Традиции и обычаи казаков

Традиции – это что-то общепринятое, привычное, достойное. Традиции тогда воспринимаются законом, когда становятся образом жизни и передаются из поколения в поколение. «Трудно вообразить, что представляла бы собой жизнь без праздников. Несомненно, нечто очень унылое, однообразное… Но душа не переносит удручающего однообразия: она требует ярких, цветочных пятен, горящего солнца, смеющегося неба, песни жаворонка, радости жизни. Все это дает праздник», – говорил Святитель Василий (1878–1945), епископ Кинешемский, причисленный РПЦ к лику святых в 2000 году.

Основу всей народной традиционной (духовной) культуры составляют обряды. Обряд – совокупность обычаев и ритуалов, в которых воплощаются какие-либо представления или бытовые традиции. Обряд – это традиционный порядок совершения каких-либо действий – встреча Нового года, свадьба, похороны. Обрядность сплачивала людей, составляла единый и нерушимый уклад жизни. В ней отразился многовековой опыт народа, своеобразная этика и эстетика.

Принято делить обряды на календарные, связанные с определёнными днями года – выгоном скота на поле, жатвой, – и бытовые – свадьбу, крестины, похороны, новоселье¹. Соблюдение казаками религиозной веры являлось обязательным условием принятия в казачье братство².

Праздник – день, особо отмечаемый обычаем или церковью. Выделяются календарные праздники и обряды, имеющие закреплённость во времени и связанные с особыми, переломными событиями в жизни природы и общества. Особую группу составляют обряды жизненного цикла, или семейные (бытовые), связанные с жизнью отдельного человека. Характерны для казаков и войсковые праздники. Все эти праздники и обряды складывались в течение веков, аккумулируя важнейшие события в жизни человека.

Календарные праздники, отмечая смену времён года, концентрировались вокруг зимнего (Рождество Христово) и летнего (Иван Купала) солнцестояний, весеннего (Масленица) и осеннего (Рождество Богородицы) равноденствий. Все великие праздники (Рождество, Пасха, Троица) сопровождались особым ритуалом и длились несколько дней. Традиционная календарная обрядность донских казаков формировалась в течение XVIII-XIX вв³.В период ранней истории, когда казаки представляли собой военизированные мужские сообщества, на Дону практически отсутствовали аграрные обряды, так как отсутствовала и сама хозяйственная сфера жизни, существовал строгий запрет на землепашество, а средства к существованию добывались исключительно военным промыслом.

По мере перехода казаков к оседлому образу жизни и землепашеству, вместе с формированием у них патриархальной семьи и сельской поземельной общины складывался и комплекс традиционной календарной обрядности, дополнивший существовавшие прежде воинские ритуалы.

В постепенно формирующемся цикле календарных праздников тесно переплетались древние языческие и христианские воззрения; обряды, связанные с периодом мужских военизированных сообществ и поздние – привносимые на Дон новыми волнами переселенцев. Тесно переплетаясь и дополняя друг друга, эти обычаи и ритуалы отражали народные представления о взаимосвязи мира людей и природы, живых и умерших, выполняли важнейшие функции социализации молодежи, солидаризации всего казачьего сообщества.

Календарные праздники донских казаков имеют много особенностей, поскольку в XVIII-XIX вв. казак оставался и профессиональным воином, и пахарем-земледельцем. Практически в каждом календарном празднике на Дону главная организующая роль отводилась мужским группам.

Очень значимой в казачьей традиции была роль православной церкви. Православные священники принимали участие в масленичных панихидах на старых городках, в так наз. «царских праздниках», в обрядах моления о дожде, в проводах и встречах казаков со службы. Обходы дворов священниками осуществлялись на Рождество, Крещение и Пасху. Большую роль в жизни казачьих станиц и хуторов играли престольные (храмовые) праздники, которые отмечались очень торжественно и пышно. Именно православные (прежде всего, двунадесятые) праздники структурировали народный календарный год и либо сминали своей мощью многие элементы прежней языческой традиции, либо плотно с ними переплетались, обогащая праздники новыми элементами и смыслами.

Само понятие «народный праздник» вобрало в себя и древние (дохристианские) представления, и опыт православной церкви. Причем со временем христианские традиции на Дону все более вытесняли языческие, высветляя и возвышая понятие праздника.

Православная Церковь называет праздниками дни, посвященные воспоминанию о каком-либо священном событии или священного лица в истории Церкви с целью расположения верующих к пониманию смысла воспоминаемого события, или к подражанию жизни святых.

СЕМЕЙНЫЕ ТРАДИЦИИ И УСТОИ

До конца XIX - начала XX вв. характерно существование большой семьи, рассказывает А.П. Кашкаров⁴. Длительному сохранению её способствовали особое социальное положение казачества и специфический уклад жизни: необходимость обработки больших земельных наделов, невозможность отделения молодой семьи во время службы или до её начала, относительная замкнутость семейного быта. У казаков Донского, Уральского, терского, Кубанского войск существовали 3-4 поколенные семьи, численность доходила до 25–30 человек. Наряду с большими были известны малые семьи, состоящие из родителей и неженатых детей. Глава семьи (дед, отец или старший брат) был полновластным руководителем всей семьи, обладал единоличной властью. Такое положение занимала мать в случае отсутствия хозяина.

В быту казаков характерны традиции совместного проведения досуга: трапезы после окончания промысловых работ, проводы и встречи казаков со службы. Почти все праздники сопровождались соревнованиями в рубке, стрельбе, джигитовке. Характерной особенностью были «гулебные» игры, инсценировавшие военные баталии или казачью «вольницу». Игры и соревнования проводились по инициативе войсковой казачьей старшины (руководства хутора, стан6ицы).

Среди донских казаков существовал обычай «ходить со знаменем» на масленицу, когда выбранный «ватажный атаман» обходил со знаменем дома станичников, принимая от них угощение. На крестинах мальчика «посвящали в казаки»: надевали на него саблю и сажали на коня. Гости приносили в дар новорождённому (на зубок) стрелы, патроны, ружьё и развешивали их на стене. Так же как и сегодня, наиболее значительными православными праздниками были Рождество Христово и Пасха. Широко отмечались престольные праздники. Общевойсковым праздником считался день святого – покровителя войска.

А у уральских казаков в XIX в. в число праздничных забав входило развлечение, известное у тюркских народов: без помощи рук со дна котла с мучной похлёбкой (оаламык) полагалось достать монетку.

Начальство поощряло увлечение казаков хоровым пением, создавая хоры, организуя сбор старинных песен и издание текстов с нотами. Музыкальной грамоте обучали в станичных школах, основу песенного репертуара составляли старинные историко-героические песни, связанные с конкретными историческими событиями, а также те, которые отражали военный быт. Обрядовые песни сопровождали праздники календарного и семейного цикла, популярными были любовные и шуточные песни.

РОЖДЕНИЕ КАЗАКА. ПОСВЯЩЕНИЕ В КАЗАКИ

У каждого новорожденного казака или казачки, помимо кровных отца да матери, были крёстный отец и крёстная мать⁵. О выборе крёстных кровные родители заботились заранее. Это не должны были быть родственники (как принято сейчас). Крёстного подбирал отец – это должен быть человек надёжный (кунак, односум, побратим и т.п.), у которого было чему поучиться. Это он в первую очередь формировал дух казака. И немаловажный фактор и крёстный отец, и крёстная мать должны быть способны участвовать в воспитании ребёнка – жить недалеко от крестника (крестницы). Крёстную подыскивала кровная мать из числа своих подруг (желательно хотя бы немного старше её возраста).

Если в семье родился казак, то основная нагрузка ложилась на крёстного – он делал из казака воина. Главная же задача крёстной матери в этом случае состояла в том, чтобы сформировать в казаке отношение к девушке-казачке, как к жене, матери и хозяйке. Если же родилась казачка, то основную роль выполняла крёстная. Она формировала из девочки женщину-казачку, как умеющую ждать жену, терпеливую мать и добрую хозяйку. Крёстный в данном случае формировал в казачке отношение к казаку, как к воину-защитнику, как к мужу, отцу и главе семьи.

После рождения ребёнка особо не торопились распеленовывать. Побыстрее научить его двигать ручками и ножками – была не самоцель. Ребёнок должен сначала увидеть и осознать неизвестный ему предмет, а уж потом потрогать, «взять на зубок». В дальнейшем процесс «увидел-осознал-сделал» ускорялся. Именно так поступает казак в критической ситуации. И нет паники и ненужных движений, потому что сначала оценил, а потом сделал.

После крестин казачонку клали шашку (кинжал) либо пулю (раньше стрелу), что называется «на зубок». И наблюдали за его реакцией: если начнёт с ней играть – добрый будет казак, если же расплачется – есть над чем задуматься. Далее, мальца всегда старались окружать именно теми вещами, которые являлись непременными атрибутами жизни казаков.

Когда казачонку исполнялся год, его вели к первому причастию. В год у казачонка многое было впервые. Впервые его одного сажали на коня, надевали на него отцовскую шашку, отец брал коня по уздцы и проводил его по двору. И ещё один обряд совершался в год от рождения. Собирались все мужчины рода и вели мальца на священное место своей станицы (или хутора). У донцов оно называлось «урочищем», у черноморцев «кругликом». Там совершались действия, позволяющие передать на духовном уровне силу и знания рода новому поколению.

Первые шаги в обучении и воспитании делались в семье. Вся система, если её можно так назвать, строилась именно на родовых и товарищеских принципах существования. До 7-8 лет казачонок жил на женской половине куреня.

Военные игры за городом и стрельба в цель были любимыми занятиями молодежи в сво- бодное время. Эти упражнения развивали меткость в стрельбе, многие из казаков могли на значительном расстоянии вы- бить пулей монету, зажатую между пальцев. Трехлетние дети уже свободно ездили на лошади по двору, а в 5 лет – скакали по степи

В этот момент воспитание шло и от женской части семьи и от мужской. В его основе лежала наглядность. И главное здесь – личный пример старших и погружение мальца в соответствующую среду. А что в себя включала именно казачья среда обитания для казачонка? На стене в курене шашка отцовская (или дедовская). Нагайки у двери и в руках казаков. Лампасы, папахи, фуражки на близких мальцу людях. Кресты и медали на груди деда, отца, дядьки или крёстного. Кони. Кони везде, у себя на базу, на улице, у соседей, в степи за станицей. В этот период мужчины следили за тем, как формируется казачонок. Женщинам всё меньше позволяли сюсюкаться с ним: «Не портьте, бабы, казака!» Если где-то ушибся и заплакал, то поучали: «Не плач, ты же казак, а казак не плачет!» И тогда в казачонке постепенно складывалось убеждение, что то, о чём поют и что говорят старшие, то они и делают, такие же поступки и совершают. И это всё настоящее. И так же будет поступать он сам. Ну и, ко всему прочему, игру на улице со сверстниками. Игры были устоявшиеся веками, и естественно направленные на развитие казачат. Практически все они проходили под присмотром станичных (хуторских) стариков, которые строго следили за поведением каждого из казачат. И в том случае, если кто-то вёл себя недостойно, старики вдохновенно наставляли и поправляли нерадивого.

Существовало множество игр-упражнений для развития казачат. Упражнения естественно не в том виде, в каком мы их пони- маем. Это скорее упражнения-тесты. Они выявляли наличие того или иного качества либо навыка у казачат. И казачата делали эти тесты-игры, соревнуясь между собой (играя). И в эти игры казаки играли чуть ли не всю свою жизнь. С 12 лет казачонка начинали водить на круг (сход) и другие общественно значимые мероприятия. Его основная задача – смотреть и запоминать. И в 16 лет по готовности казака его ждало более серьёзное испытание – в основном это была охота на хищника (волка, кабана и пр.). Кроме того казачата проходили обучение под руководством опытных казаков. На специально отведённом месте собирались они на своём коне и с оружием. Здесь они совершенствовали боевые приёмы, стреляли в цель на полном скаку, рубили лозу шашкой, верхом преодолевали полосы препятствий, поднимали на скаку предметы с земли, скакали стоя на коне, учились на ходу спрыгивать с коня и снова взлетать в седло, рубить пламя свечи на подставке. Учились они вплавь преодолевать с конём реки, ползать по-пластунски, скрадывать часовых. С пиками наперевес казачата на конях ходили лавой в атаки, поражая пиками камышовые чучела противника, пикой же на ходу учились поразить врага с ходу, метнув пику как копьё. И когда наступал день сдачи экзаменов, то их принимал сам атаман и есаулы в присутствии стариков. Самым отличившимся атаман вручал богатое оружие, разукрашенные сёдла, нарядные уздечки. И эти свои первые награды казаки очень ценили и хранили всю жизнь.

И вот после такого воспитания и обучения получался «матёрый казачина». Правда есть одно уточнение: «матёрый» казак появлялся в третьем поколении. Естественно, если первое и второе поколения были тщательно подготовлены и выжили в битвах и сражениях. До службы в армии юноша-казак должен был овладеть как минимум: верховой ездой с элементами джигитовки, рубкой лозы шашкой, стрельбой из винтовки (лёжа, стоя, с колена, с коня, в том числе на скаку), владеть пикой. Все юноши и взрослые казаки демонстрировали свои воинские умения на общеказачьем воинском празднике. Праздник проходил примерно так. Сначала воинское построение (по полусотням и сотням). Затем вынос из храма знамени, икон, сотенных флажков и литургия – церковная служба. После этого: скачки на скорость и преодоление полосы препятствий на конях, джигитовка, демонстрация владения оружием – шашка, кинжал, пика. И в конце – общественный пир по группам и семьям, массовые гулянья.

Познакомиться с сибирскими традициями, связанными с рождением казака и его посвящением в казаки, можно в «Боевом листке Енисейских казаков»⁶. Когда в казачьих регионах в семье рождался мальчик, это было всегда большой радостью. На него возлагались большие надежды. Он – воин, труженик, а самое главное – продолжатель рода. Поэтому малыша начинали воспитывать по казачьим традициям практически с пеленок. В девятимесячном ребенка проверяли, действительно ли он казак. Этот обычай выполнялся в присутствии атамана. Вокруг мальчика раскладывали разные игрушки: девчачьи и мальчиковые. Также клали среди них казачьи предметы, например пулю. Радостно было, если дитя выбирал игрушку для мальчиков или боевой предмет казаков.

Второе посвящение было, когда мальчишке исполнялось три года. В этот день после причастия в храме, его крестный отец и родная мать сажали ребенка на коня и, с благословления батюшки, обводили его вокруг храма. И говорили, что как бы вот оно – твое, сын. Вот это ты должен защищать. Затем передавали малыша на руки отцу. Как бы подводя черту: был маменькин сынок – стал папенькин. Таким образом, мальчик был посвящен в казаки. Позже, чтобы считаться казаком, стало необходимым принять присягу. Рожденного младенца холостые казаки (принявшие обет безбрачия) нянчили все, и, когда у него появлялся первый зубок, все непременно приходили смотреть его и восторгам этих закаленных в боях воинов не было конца.

Казак рождался воином, и с появлением на свет младенца начиналась его военная школа. Новорожденному все родные и друзья отца приносили в дар на зубок ружье, патроны, порох, пули, лук и стрелы. Эти подарки развешивались на стене, где лежала родительница с младенцем. По истечению сорока дней после того, как мать, взяв очистительную молитву, возвращалась домой отец надевал на ребенка портупею от шашки, придерживая шашку в своей руке, сажал на коня и потом возвращал сына матери, поздравлял ее с казаком. Когда же у новорожденного прорезывались зубы, отец и мать сажали его вновь на лошадь и везли в церковь служить молебен Ивану-воину. Первыми словами малютки были «но» и «пу» – понукать лошадь и стрелять. Военные игры за городом и стрельба в цель были любимыми занятиями молодежи в свободное время. Эти упражнения развивали меткость в стрельбе, многие из казаков могли на значительном расстоянии выбить пулей монету, зажатую между пальцев. Трехлетние дети уже свободно ездили на лошади по двору, а в 5 лет – скакали по степи.

Процесс посвящения в казаки обычно описывается следующим образом: «Обряд этот, существующий ныне, состоит в том, что, дождавшись появления у сына первого зуба, отец, надев на него шашку, сажает его верхом на своего оседланного коня и в этот момент в первый раз подрезает ему чуб». Затем возвращает его матери со словами: «Вот тебе казак!». Новорожденному все друзья и знакомые отца приносили что-нибудь на зубок. Этот подарок непременно был военный: патрон пороха, стрела, лук, пуля, дед дарил шашку или ружье. Этим обрядом мальчика посвящали в казаки, признавали его принадлежность к сообщности вольных сынов Тихого Дона: воин по рождению и воспитанию, казак с детства приучался думать и чувствовать по-военному. Сын, внук и правнук служилого казака, он ребенком – уже был казаком.

В сословной культуре младенческая инициация трансформировалась в обряд посвящения в казаки. В обряде, как правило, участвовали официальные лица. Посвящение в казаки проходило лет в шесть. На майдане собирались на круг казаки. Мальчиков сажали на лошадей. Каждый из них должен был проехать на лошади по кругу. Кто не удержится в седле, того посвящали в казаки через год. Для тех мальчиков, кто проехал по кругу и не упал с лошади, начиналось посвящение в казаки. Обряд проходил в торжественной обстановке на майдане. Каждому из них атаман надевал ленту из красной материи с надписью: «казачок рода Астаховых». Но перед тем как ленту надеть, мальчиков сажали на лошадей старшие казаки из их казачьего рода. После надевания ленты атаман важно всех обходил, поздравлял посвященных в казака, приветствовал старых казаков-воинов.

Подростковая инициация происходит в тринадцати-пятнадцатилетнем возрасте. [...] Трехлетки сами ездили по двору, а пятилетки бесстрашно скакали по улице, стреляли из лука, играли в бабки, ходили войной. Конь занимал особое место в жизни казака, он был непременным спутником казака на всех путях его жизни – и мирных, и немирных. От знания повадок лошадей, навыков обращения с ними подчас зависела сама жизнь казака. Конь был своеобразным посредником между казаком и Доном – т.е. родной землей, родным домом, родной семьей. В Области войска Донского сложился настоящий культ коня, связанный не только с традициями древнерусских дружинников, но и с укладом жизни степных кочевников, у которых казаки переняли множество способов обращения с лошадью, которые и сами нередко становились казаками. Постепенно сфера воспитания мальчиков расширялась, в нее включались элементы следопытства, навыки обращения с оружием, рукопашного боя, преодоления водных преград и т.п. Мальчиком казак играл в айданчики на станичной улице, наметывая себе глаза, или, прыгая и бегая, гонял кубарь. Едва хватало у него силы, он уже брал пищаль и шел стрелять чутких дроф, или скакал по степи, загоняя сорвавшийся в метель табун. Он ползал на животе, подкрадываясь к зверю, он переплывал Дон, спасаясь от татар, он знал, что промах из ружья для него – часто смерть или плен. Он делал сам все то, чему теперь мы учим казака на случай войны, учителем его была жестокая, смертельная опасность, а это учитель суровый!…

Финалом подростковой инициации можно считать «потешные сражения» между группами подростков станицы или хутора. Так, в книге «Донцы»⁷ читаем: «По временам все ребячье население Черкасска выступало за город, где, разделившись на две партии, строили камышовые городки. В бумажных шапках и лядунках, с бумажными знаменами и хлопушками, верхом на палочках, противники сходились, высылали стрельцов или наездников-забияк и, нападая, сражались с таким азартом, что не жалели носов; рубились лубочными саблями, кололись камышовыми пиками, отбивали знамена, хватали пленных. Победители под музыку из дудок и гребней, с трещотками или тазами, возвращались торжественно в город; сзади заливаясь слезами, понурив от стыда головы, шли пленные».

На ровном месте, возле речки, разбивался большой лагерь, где в продолжении месяца обучались малолетки воинскому де- лу под руководством стариков, в присутствии атамана. Одних учили на всем скаку стрелять; другие мчались во весь дух, стоя на седле и отмахиваясь саблей, третьи ухищрялись поднять с разостланной бурки монету или же плетку. Там выезжают поединщики; здесь толпа конных скачет к крутому берегу, вдруг исчезает и снова появляется, но уже на другом берегу

Юношеские инициации предназначалась для семнадцати-девятнадцатилетних парней, именуемых малолетками, что соответствует по значению современному слову «допризыв- ник». Два главных события определяют характер этой инициации: обучение в лет- них военных лагерях и публичное состязание молодых казаков. Обстановка летнего лагеря казаков-малолеток живо представлена в следующем описании: «когда была введена перепись «малолетков», то все достигшие 19-летнего возраста собирались в заранее назначенном месте, на лучших конях и в полном вооружении. На ровном месте, возле речки, разбивался большой лагерь, где в продолжении месяца обучались малолетки воинскому делу под руководством стариков, в присутствии атамана. Одних учили на всем скаку стрелять; другие мчались во весь дух, стоя на седле и отмахиваясь саблей, третьи ухищрялись поднять с разостланной бурки монету или же плетку. Там выезжают поединщики; здесь толпа конных скачет к крутому берегу, вдруг ис- чезает и снова появляется, но уже на другом берегу». Атмосферу публичного состязания передает автор «Картин былого Тихого Дона»: «со многих станиц в одно место со- бираются казаки-малолетки на смотр. Что смотреть? – когда их никто ничему не учил. И вот начинались скачки, стрельба в цель, стрельба на всем скаку, рубка и фланкировка. Разгоревшись отвагою, целые станицы малолеток с полного разгона кидались в реку и плыли на ту сторону с лошадьми, амуницией и пиками. Они рассыпались ла- вою, скакали друг против друга, схватывались в объятия и боролись на коне». Итоги состязания подводил атаман: «Самым метким стрелкам, самым лихим наездникам атаман дарил нарядные уздечки, разукрашенные седла, оружие». Малолетки во многих станицах принимали участие в кулачных боях в качестве зачинщиков на их начальной стадии. Последующий ход сражения они наблюдали со стороны. Это тоже являлось своеобразной школой, т.к. кулачки развивали смелость, отвагу идти в пешем строю на грудь неприятеля и быструю в казаке смекалку разбираться, кого выручить, кого смять в свалке».

У оренбургских казаков⁸ о рождении сына было принято оповещать выстрелом из ружья, как напоминание с первых минут жизни о назначении новорожденного быть воином, защитником Отечества. Когда в казачьей семье появляются маленькие дети, все православные стремятся тотчас же окрестить ребенка, оградив его от влияния нечистой силы. До крещения ребенок считался «нечистым» и как бы «не совсем человеком», согласно поговорке: «На свет Божий родятся котенок, щененок, зайчонок, да казаченок.» Существовало поверие, что некрещёного младенца подстерегали различные опасности. И если новорожденный был очень слаб, то его не несли крестить к священнику, обряд совершала повивальная бабка, произнося при погружении те же слова, что и священник. По канонам Русской Православной Церкви Крещение совершается после 40-го дня, когда мать уже физически окрепла и имеет право войти в православный храм после того, как священник прочитает над ней очистительную молитву. Таинство Крещения — это событие, к которому казаки тщательно готовятся. Первым делом собирается всё необходимое для Крещения: крестик и шнурок, на котором крестик будет висеть. Белая крестильная рубаха, естественно, новая, которую наденет на младенца сам священник во время совершения Таинства Крещения и которая будет храниться в доме казака как святыня. Кроме того, каждый православный казак знает, что для Крещения необходима большая пелёнка или полотенце, в которое завернут ребёнка после крещения и передадут Крёстным родителям.

Одно из существенных условий Таинства Крещения – крёстные родители, или воспреемники. По правилам Православной Церкви крещающемуся требуется один воспреемник: девочке – женщина, мальчику – мужчина. Однако, по старинному русскому обычаю воспреемников бывает двое: крёстная мать и крёстный отец. Поскольку, воспреемники от Купели должны быть обязательно православные люди, верующие, которые берут на себя ответственность не просто вырастить и воспитать своего крестника, но воспитать его как доброго православного христианина. На них ложилась огромная ответственность, ведь русские люди знали, что крёстным родителям придется отвечать на суде перед Богом за своих крестников. Крёстные родители старались воспитать своего крестника в православии, обязательно посещая храм, брали с собой и своих крёстных сыновей и дочерей, терпеливо объясняя им как вести себя в церкви во время богослужения в различные дни. Так стирались грани и различия между сословиями и народами. Так воспитывалась с детства дружба между народами.

Раз в казачье сословие входили многие народы и народности, принявшие православие, то иногда случалось так, что одним из крёстных родителей становился представитель иного этноса, а другим — русский. Они становились духовными родственниками. Называли друг друга кумовьями. «Покумились». «Кум и кума — одна сатана».

Своеобразной была семейная жизнь донских казаков в XVIII веке. Если в семнадцатом столетии большое число казачьих браков заключалось без посредничества церкви, то в начале восемнадцатого века Петр I запретил венчаться и разводиться по казачьим обычаям и велел совершать браки по церковным уставам, строго запретил наложничество.

В начале XVIII века петровские порядки начинают проникать на Дон: женщине-хозяйке уже не запрещалось показываться гостям. Однако казаки продолжали жениться и разводиться по несколько раз, и тогда императрица Елизавета Петровна грамотой от 20 сентября 1745 года запретила казакам «женится от живых жен и четвертыми браками». Как же происходил обряд сватовства и брака у донцов? Обычно сначала бывали смотрины, когда жених с двумя-тремя родственниками под благовидным предлогом появлялся в доме невесты. Сидели, беседовали о разном, потихоньку разглядывая невесту. Если она приходилась по душе старшим, то, уходя, они многозначительно говорили: «Бог даст, и она нас полюбит!» Через несколько дней после смотрин к родителям невесты засылались сваты, которые, получив их согласие, били по рукам, восклицая: «В добрый час!» Потом до свадьбы происходил «сговор», во время которого веселились, пили вино и танцевали танцы «казачек» и «журавль». За день до свадьбы смотрели приданое, празднуя, как говорили казаки, подушки. А на кануне бывал «девишник».

Свадьбу праздновали в воскресенье. Невесту обряжали в богатый парчовый кубилек и парчовую рубашку. На голову надевалась высокая шапка из черных смушек с красным бархатным верхом, украшенная цветами и перьями. Самые лучшие украшения из золота, серебра блистали на ней. Жених, также одетый в лучшее, получив родительское благословение, вместе с дружками и свахами направлялся в курень невесты, которая уже скромно сидела под образами, ожидая суженого. Отсюда молодые отправлялись в храм. В его притворе невесту готовили к венцу: сняв шапку, расплетали девичью косу надвое, как обычно носили замужние казачки.

После венчания молодых на крыльце женихова дома встречали родители новобрачных. Над их головами они держали хлеб и соль, под которыми молодожены проходили, осыпаемые пшеницей, перемешанной с хмелем, орехами и мелкими деньгами. Родители, угостив свиту молодых, самих новобрачных отправляли в брачную комнату, из которой они появлялись только перед подачей жаркого.

Во второй половине восемнадцатого столетия положение женщин-казачек изменилось: отныне они могли свободно появляться в обществе не только во время больших праздников, но и в обычные дни, хотя не одобрялось, если они вмешивались в мужской разговор. Девушки же только на свадьбах могли находится в обществе мужчин, остальное время им надлежало быть в кругу подруг или в домашнем одиночестве, занимаясь шитьем, работой на кухне, играми в кремешки, жмурки, лапту.

СВАДЕБНЫЙ ОБРЯД⁹

Свадьба – сложный и длительный обряд, со своими строгими правилами. В разное время они у казаков проводились по-разному. В старину свадьба никогда не была показом материального богатства родителей жениха и невесты. Три века назад свадьба проходила упрощенным порядком. Казак полой верхней одежды прикрывал женщину, а затем во всеуслышание по одному произносили: «Ты, Федосья, будь мне жана», «Ты, Иван Семенович, будь мне муж». После чего они становились молодоженами и принимали поздравления от атамана и казаков.

Казачья свадьба в начале ХIХ века состояла из нескольких отдельных частей: сватовство, смотрины, своды, вечеринка, свадьба. Благоприятным для брака считался возраст 18-20 лет. Свадьбы проводились, как правило, после уборки урожая (после Покрова Пресвятой Богородицы – 14 октября или Пасхальных праздников – на Красную Горку). Обычно молодой казак затевал разговор со своими родителями о том, что он хочет жениться и просит их согласия. Родители интересовались, кто его невеста, и если она им люба, начинали приготовления к сватовству. Прежде всего, наводился порядок в хозяйстве, доме, дворе, чтобы не было стыдно перед сватами. После этого мать и отец одевались по праздничному, обряжали сына и шли к будущим сватам. В каждом казачьем войске были несколько различные, но в общих чертах схожие обряды сватовства.

У терцев был такой обычай: на глазах у понравившейся девушке казак бросал шапку в окно или во двор, и если девушка тут же не выбрасывала папаху на улицу, вечером он мог придти с отцом и матерью свататься. Гости говорили:

– Люди добрые, не прогневайтесь, парень-то мой шапку потерял, Вы часом, не находили?

– Находили, находили… – отвечает отец невесты,

– Вон повесили, нехай возьмёт и больше не теряет.

Это означало, что сватовство не состоялось – родители невесты против. На это сват мог возразить: «Вещь не наша, мы свою искать станем». И это означало, что между девушкой и парнем есть сговор, и жених будет пытаться её украсть. Несколько испугавшись такого поворота событий, отец девушки кричал: «Эй, Марьяна! Ну-ка, подай папаху, чья это она у нас!» Если девушка приносила шапку и клала её донышком вниз (далее она становилась «Закладом», в который клали деньги на свадьбу), это означало, что она за парня идти согласна, и родители рискуют опозориться, потерять дочку и оскорбить будущего зятя. Если папаха ложилась на стол донышком с крестом вверх, это значило, что вопрос о женитьбе с девушкой не согласован. Это собственные фантазии неудачливого жениха.

– Ну-ка, прикинь! – приказывал строго отец сыну.

– Ну вот! – Радостно говорил отец невесты.

– Твоя папаха-то! Носи, на здоровье и более не теряй! Такие нынче пошли казаки рассеяны, у нас этих папах чуть ли не полдвора натеряли!

При хорошем раскладе гостей просили раздеться, на стол ставилась закуска, спиртное. За едой происходила беседа в которой договаривались о смотринах, но уже в курене жениха.

Примерно через неделю невестины мать и отец едут к родителям жениха, где осматривают хозяйство, комнаты, знакомятся с семейством будущего зятя. Если гости довольны, им предлагается называться сватами на что те отвечают, что пока еще раненько. Свекор приглашает их словами: «Ну что ж, сваты не сваты, добрые люди, пожалуйте за стол». Гости садятся за стол. Выпивают по рюмке, другой. «Ну а теперь можно и сваточками зваться», – говорит невестин отец. Здесь же уговариваются, когда быть сводам.

Обычно молодой казак затевал разговор со своими родителями о том, что он хочет жениться и просит их согласия. Родители интересовались, кто его невеста, и если она им лю- ба, начинали приготовления к сватовству. Прежде всего, на- водился порядок в хозяйстве, доме, дворе, чтобы не было стыдно перед сватами. После этого мать и отец одевались по праздничному, обряжали сы- на и шли к будущим сватам. В каждом казачьем войске были в общих чертах схожие обря- ды сватовства

Во время сводов девчата — подруги невесты выходят в отдельную комнату, а в горнице (большой комнате) остаются и рассаживаются на стульях: ее дед, бабка, дяди, тетки, братья, сестры и званные близкие. На почетном месте под святыми образами садятся крестный отец и мать. На столе два калача, солонка с солью. Приехавшего жениха (с друзьями) одного приглашают в дом, невесту прячут в другой комнате среди своих подруг. Приглашают жениха со словами: «А что угадаешь, кого и где искать?». Жених идет в комнату, где слышен девичий смех и там находит свою избранницу, берет ее за руку и вместе с нею становится в горнице среди комнаты. Родители спрашивают детей согласия на брак. Следуют ответы: «Из воли родительской не выходим. Согласны». Затем отцы жениха и невесты бьют друг друга по рукам. Все садятся за стол, угощаются и договариваются о дне свадьбы. С этого времени девушка считается «пропитой невестою».

После пропоя до дня венчания в доме невесты начинаются «Вечеринки» или «ночевки» на которых собираются жених, его друзья и ее подруги. На вечеринках в течение ночи устраиваются различные игры. На «ночевках» парни и девушки зорко следили за тем, чтобы никто не мог уснуть в течение вечеринок. Уснувших наказывали различными способами. Нередко спящим на спину верхней одежды пришивали старую тряпку, а утром их «заботливо» одевали, да так, чтобы они не заметили этого подвоха. Идя по станице с пришитым «товаром», молодой казак не представлял, что в станице уже все знают о том, где он был и за что наказан.

Вечером перед днем свадьбы в дом жениха завозится приданое невесты (выполненные и красочно украшенные рушники и покрывала самой невестой).

В день бракосочетания невеста рано утром до восхода солнца вставала, обходила весь свой двор, мысленно прощалась со всем, что ей было дорого. Приехавшего жениха сажают за стол рядом с невестой. Родители невесты благословляют и напутствуют молодых. Затем молодые на тройке лошадей отправляются в церковь. После венчания жених и невеста едут в дом родителей невесты, где их поздравляют ее отец и мать, за ними крестные, а затем по степени родства остальные присутствующие. Затем сваха приступает к повиванию – «обрезанию косы». Когда сваха расплетает косу, невестин брат берет нож и тупым краем режет косу. Дружок в этот момент говорит: «Постой, постой не режь, мы эту косу выкупим». И дает несколько копеек. «Нет, этого мало», – говорит брат. Торг длится до тех пор, пока брат не будет доволен. Затем сваха заплетает две косы и гости опять поздравляют молодых. В ряде станиц Кавказской линии молодым давали подарки, при этом поздравляли их шутками да прибаутками. Нередко можно было услышать напутствия: «Дарю Вам серебро, чтобы в доме было добро». Молодые в это время стояли и внимательно слушали наставления.

По окончании даров молодых выводили из комнаты во двор. Мать невесты передавала икону (обычно ту, с которой сама выходила замуж) и свое родительское благословение. Затем вся процессия направлялась к дому жениха. На пороге дома жениха новобрачных встречали его отец и мать, а сзади дед, бабушка, крестные. Отец обычно держал икону, а мать хлеб-соль. Молодые трижды крестились иконе, целовали ее, а затем угощались хлебом. Мать осыпала молодых хмелем, серебряными монетами, конфетами, орехами, желая молодым изобилия и счастья. Затем молодые входят в дом так, чтобы не наступить на порог, дабы не потерять суженого и становятся на овчинную шубу, которую предварительно расстилают шерстью вверх. Хмель и овчинная шуба являлись символом довольства и зажиточности. После этого молодые и гости садились по местам. Начинались поздравления новобрачных, одаривание их подарками. Каждый говорил хорошие слова и дарил от души, что мог, в зависимости от своего материального положения. Во время даров каждый из поздравляющих, просил подсладить спиртное поцелуем. Это было намеком на продолжительный поцелуй.

Гости могли сидеть и веселиться до утра, а молодых поздним вечером отправляли в их комнату, где молодым предстояло провести брачную ночь. В ней ставили икону, стакан с медом, чашку с зерном, куда помещали свечи, не зажигая их.

Второй день свадьбы начинался с завтрака: молодая жена приглашала всех гостей за стол. Тех гостей, которые опаздывали к завтраку, разували, обливали водой, катали на тачке. Чтобы избежать этого, опоздавшие откупались деньгами, спиртным, конфетками и т.д. После завтрака родителей молодого мужа наряжали женихом и невестой сажали на тачку и возили. Затем все гости шли к родителям жены.

Участники свадебного шествия нередко переодевались: женщины в мужскую, а мужчины в женскую одежду. Среди них было немало «цыган», которые приставали к прохожим с предложением «погадать», нередко заходили во дворы «воровать» кур. В старину свадьбы длились не менее недели, на их проведение затрачивалось 250-300 рублей (конец ХIХ века), что для казачьих семей было обременительно, но к ним готовились много лет, с самого рождения детей.

Свадебные традиции на Кубани¹⁰ имели свои особенности. Основной формой брака являлся договорной, но в XVIII и даже начале XX века встречались умыкание (выкрадывание) и брак побегом, – несмотря на то, что молодёжи предоставлялась определённая свобода в выборе брачного партнёра (на «улицах», «посиделках», во время праздничных гуляний и летних ночных встреч парней и девушек во время полевых работ в степи), определяющей была воля родителей.

Сватовство могло состоять из одного-трех визитов сватов, а также могло включать в себя или продолжаться встречами родителей и родственников с той и другой стороны: С ними связаны различного рода смотрины: «печку смотреть», хозяйство жениха и т.п. К концу XIX в. количество акций, следующих после сватовства, сокращается до минимума, в том числе и за счёт их совмещения. Затем следовали посиделки, вечёрки или вечеринки. В том числе и «горячий вечер» (накануне свадьбы, венчания), «каравайные ритуалы» – приготовление обрядовых хлебов и других предметных символов. К этой же части свадьбы следует отнести и сбор свиты невесты (дружка, старшая дружка, подружка) и свиты жениха (старший дружко, бояре, старший боярин).

Формы приглашения также варьировались. Невеста могла приглашать только в сопровождении старшей дружки, а могла – в компании подружек с исполнением уличных свадебных песен. Жених – в сопровождении старшего дружка (верхом или на линейке/тачанке) или в сопровождении верховых (бояр).

Собственно свадьба, которая игралась, как правило, в воскресенье, иногда в субботу или среду, начиналась с обряжения невесты и жениха. Формирование и украшение («красить поезд») свадебного «поезда» происходило у жениха. Далее следовали раздельные благословения в своих домах родителями жениха и невесты и отправление «поезда». Вслед за прибытием жениха и «поезжан» в дом невесты следовала серия выкупов: ворот, места возле невесты, «продажа косы». Пребывание жениха в доме невесты могло сопровождаться подарками, родительским благословением жениха и невесты («князя и княгини»), обедом, дарами и собственно проводами к венцу.

На венчание жених и невеста ехали или вместе, в одной «карете», как типичный факт, но могли и раздельно – невеста впереди, а следом, иногда верхом, жених. После венца молодые отправлялись в дом жениха, где их встречали, благословляли его родители иконой, хлебом, «обсыпанием» (хмель, конфеты, деньги, орехи, иногда и пшеница).

После прибытия невесты и жениха к его родителям и соответствующих благословительных ритуалов начинался пир, как правило, без участия стороны невесты, и молодых отправляли на брачное ложе.

Во время пира могло происходить и одаривание молодых, хотя «дары» по традиции проходили на второй день свадьбы, после «освидетельствования честности» невесты, взаимных гостевых визитов гостей жениха к родственникам невесты и её родни в дом молодых.

Свой особый колорит кубанс- кой свадьбе придавало включение в обряд казачьей символики и атрибутики: плеть, саб- ля, верховые во время приглашения гостей и сопровождающие жениха (иногда с шашками наголо), поезд, стрельба на различных этапах свадьбы: во время движения «поезда», выкупов, при переходе жениха и невесты через огонь, разложенный в воротах, во время первой брачной ночи и т.п.

Второй, в других вариантах – третий день – это время «причуд» и завершения свадьбы, хотя окончание могло затянуться и на неделю за счёт того, что участники свадьбы, некоторые «чины», могли поочерёдно приглашать к себе гостей. Второй и третий день состояли из хождения ряженых процессией («жених», «невеста», «медведь», «турок», «цыган», «журавль» и т.п.), «собирания кур», катания, купания, прятанья, «сжигания» родителей, которых молодые выкупали, а также даров, как вариант, и некоторых других ритуальных действий.

Своеобразие присуще и свадьбе сироты: дополнительные («сиротские») песни, голошение невесты в некоторых линейных станицах, посещение родительских могил, особенности в причёске: «в расплёт» или наполовину заплетённая коса.

Свой особый колорит кубанской свадьбе придавало включение в обряд казачьей символики и атрибутики: плеть, сабля, верховые во время приглашения гостей и сопровождающие жениха (иногда с шашками наголо), поезд, стрельба на различных этапах свадьбы: во время движения «поезда», выкупов, при переходе жениха и невесты через огонь, разложенный в воротах, во время первой брачной ночи и т.п.

Наибольшим количеством особенностей обладал свадебный обряд тех селений, которые лишь во второй половине XIX в. были преобразованы в станицы, а население было причислено к казачьему сословию. В них можно обнаружить следы таких ритуалов, как сжигание девичьей «постели» (невесты и подружек), остатки банного ритуала, «вождение журавля» и др. В целом же, к концу XIX века свадебная обрядность кубанских казаков существенно унифицировалась.

Браки сибирских казаков¹¹ заключались преимущественно в пределах одного селения, либо брали невесту из соседних станиц, расположенных на своей линии. Неохотно роднились с представителями других сословий (на крестьянках женились редко, еще реже встречались случаи, когда казачка выходила замуж за крестьянина).

Брак по воле родителей («согласная свадьба») был обычным явлением, но учитывалась и взаимная склонность молодых. Как правило, отец собирал в доме совет родственников, где они подбирали подходящую «по породе» невесту. Причем у сибирских казаков оценивались не только здоровье, хозяйственность, внешние данные, но и умение ездить верхом, смелость и «бойкий нрав». Иногда родители договаривались между собой поженить своих будущих детей (колыбельный сговор). Встречались у сибирских казаков также браки тайные (похищение невесты без ее ведома) и «убегом» (совместный сговор молодых убежать, так как родители были против).

Предсвадебный цикл обрядов начинался со сватовства. Сватами обычно выбирались родственники жениха и крестные родители. Зайдя в дом, сваты крестились на образа и садились под матицу, что показывало цель их визита и считалось хорошей приметой для удачного сватовства. Сваты приносили с собой вино и булку хлеба, клали булку на стол и говорили: «Мы вам булицу на стол, а вы нам дайте красиу девицу». Если девушка была согласна, то она разрезала хлеб и приглашала всех к столу. Разрезание принесенного сватами хлеба в знак согласия на брак бытовало также в Малороссии, у кубанских казаков и у сибирских украинцев. В знак отказа могли дать сватам в руки арбуз или тыкву. Тыква («гарбуз») как символ отказа широко известен на Украине и у кубанских казаков.

Оставшееся до свадьбы время носило название «девишник». Невеста считалась гостьей в родительском доме, отстранялась от всех работ, кроме приготовления приданого. У сибирских казаков встречался обычай «отбивания зорь», когда невесту выводили за ворота «на зорю голосить» (сироту водили к озеру или на кладбище).

Еще в первой трети XX в. среди сибирских казаков широко бытовали поверья о колдунах, которые «портили свадьбу». Считалось необходимым пригласить в дружки не только веселого, красноречивого и знающего весь ход свадьбы человека, но и такого, чтобы мог отвести от молодых «порчу» и противостоять колдуну.

Основными событиями первого дня свадьбы являлись сборы невесты к венцу с причитаниями, приезд «поезжан» и обряды выкупа, венчание, перевоз приданого в дом жениха, встреча молодых из церкви, «окручивание молодой», дарения. Уводили молодых спать обычно к 12 часам ночи. В некоторых станицах существовал обычай «греть постель».

На второй день свадьбы широко бытовали обряды, связанные с проверкой девственности невесты (демонстрация простыни, ночной рубашки). В этот день молодая сама ухаживали за гостями, демонстрируя свою хозяйственность. С этой же целью заставляли ее «мести сор», в который бросали подарки и мелкие деньги. На многих казачьих свадьбах ходили ряженые (цыганами, киргизами, зверями, чертями и т. д., а также переодетые в женщин мужчины и наоборот). Они мазали лица сажей, воровали кур в домах приглашенных на свадьбу, варили из них лапшу.

Каждый день свадьбы катались на лошадях, пели величальные песни, разбрасывали по улицам конфеты и пряники. Из дома жениха свадьба переходила в дом невесты, затем гуляли по очереди у всех родственников. Таким образом, свадьба могла продолжаться по две недели и более. В последний день гуляния топили баню, «тушили овин» – разводили костер из соломы и заставляли молодых прыгать через него. В некоторых селениях сибирских казаков делали «учело свадьбы» и сжигали его.

ПРОВОДЫ НА СЛУЖБУ¹²

У кубанских казаков особое место среди обрядов жизненного цикла занимал ритуал проводов на службу, который включал несколько этапов:

1. Подготовка к проводам – подготовка снаряжения, согласование регламента со станичной администрацией, материальное обеспечение проводов.
2. Собственно проводы – вечерняя трапеза, в которой принимали участие родственники – в обязательном порядке крестные родители, иногда молодёжь. «Ужин» мог длиться до утра, сопровождался напутствиями отслуживших свой срок, уважаемых казаков.
3. За ним следовал завтрак, основные ритуалы которого – родительское благословение иконой и хлебом, перевязывание полотенцем крест-накрест и обряжение казака, как жениха: цветок, платочки, которые прикалывали к его одежде девушки, и в первую очередь – невеста.

Затем следовало прощание и ритуальный уход с родительского двора: через ворота, верхом на коне, которого под уздцы могла выводить мать, невеста, или пешком, в сопровождении родителей и гостей. Это могло дополняться «заворотними» ритуалами: возвращение на непродолжительное время в дом, возвращение и откусывание пирожка, хлеба, остаток которого возвращался в святой угол, отдача за воротами хлеба первому встречному, выбрасывание полотенца или двух полотенец на дорогу и т.п., символизировавших счастливую дорогу и возвращение домой.

После построения на станичной церковной площади, напутственного слова атамана и, как вариант, казаков – Георгиевских кавалеров, молебна, казаки в сопровождении родственников и станичников отправлялись к месту назначения с прощальной остановкой в каком-либо примечательном, знакомом, «пограничном» месте станичного юрта – река, курган, дерево. Здесь, с подношением обязательной чарки, и происходило окончательное прощание.

Проводы, начиная с ужина и заканчивая отъездом казаков, сопровождались исполнением исторических, военно-бытовых, плясовых и специальных «проводных» песен: «Прощай ты, Уманьска станыця», «Последний нонешний денёчек», «В саду дерево цветёть», «Вы казачки, казачки» и др.

Во время благословения, проводов могло происходить вручение дедовского, родительского оружия, использовались охранительные молитвы и обереги, в т.ч. «земля родная» и т.п.

Своими особенностями обладали вторые и последующие проводы, в том числе на войну, которые были неизбежны в связи с продолжительной казачьей службой. Но в любом варианте этого обряда чётко прослеживается идея долга, готовности к смерти и надежда на благополучное возвращение в родительский дом.

Само возвращение также носило ритуализированный характер: встреча станичниками «служивых» у прощального места, благодарственное слово станичного атамана и стариков, дары станичной церкви и молебен, продолжительные гостевые визиты родственников, к родственникам и сослуживцам.

ПОХОРОНЫ

Умершую в девичьи года девушку-казачку несли на кладбище только девушки, а не женщины и тем более не мужчины. Так отдавалась дань уважения целомудрию и непорочности. Покойника несли на кладбище на носилках, гроб покрывали темным покрывалом, а девицы – белым. Могилы копались глубокие. Сбоку от могилы выкапывалась (оборудовалась) ниша. Туда и устанавливали гроб два, а то и три казака.

Не для всех казаков боевые походы и поиски заканчивались успешно. Возвращение домой погибших воинов для многих семей было трагедией. И. И. Железнов в своей книге 1910 года «Уральцы, Очерки быта уральских казаков» так описывает возвращение казаков из похода¹³. Мать, не знающая о гибели сына, спрашивает проходящих казаков: «Подгорнов, родные мои, где Маркиан?» На это проходящие сотня за сотней отвечают: «Сзади, матушка, сзади!» И далее: «…когда и обоз проходил, то казаки, кивая головою, говорили: «Там, сзади родная!» Тут только старуха догадалась, что осиротела навеки…».

У уральских казаков по преданиям существовал такой обычай. До прихода на Яик новгородского ушкуйника Гугни, уходя в поход, казаки бросали своих жен, а из похода привозили новых. Атаман Гугня свою жену сберег, а новую не привез, и вот с этой самой Гугнихи появились постоянные жены. Казаки величают ее прабабушкой Гугнихой и при случае поднимают бокал за нее¹⁴.

В связи с этим интересен обычай донских казаков, который называется «белый платок». Возвращаясь в станицу из похода или после войны, не все донские казаки были уверены, что жены их вели себя в отсутствие мужей безупречно, поэтому запасались белыми платками. Когда казаки подъезжали к станице, из встречающих их людей выходили некоторые жены и падали перед ними ниц. «Из женской груди вырывался вопль: прости меня владыка мой! И казак угадывал, в чем дело. Вздрагивает, всхлипывает. Ревность уже заползла в сердце… Твердая, загорелая рука, сразившая не одну вражескую жизнь, кладет белый платок на голову виновной. Казак слегка коснулся своей ногой жениной головы. Нет – говорит – прошлому помина. Позор покрыт моим прощением!» Осмелится кто-нибудь напомнить ей ее старые грехи! – муж грудью постоит за жену, защитит ее честь, как умеют защищать вообще доблестные казаки¹⁵.

Похоронная обрядность в казачьей культуре претерпела ряд изменений: от курганной насыпи до могильного надгробия и креста. В фольклоре могила воину копается оружием, возможно, здесь указывается причина смерти и роль оружия как посредника с тем светом. В обряде похорон не наблюдается особых различий в мужском и женском захоронении. За исключением того, что в гроб мужчине могли положить оружие, если он был охотником. Уход воина из мира живых в мир мертвых, сопровождался тризной, с военными состязаниями, молебном. Могила в иносказательном образе выражения представляется женою или невестою погребенного. Есть чрезвычайно распространенная в разных видах песня, где казак посылает коня к родителям передать им весть о судьбе сына и приказывает ему не говорить, что он убит, а велит сказать, что он женился, взял себе в поле могилу – красную девицу.

Символика перехода из одного мира в другой, связана с оружием, рекой, часто Дунаем, с мостом. Уход воина требует разрушения невидимой преграды между мирами. Его уносит к мосту или чаще переправе верный конь, которого казак на переправе отдает за переезд на ту сторону.

В Запорожье, когда умирал казак-гуляка, ему в гроб ставили штоф горилки, с которою опускали его в могилу, а над могилою трезвого товарища выставляли белый флаг, эмблему безукоризненной чистоты отжившего витязя. В Старочеркасском музее-заповеднике в фонде хранятся погребальные флаконы, которые клались в могилы к казакам. Известно, что в гроб казаку клали оружие, во время похорон у кубанских казаков, папаху, кинжал и шашку клали на покойника, сверху знамени, которое покрывало гроб. У донцов на крышку гробы прибивали скрещенную с ножнами шашку.

Оружие, конь, животворящий крест (проросший крест) являлись традиционными компонентами похоронной воинской обрядности. Установка флага, или ратовища с флажком на могиле казака характерно как для запорожского, так и для донского казачества. Подобные обряды встречаются и у горцев Кавказа.

На Кубани, у кубанского казачества, свои ритуалы погребальных событий¹⁶. Изготовление гроба, укладывание и вынос умершего на подворье, сопроводительные ритуалы: свечи, хлеб, вода, пшеница, мёд. Ритуальное сидение родственников у гроба. Выход со двора и завязывание ворот, калитки/форточки. Перевязывание и порядок движения на кладбище; ритуал перевязывания: мужчин – полотенцами, женщин – платочками. Последовательность движения похоронной процессии: крест, перевязанный полотенцем или платком, крышка гроба с хлебом на нём, гроб с покойником, родственники и принимающие участие в похоронах. Остановка и ритуалы, связанные с расстиланием и сворачиванием полотенца на пороге, воротах, перекрёстках и т.д. Прощальные действия на кладбище.

Поминальная часть включала в себя поминки (на первый, девятый, сороковой день и в годовщину), раздачу вещей умершего и посещение «могилок в родительские дни», в т.ч. на проводы, первое воскресенье после Пасхи.

Особенностями отличалась похоронно-поминальная обрядность: умерших некрещёных детей – их могли хоронить под порогом, под фруктовым деревом на подворье, без креста; умерших «не своей смертью» – хоронили за пределами кладбища или на кладбище, но в особом месте с поминовением только под Троицу; особые «свадебные похороны» – умерших до брака и т.п.

Естественная смерть казака-воина в домашних условиях предполагала погребение в казачьем костюме и при кинжале, папаха укладывалась с правой стороны у плеча. Во время войны чаще всего погребение происходило на месте гибели. И в таких случаях вдове возвращали коня и вещи погибшего. Если же удавалось привезти тело убитого казака, то тогда во время похорон вслед за гробом вели его коня, покрытого буркой.

ПРАВОСЛАВНЫЕ ТРАДИЦИИ¹⁷

Казаки всегда объединялись вокруг церкви, создавая свой станичный приход. У казаков особое отношение к православию, их отличает особая религиозность, недаром казаков называют «воины Христовы». В час смертельной опасности понимание того, что жизнь дана Богом, и только Бог может ее забрать, делает казака, творившего горячую молитву своему Святому-покровителю, не только искренне верующим, но и бесстрашным. Верная поговорка: «В бою атеистов не бывает». Основой казачьего мировоззрения, жизненной философии, даже если это и «философия войны», было Православие. Но Православие не в абсолютно каноническом смысле, а в непосредственном, личном взаимоотношении человеческой души и Создателя, причем с примесью языческого мировосприятия, связанного с Высшими силами природы исходящими от воды и степи. Веру рассматривали, как совершенное духовное состояние, стоящее выше сознания, ни с чем, не сравнивая, только говоря: «Либо вера есть, либо ее нет!».

Основными праздниками, отмечающимися донским казачеством, являются календарные церковные праздники.

Святки начинались с празднования Рождества Христова (7 января) и продолжались почти две надели до Крещения Господня (19 января). К празднованию Рождества Христова верующие готовились сорокадневным постом. Канун праздника проводился в особо строгом посту. День Рождества Христова еще назывался сочельником, т.к. по церковному уставу в этот день полагалось употреблять в пищу сочиво (пшеницу с медом, или послащенной сахаром – «кутья»). По всей России в сочельник не ели до первой звезды, но подготовка к этому празднику немного отличалась, друг от друга, согласно тем обычаям, которые бытовали в данной местности. На Северном Кавказе, в канун великого праздника, в красном углу, под образами, на чистой скатерти, на пучке сена или соломы стояла чаша с отваренными зернами пшеницы, политой медом и посыпанной изюмом (тоже кутья). С появлением первой звезды на небе после молитвы ели кутью, а за ней самый скромный ужин.

Масленица. Масленица относится к переходящим праздникам, связанным с Пасхой. Празднуют Масленицу на последней неделе перед Великим постом, который длится 7 недель и заканчивается Пасхой. Название «масленица» возникло потому, что на этой неделе по православному обычаю мясо уже исключается из пищи, а молочные продукты еще можно употреблять – вот и пекут блины масленые. Празднование Масленицы приурочилось ко дню весеннего равноденствия. Ритуалы, которые проводились в то время, были направлены на изгнание зимы и встречу весны. «Масленицу», выполненную из сена или соломы, нарядно украшенную, одетую в русский женский костюм, сжигали на главной площади под песни и пляски жителей станицы. Главные празднования, проводимые казаками на Масленой неделе, проходили с четверга по воскресенье. Казаки нарядно одевались и участвовали в праздничных гуляньях: катание с ледяных горок, в кулачных боях. Биться могли друг с другом жители близ лежащих станиц, противоположных концов большой станицы. К бою готовились серьезно: парились в банях, ели хлеб и мясо – в нарушение предпостного запрета, потому что верили, что они придавали силу и смелость.

Пасха. Начинается подготовка к празднику Пасхе с Великого поста. Ведь именно он – период духовного и физического очищения. Великий Пост длился семь недель, причем каждая неделя имела свое название. Особенно важными были две последние: Вербная и Страстная. После них следовала Пасха – светлый и торжественный праздник обновления. В этот день стремились надеть всё новое. Даже солнце, замечали, ликует, меняется, играет новыми красками. Обновлялся и стол, заранее готовили обрядовую пищу. Красили яйца, пекли паску, жарили поросенка. Яйца красили в разные цвета: красный – кровь; желтый – солнце; голубой – небо, вода; зеленый – трава, растительность. В некоторых станицах на яйца наносили геометрический рисунок – «писанки». Обрядовый хлеб паска был настоящим произведением искусства. Старались, чтобы был он высоким, «голову» украшали шишками, цветами, фигурками птиц, крестами, смазывали яичным белком, посыпали цветным пшеном. По преданию наших предков: паска – это дерево жизни, поросенок – символ плодородия, яйцо – начало жизни, жизненная энергия. Возвратившись из церкви после освящения обрядовой пищи, умывались водой, в которой находилась красная «крашенка», чтобы быть красивым и здоровым. Разговлялись яйцом и паской. Ими же одаривали нищих, обменивались с родственниками и соседями.

Очень насыщенной была игровая, развлекательная сторона праздника: вождение хороводов, игры с крашенками, в каждой станице устраивали качели, карусели. Катание на качелях имело обрядовое значение – оно должно было стимулировать рост всего живого.

Пасха – светлый и торжест- венный праздник обновления. В этот день стремились на- деть всё новое. Даже солнце, замечали, ликует, меняется, играет новыми красками. Обновлялся и стол, заранее готовили обрядовую пищу. Красили яйца, пекли паску, жарили по- росенка. Обрядовый хлеб па- ска был настоящим произведением искусства. Старались, чтобы был он высоким, «голо- ву» украшали шишками, цветами, фигурками птиц, крестами, смазывали яичным белком, посыпали цветным пшеном

Завершалась Пасха Красной Горкой, или Проводами, через неделю после пасхального воскресенья. Это – «родительский день», поминовение усопших. Отношение к предкам – показатель нравственного состояния общества, совести людей. Казаки к предкам всегда относились с глубоким почтением. В этот день всей станицей шли на кладбище, вязали на крестах платки и полотенца, устраивали поминальную тризну, раздавали «на помин» еду и сладости.

В середине июня солнце достигает высочайшей точки на небе. Это время называется летним солнцестоянием. Солнце поворачивается на зиму, и дни начинают убывать. День этот наступает 24 июня, и называют его Иванов день. Само слово «купала» созвучно слову «купать» – погружать в воду. По традиции этот праздник связан с обрядом массового купания в реке и росистой траве. Казаки считали, что в ночь на святого Ивана, самую короткую в году, совершаются главные чудеса. В это время не выпускали лошадей в поле. На окна клали жгучую траву, которая не пускает нечистую силу в избу. По поверьям, в эту ночь нельзя спать, потому что нечистая сила совершенно распоясывается. Казаки в эту ночь разжигали костер, купались в реках и источниках. Считалось, что вода в эту ночь имеет такую же силу, как и огонь, избавляя от всего злого, вредного, нечистого. Казачья молодежь в праздничных нарядах собирались у реки, разводили костры, устраивали хороводы. А затем, взявшись за руки, попарно прыгали через огонь.Именно в этот день надо было запасаться лечебными растениями. Растения должны быть сорваны на заре Иванова дня – прежде, чем обсохнет роса. Многие в этот день искали заветный цветок папоротника, который, по преданию, цветет только один раз в году – именно в эту летнюю ночь накануне Ивана Купалы. Считалось, что если увидишь его, то любое желание исполнится.

КАЗАЧЬИ ПРАЗДНИКИ¹⁸

Более обстоятельно увидеть и понять, как традиционно проводились казачьи праздники на Кубани, помогает книга В.Ф. Никитина «Традиции казачества». Почти в каждом доме распевали казачьи песни. На престольные праздники по старинному обычаю в станичной избе после молебна устраивался общий обед. На него приносили все, что есть у кого самое вкусное. Казаки обожали «варену» — смесь водки, меда, сушеных фруктов, изюма, винограда, груш, яблок, сваренных с имбирем и другими пряностями. Кроме нее, на «ура» шли горилка, пиво, мед, наливка, брага.

По одной из версий, принимали в казаки лишь после ритуала посвящения: кандидат должен залпом выпить штоф водки (1,23 литра) и пройти по длинному бревну. Пили они из «михайликов» вместимостью по 3–5 наших рюмок. После трапезы запорожцы пускались в пляс, играли в картишки, курили трубки-носогрейки, горланили песни, палили из пушек и, конечно, развлекались кулачным боем.

После очередного военного похода казаки ходили по Сечи, рассказывая о подвигах. За ними несли ведра «пьяных напитков», коими добры молодцы угощали встречных. В походах казакам пить спиртные напитки было запрещено. Нарушивших этот закон карали смертной казнью. После общего обеда казаки разбивались по ватагам и праздновали по домам три дня. Существовал и обычай приглашать стариков (из числа самых заслуженных) в дом для угощения.

К Рождеству резали кабана, барашка, гусей, индеек. Готовили колбасы, холодец, пироги и пирожки с мясной и фруктовой начинкой. Рождественский стол должен был отражать идею достатка, изобилия, благополучия. Основной обрядовой пищей являлась, кутя / кутья, которую готовили из ячменя, пшеницы, позже – из риса, а в некоторых станицах Карачаево-Черкесии – из кукурузы, а также и узвар из сухофруктов.

Во время вечери, ужина накануне Рождества Христова, с появлением первой вечерней звезды в начале разговлялись кутьёй. В некоторых станицах и семьях детей заставляли лезть под стол и подражать крикам домашних животных: квохтать, кукарекать, мекать, бекать и т.п. Вечеря – семейный ужин. Приходили в родительский дом женатые сыновья со своими детьми. Приглашали одиноких соседей.

На стол ставили прибор для умерших предков. В некоторых станицах открывали дверь и звали их к столу. Хозяин, а если его не было, хозяйка приглашали к столу Мороза, а иногда и домового. Ритуал приглашения Мороза достаточно вариативен по форме, а по содержанию однотипен на всём пространстве бывшей Кубанской области. В тексте приглашения высказывалась просьба не морозить ни люде