День четвертый. Молитва

 

Чистотою душевною Божествено вооружився,

 и непрестанныя молитвы, яко копие вручив крепко,

 пробол еси бесовская ополчения, Ионе, отче наш,

 моли непрестанно о всех нас.

 

Кондак прп. Ионе Яшезерскому

 

 

В иконостасе храма прп. Ионы Яшезерского посёлка Кварцитный Прионежского района Республики Карелия есть икона этого святого угодника Божия, где он изображен молящимся на глыбе малинового шокшинского кварцита перед Божией Матерью и Младенцем Христом. С любовью глядят они друг на друга. И даже если тебя из бетона отливали на соответствующем заводе, ты всё равно умиляешься представленному сюжету — «молитвою и псалмопением дебри и леса облагоухал еси». Глядя на эту икону, невольно начинаешь молиться и… Вот знаете, что интересно: если вы действительно хотите понять святого, то помолитесь ему. Если вам нужно понять человека, помолитесь о нём. Если вы вообще жить хотите — молитесь. Молитва — она как связующая нить, чьё начало уходит к Богу. И люди, подобно бусинам, нанизываются на неё, переплетаясь и создавая некий Богу угодный узор. В нашей же воле — стать янтарем, жемчугом, булыжником, песчаником, мрамором или вообще мимо нитки катиться… «По вере вашей», как говорится.

Когда прп. Иона Яшезерский пребывал в послушании у прп. Александра Свирского, то, как свидетельствует житие, «скоро обучился иноческому деланию». Ну а какое у них там делание, кроме Иисусовой молитвы? Сейчас, конечно, версии разные существуют. Кому монастыри и курортами грезятся: релакс на фоне чарующих пейзажей. А что? Смылись люди за забор от угнетающего водоворота бесконечного транспорта, «купи-продай», «успеть-не пролететь», и молятся себе в тиши. Чистое здоровье. Сколько раз с современниками пересекалась, все как один считают, что молитва и необременительное времяпрепровождение суть одно. Это тебе не закупки в соответствии с Федеральным законом от 05.04.2013 N 44-ФЗ проводить и не кирпичи таскать с 9.00 до 18.00. И чего там прп. Силуан Афонский про «кровь проливать» писал? Может, ему и виднее: он на иконе, а мы на грешной земле.

И такая прагматичная позиция, на самом деле, очень сильно отравляет существование и губит его, потому что отрывает человека от Источника Жизни — от Бога, с Которым нужно говорить как с Личностью. Это у язычников пень бессловесный, а у нас Бог-Слово, с Коим посредством Им же дарованного слова и общаешься. И Он всё для этого дал. И прежде всего, благодать Свою, без которой и «Господи, помилуй!» не пропищишь. Сказано ведь, что «никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1 Кор. 12:3). А у нас молитвословий — тома бессчетные, что наводит на мысль о неисчерпаемой заботе Господа о нас, грешных, дабы на каждый вздох было утешение, на каждую благую мысль — укрепление, на каждое дело — благословение. И во всём любовь. Есть ли что выше?

Прп. Иона, смотрящий на нас с иконы, — это не персонаж духовной живописи, не порождение фантазии художника (замечательного, кстати, иконописца Дмитрия Юдова), не «преданье старины глубокой». Прошение из кондака «Моли непрестанно о всех нас!» — не вопль в пустоту и не дань вепсской национальной традиции. Это реальность и сила, сворачивающая горы. Когда мы были на службе в день памяти прп. Ионы Яшезерского в Кварцитном и отмечали 455 лет его монастыря, то происходящее иначе как чудом Божиим ощутить было нельзя. Такое чувство, что на руинах расцвел дивный вертоград. (Там даже на светильниках лозы виноградные:) И ведь не благодаря, а вопреки — истории, природе, обществу, финансированию, неверию. Откуда эта красота вокруг родилась? А вот из молитв к молитвеннику за Вепсский край, из регулярного сердечного «моли Бога о нас!».

После этого — хоть запыленным щебнем, только бы в Божьи бусы вплестись. Аминь.

 

ДЕНЬ ПЯТЫЙ. СМИРЕНИЕ

 

Научитесь от Меня, ибо Я кроток

 и смирен сердцем (Мф. 11:29).

 

 «Но как светильник не может укрыться в ночи, так и подвиги угодника Божия не могли быть долго скрытыми от людей, ищущих спасения. По лесным тропам стекались к нему пустыннолюбцы. Любитель пустынножительства и безмолвия, по воле Божией, принял на себя новый многотрудный подвиг духовного руководства». Это как раз то место из жития преподобного Ионы Яшезерского, в котором рассказывается, как он, пребывая в уединении и непрестанной молитве на берегу Яшезеро откликнулся на призыв Божий и основал там обитель во имя Благовещения.

Помнится, когда я в первый раз это прочитала, подумала: да, сильно. Это в современном мире у людей карьерная лестница, мечты о власти, чаяния о руководстве и лозунг «Всё выше! и выше! и выше!», причем Небо в виду не имеется. А у людей Божиих устремления другие — от страстей и пороков очиститься, осуждение в словах и мыслях преодолеть, от мирских финтифлюшек сердцем оторваться и спокойную совесть хранить. Это программа-минимум. А по максимуму — Царствие Божие внутри себя взращивать с помощью Господа нашего. И там места для «Я знаю! За мной! Слушай меня!» совсем нет. Так что руководство духовное, скорее, как крест воспринимается. С которого снимают.

Но «если кто хочет идти за Мною, — возвещает святое Смирение, — отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мф. 16:24). Иначе невозможно быть учеником и последователем Того, Кто смирился до смерти, до смерти крестной. Он воссел одесную Отца. Он, Новый Адам, Родоначальник святого племени избранных. Вера в Него вписывает в число избранных, избрание приемлется святым смирением, запечатлевается святой любовью». Это цитата из трудов епископа Игнатия (Брянчанинова), в которой, как в капле воды, отразилось качество, присущее в принципе всем святым вообще, ну и преподобному Ионе, в частности. Смирился, взял крест свой и пошёл по этой многотрудной дороге пахать без выходных и больничных. Ну и кто в коллективе работал, тот знает, что «руководство» — это не для всех непререкаемый авторитет и повод для послушания. Для некоторых и случай на прочность руководителя проверить. Примеров приводить не буду. Их груды книг не вместят.

И может возникнуть вопрос: а зачем так пристально всматриваться в полутысячелетнюю историю, какие-то там образцы смирения выкапывать? Ну жил себе в лесу человек и жил, ну наставлял кого-то и ладно, ну трудился — так добровольно ж, нам-то что? Вот я себе этот вопрос некогда тоже задавала и… Ответ — он помимо моих волевых усилий пришёл. Не из книжек, лекций, логических построений, напряжений мысли. Это можно сравнить с разглядыванием шедевра — какого-нибудь монументального полотна. Взглянул впервые издалека — ну здорово написано, чего там. Потом ближе подошёл, повнимательнее посмотрел — побольше понял, каким-то деталям порадовался. А впоследствии, когда уже всякую точку, штришок, мазок, как свои пять пальцев узнал — восхитился мастерством создателя. Не на эмоциональном уровне — наши чувства переменнее ветра, а на более глубоком, проникнутом пониманием и внутренним переживанием уровне.

Так и здесь — берёшь в руки житие прп. Ионы, читаешь абзацы, предложения, вникаешь в слова, и Бог тебе открывает святого как Свой шедевр, от которого глаз не оторвать. Потому что сладкого уже вкусил, зачем горечь, фигурально выражаясь, «Черного квадрата» и прочего, душу не радующего абсолютно? Лучше уж со смиренным общаться и смирения набираться, пока не поздно.

Преподобный отче наш Ионо, моли Бога о нас!

 

ДЕНЬ ШЕСТОЙ. ЛЮБОВЬ

 

Кто не любит, тот не познал Бога,

потому что Бог есть любовь (1 Ин. 4:8).

 

«Чтобы любовь проснулась, надо приехать сюда…» — выводила я в блокнотике дождливым ноябрьским днём, впервые попав в Шелтозеро, на подворье монастырское. Ну, потому что правда это. Живёшь, как статуя, у которой, страшно сказать, в анамнезе святыни Земли Русской — Троице-Сергиева Лавра, Валаам, Соловки и прочее, чему можно обзавидоваться. И всё у тебя спокойно, статично, предсказуемо, как на кладбище. Ещё б дождик ледяной на нос не капал — совсем сказка. А тут в карельской глубинке ниоткуда ни возьмись, вдруг откуда как взялось! Современники, значительно кивая, сказали бы — глобальная перезагрузка. А мне тогда не до анализа было — как определить да на какую полочку в сознании поставить. Всё равно. Главное — пришёл, увидел, полюбил.

И казалось бы, вот оно счастье, греби его лопатой! Но вдруг раз — и начинаешь умирать. Натурально, медицински оправданно. Такой контраст! Как будто солнце показали и отправили на рудники, куда-нибудь за Полярный круг, выражаясь в духе местного эпоса, «в Похъёлу, в страну тумана, в сумрачную Сариолу». Но это так виделось. Любовь же нами мыслится как кондитерский комбинат — сплошь сладко, воздушно да розы на тортах. Без шипов. А не так, чтоб вёдрами о грехах рыдать, становясь к Богу ближе. Рыдать — это типа не любовь, это трагедь. Когда преподобноисповедник Севастиан Карагандинский говорит, что болезни — гостинцы с неба, то, честно скажем, сразу не верится. Распробовать надо тех гостинцев, тогда поймешь, о чём он совершенно искренне и опытно вещал, подобно архангелу с вестью благой. Доброй значит, душеспасительной. А так… Нет, Господи, лучше здравия подай, благоденствия, терпения. И побыстрее:)

В 2017 году я так осторожно, по явной воле Божией, по Вепсскому краю, освященному житием прп. Ионы Яшезерского, проехалась и… тот же результат. Как в круге света находишься и с ощущением, простите за пафос, родного дома, хотя вепсов в роду не было, и никто из предков тут вовек не селился, а мне они известны с 1800 года вместе с их географией биографий:)

Ну, а с другой стороны, кто я, чтоб пути Господни разбирать? Да и не хочется, честно говоря. Потому что смотришь на эту землю, видишь её святыни, восставшие из праха, людей ангелоподобных, природу умиротворяющую, вечное небо над всей этой красотой простирающееся, и ломается вычурный слог, а заодно и дедукция с индукцией, с синтезом, аналогией и иными ненужностями. Ходишь там себе и, кроме как «Слава Тебе, Господи!» и «Радуйся, преподобный отче наш Ионо!», ничего в голову не приходит вообще. И если один раз это объясняется случайностью, два — совпадением, то далее мы вступаем на территорию, где властвует закономерность, Богом установленная. Ибо, как проповедовал святитель Иоанн Златоуст, «любовь, имеющая основанием Христа, тверда, постоянна, непобедима; расторгнуть ее не может ничто — ни клевета, ни опасности, ни смерть, ни другое что-либо подобное». И не размышления на тему «откуда что берется».

Безусловно, мне не известно, как там жизнь дальше сложится, где предстоит встать, где упасть, куда Господь поведёт, а где остановит, но всё увиденное, услышанное, пережитое в этом святом месте навсегда стало внутренней историей.

Историей любви.