Сказка рыбки о рыбаке

 

Как закинул батюшка свой невод в людское море,

Славный рыбарь утрудившийся до седин,

Вынул он железный жернов да с пуд ядреного горя,

Зацепил и с вечной мерзлоты пару льдин.

 

Тяжело тянуть, когда один в бурном море воин,

Рыбаки — они вообще краснокнижный вид…

Каждый камушек из пуда горького обмолот-отмолен,

Так что сердце неустанное недужит-болит.

 

Брызги звёзд уже почили на небосклоне,

Слов безмолвие осело солью на сжатых сухих губах…

Богородица неслышно сошла с родной неотмирной иконы,

Ношу неподъемную облегчить, бурю утишить на водах.

 

Море зашуршало бумагой, встал жернов от перегрева,

Утренняя синь разлилась средь волн да прибрежных льдин.

Батюшка глядит на море и чистит себе свой невод,

Чтобы в Небо его закинуть… Аминь.

 

Это у меня вдруг вырвалось, когда на мобильнике загорелось: «Он в больнице!!! Он умирает!!! Молитесь!!!»

Телефон плавился от sms-ок, прилетавших с просторов Карелии ежеминутно. Да. Не каждый день у духовника епархии и игумена самого большого в той епархии монастыря плохо с сердцем бывает. Но дело не в этом. Просто отец Иларион — это как глыба, которая априори рухнуть не может. Иначе солнце не взойдёт. Мир станет. Небо упадёт на землю. Реки повернут вспять. Да и вообще, все 73 тысячи местных водоёмов высохнут. И… не знаю что ещё. В сознании людей, похоже, запечатлены именно такие неутешительные сценарии. Потому что… поди найди такого второго.

Какого «такого»?

Об этом очень сложно говорить. И даже не знаю, возможно ли в принципе. Поэтому всё, что дальше — это так, вынужденная спонтанность, не более. Ну, вот есть монастырь, должен быть и игумен, не так ли? А как это изобразить — большой вопрос… Ведь чему нас грабли учат всю дорогу? Святость — это совсем не то, чего ожидают люди… «Свыше-ятость» — категория небесная, со скрипом и скрежетом переводимая на язык земной. И вот даже сейчас кто-то читает эти строки, и у него в голове умилительность, безгрешность, мерные хождения средь берёзок с чётками, изречения, которые осядут в веках золотой пылью на книжных полках, ахи-вздохи и прочая благостность. У кого жизненный опыт потравматичнее, сердце пожестче, ум посуше, тот хмыкнет: да ладно, это не про нас ни разу, что-то из «патериков-материков»…

А мне чё-то всю жизнь казалось, что святость — это нечто для человека естественное, соединённое со сверхъестественным. Просто мы противоестественно живём:) И когда лоб в лоб с ней сталкиваемся, то в ступор впадаем, в этот… как его… когнитивный диссонанс. А чтобы найти такого, который бы к ней стремился и от самого слова, как ошпаренный, не отскакивал…

Хотя, помнится, в книге «Святое Евангелие от Матфея с толкованием Святых Отцов» в комментариях на Мф., 5:42-48 есть такое замечание: « Итак будьте, — говорит Господь, — совершенны, будьте так же святы, праведны и любвеобильны, как совершен Отец ваш Небесный. Недостижимо это для человека, но в каждом человеке есть образ Божий, и каждый должен по мере сил своих, при помощи благодати Божией, очищать его, приближаться к Богу и уподобляться Ему. «Конечно, — говорит святитель Филарет, митрополит Московский, — ты не можешь засветить другое солнце для мира, но ты можешь засветить свет спасительной истины в уме неверующего, ты можешь зажечь искру любви к добру в сердце жестоком; и вот ты — подражатель Богу, не только сияющему солнцем на видимый мир, но и просвещающему души светом духовным. Не дано тебе свести с неба дождь и оросить поля праведных и неправедных, но ты можешь оросить слезой сострадательной любви иссохшее от скорби сердце невинного страдальца, или сжигаемое раскаянием сердце грешника; и вот ты — подражатель Богу, Который посылает дождь на праведных и неправедных».

Вот это «каждый, каждый, каждый…» звучит вполне себе адекватно. Не из марсианской жизни. Другое дело, что встречается оно редко. И не всегда потому, что этого мало. Иногда просто смотрим невнимательно, бегло, да ещё и через призму стереотипов и самости своей. «Я великий умывальник, знаменитый Мойдодыр! Чего я не знаю? Чему мне удивляться под солнцем?..» А жизнь тем временем мимо течёт, поблескивая мало презентабельными отцами Иларионами из отдалённой дивьей дремучести.

Наверное, раз двадцать меня за уши тянули «с живым старцем поговорить». Типа «он всё знает, всё расскажет, покажет, предречёт». Не пользовалась случаями. Всё спрашивала себя: почему? Потом поняла такую штуку. О чём говорить? О спасении, понятно. Не о болезнях, книжках, детях, временах, нравах, — это либо молитвой решается, либо бессмысленно. Что нужно для спасения? Смириться. Господь Сам говорит: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:29). И здесь как раз тот случай, когда слов не надо. Правда. Смотришь — и надолго хватает. Мы в Важеозерском были «стописят» раз, когда там служил о. Иларион. И сложилось просто железобетонное ощущение, что даже если он выйдет и будет молча стоять, это не менее назидательно, чем то, что он произносит, допустим, на проповедях. Или по жизни. Как в известной байке, когда свет в посёлке отрубили, и какой-то дядя возмущался: вот! безобразие! света нет! что ты будешь делать?! нет света! Отец архимандрит слушал-слушал, а потом сказал: «Вы, наверное, имели в виду, что у нас электричества нет. Свет-то всегда с нами…»

И ещё в связи с этим, вспоминается святитель Феофан Затворник, который писал: «Только дух ревности, преходящий меру, колет глаза и производит разлад и разделение. Такой дух никак не может удержаться, чтобы не поучить и не обличить. А тот заботится лишь о том, чтобы себя да семью свою устроить по-христиански, в дела же других вмешиваться не считает позволительным, говоря в себе: «Кто меня поставил судьею?» Такой тихостью он располагает к себе всех и внушает уважение к тем порядкам, которых держится. Всеуказчик же и себя делает нелюбимым, и на добрые порядки, которых держится, наводит неодобрение. Смирение в таких случаях нужно, христианское смирение». Ну т. е. тихо всё, без демонстраций, но при этом наглядно и доходчиво.

Плюс один нюанс. Может, он мало значим на фоне библейских изречений и святоотеческих изысканий, но мне в ум врезался. Есть такая известная человеческая дилемма — «быть или казаться?» Так вот первое, что приходит в голову, когда видишь о. Илариона, — он эту дилемму раз и навсегда решил в сторону «быть». А это очень тяжело — каждую минуту оставаться подлинным, не уклоняясь в сторону сладких иллюзий в отношении себя, мира, людей и Господа. Видеть всё это в Свете Божием. Это крест… Не Гамлет унылый «быть? иль не быть?», а Via Dolorosa, куда б ни шёл…

В общем, отбулькала рыбка. Как умела. Т. е. никак вообще. Потому что у нас, у рыб, слова не в чести:))) Всё больше тишина, взгляды, намёки да рефлексы с рефлексиями. Аминь.

И быть! Рыбаку.