I.3. Места обитания русалок

Выяснение вопроса о месте обитания демонологического персонажа чаще всего считается решающим для определения его специфики, внешнего облика, функции, т. е. его классификационной принадлежности (в лесу обитают лешие, в воде — водяные, в доме — домовик, в овине — овинник и проч.). Что же касается русалки, то приходится дополнительно учитывать и календарные сроки ее появления на земле. Как уже говорилось, это Семик, Троица и Русальная неделя (иногда период от Троицы до Купалы).

Таким образом, выяснение вопроса о месте ее обитания связано с уточнениями следующего типа: а) где обитают русалки в период появления на Русальной неделе? б) откуда они приходят и куда исчезают после этого периода, или — где они пребывают остальное время года?

Как известно, все исследователи отмечали невозможность однозначно определить место обитания русалок: это вода, деревья, ржаное поле, конопля, перекрестки дорог, лес, кладбища, болото. Д. К. Зеленин весьма критично воспринял однотипные поэтические описания «хрустальных палат и чертогов», в которых на дне рек и озер живут русалки, и привел обширный материал иного рода: «У нас издавна считают русалок речными девами. Между тем, некоторые из наших источников решительно ничего не знают о жительстве русалок в воде» [Зеленин 1916, с. 140]. Е. Р. Романов называл местом обитания русалок леса, утверждая, что это мнение в Белоруссии имеет большее распространение [Романов 1912, с. 204]. Особенно часто образ русалок связывают с рожью: «Русалки до тех пор живут во ржи, пока рожь не процветет» [Federowski 1897, s. 170].

Большой интерес представляют те этнографические записи, в которых четко разграничиваются места обитания русалок в зависимости от ее сезонных переходов: «обитают в воде только с осени до Русальной недели (первая после Троицы). Тогда они выходят из воды и поселяются на ветвях деревьев, особенно на березах» [Богданович 1895, с. 77]. «До Троицына дня живут в водах… с Троицына дня до Петрова поста шатаются по земле, живут тогда в лесах и на деревьях. Любимое их дерево клен и дуб» [Терещенко 1848/6, с. 129]. «Русалки забираются в реки с осени и проводят там всю зиму. Около Троицына дня они выходят на сушу и остаются в течение всего лета» [Шейн 1887, с. 197].

Разнобой ответов на вопрос «живет ли русалка в воде или в лесу» мог зависеть от того, что при опросе не акцентировалось внимание на календарных сроках: имелся ли в виду троицко-русальный период (когда они появлялись в жите, в лесу) или остальное время года (когда они оставались в воде).

Обратимся теперь к полесским материалам. В сводной программе Полесского этнолингвистического атласа были предусмотрены отдельные вопросы относительно мест обитания русалок: где можно было видеть русалок на Русальной неделе и куда они исчезали после этого периода? По первому из этих вопросов были получены следующие варианты ответов: в жите, в поле, в конопле, «по межах», на деревьях, в воде или у воды, в болотистых местах, в лесу, на перекрестках дорог, на мосту, на кладбище, дома на печи. Решительное большинство свидетельств называло жито, поле, коноплю: «Рус а  вки х о  дзяць ў Петровку по жыту… кудл а  та, як в е  дьма. Яна м о  жа ухоп и  ць дзиц я  » [ПА, Оздамичи]; «Русалки б е  гають ас о  бена па ж ы  ту, як ж ы  то сьп е  лое, вроди» [ПА, Барбаров]; «Як жито уже ў к о  лос соберецца, русалки ходили по жити… По жит а  х только можно встретить… Русалки в о  дятца ў любом жити, ў лесе — не, ў реки — не… Опроч жита, их ниде не можна бачить» [ПА, Сварицевичи]; «На Грян о  й няд е  ле як ў ж ы  то п о  йдет — наткнёсся на рус а  льку» [ПА, Картушино].

Свидетельств такого типа очень много. Традиционной для этого периода формулой угрозы, адресованной детям, была: «Не ходи ў жыто, там русалка ухопить!»

К этим высказываниям часто добавлялись уточнения: «як крас у  е жыто — тади русалки х о  дють». Связь русалок с цветением ржи многократно отмечалась в этнографической литературе, касающейся полесской зоны. Большая степень устойчивости этого поверья отразилась в материалах нашего архива: «Пакуль жыто крас у  е — русалки ў жыте х о  дять» [ПА, Присно]; «Рос а  ўки появляюца л и  том, як жыто крас у  е» [ПА, Ковнятин]; «Рос а  лкы ў ж ы  ти. Як то ж ы  то крас у  е, то воны, кажуть, тогд ы  …» [ПА, Лисятичи]; «Можно увидеть ў дван а  цать час о  ў дня рус а  ўку. Када ж ы  то крас у  еца — ихня гул я  нка: гуд я  ть, пишч а  ть, крич а  ть» [ПА, Картушино].

Из других вариантов ответа весьма распространенным является следующий: русалки появлялись в лесу на деревьях, особенно часто — на березах: «Русалки на березе г о  йдаюцца» [ПА, Вышевичи, Хоробичи]; «на березовых ветках качаютца» [ПА, Барбаров]; «садяцца ў леси на дерево, хватаюца за г о  лля да падкал ы  хиваюца» [ПА, Злеев]; «ў лесу живет, по бер е  знику… з бер о  зы спуск а  юца» [ПА, Симоничи]; «ў л е  се, де бярозы длинные, тонкие стаять, ани чепл я  юца, д е  лали ар э  ли и кал ы  шуца. Звяжуть г о  лля (березы) и калышуца» [ПА, Картушино]; «По бер е  знику ход и  ли, с зал е  зными ц ы  цками, куг а  лися па бер е  знику» [ПА, Дяковичи].

Иногда любимым деревом русалок называется дуб: «на старых дубах сидят», «па дуб а  х л а  зили», «на Русальный р о  зыгры собирались на великий дуб» [ПА, Дяковичи, Выступовичи].

В ряде случаев назывались и другие места (жито, дороги, перекрестки), но с непременным указанием на близость березового леса: «Гав о  рили, что на р о  станех по г э  тых дар о  гах гул я  ли рус а  лки, де бер о  завый лес» [ПА, Барбаров].

Следующий тип ответа о местах появления русалок связан с водой, местами у воды, с колодцами, болотом: «На Зелену недилю до обиду русалки над криницею чешуть коси, нельзя до их (до криниц) пудходить» [ПМ-Е, Камка]; «Русалка ут я  гне ў кол о  дец (пугали детей)» [ПА, Выступовичи]; «Котора ут о  пытца людына — русалка, у воде живе» [ПА, Рясное]; «На Рус а  льны тыждень гул я  ли мы кола кол о  дезя… шось в и  скочило, такая ж о  нка, у нее к о  сы напер о  д вис е  ли, на виду» [ПА, Тхорин]; «Вых о  дят на мост у речок, у б е  лом, п е  сни красивые пеют» [ПМ-С, Заозерная].

Однако гораздо больше тех сообщений о водной локализации русалок, в которых акцентируется внимание на сезонных переходах: «Русалки и в жите, и в воде живут: зимой — в воде, а в Русальный тыждень выходят в поля и леса» [ПА, Хоробичи]; «Русалки из воды вылазят… ходют по жыту, потом в море уходят» [ПА, Заболотье]; «Говорыли, шо оне с м о  ра выплыв а  е и ух о  дять ў м о  ре, як пр у  йде их сезон» [ПА, Верхи. Теребежов]; «Русалки выходят з воды и л и  зуть ў ж ы  то» [ПА, Нобель]; «На Рус а  лном тыжни русалки з вод ы   вух о  дили» [ПА, Замошье]; «Русалки ходят ў Петр о  ўки, а патом пайд е   на свае м е  сто, гавор а  ць, ў м о  рэ» [ПА, Жаховичи]; «До Спаса на дереве сидит, на яблоне. Посветят — она в воду уходит» [ПА, Голубица].

Особый интерес представляют те полесские записи, в которых отражаются поверья о сезонных переходах русалок. Эти свидетельства важны еще и потому, что они чрезвычайно слабо представлены в этнографической литературе. Мы уже рассмотрели варианты сообщений о том, что русалки выходят из воды и после Троицы возвращаются в воду. Перейдем теперь к большой группе поверий, указывающих на связь русалок с «областью смерти», куда они якобы возвращаются после краткого пребывания на земле: «Коли Рус а  льна нед и  ля прох о  дыть, то рус а  лкы ух о  дять ў в о  ду, або на тот свет» [ПА, Орловка]; «После Русального тыжня уходили на тот свет» [ПА, Кишин]; «Русалки появляются с того света, затем назад идут» [ПА, Сварицевичи]; «З земли вих о  дять русалки, потом на свое место идуть» [там же]; «Русалки в м о  гилках живуть» [ПМ-Г, Сварицевичи]; «Зимой русалки уходят на кладбище, лежать ў гроб у  » [ПА, Радутино]; «В жыте, у воды, в лесу появляются. Затем уходят у сва и   мест а  : ў м о  гилку, в рай, на тот свет… хто зн а  е, чы в м о  рэ, чы ў з е  млю» [ПА, Ковнятин]; «Русалки ум е  ршы ўсе, лежат все время ў мог и  ле, из могил вых о  дят на Русалны тыждень. Ани тилько гуляють по жыту, а строк вых о  дить, ани ў мог и  лкы ид у  ть» [ПА, Поворск]; «Гже ж яны живуць? То х о  дять па жыту, бегають, да па л е  су, а потом идуть ў апределённа место, откуда яни пришли: из вады яны ци аткуда, из воздуха пришли, гдзе душы йдуть» [ПМ-С, Дубровица]; «После Русального тыжня возвращаются на свое место — ў гроб чы шо…» [ПА, Лесовое]; «После Тройчаны недели уходили в могилку» [ПА, Дяковичи]; «После Р о  зыгров русалки ў мог и  лку идуть» [ПА, Радчицк]; «Оны с кладбишча прыходять, по жыти гуляють — и зноў туды, на свое м и  сце» [ПА, Нобель, Спорово]; «После Русальной недели уходят ў м о  гылкы» [ПА, Луково; такие же ответы в с. Возничи, Рясное, Пирки, Свитязь].

Как видим, наряду с могилами, кладбищем, раем, «тем светом» в качестве вариантных форм называются наиболее традиционные зоны контактов с «областью смерти»: «в землю уходят», «из воздуха пришли», «из воды», «в море», т. е. все эти элементы рассматриваются как пути перехода на «тот свет».

В этом же ряду вариантных форм оказывается и лес, точнее — деревья: «Тыи няд е  ли прайд у  ть, як жыто ас ы  пецца и ст а  не паспевать — рус а  ўки ух о  дят ў лес, ў балот а  » [ПА, Картушино]; «Конец Рус а  льного тыжня — цэ р о  зыгры, рус а  льны р о  зыгры. Русалки собираются на великий дуб…» [ПА, Выступовичи]. Единичные варианты включают в этот ряд еще и огонь: «…чы вон ы   в землю пидуть, чы в ог о  нь, чы ў лес… н е  де ж е ў их м и  сто» [ПА, Ласицк].

Таким образом, местами пребывания русалок в троицко-русальный период обычно называли: житное или конопляное поле и межи, лес, деревья, места у воды, болота, колодцы, мосты, кладбища и другие «нечистые» места (например, перекрестки); а постоянной их локализацией считали чаще всего «тот свет» (небо, рай, кладбища, могилы), куда они уходили после Русальной недели, или воду, море — как границу между «тем» и этим светом.