Особенности исторических источников для реконструкции портретов древнерусских воевод

К сожалению, древнерусский эпос не был записан в свое время, как к примеру скандинавские саги. До нас он дошел в осколках, которые сохранила до XIX в. устная народная новгородская традиция. Причины эпической «забывчивости» остальных русичей, наверное, стоит искать в несчастьях, постигших Русскую зем-лю в широком смысле слова в ходе Батыева нашествия. Колоссальный разгром Се-веро-Восточной, Южной и Юго-Западной Руси был не лучшим фоном сохранения героического эпоса о древних «храбрах». Именно слово «храбр» до 1230-1240-х гг. означало выдающегося бойца, а часто и воеводу. Слово «богатырь», производное от тюркского «богатур», заменило термин «храбр» в конце XIII - XIV вв. Интересно, что восходящая к трагическим для русских событиям битвы на Калке (31 мая 1223 г.) былинная песнь-плач связывает гибель всех русских богатырей, включая былинного «двойника» героя нашего очерка - Добрыню Никитыча, с про-игрышем этого сражения. Чуть позже в 1237-1241 гг. в боях с воинством Батыя полегла почти вся социальная элита Северо-Восточной и Южной Руси. Ведь гибли в первую очередь дружинники, воеводы-бояре, горожане, осаждаемых монголо-татарами городов. (Неслучайно историки не могут найти среди российского дво-рянства XV-XVIII вв. потомков древнерусских бояр и дружинников). Именно древнерусская городская и дружинная среда являлась носителем устной былинной традиции, а так же героических песен военной элиты, единственным сохранивши-мся фрагментом которых является «Слово о полку Игореве». После Батыева на-шествия часто не кому было передавать «от отца к сыну» «преданья старины глу-бокой».

Древнерусские сказители

Когда в XIX в. начали записывать старинные были-ны, содержащие воспоминания о богатырях домон-гольской Руси, наибольшее их число было зафик-сировано на русском Севере, в прежних новгород-ских пределах. До Великого Новгорода, как извес-тно, войска Бату-хана не дошли, поэтому здесь сох-ранились условия для сохранения древних эпичес-ких сказаний. (Из 400 таких былин 300 записано в Олонецкой губернии, в Архангельской - 34, в Си-бири - 29, в Симбирской губернии - 22, в Саратов-ской - 10, в Нижегородской - 6, в Московской - 3.) Память новгородцев сохранила в первую очередь местные былины (о Садко, боя-рине Ставре, ушкуйные сказы). В отношении легенд общерусского масштаба она была избирательна. Господин Великий Новгород всегда стоял особняком среди городов Киевской Руси. Более всего на свете он чтил свои древние вольности и да-же обусловил помощь своему князю-наместнику Ярославу Владимировичу (Мудрому), боровшемуся за киевский великокняжеский стол с братом Свято-полком Окаянным, письменным обещанием князя править Новгородом согласно старинным новгородским правилам («Устав князя Ярослава Владимировича», другое название «Правда Ярослава» 1016 г.). В удельный период (1054 –1478) Господин Великий Новгород был «великим сепаратистом». Боярская республика желала любыми путями сохранять свою автономию от прочих центров Руси. Неудивительно поэтому, что помнили новгородцы только тех героев, которые так или иначе были связаны с новгородской историей и были «любезны» Новгороду и его жителям. Таковым, в отличие от упомянутого выше первоначально новгород-ского князя Ярослава, являлся его отец - «Ласковый князь Владимир Красное Сол-нышко», а также дядя и главный советник Владимира особенно в первые годы его правления новгородский наместник Добрыня Малкович.

Собирая по крупицам летописную информацию и анализируя эпос можно попы-таться восстановить общую картину жизненного пути боярина Добрыни. Конечно, в силу специфики источников, эта картина будет фрагментарна, однако позволит представить, как жили и действовали во времена Киевской Руси реальные прототипы былинных богатырей.