I.2. Как выглядели русалки?

Материалы Полесского архива позволяют выделить четыре основных типа описаний внешности русалок: а) «страшные, немолодые, уродливые», б) «красивые молодые девушки», в) «полуженщина-полурыба», г) нейтральный тип (в облике ребенка или женщины с распущенными волосами).

Первый тип включает из наиболее часто повторяющихся характеристик следующие: косматые, растрепанные — заросшие шерстью — старые, голые, с отвислой грудью (иногда перекинутой за плечи): «Люди, как женшчыны, толки валас а   длинные растрепаны. Ў л е  си жывуть, на м о  гилках, на кл а  дбишчах… Г о  лые, касм а  ты-раск о  сманы» [ПА, Золотуха]; «Як м а  ўпа, ж е  ншчына, стр а  шна так а  я. Грудями могут задавить» [ПА, Дяковичи]; «Длинные волосы у ее, гр у  ди большие, як кам е  нья» [там же]; «Рус а  ўки х о  дзяць ў Петр о  вку по житу… кудл а  та, як в е  дьма» [ПА, Оздамичи]; «Русалки з жал е  зными цыцками, паймають и застрык о  чуть… г о  лые, касм а  тые» [ПА, Присно]; «Валас а   растрёпаны и сам а   кр е  пка, жал е  зна — железн я  чка, ничем ее не разабьеш. Это та с а  мая рус а  лка, в е  дьма» [ПА, Картушино]; «Русалки як ж о  нки, но руки як лапы ў сабаки и шерсть на теле… У них цыцки велики были, коль встретит кого, то закидывает одну на плечо да другую — и щекочет до смерти» [ПА, Дорошевичи]; «Русалка, вроде, женшчына ст а  рая, стар у  ха, так е  е оборв а  нее усё (на ней)… Вроде, убив а  е цыцкаю большой. Ц ы  цка зал и  зная. Так а   стар е  нька, стр а  шная…» [ПА, Кострово].

В материалах П. В. Шейна было отмечено, что в Пинском Полесье традиционными считались описания русалок, сидящих в жите с «толкачами» в руках [Шейн 1887, с. 196]. Эта локализация подтверждается и новейшими данными: записи из Пинского Полесья и западных районов Гомельской обл. изображают русалок с «толкачом», «прачем», «пральником», «батогом», «кочергой»: «Вона (русалка) в ст у  пу тебе вс о  дыть и товкач э  м (истолчет)… В ей нашчот товкача — то цыцка, е  таю ц ы  цкаю тебе затовч э   там, у туй ст у  пы» [ПА, Спорово]; «В поле русалка сидить з пр а  льником, д о  лгия к о  сы и пр а  льник в руках — и бежыт за д е  тками» [ПМ-С, Бостынь]; «Русалка д о  ўгая, кошм а  тая, руб а  ха на ём, с тоўкач о  м (в руках), может истолочь…» [ПА, Радчицк].

Единичные свидетельства изображают русалку вымазанной дегтем или смолой («зл о  вить да цыцку смалян у  ю да е  »). В этой связи интересна терминология названия русалки, зафиксированная в с. Радчицк — «смол я  нка» («смул я  нка»): «Смул я  нка — то т э  е с а  мее, шо е  тая рус а  ўка… Пугали пацанов: „Смол я  на вас забер е  !“» [ПА]; «В жыте смул я  нка сидить… у ее жал е  зна ст у  па и тоўк а  ч. В о  зьме у зал е  зну ст у  пу да потоўч э  » [там же].

Географически первый тип описаний внешности («страшных») русалок фиксировался преимущественно в зоне Пинского Полесья и Гомельской обл., и затем севернее от нее на территории Белоруссии.

Второй тип внешнего облика русалки дает описание молодых привлекательных девушек с длинными волосами, в веночках, обнаженных или в белом: «Русалки по житу ходять в билому и били косы, красыви дуже» (ПМ-Г, Желобное); «Молодые девушки с длинными волосами, голые, красивые» [ПА, Нобель]; «Русалки як девушки… вышли из воды, у веночках, позапл е  таные, ў б е  лом пл а  тейку» [ПА, Замошье]; «Очень мал е  нькие, небольшого роста, есть красивые, как царевна» [ПМ-С, Мокраны]; «Молодыи дивчата ў билых платтях, ў винке на головах, ленты ззаде» [ПА, Поворск]; «М а  ўкы — то рус а  лки, крас и  вы, венок на голове, по ж ы  ти бр о  дют» [ПА, Староселье].

Иногда привлекательная внешность описывается исключительно через наряд русалки: «хорошо одетые, у венках девки»; «дивчата в велёнови, в китайках, в билых платтях».

В большинстве описаний даются лаконичные характеристики: длинные волосы, в венках, в белом. Привлекательный тип русалок более последовательно локализуется в западном Полесье с дальнейшим распространением на территорию Украины. К нему примыкает категория русалок, изображаемых в виде полуженщины-полурыбы. Это самый малочисленный разряд описаний внешности в составе наших материалов (из 90 свидетельств — 8 случаев): «Русалка ў ваде жив е  ть, как рыба. Д е  ўка, а хвост, как у рыбы, распущенная коса» [ПА, Радутино]; «Котра людина втопиться на Русальный тыждень, стае русалкою. Русалка половина як людына, а половина як рыба. Выходыть з воды, иде в жыто» [ПМ-Г, Ремчица].

Наконец, следует отметить варианты описаний нейтрального характера, в которых фиксируется внимание на длинных волосах, венках, белой одежде: «К о  сы росп у  стяны, молодая, нестарая, одета нибы в нижней од е  жы» [ПА, Верхн. Теребежов]; «Одеты воны были у б е  лой сукенцы, з д о  ўгими волосами, якие закрывали в о  чы» [там же]; «Прямо девушка, в о  лосы распущены, г о  ла, косы дл и  нны» [ПА, Курчица].

Некоторые детали таких нейтральных описаний позволяют отметить тяготение больше к первому типу («страшных» русалок), чем ко второму: «Русалка волосатая, с закрытыми глазами и в белой одежде» [ПА, Голубица]; «Девушки ходят в белом во всем, косы распустят длинные, лица не видно, руки холодные, сама длинная, высокая» [ПА, Челхов]; «Лес шумит-гремит, шум идёт — русалки ходят, высокие, как деревья, венки, рубахи (на них)» [ПА, Злеев].

Есть также свидетельства, что русалки появлялись в облике маленьких детей, идущих через жито, по дороге, девочек в венках.

Таким образом, данные Полесского архива свидетельствуют в пользу большей популярности типа «страшной» русалки. Приходится признать, что эти выводы противоречат общепринятому мнению о привлекательной наружности русалок, закрепившемуся не только в литературной традиции, но и в фольклорно-этнографических трудах, энциклопедиях и словарях. Действительно, большая часть описаний русалок, известных по источникам XIX — начала XX вв., ничем не напоминает приведенные выше полесские записи. В частности, поразительно единообразны поэтические описания украинских и белорусских русалок в сборниках П. П. Чубинского, Н. Маркевича, В. Гнатюка и других собирателей.

По наблюдениям Д. К. Зеленина, южнорусская традиция изображает русалок красавицами, а северорусская — безобразными старухами [Зеленин 1916, с. 152–154]. На это указывал в свое время и С. В. Максимов, считавший образ «веселых, шаловливых и увлекательных созданий» — наиболее древним и первобытным, а злых и мстительных существ с чертами «уродливой нечисти» — извращенными позднейшими верованиями [Максимов 1912, с. 115]; «хотя во Владимирской губ. и помнят еще древних русалок и признают даже два их рода (водяных и домашних), но ни один сорт из них не отличается такими нежными, привлекательными чертами, как южные их сестры» [там же, с. 119].

Между тем ряд свидетельств Архива РГО изображает не слишком привлекательный образ русалки, известный в южнорусской зоне: «голые, с растрепанными волосами… садятся на борону и загоняют лошадь», «обнажены, лица синие, бледные, волосы распущены», «нагие женщины с большими грудями, живут в лесу» [Померанцева 1975, с. 73].

Что же касается облика русалки в виде полуженщины-полурыбы, то тут взгляды всех исследователей сошлись на том мнении, что такой образ, несомненно, книжного происхождения и связан с апокрифической легендой о фараоновом войске, потонувшем при переходе через море [Зеленин 1916, с. 160, 198; Померанцева 1975, с. 78].