Яшезерский монастырь. Преображение

INTRO. НА ОДНОМ ДЫХАНИИ

По синему-синему озеру, в котором купается бесконечное летнее небо, мы подплываем к разрушенному Благовещенскому Ионо-Яшезерскому монастырю. Вход через массивные врата, буквально пара шагов, и ты останавливаешься перед останками величественного Преображенского храма, который насчитывает более полутораста лет. «Пудож, Беломорск, Поросозеро, Вова, Саша, Маша, 6 группа, Виктор Цой…» — время человеческими руками оставило незаживающие шрамы на его выцветших стенах. И кажется, в его облике есть нечто неуловимо напоминающее спящую красавицу, которая ждет-не дождётся, когда однажды прискачет из-за леса прекрасный принц и вдохнёт в неё жизнь своей любовью. Но из-за леса сегодня появились мы, простые православные паломники, просыпавшиеся редким горохом из суеты повседневности на монастырскую территорию, с абсолютно неаристократической внешностью, без особенных ожиданий и устремлений, покусанные миром, потрепанные грехом.

Мы входим в храм, начинается подготовка к богослужению и…

Через несколько минут явственно ощущается прохладное дыхание ветра, просачивающегося сквозь выбитые окна и многочисленные щели.

Далее слышится общее дыхание — тёплое, мерное, спокойное — четырех десятков богомольцев.

А потом тебя уже обдаёт обжигающим дыханием горящих свечей.

Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох…

Храм, будто бы расправив лёгкие, дышит полной грудью.

Мы приобщаемся к чуду. Чуду святого и радостного Преображения.

«Хорошо нам, Господи, быть здесь!» Потому что здесь Ты, Источник Жизни, способный воскресить даже мертвые руины. Мы это видели своими глазами, когда сами дышали все вместе, как один человек, на этой удивительной службе. Церковь из брёвен и камней переместилась в рёбра.

С ЕЛОВОЙ ВЕТКОЙ НАПЕРЕВЕС

Раньше паломники, возвращаясь со Святой земли, приносили пальмовую ветвь в память о том, как в своё время народ, ликуя, встречал Спасителя, грядущего в Иерусалим. Сначала написала «привозили» J Характерная метка нашего времени, когда под паломничеством понимается поездка на комфортабельном автобусе с кондиционерами, плазмами, прохладительными напитками, или авиаперелёт — тоже не особенно проблематичный, или же путешествие на теплоходе, где кормят-поят-спать укладывают. В таких условиях, в общем-то, все равно куда путь держать — в Иерусалим или в Антарктиду. Комфортно. Звери лесные не жрут, разве что зверские комары, разбойники не нападают, крыша над головой в наличии, и с неё не капает. Случается, она течёт, но это частный случай личной крыши. А в целом, как в известной песне — «всё хорошо, прекрасная маркиза».

Мы сегодня тоже по ухабистой дороге да на Renault Duster ехали, и по тишайшему озеру да на моторной лодочке плыли. Тишь, гладь, Божья благодать. Хочется верить. Пока ехали, подумала, что дело ведь совсем не в перемещении на плоскости из точки А в точку Б. Раньше люди шли, молились, познавали себя, свою хрупкость, учились уповать на волю Божию, а не на карту «Мир», доверять Творцу всецело — свой ночлег, пропитание, болезни, опасности, неожиданности. Всякое дыхание да… взыскует Господа. И получалось, что паломничество становилось уникальной школой немощи: преодоления трезвого расчета, доводов рассудка, доверия миру и себе самому. Ради чего? А ради того, чтобы стать к Богу ближе.

Когда мы сели в автомобиль и поехали по направлению к Благовещенскому монастырю, мы также осознали свою немощь. Мы абсолютно не в состоянии продираться через лесные дебри при любой погоде, как прп. Иона Яшезерский. Мы другие. Мы не можем идти туда и в худой обуви по выложенной камнями дороге, как вепсские крестьяне прошлых веков. И даже на машине не все из нас рискнут отправиться в это заповедное место. То яма, то ухаб, то рытвина, то выбоина, то колдобина, то кочка… Как вы думаете, почему у нас в языке столько слов, означающих дорожные дефекты, и насколько они способны вдохновить вас разбить своего четырехколёсного друга?:)))

Но тем не менее, мы-таки добрались до места. С еловой веткой наперевес. Угу. Всё ж северяне, упорный народец. Гены-то ластиком не сотрёшь:) Помню, как-то натолкнулась в газете «Вера» на материал, где автор, знакомясь с житием прп. Варлаама Керетского, очень точно и ёмко размышлял о тонкостях нашего склада: «…прочитал я житие преподобного и утвердился в давней своей мысли: да, необычен наш край и церковное благочествие здесь своеобразное. На Юге, да и в средней полосе России, много «полутонов», а здесь — «или-или». Сплошная ночь зимой или сплошной день летом, каменная твердь под ногами или топкое болото (…) И отношение к вере такое же — или ты с Богом, или нет».

Да! С Богом!

«ЧЁРНОЕ ГНЕЗДО» С БЕЛЫМИ ПТИЦАМИ

Знакомясь с историческими сведениями о возникновении Ионо-Яшезерской пустыни (статус монастыря у обители появился в XX веке), пытливый читатель увидит, что о великом хозяйстве речи не идёт. Храм, несколько келий, небольшой участок пахотной земли, скотный дворик за оградой. Рыбная ловля. Киновия со строгим уставом. Простота. Бедность. Суровые условия. Ежедневная проверка на выживаемость. Ora et labora. Молись и трудись. Два спасительных слова. Остальное — от лукавого.

В начале 17 века путник застает в пустыни «черного попа» Иону и трёх старцев в двух кельях. Здешние «камикадзе» во имя Господа нашего Иисус Христа, любимые его ратоборцы, довольные малым, но достаточным, ибо, по святоотеческому слову, «суетно всё, что выше потребности». А потребность у них была одна — в Царствии Небесном, посему остальное прилагал Господь. И стоило ли суетиться, когда Бог с тобой?

— Сегодня мы отмечаем праздник Преображения Господня, — сказал на проповеди отец Досифей (Ларионов), наместник Благовещенского Ионо-Яшезерского монастыря и настоятель приходов Вепсского края. — Апостолы увидели Царство Небесное, пришедшее в силе, и забыли обо всем. Под палящим солнцем Востока апостол Петр говорит преобразившемуся Господу, что хочет построить три сени — Ему, пророкам Илие и Моисею. А что же он сам? Неужели он не чувствует этого жара раскалённого солнца? Нет! Он просто находится в раю, и ему всё равно, у него больше нет проблем, вопросов, возвращающих его к земному. Он вошёл в радость и силу Небесного Царства.

В СССР об этом Царстве не слыхали, и монастыри часто именовали «чёрными гнёздами», намекая на монашеские одежды и ассоциируя их с тьмой кромешной. Так было всегда. Монах — будто кость в горле этого мира. XVI-й век выкосил почти всех русских «нестяжателей» железной косой нетерпимости, когда христиане убивали христиан просто за то, что те молились Иисусовой молитвой. XVIII-й век был отмечен антимонашеской государственной политикой, когда из монастырей делали богадельни во всех смыслах этого слова. ХХ-й век, словно Молох, поедал останки «чернецов», а XXI-й…

«Подлинная история жизни монастыря, — пишет епископ Митрофан (Баданин), — по сути, говоря несколько утрированно, есть «сводки о боевых действиях». Монастырь — это крепость, практически всегда пребывающая в осаде, где ни на минуту не прекращается яростное сражение с «легионами князя тьмы», где не угасает смертельная «брань против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф. 6:12)».

Не будет монашеству покоя до Второго Пришествия Христова, это точно. И с одной стороны, сердце рвётся: как же так, неужели мир не видит, как облик простого смертного человека постепенно преображается в икону? А с другой стороны… Радостно. Потому что из «чёрных гнёзд» постоянно вылетают белые птицы, с чистым опереньем, озаренные любовью, долготерпением, милосердием, верой, кротостью…

И вот в этом месте мне бы хотелось от всего сердца поблагодарить игумена и малочисленную, но стойкую братию Благовещенского Ионо-Яшезерского монастыря даже просто за факт их существования, за непосильные труды по духовному возрождению Вепсского края, за горячую молитву и созидание храмовых стен и наших душ. Да, и за сегодняшнюю службу тоже. Прп. Иона — свидетель, это был весомый вклад в банк с именем «Вечность».

ВОЗДУХ ПРЕОБРАЖЕНИЯ

Стою у креста, воздвигнутого на месте, где по преданию находятся честные мощи преподобного Ионы Яшезерского. Счастье — быть здесь и думать об этом чудном угоднике Божием, который удивительно близок в молитвенном молчании и ускользает от любого вооруженного взгляда:) Как конкретно подвизался «чёрный поп» Иона, «строитель», основатель Яшезерской пустыни? Всматриваешься вглубь времен, а там неясная зыбь. То ли он при прп. Александре Свирском в монашеском делании возрастал, то ли на Соловках, впоследствии восприняв влияние подвигов прп. Александра. То ли капище было на берегу Яше-озера, то ли просто место для подвига удобное. «Вероятно», «предположительно», «возможно», «скорее всего, но…» — наиболее часто употребляемые слова в исторических зарисовках о преподобном. Обыватель зевнёт и махнёт рукой: «Ребята, зачем вам нужна вся эта мифология? У вас в монастырях недостаток или в иконостасе пропуски наметились и заполнения срочно требуют?»

Вот правда, спроси меня: где ты была, что там делала, зачем? И ведь отвечу ровно в «житийном» духе: наверное, может быть, предположительно… Потому что сегодняшняя история — это не энциклопедическая справка, не исчерпывающий рецепт и даже не травелог. Это какая-то тайная сердечная жизнь, не переводимая на современный русский. Когда ты испытываешь безусловную благодарность Господу только за то, что тебе дали здесь постоять и подышать этим воздухом. Воздухом ожившего храма. Воздухом Преображения.

Слава Богу!

НА ОБЛАКЕ

(Яшезеро, 24.07.2019 г. по Р. Х.)

Страсти грызут изнутри, а комары снаружи.

Прыгаю с кочки на кочку да хлюпаю звонко по лужам,

Топаю вдаль по брёвнам, меж которых хвощ колосится.

Как бы не оступиться…

Путь к святыне — он не из лёгких, и здесь даже лес дремучий

Не конкурент ни разу внутренним хлябям и тучам.

И лишь ветерок воскресный без следа разметать их может.

Так что вперёд. Бог поможет.

Монастырь. Благовещенья песня звучит над гладью озёрной,

Расцветает в чистейших ризах белой лилией, а по дёрну

Красок Небесный Художник столько рассеял, что зрение

Замирает в благоговении.

Мы стоим здесь, будто на облаке, счастьем лесным объяты.

Ласточки нам подпевают, храм полон свежестью мятной,

Клеверной, ладанной, горней. И в гласе хлада тонка

Иссякает помыслов гонка.

Небо спустилось на землю, наверху облака оставив.

Растворялись душевные хляби, ледники сердечные таяли.

Стоит монастырь Яшезерский на страже Тиши тишайшей.

И молчание — дальше…

РАДОВАТЬСЯ!

Встреча началась со «Сретения»:)

О Благовещенском Ионо-Яшезерском монастыре я узнала случайно, в начале 2000-х, из кратких заметок в газете «Сретение» о том, что надо ему помогать. Т. е. ничего особо не узнала, кроме адреса, куда деньги посылать. Однако, каждому овощу — наилучшее время. В ноябре 2013 года по Рождеству Христову я побывала в Шелтозере. С рабочим визитом, поэтому без особых ожиданий и сугубых чаяний. Где Петрозаводск, а где то Шелтозеро… Надо было коллективно на местное идолище полюбоваться (которое впоследствии неожиданно оказалось скульптурой вепсского мужика:)) Лил дождь (в ноябре!), погода убивала всё настроение медленно, но верно. Единственное, что дарило надежду на хорошее, было подворье Благовещенского Ионо-Яшезерского монастыря.

— А вы не хотите пойти, посмотреть?

— А вот хотим…

Сам преподобный Иона, основавший обитель, был человеком для нашего времени удивительным. Например, тридцать лет молчал. Диво! Тут и пару часов тишины не насчитаешь… Или вот нужно было братии рыбу ловить — взял и вручную выкопал канал между озерами, будучи настоятелем, важной персоной, если разобраться по современным понятиям. Как мне знакомая однажды сказала, «игумен — это директор монастыря». То бишь какие лопаты! Ручка «Паркер» и личный секретарь:) Ладно. Прожил более ста лет. И все эти годы — в непрестанном труде, не питая интереса к отпуску, пенсии и сокращенным рабочим дням перед государственными праздниками. Всю жизнь питался молитвой. А в общем-то, чему удивляться, если речь идет о прилежном последователе святого Александра Свирского, освятившего навеки карельскую землю беспрецедентной в новозаветные времена встречей с Пресвятой Троицей? Причем даже не важно, знали они друг дружку или это легенда, но ведь учиться можно и не будучи лично знакомым.

В тот день на подворье нас встретил занятный иеромонах. Т. е. он появился в пейзаже, и тот перестал угнетать серостью, смурью и нестерпимой неприветливостью природы. Отец Прокопий (я потом по картинкам в интернете идентифицировала, кто это был) показал нам «хозяйство», давая каждому архитектурному объекту исчерпывающую характеристику в трёх словах, одно из которых обязательно вызывало улыбку. Речь, основная визитная карточка homo sapiens, выдавала в нём человека Божьего. Это такой разряд людей, которые хотя и живут на земле, но носят в голове небесные мысли.

Наиболее часто употребляемым священником словом было «радость» и однокоренные к оному. Я теперь к радости как к чему-то терапевтическому отношусь. Принимать пять раз в день по столовой ложке перед едой. Потому что даже среди христиан, которым в уши неоднократно влетало «Христос Воскресе!!!», радостных — не орды, не орды:) Как-то в Важеозерский в декабре мотались, там отец благочинный всё восклицал: «Вы представляете, существуют молодые люди, которые уже унывают?! Я удивлён». Так представляем. Лично знакомы и, что называется, соучаствовали. И ничего сверхудивительного здесь нет. Откуда радости взяться, если люди Христа не знают, её Источника? Или бегают от Него сайгаками? А на суррогатах далеко не уедешь. Только если в кабак или наркопритон. Об этом долго можно разоряться. Но бессмысленно абсолютно. Вернёмся в описываемое время и место.

В общем, погрелись мы рядом с батюшкой и отправились восвояси. В дороге я набросала несколько строчек:

Чтобы любовь проснулась,

Надо приехать сюда,

Где красные отсветы скал

И серых домов кружева,

Где Божий фонарь — монах —

Дарит тепло и свет —

Светит в ноябрьском ливне

Так, что хочется жить.

Хочется жить и любить

Чёрные баньки и лес,

Столетних старушек,

Сажающих астры и репу,

Глину дорог,

Вспорхнувшие ввысь кресты…

Душа тосковала по этому.

И умирала поэтому.

х х х

Жизнь — явление, тяготеющее к репризам. Поэтому неудивительно, что однажды, несколько лет спустя, я вновь оказалась в том же месте с теми же людьми и с тем же рабочим визитом. Отличие было одно — я уже знала, откуда берется радость. На этот раз отец Прокопий сиял при майском солнце, словно отполированный меч, что вполне объяснимо, исходя из прямого значения его имени («обнажённый меч» с греческого). Он отслужил молебен преподобному Ионе Яшезерскому. Поскольку на большинстве присутствующих была военная форма, отец Прокопий говорил о воинстве небесном и земном, как важно работать над здоровьем духа, а потом уже и тела. И опять все по-телеграфному точно, ни одного слова мимо. На молебне я сердечно вошла в общую радость. Было полное впечатление длящейся в эти дни Пасхи: когда Небо отверсто и ангелы подпевают. После молебна мы стояли и улыбались одному и тому же. Наверное, это называется духовным родством.

х х х

Да, а этот текст, пожалуй, я заканчивать не буду, пусть продолжается, как Богу угодно…

Но с радостью!

ДЕНЬ ПОГРАНИЧНИКА

(сквозь призму детских стихотворений)

На календаре Духов день. В голове возникают умиротворяющие кадры из одноименной киноленты С. Сельянова начала 90-х, где закадровый голос Ю. Шевчука произносит обрывки знакомых с юности фраз: «Я родился и рос в посёлке, похожем на сотни тысяч других… Население нашего поселка было пришлым со всей страны… Со временем все перемешались, переженились… Наверное, все в какой-то мере были кровными родственниками, но отец, например, кровного родства не признавал — он заменял его классовым братством… Короче говоря, народ у нас был разным, но мне тогда уже казалось, что все как будто думали одну большую общую думу». Да-а, — помыслилось с утра, — чтобы её думать, эту большую думу, да ещё и сообща, явно нужно объединиться на прочном основании, на твердом каменном фундаменте, иначе неровен час рассыплется она на сотни мелких мыслишек и поминай как звали. И что проку было на неё время жизни тратить?

Не знаю, как у кого, а у нас в Церкви — объединяющий Камень Такой, что врата ада её вот уже более двух тысяч лет всё никак не одолеют. А значит, и соединены мы прочнее прочного — узами Самого Господа Иисуса Христа. И есть ли узы крепче? Не вопрос вообще ни разу.

х х х

Вместе весело шагать по просторам,

По просторам, по просторам…

Шелтозерское подворье Благовещенского Ионо-Яшезерского мужского монастыря. 28 мая 2018 г. по Р. Х. Пока вся Россия салютует пограничникам, мы пересекаем границу рая на земле, а именно: просачиваемся сквозь знакомую калитку, она же — пограничный кордон, и оказываемся по ту сторону жизни, «идеже несть болезнь, ни печаль, нивоздыхание, но жизнь бесконечная». В раю иначе не случается. То бишь это такое место, на самом деле, куда мы все хотим попасть, но как-то побаиваемся:))) Почему? Ну я ведь «Канон на исход души» процитировала… А-а-а-а-а!!!! Да ладно, не «а-а-а!», а неизбежность — переход границы, который начинается уже в земной жизни, что прекрасно. Ибо как говорил прп. Симеон Новый Богослов: « Бог призывает каждого к Себе как к Источнику жизни. Путь на Небо и жизнь вечная начинается уже здесь: все, что не началось на земле, не может продолжиться и на Небе». Есть над чем поразмыслить, но это потом, а пока Небо ждёт.

Литургия в храме Рождества Христова. Чудо из чудес само по себе. Но всякое чудо имеет личностную окраску, иначе это растиражированный фокус, поэтому на протяжении всего времени не оставляет ощущение, что ты, считай, молишься со своей семьёй. У меня вопрос с семьёй всегда решался экзотически, поэтому мне сложно понять, как это бывает у нормальных людей — что принято думать, какими частями души переживать, как испытывать. Чувство одно — вот есть Отец Небесный, а есть отцы земные — вон стоят: отец игумен и отец благочинный, — приносящие за нас Бескровную Жертву, а вокруг братья и сестры, и всё проникнуто Любовью…

х х х

Я узнал, что у меня

Есть огромная семья…

Отец Прокопий, благочинный монастыря, во время трапезы после Литургии цитирует стихотворение, известное нам по фильму «Брат», и говорит: «Мы все связаны друг с другом неразрывно. Каждый, кто приходит в монастырь, проникает в нашу душу, как и мы в его. Мы оставляем след в жизни друг друга».

След… Ну что, опять детский стишок напрашивается полувековой давности? Леонид Мартынов написал. Так и называется «След». Он коротенький, поэтому целиком процитирую.

А ты?

Входя в дома любые —

И в серые,

И в голубые,

Всходя на лестницы крутые,

В квартиры, светом залитые,

Прислушиваясь к звону клавиш

И на вопрос даря ответ,

Скажи:

Какой ты след оставишь?

След,

Чтобы вытерли паркет

И посмотрели косо вслед,

Или

Незримый прочный след

В чужой душе на много лет?

Подворье оставляет в нашей душе нестираемый временем след любви неиссякаемой. Всегда. Она в воздухе разлита, из глаз людских струится, в каждом березовом листочке трепещет, в каждой былинке дрожит, в каждом брызге ручейка сверкает, в каждом звуке колокола поёт. «Бим-бом, бим-бом, лю-бовь, лю-бовь…»

Выходишь на улицу, а там свечой стоит красавица Святодуховская часовня, именинница:) Хочется подойти и потрогать, вдруг растает? Счастье-то наше тоже, похоже, пограничное. Не бывает столько и сразу. Точнее, бывает. Вместить сложно. Сердце не выдерживает… Но не у всех.

х х х

Я спросил у дяди Феди:

«Почему машина едет?»

Дядя Федя нос потёр

И сказал: «У ей мотор».

Я поправил дядю Федю:

«Не у ей, а у неё!»

А дальше — понеслось, как в привычном русском диалоге, когда вопрос у очереди «Кто последний?» рискует превратиться в Ледовое побоище даже на асфальте в виду того, что кому-то филологически близок вариант «Кто крайний?». Людям сложно найти взаимопонимание даже по такому пустяку, чего уж говорить о вопросах сложных, религиозных, поименовнных в великой русской философии «проклятыми»?

Отец Досифей, монастырский игумен, беседуя с паствой, недоумевал, почему люди не ходят в храм, хотя просвещают их в вопросах веры даже из утюга? А мне вспомнился вчерашний творческий вечер в духовно-просветительском православном центре во имя прп. Александра Свирского, где собравшиеся рассуждали по поводу евангельской притчи о сеятеле. Вот вышел Сеятель сеять семена слов Евангельских… Вполне благоразумный, кстати, Сеятель, квалифицированный и даже премудрый, чтобы легкомысленно бросать семена на дорогу, в тернии и на камни. Просто Он любую почву сердца человеческого соделал потенциально плодородной, а мы её запустили так, что где-то завалы булыжника, где-то дорога, катком утрамбованная, а где-то бурьян, годами не полотый. И чего удивляться, что в таком состоянии не то, что в Церковь — в музей не всегда охота? Постыло, скучно, уныло. Тоскливо до смерти. Причём добровольно выбранной. Хозяин — барин.

х х х

У отца игумена эксклюзивное чувство юмора. Факт. Говорит с серьезным лицом, нелицемерно вздыхает, делает парадоксальные выводы, и только спустя миг доходит, что это было «блюдо от Гоголя». Или Салтыков-Щедрина. А может, Зощенко.

— Современный человек находится в постоянном стрессе из-за переживаемых невзгод. Допустим, отправляется он в паломничество к каким-нибудь святыням. Сначала едет на комфортабельном автобусе, потом живет в номере с кондиционером, на месте его всячески развлекают и ублажают. Потом он приезжает домой и вздыхает: «Эх, а я в паломничестве был!» Наломался, должно быть, все ноги избил, бедняжка. Тяжело.

Или чего стоит меткое выражение о том, что людям на исповеди свойственно часто «сдавать грехи, как тару»? Ну да, накопил — сдал, опять накопил — сдал и так продолжается многолетнее путешествие по замкнутому кругу…

Я слушаю и думаю о том, что монахи — действительно свет мирянам. Не потому что их христианство носит экстремальный характер, т. е. доходит до пределов, людям в миру не доступным, а по той причине, что…

Мы сидим на подворье монастыря, которое является плодом молитвы и усердия человеческого, на вотчине Божией, где не впервые лицезрим отца Досифея, отца Прокопия, матушку Афанасию, и не понимаем, за что нам милость такая от Творца Вселенной — наблюдать многоразличные проявления сокровенного сердца человека в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом (1Пет. 3:4). А ежели это пред Самим Богом драгоценно, то что говорить о нас?

Лучше помолчать. Реально — лучше.

В ОБЪЯТИЯХ ОТЧИХ

(письмо маме из Шелтозера)

Знаешь, мама, Шелтозеро — это когда всего много:

Много дороги, много любви, много неба и много Бога.

Там ухо безмолвника слышит дивное, с ним беседует Богородица

Или вот преподобный отец Иона... Ну а мы здесь так... Просто молимся.

Хотя нам и этого — за глаза. Господь тут щедро отмерил

Своей благодати, людей и церквей, чтоб истребить в себе зверя,

Поработившего шалое сердце через полчища суетных мыслей.

Мама, столько людей на земле, похоже, навеки зависли,

Как неисправный смартфон, но стремятся куда-то, словно живые: