Книга XV. События 386-361 ВС. 11 страница

53
Когда в этот год миновал, в Афинах архонтом был Феофил, и в Риме Гай Сульпиций и Гай Квинт были избраны консулами, и праздновалась сто восьмая Олимпиада, на которой Поликл из Кирены выиграл в беге. (2) В течение срока их полномочий Филипп, целью которого было покорение городов на Геллеспонте, приобрел без боя путем предательства Мекиберны[31] и Торону[32], а затем, вышел в поле с большим войском против наиболее важного города в этом районе - Олинфа, он сначала победил олинфян в двух сражениях и вынудил их ограничиться защитой своих стен, а затем в непрерывных штурмах, он, потеряв много своих людей в ходе столкновений на стенах, но, наконец, подкупив верховных должностных лиц Олинфа, Эвтикрата и Ласфена,[33] и захватил Олинф при помощи их предательства. (3) После ограбления и порабощения его жителей, он продал как людей, так и имущество в качестве добычи. Тем самым он получил большую сумму для ведения войны и запугал другие города, которые были против него. Вознаграждая соответствующими подарками, как солдат, которые показали себя мужественно в бою, так и, раздавая деньги влиятельным людям в городах, он получил множество послушных орудий, готовых предать свои страны. Действительно, он имел обыкновение заявлять, что он гораздо сильнее зависит от использования золота, чем от оружия, которыми он расширил свое царство.

54
Так как афиняне с тревогой видели растущую силу Филиппа, они шли на помощь любому народу[34], который подвергался нападению со стороны царя, отправили послов в города и призывали их следить за своей независимость и наказывать смертью тех граждан, которые были склонны к измене, и они обещали им всем, что они будут сражаться как их союзники, а затем, всенародно объявив себя врагами царя, вступили в тотальную войну против Филиппа. (2) Человек, который больше чем любой другой призывал их защищать дело Эллады, был оратор Демосфен, самый красноречивый из греков тех времен. Даже его город был, однако, не в силах сдержать своих граждан от стремления к государственной измене, таков был урожай[35] предателей, которые появились в то время по всей Элладе. (3) Отсюда рассказ, что когда Филипп желал взять некий город с необычайно сильными укреплениями и один из жителей заметил, что город неприступен, Филипп спросил, так ли неприступен, что даже золото не может проникнуть через стены?[36] (4) Он по опыту знал, что то, что не может быть покорено силой оружия, может быть легко побеждено золотом. Так, создав группы предателей в нескольких городах с помощью взяток и называя тех, кто принял его золото "гостями" и "друзьями", своими порочными связями он портил нравы народа.[37]

55
После захвата Олинфа, он отмечал Олимпийский праздник[38] в честь богов в память о своей победе, и предложил великолепные жертвы, и организовал большое праздничное собрание, на котором он провел великолепные состязания, а затем позвал многих незнакомцев на свой пир. (2) В ходе пиршества он вступал в многочисленные разговоры, предлагая многим гостям выпивать кубок[39] когда он провозглашал тосты, вручил подарки значительному число гостей, и милостиво делал такие заманчивые обещания для всех них, что приобрел большое количество жаждущих его дружбы. (3) Как-то во время выпивки, заметив актера Сатира[40] с мрачным выражением лица, Филипп спросил его, почему он один пренебрег дружественным общением, предложенным им; а когда Сатир сказал, что он хотел бы получить благо от него, но боялся, что, если он решиться изложить просьбу, она будет отклонена, царь, обрадовавшись, подтвердил, что он немедленно выполнит любою просьбу. Тот ответил, что есть две девушки, дочери его друга, достигшие брачного возраста, которые находятся среди пленных женщин; этих девушек он хотел бы получить, и не для того, чтобы извлечь какую-либо прибыль, если ему будет предоставлен такой дар, но, чтобы дать им как приданое и мужей и не позволить им страдать от унижений недостойных их возраста. (4) После этого Филипп с удовольствием присоединился к его просьбе и сразу же сделал подарок для девушек Сатира. И отпуская многие другие благодеяния и дары всякого рода, он пожал плоды, вернувшиеся многократно, чем его покровительство; ибо многие, кто были возбуждены надеждами на его благодеяния, опережали друг друга в стремлении посвятить себя Филиппу и предоставить свои страны ему.

56
Когда Фемистокл был архонтом в Афинах, в Риме Гай Корнелий и Марк Попилий получили консульские полномочия. В течение срока их полномочий беотийцы, после разграбления большей части фокейской территории у города под названием, как у созвездия Гиад,[41] победили своих врагов и убили около семидесяти из них. (2) После этого беотийцы, вступив в бой вблизи Коронеи с фокейцами, потерпели поражение и потеряли много людей. После этого фокейцы захватили несколько больших городов в Беотии, беотийцы опустошили поля и уничтожили посевы на вражеской территории, но были разбиты на обратном пути. (3) Когда все это случилось, Фалек, стратег фокейцев, был обвинен в краже многих предметов священного имущества, и смещен со своего поста.[42] Были избраны три стратега, чтобы заменить его, Дейнократ, Каллий, и Софан, состоялась следствие по хищениям священной собственности и фокейцы потребовали от тех, кто вел его, произвести учет. Человеком, который отвечал за большинство из них, был Филон. (4) Так как он был не в состоянии произвести надлежащий отчет, он был признан виновным, и после пыток по приказу стратегов раскрыл имена своих сообщников в краже, в то время как он сам, после того как подвергся мучениям, умер смертью, подходящей его нечестию. (5) Те, кто неправомерно использовал имущество для собственных нужд, восстановив кое-как баланс, по-прежнему владели похищенным имуществом, и все они были преданы смерти, как грабители храма. Из стратегов, которые были в должности ранее, первый получивший должность, Филомел, держал свои руки от даров,[43] но второй, по имени Ономарх, брат Филомела, растратил много денег бога, а третий, Фаилл, брат Ономарха, когда он стал стратегом, из посвятительных даров чеканил монеты в больших количествах для оплаты наемников. (6) Он пустил на деньги сто двадцать золотых слитков, которые были посвящены Крезом[44], царем лидийцев, весом по два таланта каждый, и триста шестьдесят золотых кубков весом две мины каждый, и золотые статуи льва и женщины, весом всего тридцать талантов золота, так что общая сумма золота, что была переведена в деньги, относительно серебряного стандарта, составила четыре тысячи талантов, а из серебренных даров, те, которые посвятил Крез и все другие, все три стратега использовали более шести тысяч талантов, и если их добавить к золотым дарам, сумма превысила десять тысяч талантов. (7) Некоторые историки утверждают, что ограбленное имущество было не меньше суммы, приобретенной Александром[45] в сокровищнице дворца персов. Помощники стратега Фалека предпринимали даже попытки копать в храме, потому что кто-то сказал, что сокровищница в нем содержит много золота и серебра, и они усердно копали землю около очага и треножника. Человек, который дал информацию о сокровище, предлагал в качестве свидетеля самого известного и древнего поэта Гомера, который говорит, в определенном пассаже:[46]

Ни сокровища, сколько их каменный свод заключает
В храме Феба пророка в Пифосе, утесами грозном

(8) Но, как только солдаты попытались копать возле треножника, произошло сильное землетрясение и вызвало страх в сердцах фокейцев, а так как боги ясно указали заранее наказание, какое они наложат на грабителей храма, солдаты прекратили свои усилия. Зачинщик этого святотатства, вышеупомянутые Филон, был незамедлительно наказан по заслугам за свое преступление против бога.

57
Хотя утрату священного имущества приписывали исключительно фокейцам, афиняне и лакедемоняне, которые воевали на стороне фокейцев и получили все выплаты соответственно числу посланных солдат, соучаствовали в грабеже. (2) В этот период стало известно происшествие, что афиняне согрешили против божественных сил в такой же степени, незадолго до Дельфийских дел.[47] Ификрат с флотом располагался вблизи Коркиры и Дионисий, тиран Сиракуз, отправил в Олимпию и Дельфы статуи из кованого золота и слоновой кости, Ификрат рискнул напасть на корабли, которые везли эти статуи, захватил их и послал к афинскому народу запрос, что ему делать с ними, на что афиняне поручили ему не поднимать вопроса о том, что касается богов, но думать о том, чтобы его солдаты были сыты. (3) Ификрат, подчиняясь решению своей страны, продал в качестве добычи произведения искусства, принадлежащие богам. Тиран, переполненный гневом на афинян, написал им письмо следующего содержания:
"Дионисий Совету и Собранию афинян: неуместно желать вам благо, поскольку вы совершаете святотатство[48] против богов, как на суше, так и на море, и, сделали это со статуями, которые были направлены нами в посвящение богам, а вы превратили их в монеты и совершили нечестие к величайшим из богов Аполлону, обитель которого Дельфы, и Зевсу Олимпийскому."
(4) Таково было отношение афинян к божественным силам, и, несмотря на то они даже хвастались, что Аполлон был их бог-опекун и прародитель.[49] И лакедемоняне, хотя они вопрошали оракула Аполлона в Дельфах и через это пришли к обладанию своим политическим устройством[50], которое вызывает восхищение всего мира, хотя даже сейчас они еще вопрошают бога по вопросам первостепенной важности,[51] имели наглость стать соучастниками в преступлении тех, кто разграбил святилище.

58
В Беотии фокейцы удерживали три сильно укрепленных города, Орхомен, Коронею и Корсию,[52] руководя из них походами против беотийцев. Будучи хорошо снабжаемы наемниками, они разоряли страну и в своих вылазках и стычках брали вверх над местными жителями. (2) Как следствие, беотийцы, чтобы снизить тяготы войны и потери большого количества своих людей, но, не имея финансовых ресурсов, отправили послов к Филиппу с просьбой о помощи. (3) Царь, довольный смущенным видом и скромным поведением беотийцев, так гордящихся Левктрами, направил незначительное число людей идти на их защиту по одной только причине - чтобы о нем не думали, что он равнодушен к разграблению Оракула. (4) Фокейцы были заняты в строительстве крепости у места под названием Абаи[53], в котором есть храм Аполлона, беотийцы выступили против них. Некоторые из фокейцев тотчас бежали в ближайший город и рассеялись, а другие укрылись в храме Аполлона и погибли в количестве пятисот. (5) В это самое время многие другие предсказанные божественные возмездия пали на многих фокейцев, и в частности это, о, которым я собираюсь рассказать. Люди, которые нашли убежище в храме, надеялись, что их жизнь будет спасена благодаря вмешательству богов, но, напротив, через какое-то божественное провидение[54] их настигло наказание, как осквернителей храма, которого они заслуживали. (6) Вокруг храма рос камыш, и огонь, оставленный в палатках людьми, которые бежали, перекинулся на камыш и вызвал такой большой пожар, что столь чудесным образом охватил храм, и фокейцы, которые искали в нем убежище, были сожжены заживо. Действительно стало ясно, что боги не распространяют на осквернителей храмов свою защиту, обычно предоставляемую просителям.

59
Когда Архий был архонтом в Афинах, римляне избрали Марка Эмилия и Тита Квинция консулами.[55] Во время срока их полномочий Фокейская война, длившаяся десять лет[56], была завершена следующим образом. Так как беотийцы и фокейцы были совершенно истощены долгой войной, фокейцы направили посланников в Лакедемон, прося подкрепления, и спартанцы послали тысячу гоплитов, командовать которым, как стратег, был назначен царь Архидам. (2) Аналогично беотийцы послали посольство к Филиппу, предлагая союз, и Филипп, после присоединения фессалийцев, вступил в Локры с большой армией. И когда он настиг Фалека, который снова получил звание стратега, с основной частью наемников, Филипп готовился решить исход войны сражением. Но Фалек, который задержался в Никее[57] и увидел, что он уступает в силах Филиппу, отправил послов к царю вести переговоры о перемирии. (3) Была достигнута договоренность о том, что Фалек и его люди могли уходить, куда он хотел, и тогда он, в соответствии с условиями перемирия, удалился в Пелопоннес с наемниками в числе восемь тысяч человек,[58] но фокейцы, чьи надежды были теперь окончательно сломлены, сдались Филиппу. (4) Царь без боя неожиданно закончил Священную войну, заседал в совете с беотийцами и фессалийцами. В результате он решил созвать заседание Совета Амфиктионов и оставить на него окончательное решение всех вопросов.

60
Члены Совета приняли постановление, допускающие Филиппа и его потомков в Совет Амфиктионов и, единогласно дали ему два голоса, которые ранее принадлежали фокейцам,[59] потерпевшим поражение в войне. Они также решили, что три города[60] во владении фокейцев не должны иметь своих стен и их следует разрушить, что фокейцы не должны иметь доли в храме в Дельфах или в Совете Амфиктионов, что им не разрешено приобретать как лошадей, так и оружие, пока они не выплатят богу деньги, которые они грабили, те из фокейцев, что бежали, и прочие, которые имели участие в ограблении святилища, должны быть под проклятием и под арестом, где бы они ни были, (2), что все города фокейцев должны быть снесены, а люди переехать в деревни, ни одна из которых не должно быть больше, чем пятьдесят домов, и деревни должны были быть не менее чем на расстоянии стадия друг от друга, что фокейцы должны обладать своими землями и платить каждый год дань шестьдесят талантов, пока они не выплатят обратно суммы, внесенной в записи во время разграбления храма. Филипп, кроме того, провел Пифийские игры вместе с беотийцами и фессалийцами,[61] так как коринфяне соучаствовали с фокейцами в святотатстве, совершенном против бога. (3) Амфиктионы и Филипп сбросили оружие фокейцев и их наемников вниз со скалы и сожгли то, что осталось от него и продали лошадей. В подобном направлении Амфиктионы изложили правила опеки над Оракулом и другие вопросы, затрагивающие почтение к богам, всеобщего мира и согласия среди греков. (4) Впоследствии, когда Филипп помог Амфиктионам обеспечить осуществление их указов и обращался учтиво со всеми, он вернулся в Македонию, завоевав себе не только славу благочестивого и отличного полководца, но также подготовил важный фундамент к возвышению, которое было ему суждено. (5) Ибо он был честолюбив, чтобы добиваться назначения верховным стратегом Эллады для того, чтобы вести войну против персов. И это было то, что на самом деле случилось. Но эти события мы будем описывать отдельно в их надлежащем периоде; сейчас мы вернемся к нити нашего повествования.

61
Но сначала будет правильным, думается, описать наказания, которые наложили боги на тех, кто совершил преступление против Оракула. Ибо, вообще говоря, это были не только виновные в святотатстве, но все лица, состоявшие в малейшей связи с кощунством, которых преследовало неумолимое возмездие, посланное небесами. (2) В самом деле человек, который первым замыслил захватить храм, Филомел, в крайностях войны бросился со скалы,[62] а его брат Ономарх, после того как возглавил свой народ, оказавшись в отчаянном положении, был разрезан на куски в бою в Фессалии, вместе с фокейцами и наемниками из его войска, и был распят.[63] (3) Третий по порядку и тот, кто придумал пустить на монеты большую часть пожертвований, был Фаилл,[64] пораженный затяжной болезнью и не способный даже обеспечить быстрое освобождение от возмездия. И последний Фалек, который собрал остатки награбленного имущества, его жизнь прошла, в течение значительного времени, в скитаниях в великом страхе и опасности, хотя это не было решением Небес, поэтому он должен быть счастливее, чем те, кто участвовал с ним в святотатстве, но его мучения длиннее и стали известны многим из-за его несчастий, его печальная судьба достойна стать назиданием. (4) Когда он в бежал со своими наемниками следуя соглашению,[65] он сначала жил в Пелопоннесе, поддерживая своих людей на последние остатки грабежей, но потом он нанял в Коринфе несколько крупных грузовых и четырех легких судна, готовясь к отплытию в Италию и Сицилию, думая, что в этих странах, он либо захватит некоторые города, либо сможет получить содержание как наемник, в какой-нибудь текущей войне, как та, что случилась между луканцами и Тарентом. Своим спутникам он сказал, что он делает это по зову народов Италии и Сицилии.

62
Когда он отплыл из гавани в открытое море, некоторые из солдат, которые были на большом корабле, на котором плыл и сам Фалек, совещались друг с другом, потому что они подозревали, что никто не посылал за ними. Потому что они не видели на борту ни одного должностного лица, посланного народами, которые якобы домогались помощи, а также потому, что плавание в перспективе было не коротким, но долгим и опасным. (2) Таким образом, поскольку они не только не доверяли, о чем они и сказали, но и боялись зарубежного похода, они сговорились, прежде всего, командиры наемников. Наконец, обнажив мечи и угрожая Фалеку и кормчему, они заставили их взять обратный курс. И когда те, кто плыли в других судах, также сделали то же самое, они снова высадились в Пелопоннесской гавани. (3) Затем они собрались на Малеанском мысу в Лаконии и нашли там посланников из Кносса, которые приплыли из Крита нанять их. Затем посланники беседовали с Фалеком и командирами и предложили довольно высокую плату, все они отплыли с ними. Высадившись в порту Кносса на Крите, они сразу же взяли штурмом город, называемый Ликт.[66] (4) Но ликтийцы, которые были изгнаны с родной земли, получили чудесное и внезапное подкрепление. Примерно в то же время люди из Тарента, поглощенного войной против луканцев, направили к лакедемонянам, которых они считали своими предками, посланников попросить помощь, после чего спартанцы, которые готовы были присоединиться к ним из-за их отношений, быстро собрали армию и флот, а стратегом назначили царя Архидама. Но, как только они собирались отправиться в Италию, пришел запрос из Ликт, чтобы помочь им в первую очередь. Согласившись с этим, лакедемоняне отплыли на Крит, победили наемников и вернули ликтянам родную землю.

63
После этого Архидам отплыл в Италию и объединил усилия с тарнентийцами, но пал смертью храбрых в бою. Он заслужил хвалу за свои способности полководца и за свое поведение в целом, хотя в деле Фокейского союза он подвергся резкому осуждению, как тот, кто был главным ответственным за захват Дельф. (2) Архидам был царем лакедемонян в течение двадцати трех лет, и его сын Агис вступил на престол и правил в течение пятнадцати лет[67]. После смерти Архидама, его наемники, которые участвовали в разграблении храма, были уничтожены луканцами, в то время как Фалек, теперь, когда он был изгнан из Ликт, пытался осадить Кидонию. (3) Когда он построил осадные машин и свез их к городу, ударила молния, и эти сооружения охватил божественный огонь, и многие из наемников в попытке сохранить машины погибли в огне. Среди них был стратег Фалек. Но некоторые говорят, что он обидел одного из наемников и был убит им. (4) Выжившие наемники, были приняты на службу Элейскими изгнанниками, были затем перевезены в Пелопоннес, и с этими изгнанниками заняты в войне против народа Элий.[68] (5) Когда аркадцы объединились с элейцами в борьбе и победили изгнанников в бою, многие из наемников были убиты, а остальные, около четырех тысяч, были взяты в плен. После аркадцы и элейцы разделили пленных, аркадяне продали всех, кто достался им, как добычу, а элейцы казнили свою часть из-за преступлений, совершенные против Оракула.

64
Таким образом, участники святотатства встретили возмездие от бога. И наиболее известный из городов, из-за их участия в произволе, позднее победил в войне Антипатр,[69] и потерял в одно и то же время и свое превосходство и свою свободу. (2) Жены фокейских руководителей, которые носили золотые ожерелья, взятые из Дельф, получили наказание соответствующие их нечестию. Одна из них, что носила цепочку, которая принадлежала Елене Троянской, опустилась до позорной жизни куртизанки и отдавала свою красоту любому, кто решался бессмысленно злоупотреблять ею, и другая, которая надела ожерелье Эрифилы,[70] - дом ее поджег старший сын в припадке безумия и сгорел заживо в нем. Таким образом, те, кто осмелился игнорировать божество, нашли справедливое возмездие способом, как я описал, от руки богов. (3) Филипп, который активировался, оказав поддержку Оракулу, постоянно наращивал свои силы с этого времени и, наконец, из-за своего почитание богов, был назначен командующим всей Эллады и приобрел для себя крупнейшее царство в Европе.
Теперь, когда мы сообщили достаточно подробно события Священной войны, мы вернемся к событиям разной природы.

65
В Сицилии[71] сиракузяне, поглощенные гражданскими волнениями, и вынужденные жить в качестве рабов под гнетом самых разнообразных тираний, отправил послов в Коринф с просьбой к коринфянам отправить к ним в качестве стратега человека, который будет управлять их городом и сдерживания устремления тех, кто стремится стать тираном. (2) Коринфяне, заключив, что это будет только справедливо оказать помощь народу, который был их боковой ветвью,[72] проголосовали послать стратегом Тимолеона, сына Тиманета, человек высоко чтимый среди своих сограждан за мужество и мудрость, как полководца и, как оратора, богато одаренного всеми добродетелями. Необычные его качества способствовали тому, что его назначили полководцем. (3) Тимофан, его брат, человек выдающегося богатства и дерзости среди коринфян, на протяжении некоторого времени явно стремился к тирании и на тот момент привлекает бедноту к своему делу, копит на складах доспехи и на рыночной площади показывается в сопровождается шайки негодяев, в настоящее время, не объявляя тирании, но практикуя искусство тирании. (4) Тимолеон, был противником единоличной власти, сначала попытался отговорить брата от его очевидных приготовлений, но когда тот отказался прислушаться и продолжал все более упрямо двигаться к цели, Тимолеон, будучи не в состоянии переубедить его, и заставить исправиться, убил его, когда тот прогуливался на рыночной площади.[73] (5) Последовали беспорядки, и толпы граждан охватило всенарастающее волнение, от удивительности характера и масштабности дела, вызвав раздоры. Одна сторона утверждала, что Тимолеон как лицо, совершившее убийство родственника, должен получить наказание, предусмотренное законом, в то время как другая сторона утверждала, как раз наоборот, что они должны приветствовать его как тираноубийцу. (6) Когда в зале заседаний собрался совет обсудить насущные вопросы, личные враги Тимолеона обвиняли него, а настроенное благосклонно большинство советовало оставить его на свободе. (7) Пока расследование все еще было нерешенным, в гавань приплыл корабль с послами из Сиракуз, которые, объявив цель своей миссии в Совете, просили направить со всей возможной скоростью нужного им стратега. (8) Заседание, таким образом, проголосовало направить Тимолеона и, с целью обеспечить успех начинания, они предложили ему странный и удивительный выбор. Они категорически заявили, что если он справедливо будет руководить Сиракузами, они признают его тираноубийцей, но если слишком честолюбиво, - убийцей своего брата.[74] (9) Тимолеон, не столько в страхе перед угрозой, возложенной на него Советом, сколько из-за его природной добродетели, управлял правительством в Сицилии справедливо и выгодно. Ибо он покорил в войне карфагенян, восстановил в первоначальном состоянии греческие города, которые были разрушены варварами, и сделал всю Сицилию независимой, одним словом, найдя Сиракузы и другие греческие города в запустении, когда он получил их, он сделал их особенно многолюдными.
К этим вопросам, однако, мы вернемся отдельно ниже в их надлежащие периоды, а теперь вернемся к нити нашего повествования.

[1] Beloch (Griechische Geschichte (2), 3.1.483, примечание 1) предполагает, что этот подарок был сделан беотийцам не за их «Schönen Augen», (красивые глаза) но за помощь в египетской экспедиции (ср. глава 44.2).

[2] Диодор неверно располагает покорение Египта Охом, которое произошло в 344 или 343 году. Он невнятно указывает здесь на предыдущие поражения Оха, которые, вероятно, произошли в этом году (351/0) и подтвержденные в гл. 44.1, 48.1, Dem. 15.11 f.; Isoc. 5.101. Согласен с Белохом по этому вопросу (Griechische Geschichte (2), 3.2.284–287) Тарн, Cambridge Ancient History, 6.22–23 и дал, там же. 152–154. См. Olmstead, History of the Persian Empire, 430–441.

[3] Возможно, Диодор имеет в виду Артаксеркса II (Мнемона) (ср. книгу 15. 90 и след.), Демосфен и Исократ утверждали, что Ох лично руководил неудачной экспедицией.

[4] См. Isoc. 5.102.

[5] Эта экспедиция на Кипр приходится на 344 год. Beloch, Griechische Geschichte (2), 3.2.285–287. Холл, Кембридж История древнего мира, 6.152–153 огласуется с этим.

[6] Ср. глава 42. 2; Трог Prol. 10.

[7] О Теннесе в этой главе MSS. последовательно читать Ментор.

[8] См. 40.3 Примечание, и 40.4 Примечание.

[9] Ср. Isoc. 4.161; Dem. 10.34 и Didymus 8.9 в пассаже; Письмо Филиппа к Демосфену (Dem. 12,6). См. также Beloch, Griechische Geschichte (2), 3.1.535 и Холл,Cambridge Ancient History, 6,152.

[10] Ср. глава 42.2.

[11] Ср. Hall, Cambridge Ancient History, 6.153: «Теннес цинично использован Охом, и Ментор с равным цинизмом, принят на службу», с сомнениями, высказанными Белохом, Griechische Geschichte (2), 3.1.535, Примечание 2: «Tennes' Hinrichtung lässt es zweifelhaft erscheinen, ob er wirklich ein Verräter gewesen ist und nicht vielmehr bloss eine Kapitulation abgeschlossen hat, die dann nicht gehalten worden ist».

[12] Белох сомневается (Griechische Geschichte (2), 3.1.535, примечание 2) Едва ли катастрофа в Сидоне была такой крупной, как сообщает Диодор, поскольку Сидон двенадцать лет спустя (во время Александра) был большой мощный город. Ср. Арриан Александр 2.20 FF. и Курций 4.1.15.

[13] См. главу. 42.6–7.

[14] См. Ливия 7.19.2–3, который дает 358 как число казненных.

[15] Разрушенного Дионисием Старшим, но восстановлен Младшим, согласно Страбону 6.1.6.

[16] См. главу. 42.7–9.

[17] Внук Эвагора I и сын Пнитагора.

[18] См. книгу 1.30.4–9 и книги 20.73.3.

[19] См. известное сообщение в Hdt. 3.76–79.

[20] Обязанностью ушера (церемониймейстера) было делать объявления для Царя, вводить послов иностранных государств и других, которые добивались аудиенции с Царем. Только тем семи, которые убили магов, было разрешено входить в царские покои ἄνευ εἰσαγγελέως (ср. Hdt. 3.84).

[21] Как ἔφεδρος, третий боксер или борец, который выжидает, чтобы забрать себе победу; в этом случае в качестве резерва, если вопрос о победе будет поставлен на карту. Ср. глава 48,3 ταῖς εὐκαιροτάταις τῶν εἰσβολῶν ἐφήδρευεν.

[22] Ср. Isoc. L. 8.8. Диофант из Афин отсутствовал во время этих событий, в 350 г. до н.э.

[23] Внутренние районы страны. Багой был командиром телохранителей Царя. Он пользовался ядом (см. книгу 17.5.3–4) и сам пал его жертвой.

[24] Артабаза был его зятем, Мемнон братом (см. ниже). (Cp. Dem 23,157. ὁ Μέμνων καὶ ὁ Μέντωρ, οἱ κηδεσταὶ τοῦ Αρταβάζου).

[25] См. гл. 22. 1 и 34. 2.

[26] Некоторые их имена известны (см. P. — W. Realencyclopädie, С. В. «Artabazus», 3).

[27] Философ, евнух, и раб Евбула. Аристотель, который знал его по Академии (ср. Плат. L. 6), жил у него, а после его смерти вышел замуж за его приемную дочь Пифию. События этой главы, касающиеся ареста Гермия безусловно, произошли позднее, так как Аристотель сообщает (Dionysius, Epist. ad Ammaeum, гл. 5), провел три года при дворе Гермия после смерти Платона. Тарн дает дату ареста Гермия, как 342 (Cambridge Ancient History, 6,23).

[28] Ср. Демосфен 19. 266 и Philochorus fr. 132.

[29] Несовместимо с гл. 37, 38, если Пеитолай снова обрел Феры в то же время.

[30] О его смерти см. Книгу 20.22.1.

[31] Мекиберн был портом Олинфа, полученным Олинфом от из Афин (ср. книгу 12.77.5).

[32] Торона, вероятно, принадлежала Олинфу (см. книгу 15.81.6).

[33] Действия Эвтикрата и Ласфена стали примером пятой колонны (см. Dem 8,40;. Dem 19,265, 342;. Кроме того, на Olynthus, Philochorus fr 132;. Suidas, С. В. Κάρανος; Dem 9.56–66;. и Pickard–Cambridge, Cambridge Ancient History, 6.228–233).

[34] О случаях см. Philochorus, l.c.

[35] См. Дем. 18. 61: «Действительно, у греков — не у каких–нибудь одних, но у всех одинаково — оказался такой урожай предателей, взяточников и богопротивных людей, какого никогда еще не бывало прежде, насколько помнят люди.» (Винс и Винс, L.C.L.).

[36] См. Гораций о власти золота: «diffidit urbium Portas vir Macedo et subruit aemulos Reges muneribus» (Гораций Оды 3.16.13 след.).

[37] Ср. φθείρουσιν ἤθη χρήσθ ὁμιλίαι κακαί (Eur. fr. 1013, Menander Thais fr. 218 Kock and 1 Corinthians 15.33.)

[38] Македонская Олимпия отмечалась в Диуме. См. Д. Робинсон, ТАРА (1934), 117: ἐς (τὸ) ἱερὸν τοῦ Διὸς τ (οῦ) Ὀλυμπίου, и примечание.