Игумен Досифей (Ларионов)

«Когда я только приехал в Шелтозеро в 2000 году, глава местной администрации Г. П. Халявин предоставил мне на выбор два пустующих здания: одно у поворота — места, напоминающего проходной двор, а второе, двухэтажное, в котором раньше располагалась библиотека, — в стороне от дороги. Я выбрал последнее. Как выяснилось позже, это была усадьба священника. Дом был в аварийном состоянии. Все восемь печек были арестованы пожарным надзором, потому что абсолютно прогорели. Я принялся за ремонт, и к зиме привел в порядок два помещения. В одном разместился домовый храм Илии Пророка, в другом я жил. Зима выдалась холодная. Запомнилось, что когда служил литургию и омывал руки, то капли, падавшие на поверхность стола, успевали замерзнуть, пока я вытирался. Температура внутри дома ничем не отличалась от температуры снаружи.

Владыка Мануил однажды вызвал меня в город, и когда я рассказал, как идут дела, поинтересовался: «А может, в другое место перейдёшь?». Я отказался. И вот приезжаю обратно. В доме холод страшный. Во дворе под сугробом дрова, какой-то распиленный орешник, который надо откопать и затопить печку, что я и сделал. Положил дрова в печь, а они сырые, не горят, а только дымят, и вода на них пузырится. И вот сидишь, в одеяло закутанный, зубами стучишь, а в воздухе вопрос завис: «А может, в другое место перейдешь?»

Селяне почему-то храм игнорировали. Из 30 присутствовавших на первом собрании по поводу создания прихода осталось 5 человек, на которых можно было рассчитывать. Остальные считали, что, проголосовав однажды за создание прихода в Шелтозере, они выполнили свой долг перед Русской Православной Церковью, и дальше могут прекрасно обходиться без неё. Когда пришла весна, и я вышел на улицу окна покрасить, люди, проходя мимо, смотрели с удивлением: «Он выжил?!»

— А почему Вы, в таком случае, остались?

— Почему я не сбежал тогда? Я задавал себе этот вопрос много лет спустя. Я ведь из Питера, воспитан в других условиях, привык к благам цивилизации. А здесь — ни тепла, ни воды, ни света, случалось. Для людей был буквально «неведомой зверушкой»… Знаете, у каждого есть определенный порог боли. И мне думается, Господь в тот момент мне его понизил. Т. е. кошмар не воспринимался кошмаром. Я не чувствовал тогда по отношению к окружающим, что, мол, я пришёл вам служить, а на самом деле не нужен вам. Просто воспринимал происходящее как данность и жил дальше. Если есть воля Божия на что-то, то Он и силы даёт и не попускает тебе сделать неправильных поступков».

Это отрывок одной из наших бесед с о. Досифеем (Ларионовым),наместником Благовещенского Ионо-Яшезерского монастыря и настоятеля приходов Вепсского края, у которого 21 июня случился день рождения. Вот. Ну и обычно принято там всякие панегирики строчить длиною «от Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей», напичканных устойчивыми выражениями клерикального функционального стиля сиречь штампами. Но… штамп суть смерть, смерть языка, и пользуются им для создания иллюзии понимания. А не хочется иллюзий ни разу. Жизни хочется. Поэтому о другом скажу, Бог даст.

Карелия — туристический рай с глянцевых реклам. Карелия — благословенная земля, полная чудес и загадок. Самые-самые колдуны. «Долго будет Карелия сниться!». Интернационал карелов, вепсов, финнов, русских, украинцев, белорусов… Калевала. Калитки. Кижи. Валаам. Соловки. Морошка, брусника, клюква — северный виноград… В общем, когда из этой веками заваренной каши выбираешься, начинаешь молиться, ездить, вглядываться, вслушиваться, вопрошать да внимать, то, прежде всего, благодаришь Бога за людей и за места, которые они освятили своим на них пребыванием. Жития прпп. Александра Свирского, Диодора Юрьегорского, Ионы Яшезерского, Геннадия и Никифора Важеозерских и пр. вдохновляют, отрезвляют и неплохо проясняют зрение, в котором формируется занятная картинка. С одной стороны, вот земля, на которой прп. Александру Свирскому явилась Пресвятая Троица, сонмы молитвенников и чудотворцев, красоты и чудеса. А с другой, простите, бесятник непрекращающийся. Среднестатистический гражданин заходит в лес и сначала лешего задобрит, а потом «Господи, помилуй!» скажет. Типа чтоб никому не обидно было, или чья возьмёт, да? Это верхушечка айсберга. В глубины заглядывать не будем, потому что, во-первых, жизнеопасно и страшно (вся эта звериная ненависть ко Христу и избранным Его никуда не девается в какие бы толерантные тряпки её ни заворачивали; «Сказал Господь Своим ученикам: сие заповедаю вам, да любите друг друга. Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел» (Ин.15:17) — куда ж без этого?), а во-вторых, когда есть возможность смотреть вверх, зачем тебе бездна?

Когда мы впервые попали в Вепсский край, это сказка была неподдельная. И Шелтозеро, и Кварцитный, и Каскесручей задевали своей тонкой и изысканной красотой, атмосферой доброты и истинностью происходящего. Те самые пустопорожние «истина, добро и красота», о которых мир неустанно и заполошно орёт (особенно когда надо навязать ложь, зло и безобразие), обретали здесь плоть и кровь. Нет, Плоть и Кровь. И ты понимаешь, что оно не само тут всё из воздуха соткалось, что это молитва и труд, жизнь на пределе «не могу» и многие другие вещи, которые совсем не вещи.

 

«Наши современники придерживаются странного стереотипа, что после более чем 450-летнего периода христианской жизни вепсы остались язычниками, колдунами. С чего это вдруг? Раньше на этой сравнительно небольшой территории находилось два монастыря — Свято-Никольский женский и Благовещенский Ионо-Яшезерский мужской, это не говоря уже о множестве храмов. А в XXI веке мы вдруг апеллируем к первобытному состоянию. В 90-х годах, когда я сюда собирался, собратья меня предупреждали о колдунах и ворожеях. А я думал: о чём это они? Я сосредоточился на другом — не на борьбе с чародейством, а на созидании духовной жизни местного населения. И получилось, что 19 лет я прожил вдалеке от гипотетически возможных злосчастий, не видел их, а если и слышал, то только на уровне досужих разговоров: «Ах, батюшка! Тут такое случилось! Наверное, кто-то наколдовал…» На эти возгласы я реагировал тем, что убеждал людей: с нами Бог, поэтому никто нам навредить не может. А мысли эти посещают из-за духовного вакуума. Природа не терпит пустоты.

Когда я был в Египте, то удивился такому моменту. Культура Египта есть: изображения, архитектурные сооружения, скульптуры, утварь. А самого народа нет, его поглотили арабы. Божества есть — Озирис, Изида и прочие, но им никто не молится, потому что народ вымер. Культура египтян не спасла! Хотя это была одна из величайших мировых культур! А она застыла в мёртвых формах. И мне видится, что в этом контексте подсчет вепсов по головам вряд ли вдохнет в народ новую жизнь. Он просто должен однажды признать: «Святой Иона Яшезерский — наш отец!». Ведь преподобный не только веру им дал, но и образование, когда из монастыря приходили священники, обучали народ словом, а оно было евангельским. Поэтому будущее Вепсского края не заключается в культивировании дани прошлому. Иначе, без Бога, народ будет рассеян. Место останется, а людей не станет. Или придут другие, которые будут понимать разницу между иконой и посохом колдуна как предметами культа. В общем, это глобальный вопрос. Вопрос жизни и смерти».

Это тоже отец Досифей говорил.

Сегодня Ионо-Яшезерский монастырь всё ещё разрушен. Ломать — не строить. Несколько десятилетий постсоветской истории ничто по сравнению с семьюдесятью годами «вавилонского пленения» в регионе с негласным именованием «Красная зона». Вырваны с корнем не только вековые духовные традиции, перепаханы души человеческие. Посмотришь, бывает, в глаза старика, а там безысходность пульсирует. Пересечёшься взглядом с подростком, а в нём ненависть куражится. Кажется иногда, что всё — конец истории. И не только монастырской…

Но нет. Возрождается Вепсский край потихоньку от души к душе, от храма к храму. Капля камень точит, в том числе, и сердечный. Так скоро и до монастырских стен дело дойдёт.

И этому свидетели все мы.

 

 «В своё время Владыка Мануил мне сказал, что наша деятельность напоминает труд на поле. Вот пришёл человек, и решает взращивать рожь. Но для этого нужно выкорчевать пни, убрать камни, взборонить землю, посеять семена, оберегать их, пропалывать, поливать — т. е. сотворить массу дел, которые приведут к ожидаемому результату. Каждый отвечает за свой малый труд, без которого цель не будет достигнута. Допустим, если некому будет полоть, то сорняки заглушат ростки. У каждого труда своя важность, и необходимо думать только о ней, а не о том, почему я не могу снопы уже сжать и Господу их принести. Так демон ада желает по гордости, а наша линия поведения — смирение и ответственность за то, что Господь дал на сегодня. Копаться на корточках, а не заслугами перед Богом трясти. Загадывать далеко вперед крайне непрактично. Иллюзией жить не получится. Поэтому трудимся каждый на своём месте, а результат — от Бога».

Вот такие размышления. Отца Досифея и мои, к нему примкнувшие по случаю его дня рождения.

Поздравляю, дорогой отче! Многая и благая лета!

 

БЫТЬ!