2020-09-24
60
Источник: http://fan.lib.ru/z/zharow_a/1837_2017_puschkin.shtml
На балах, и у Вяземских, и у Карамзиных постоянно бывал Дантес... Обаятельный красавец, галантный кавалер, умный и общительный, этот весёлый балагур нравился всем. С военными он лихой шутник, с дамами он сама учтивость и восторженный поклонник, с людьми постарше он всегда был рад обсудить светские новости, а с важными чиновниками Дантес очень уважителен. Жорж обладал талантом нравиться людям. Он имел и актерские способности, уморительно изображал всякие сценки. И танцором он был великолепным.
С другой стороны, Жорж Дантес - карьерист, аккуратный и бережливый, всегда внимательный к тому, чтобы не сделать опрометчивых поступков, умелый распорядитель своего капитала, состоявшего из приятной внешности и чувства юмора, "человек практический". При всём при этом, он человек с собственной позицией, ради которой может пожертвовать многим, причём достаточно смелый, что доказала его французская предыстория.
Совсем недавно в жизни барона Дантеса все было по-другому. Во время Июльской революции во Франции в 1830 году он защищал Карла X. Отказавшись служить новому королю Луи-Филиппу, по собственному желанию покинул элитную военную школу Сен-Сир, куда поступил всего лишь год назад, четвертым учеником из 180. В Россию, тогда ещё хоть и барон, но бедный офицер, отправился "делать карьеру".
Такой любимец фортуны, просто не мог не быть принят радушно - и при дворе, и в великосветских домах, в том числе у Пушкиных, Вяземских и в салоне Е.А. Карамзиной, вдовы знаменитого историка и писателя, где собирался круг ближайших друзей Пушкина.
Письма…
Дантес Геккерену, Петербург, 20 января 1836 года: "Мой дорогой друг, я чувствую себя виноватым, не ответив сразу на два твоих прелестных и забавных письма, но, понимаешь, последние две недели моя жизнь состояла из танцевальных ночей, утренних прогулок верхом и дневного короткого сна, и все это еще будет продолжаться, но что хуже всего, я безумно влюблен! Да, безумно, потому что я не знаю, что делать, не могу сказать тебе, кто она, потому что письмо может попасть в другие руки, но вспомни самое восхитительное создание в Петербурге, и ты будешь знать ее имя, но самое ужасное в этой ситуации то, что она тоже любит меня, но мы не можем видеться, потому что ее муж - человек буйной ревности. Я доверяю все это тебе, мой дорогой, как моему лучшему другу, поскольку я знаю, что ты разделишь мою боль, но, ради Бога, не говори никому ни слова и не спрашивай, за кем я ухаживаю, ты можешь неосторожно погубить ее, и я буду безутешен, потому что, видишь ли, я готов на все, чтобы сделать ей приятное, потому что жизнь, которую я последнее время веду, стала постоянным мучением: любить и быть в состоянии сказать об этом только между ритурнелями кадрили - ужасная вещь; возможно, я не прав, рассказывая все это тебе, и ты сочтешь это глупостью, но мое сердце настолько полно, что мне нужно немного его облегчить. Я уверен, ты простишь мне это безумие, потому что я признаю, что это безумие, но я не могу рассуждать разумно, хотя в этом и нуждаюсь, ведь эта любовь отравляет мне жизнь; но, будь уверен, я осторожен, настолько осторожен, что пока все это секрет, ее и мой... Я повторяю, ни слова Брею, поскольку он пишет в Петербург, и одно лишь слово от него к его бывшей "жене", и мы оба пропали! Потому что одному Богу известно, что может случиться...".
Вообще, Дантес был очень любвеобилен. Он любил рассказывать о своих победах: "Скажи Альфонсу, чтобы он показал тебе мою последнюю пассию, и скажи, хорош ли у меня вкус и нельзя ли с такой девушкой не забыть заповедь иметь дело только с замужними женщинами". Абсолютная самоуверенность и чувственный напор помогали Дантесу одерживать победы на любовном фронте. Французское происхождение, красота, молодость, остроумие, умение флиртовать и рисковать сделали, красавчика Жоржа "Царем Петербурга" - так величали его придворные дамы.
Эпизод из дневника фрейлины Мари Мердер, 5 февраля 1836 г.: "В толпе я заметила Дантеса, но он меня не видел... Мне показалось, что глаза его выражали тревогу, - он искал кого-то взглядом и внезапно исчез в соседней зале. Через минуту он появился вновь, но уже под руку с г-жою Пушкиной. До моего слуха долетело:
- Уехать - думаете ли вы об этом - я этому не верю - вы этого не намеревались сделать...
Выражение, с которым произнесены эти слова, не оставляло сомнения насчет правильности наблюдений, сделанных мною ранее, - они безумно влюблены друг в друга! Пробыв на балу не более получаса, мы направились к выходу: барон танцевал мазурку с г-жою Пушкиной. Как счастливы они казались в эту минуту!".
Дантес Геккерену, Петербург, 14 февраля 1836 года: " Карнавал закончился, мой дорогой друг, а с ним и часть моих мучений, поскольку я искренне верю, что мне легче, когда я не вижу ее каждый день, и теперь любой не может подойти и взять ее за руку, держать ее за талию и говорить с ней так, как это делаю я, даже лучше меня, ведь их сознание яснее. Это глупо и даже похоже на ревность - то, во что я никогда бы не поверил, - но я был в состоянии постоянного раздражения, делавшего меня несчастным. Когда я видел ее в последний раз, между нами произошло объяснение, которое было ужасно, но принесло пользу; эта женщина, которую едва ли принято считать умной, я не знаю, может быть, такой ее сделала любовь, но невозможно было вложить больше такта, грации, ума, как сделала это она в разговоре, и это было трудно перенести, поскольку речь шла ни больше ни меньше как о том, чтобы отвергнуть человека, которого она любит и который обожает ее, о нарушении своих обязанностей ради него: она описала свое положение с таким чувством и просила о сострадании с такой искренностью, что я был потрясен и не мог найти слов, чтобы ответить ей; если бы ты знал, как она утешала меня, ведь она прекрасно знала, что я в отчаянии и мое положение ужасно, и когда она сказала мне: "Я люблю вас, как никогда не любила, но никогда не просите у меня более моего сердца, поскольку остальное мне не принадлежит, я могу быть счастлива только честно выполняя свои обязанности, пожалейте меня и любите меня всегда как теперь, и моя любовь будет вам наградой", - о, думаю, если бы я был один, я бы бросился к ее ногам и целовал их, и уверяю тебя, моя любовь к ней с тех пор еще выросла; но она уже не та, я боготворю и чту ее, как боготворят и чтут существо, которому посвятили всю жизнь...".
Дантес Геккерену, Петербург, 6 марта 1836 года: "Мой дорогой друг, я все медлил с ответом, ведь мне было необходимо читать и перечитывать твое письмо... Господь мне свидетель, что уже при получении твоего письма я принял решение пожертвовать этой женщиной ради тебя... С той же минуты я полностью изменил свое поведение с нею: я избегал встреч так же старательно, как прежде искал их; я говорил с нею со всем безразличием, на какое был способен, но думаю, что, не выучи я твоего письма, мне недостало бы духу. На сей раз, слава Богу, я победил себя, и от безудержной страсти, что пожирала меня 6 месяцев, о которой я говорил во всех письмах к тебе, во мне осталось лишь преклонение да спокойное восхищение созданьем, заставившим мое сердце биться столь сильно.
Верю, что были мужчины, терявшие из-за нее голову, она для этого достаточно прелестна, но чтобы она их слушала, нет! Она же никого не любила больше, чем меня, а в последнее время было предостаточно случаев, когда она могла бы отдать мне все - и что же, мой дорогой друг, - никогда ничего! никогда в жизни!.. Итак, она осталась чиста; перед целым светом она может не опускать головы. Нет другой женщины, которая повела бы себя так же...".
Пушкин Наталье, Москва - Петербург, 18 мая 1836 года: Будучи еще порядочным человеком, я получал уж полицейские выговоры... Что же теперь со мною будет?.. черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом! Весело, нечего сказать. Прощай, будьте здоровы. Целую тебя".
17 сентября 1836 г. Софья Карамзина, хозяйка популярного петербургского литературного салона, дочь писателя и историка Н. М. Карамзина от первого брака, фрейлина двора, праздновала свои именины. В письме брату она пишет:
"Обед был превосходный; среди гостей были Пушкин с женой и Гончаровыми (все три - ослепительные изяществом, красотой и невообразимыми талиями), мои братья, Дантес, А. Голицын, Аркадий и Шарль Россет... Скалон, Сергей Мещерский, Поль и Надин Вяземские... Жуковский. …в девять часов пришли соседи... так что получился настоящий бал, и очень веселый, если судить по лицам гостей, всех, за исключением Александра Пушкина, который все время грустен, задумчив и чем-то озабочен. Он своей тоской и на меня тоску наводит. Его блуждающий, дикий, рассеянный взгляд с вызывающим тревогу вниманием останавливается лишь на его жене и Дантесе, который продолжает все те же штуки, что и прежде, - не отходя ни на шаг от Екатерины Гончаровой, он издали бросает нежные взгляды на Натали, с которой, в конце концов, все же танцевал мазурку. Жалко было смотреть на фигуру Пушкина, который стоял напротив них, в дверях, молчаливый, бледный и угрожающий. Боже мой, как все это глупо!..".
После пребывания летом на Островах и новой непрекращающейся волны сплетен Пушкин "отказал Дантесу от дома". Дарья Фикельмон, писала потом в дневнике: "Вскоре Дантес, забывая всякую деликатность благоразумного человека, вопреки всем светским приличиям, обнаружил на глазах всего общества проявления восхищения, совершенно недопустимые по, отношению к замужней женщине. Казалось при этом, что она бледнеет и трепещет под его взглядами, но было очевидно, что она совершенно потеряла способность обуздывать этого человека и он был решителен в намерении довести ее до крайности. Пушкин тогда совершил большую ошибку, разрешая своей молодой и очень красивой жене выезжать в свет без него. Его доверие к ней было безгранично, тем более что она давала ему во всем отчет и пересказывала слова Дантеса - большая, ужасная неосторожность!".
Княгиня Вяземская попробовала поговорить с Натальей - "Вы уже не ребенок, и должны понимать возможные последствия своего поведения". Под конец Натали заговорила: "Мне с ним весело. Он мне просто нравится. Будет то же, что было два года сряду".
Спустя века эти письма, вдруг всплывшие из архивов, потомков Дантеса в том числе, приговорили Наталью. Все, о чем раньше исследователи только догадывались, - подтвердилось. Жена Пушкина любила другого человека... Будущего убийцу своего мужа!
Стоит отметить, что главное чего добивается Дантес - свидания наедине с Натальей. Свидания- любой ценой. Примерно тогда Дантес серьёзно заболел. Но ни влюбленность, ни болезнь не помешали ему хладнокровно продумать достаточно подлый план завоевания Натальи. И ведь он писал ранее: "...Она была много сильнее меня, больше 20-ти раз просила меня пожалеть её и детей, её будущность...". Пожалел...
А о чём же, помимо мыслей о приближающемся финансовом крахе, разделе и продаже Михайловского, и сплетен о Наталье с Дантесом, думал в это время Пушкин?
Он пытался и решать возникающие проблемы, и писать, несмотря ни на что. Ниже одно из последних стихотворений поэта, не печатавшееся при его жизни.
