «Ленинец», один из передовых в Пижанском районе. С 1924 г. начал свой отсчет знаменитый и сегодня не только в области, но и в стране колхоз «Красный Октябрь» Вожгальской волости Вятского уезда (ныне Куменского района). Первым его председателем и бессменным руководителем в течение 41 года был известный Прозоров П. А. Однако подобных колхозов к концу 1925 г. было немного. В основном производственные кооперативы состояли из малоимущих крестьян, существовали недолго, а с началом НЭПа самораспускались.

Успехи в проведении НЭПа в деревне призваны были демонстрировать Всесоюзные сельскохозяйственные выставки. Они служили толчком для организации подобных выставок на уровне уездов и волостей, поднимали интерес к агрономическим знаниям, помогали распространению передового опыта.

Однако хозяйственные успехи перемежались с трудностями. НЭП в деревне, как и городе, развивался противоречиво. Крестьяне во всей полноте испытали кризис сбыта промышленных товаров 1923 г. Из-за дороговизны цен на промышленные товары они не могли их покупать, хотя и остро нуждались в них. Выход из этого кризиса был найден через снижение цен на промышленные товары и повышение закупочных цен на сельхозпродукцию, что стимулировало развитие крестьянского хозяйства. Вместе с тем, противоречия нэповской экономики не были исчерпаны этим кризисом. Впереди были кризисы хлебозаготовок 1925 – 1926 гг. и 1927 – 1928 гг. Из первого кризиса хлебозаготовок власть вышла, снизив объемы промышленного строительства и повысив закупочные цены на сельхозпродукцию. Подобный выход из второго аналогичного кризиса был невозможен в условиях начавшейся в стране индустриализации. Выход был найден другой. Дальнейшее развитие деревни определил состоявшийся в декабре 1927 г. XV съезд ВКП(б). В принятых на нем директивах «в качестве основной задачи партии в деревне» определялась «задача объединения мелких индивидуальных крестьянских хозяйств в крупные коллективы». Так к концу 20-х гг. определилась стратегия дальнейшего развития деревни, в том числе, вятской. На практике это воплотилось в политику сплошной коллективизации и раскулачивания, приведшую к «великому перелому» деревни.