Легенды российских тамплиеров 34 страница

Мирна Нирванид согласилась со мной, и мы прилетели на землю плоскую невидимыми для людей. Мы увидели, как ходили по земле проповедники, говоря, что только в обители равных не посмеют прилететь духи дикие, и колебались люди, говоря, что если еще раз появятся духи эти, то они устроятся так, что равенство засияет на их землях. И снова прилетели духи ужасные и схватили людей в свои лапы железные, а мы сравнялись с ними ростом, вынули из лап их людей, свернули их самих в клубки и швырнули их в бесконечность далекую. Мы помчались за тансебами, нами брошенными и настигли их в икс-бесконечности, где они бесновались около каких-то прозрачных стен высоких, не имея возможности перелететь через них. А за стенами виднелся высокий, как бы из лучей солнц далеких сотканный крест и внизу его, как бы на страже, стояли четыре отряда Легов вооруженных. Видели мы, как шли к кресту этому то по одиночке, то по двое, то по нескольку человек сразу обитатели мира, стенами окруженного, дойдя до креста словно с удивлением поднимали на него очи свои и, как будто чему-то обрадовавшись, проходили мимо, а Леги провожали их. Но едва выходили они из света, от креста исходящего, от них отделялось нечто темное и старалось спрятаться под формой какого-либо растения, или камня придорожного. Лишь едва заметный туман черный клубился над растениями и камнями этими.

Отойдя от креста, возвращались люди другой дорогой в селения свои, и проследили их путь Нирваниды. Увидели Нирваниды, что возвратившиеся вступали в своих городах в давно существовавшие там организации людей воинственных, и с непреклонной волей вели они там борьбу с силами темными. Когда видел такой человек темное начало в ком-либо из людей, сильно развившееся, то он уговаривал человека сходить к кресту, и если тот шел туда, все оканчивалось так же, как и с пославшим его, а если не соглашался на такое, то посылавший сам выбрасывал из тела тьму, в нем находящуюся, и она уносилась, как будто каким-то вихрем, а потом входила в какой-либо камень или растение.

Мы подождали некоторое время: оно для нас мигом показалось, а для существ страны креста сияющего столетиями было. И когда увидели, что вся тьма тяжелая собралась в камни и растения, мы выбросили камни и растения эти за стены прозрачные, и на них бросились тансебы, разбили камни, разорвали растения, и тьма тяжелая вошла в духов этих. А мы снова бросили тансебов подальше от стен высоких, боясь, что перебросят они тьму обратно...»

Замолчала Нирванида, а Нирваны говорят: «Не оставят тансебы, тьмой подкрепленные, своих нападений на мир просветлевший. Что вы сделали?»

Переглянулись Нирваниды, радуясь, что заинтересовали Нирванов, и ответила третья: «Я последовала за тансебами и увидела, что они стали еще ужаснее и темнее. Они слились с тьмой, выброшенной из страны Креста высокого, и если не будут они в Ничто брошены, много зла причинят мирам далеким. Вы знаете, что мы не решимся кого бы то ни было в Ничто бросить и не сумеем преобразить этих духов злобных. Но я знаю, что Нирваны могли бы помочь нам справиться с тансебами.»

Встали Нирваны, как бы желая сказать что-то. Огнем загорелись лица их, но они переглянулись, ничего не сказали и опять сели в кресла свои... Как бы с пренебрежением взглянули на них Нирваниды. Погас в них огонь встречи желанной, и они ушли, ни разу не оглянувшись. Нирваны не двигаясь смотрели им вслед, но смущение и страдание отразилось на их лицах.

Я встал и пошел к выходу. На пороге я повернулся и сказал Нирванам: «Как хорошо, что вспоминая о вашем космосе, я Нирванид вспоминать буду...»

103. ЧУВСТВА У АРЛЕГОВ

Ошибочно представлять духов высоких в виде людей с крыльями. Неверно и то представление о них, которое рисует их змеями, быками, львами, орлами, конями, молниями, кругами, причем все это получает человеческие головы и часть торса, а остальная часть туловища заимствуется у названных творений. Все это ошибка! Мы можем сказать о них только одно: если у людей 5 чувств, то у них не менее 256. Вы хотите знать, какие это чувства? Попытаюсь сказать об этом, а пока напомню, что Арлеги живут далеко за пределами наших солнечных систем, и все солнца, которые мы видим и которые мы не видим за дальностью расстояния, Арлег может взять в свою руку и пересыпать в другую руку, как ребенок пересыпает горсть песка. Эти сверх-гиганты, для которых наши миллионы лет кажутся миллионной долей секунды, которым мирны лет ощущаются, как величины ничтожные, для которых бесконечность пространств так же мала, как мала для людей протяжение дороги от Иерусалима до Галилеи, - они обладают не только чувствами людей, но и другими чувствами, и об этих чувствах я могу дать только приблизительное понятие.

Представьте себе, что бушующий океан ощущал бы себя, как мы все себя ощущаем; и вот ощущение такого, гигантские волны вздымающего океана является одним из слабых подобий одного из архангельских чувств. Представьте себе ветер, перешедший в бурю с ее страшными порывами, и помните, что этот ветер - не ветер вашей земли (как не на землях находится упомянутый мною океан бушующий). Этот ветер - живое, многопонимающее существо, и тогда его чувства слабым отражением одного из архангельских чувств были бы.

Если огонь в мирну раз мощный, чем тот, который на земле бывает, осознавал бы себя и почувствовал бы свое существование, то его чувства неким слабым подобием одного из архангельских чувств было бы. Следующее чувство подобно тому, как будто бы он самого себя как совершенно ему чуждое существо видит и всячески ощущает себя отдельно от себя сущим.

Если бы тихое сияние прекрасных лун, много прекраснейших чем наша, само себя могло бы чувствовать, то это ощущение одного бы из чувств Арлега напоминало.

Когда блестит красками, чудно яркими и величавыми, заря утренняя или вечерняя, и если бы заря эта могла воспринимать блеск и сущность другой зари, ей подобной, то она ощущала бы приблизительно то, что воспринимается одним из многих чувств Арлега.

Блестит красотой странной, красотой квази-мистической северное сияние земель, и если бы это сияние могло ощущать блеск и сущность сияния северного, то оно почувствовало бы нечто подобное тому, что Арлеги чувствуют.

Красивы кристаллы, тихо сверкающие, снежинок холодных, и они чувствуют холод, блеск холодный и глубокие мысли снежинок-соседей, и новое, людям неведомое чувство появляется у них, как отблеск далекий чувства, Арлегу присущего.

Красивыми цветами загорается радуга высот далеких, и чувствует каждый цвет ее, и все они вместе воспринимают чужой блеск, красоту и сияние мягкое радуги миров нездешних, но во много раз сильнее и ярче чувствуют Арлеги ощущение радуги прекрасной. Сверкают огнями отраженными и внутри камней рожденными алмазы, рубины, изумруды и множество других камней драгоценных других земель, в пространствах разбросанных, и все они, если бы могли любоваться красотой своей, понимать ее сущность, имели бы одно из чувств Арлегов.

А вот сияет гигантское солнце, во многое множество раз наше солнце превосходящее, и притягивает оно к себе земли разные; и если бы ощущало оно мощь и значимость своей силы притягательной, то что-то подобное чувству Арлегов было бы у него.

А вот в космосе голубых солнц слышится гармония нежная и сильная их движения бесконечно длящегося, и если бы могла ощущать сама себя гармония эта, ее ощущения одно из чувств Арлегов напоминали бы.

И многое множество других чувств имеется у Арлегов могучих, чувств, о которых вы узнаете, когда сердце отблеска Арлеговского, в вас сущего, откроется для восприятия мало доступного...

Ныне скажу только вам: поднимаются в верха несказанные Арлеги взлетом могучим и падают в низы, ниже Преисподней лежащие, и снова поднимаются и снова спускаются безостановочно в течение мирны мирн лет. Бывает, что проходя через свою сферу, они останавливались в ней на некоторое время. Им казалось тогда, что нет ничего нигде, кроме них самих, что все, что множеством чувств их ощущается, одна иллюзия странная, мираж обманчивый. Они поддавались обману этому. Им казалось, что нет ничего, что нет в них самих. Тень грозного темного Арлега промелькнула перед ними, и он, сомневающийся даже в очевидном, даже очевидность бредом сумасшедшего объявляющий, давал им уверенность, что все мираж, что кроме миража ничего нет, и они на миллионную долю мига уверовали в это и с быстротой невероятной в низы низов сойти стремились, уверяя себя, что это нисхождение также простым миражем будет.

Но грозной красотой, более грозной, чем красота Арлега темного, загорелись лики Арлегов, и поняли они, что все свои 256 чувств могут они в одно чувство всепоглощающее слить. Тогда появилась в космосе Арлегов свеча высокая, восковую свечу напоминающая, и загорелась она светом ярким. Быстро горела свеча. Очнулись Арлеги и высоко, высоко, до самых Эонов поднялись они. Через ряды Эонов прошли они к высотам высочайшим, и вдали мелькнуло перед ними видение странное. Не вынесли они видения этого, ринулись в низы и снова в своих обителях очутились. Стали совещаться они, почему не вынесли они видения высокого, блеска несказанного - снова загоралась свеча восковая пламенем тихим, пламенем, на этот раз, не к верху рвущимся, а пламенем жертвенным. И все Арлеги почувствовали, что загорелась в них любовь воинственная, и ринулись они в низы глубокие, за оросом низшим лежащие. И вошли они в обитель Бога страшного, Бога Черного, существами тех низов созданного, и засиял рядом с Богом Черным звездный свет Арлегов, свет тихий, священный, сияющий, радостный и успокаивающий... Решили Арлеги часто посещать низы гнетущие и часть отряда своего всегда оставлять в низах для того, чтобы подготовлялись обитатели низов к более высокой жизни.

Остались в низах мудрейшие из мудрых и сильнейшие из сильных, тех, кого Серафимами и Херувимами на нашей земле называют, и начали работу Эгрегоров, работу объединения.

Снова поднялись в свой космос (надолго ли?) Арлеги и все чаще и чаще объединялись они в свечу, горящую светом тихим, и свет этот пронизывал тьму космосов, ниже расположенных. Освещали они миры, ниже их лежащие, и то один, то другой Арлег сходил в низы для работ своих. Вот сошли вниз два, одно имя носящие, и солнца, золотым блеском горящие, решили они обратить в солнца, голубым пламенем сверкающие.

Говорят им темные Арлеги: «Не выдержат люди света солнц голубых, им сроден свет золота, на земле сущего». Отвечают два, одно имя носящие: «Изменятся сердца людей, жалостью высокой проникнутся, а ныне тлеет она под лучами солнц золотых!» Загорелись солнца земель светом голубым, и Духи, к себе самим беспощадные, а другим всепрощающие, тотчас же появились на землях, солнцами голубыми освещаемых... На многих землях были Иуды, отблеск Эона на распятие отдать готовые. Под блеском солнц голубых встретились они с духами, все другим прощающими, к самим себе беспощадными, и Иуды стали вернейшими из учеников тех, кто учение Эона проповедовал.

Торжествуя, вернулись Арлеги в высоты свои, и распалась свеча горящая, а вместо нее появились колеса гигантские, как бы из молний сверкающих сплетенные, и на колесе том находились мирны очей, далеко видящих верха несказанные и в низы далекие зорко смотрящие. Распалось колесо это и, составив хорею, многих охватившую, помчались Арлеги в высоты непостижимые, стремясь Бога Великого увидеть. С неизреченной быстротой мчится хорея к высотам непонятным, и расступается перед ней мир Эонов, давая дорогу Арлегам.

Слышат они, мимо Эонов пролетая, что благодарят их за то, что они в низы спустились, за то, что они солнца голубые зажгли. И тогда захотели Арлеги назад вернуться, так как думали они, что слишком мало сделали для того, чтобы Бога увидеть. Но Эоны сомкнули свои ряды, и Арлегам пришлось в верха подниматься. Увидели они реку огня не жгущего и бросились в волны ее. Услышали они отзвук Элоима, отблеск света Его, и почувствовали, что только по милости Его неизреченной не потеряли они способности видеть и слышать. И в испуге просили они более мощных, чем они, дать им силы вернуться... Почувствовали они, что Элоим дал им мощь и силу великую, и направились они в свои обители, где сохранились у них силы, им дарованные.

И снова затеплилась там свеча высокая и изменился огонь ее: любовь воинственная зажглась в Арлегах. Увидели они не только низы, но и миры в разных бесконечностях раскинувшиеся, куда призывались могучие борцы во имя блеска высочайшего, для того, чтобы заблестела в мирах этих правда-истина в простоте своей сверкающая.

104. СВЕРХНЕБЕСНАЯ ДОРОГА

Высоко-высоко, за светлыми Элоимами, за теми высотами, где мыслится людьми Тот, имя Которого всуе не произносится, по сверхнебесной дороге шел великан и с удивлением осматривал свой путь. Дорога слегка поднималась вверх и по бокам ее имелись как бы растения из сверкающих, похожих на драгоценные, камней и кристаллов. Мертвыми были эти растения, листья которых казались сделанными из изумрудов, стволы из камней темного оттенка, а чашечки из блестящих, зачастую, огнистых камней.

Видит исполин, как по воздуху летают разные прекрасные цветы с крыльями, напоминающими крылья мотыльков. От них, как и от растений, исходят огнистые разноцветные лучи, но они тоже каменные, они тоже неодушевленные, состоящие из одной материи. Идет великан и чувствует, что рядом с ним идет кто-то. Смотрит - и видит похожего на себя исполина. Спрашивает: «Кто ты и откуда?» Отвечает исполин: «Не помню ни имени своего, ни страны моей. А ты?» - «Я тоже не помню. Не знаешь ли, где мы?» - «Нет, не знаю. Посмотри, там вдали подобные нам». Действительно, шагах в двадцати виднелись исполины, и число их увеличивалось, как будто они из воздуха рождались. Оглянулись назад разговаривающие и в нескольких шагах позади себя увидели многих исполинов, и росла численность их. Они догнали впереди идущих и остановились. Все спрашивали друг друга, откуда пришли они в страну растений каменных. Подошли к толпе и отставшие, и все они расположились на расширившейся дороге, образовав круг громадный. Все они схожи между собой, но все же намечается среди них три группы. Лица одних светятся, как ясные звезды, лица других ясны, спокойны и светом тихим от них веет, а лица третьей группы на лица многознающих мудрецов похожи.

Говорит один из мудрецов: «Я начал думать - что мне здесь делать надо, и смутно припоминаю, что жил когда-то в ином мире, население которого многопознавшие составляют». Говорит один из тех, чьи лица ясны и тихим светом обвеяны: «И мы, хотя неясно, но припоминаем, что среди себе подобных жили мы». Говорит и третий исполин с лицом, светом звездным сияющим: «И я помню свой светлый мир, из которого ушел я».

Встает один из круга и говорит: «Мы, конечно, долго здесь пробудем и вспомним, как жили мы в мирах низших, а сейчас надо выяснить, что в этом мире мы делать должны». Выходит из круга на середину другой исполин и говорит: «Ясно, что нам делать надо. Смотрите - мертвы растения мира этого. Все они из камня. Они не живут, но прозябают. Дадим им жизнь. Смотрите, вот цветы летающие. Они из камня. Дадим им души живые».

Выходит из круга на середину еще один и говорит: «Надо дать душу живую дороге, которая перед нами расстилается. Надо дать душу живую и земле, на которой произрастает вся видимая нами и огнем не сгорающим горящая растительность». - «Если мы хотим дать им душу живую, то нельзя попирать ногами дорогу и землю, - говорят исполины в один голос и тотчас же поднимаются над дорогой, вдаль идущей. - Мы все-таки с ними пойдем вперед, куда дорога ведет, хотя только над ней пойдем». - «Ах, малого хотим мы достигнуть! Ни нам, ни другим существам блага не будет. Ведь все эти сущие, нами одушевленные, видя нас, высших по форме, сетовать на свою судьбу будут». - «Так сделаем их всех нам подобными!» - «А где же мы все пребывать тогда будем?» - «Как где? В Ничто, нами созданном, которое мы частично заполним, никого не зная, кто ниже нас был бы». - «Но выше нас находятся сущие». - «Конечно. Когда кончим работу, нами намеченную, следуя указаниям дороги выше поднимемся и с собою всех, нам подобных, поведем». - «А сколько времени нам понадобится для того, чтобы всех нам подобными сделать?» - «Не все ли равно, хотя бы мирну лет, в степени мирн многих». - «А аэр, нас окружающий? И ему необходимо душу живую и дух, в верха рвущийся, и рассану дать».

Принялись за работу исполины. Отрывают они части сердец своих и отдают их растениям, согревают они растения каменные своим горячим дыханием, и пламя, в высоких сущее, переливается в растения, камням подобные. Ранят груди острые края растений каменных, с болью передают исполины кровь, из ран текущую, и перекликаются могучие: «Смотрите, осторожней. Ни одного листочка нам ни помять, ни сломать нельзя».

Оживают растения каменные. Отделяют их от земли могучие и придают им свой образ, свое подобие точное. Голая, более твердая, чем камень, земля открылась перед ними, и ложатся на нее исполины, стараясь согреть ее своим дыханием, и земля в великого, могучего, с духом познания сходного Духа превращается. Обнимают исполины руками своими аэр, который они от себя, пустотой оградившись, отодвинули, передают ему дыхание свое, и в исполина мощного, духа Гармонии напоминающего, превращается аэр. Ложатся великаны на дорогу, в верха ведущую, согревают ее кровью сердец своих, и превращается дорога в исполина мощного, и становится исполин этот во главе всех и, духа Света своим видом напоминая, ведет великанов все выше и выше. Идут они в верха, и вздымается к верхам их поток мощный.

Но скучна стала жизнь много поработавших. Решили они прекрасной сделать жизнь свою, и в мечтах своих стали жить они в роскошных садах, в прекрасно устроенных и чудесно убранных замках. Видели они леса зачарованные, моря и корабли призрачные, которые казались им реальнее где-либо существующих. Видели они чарующие образы, более красивые, чем образы ангелов светлых, слышали проповедь, выше которой не раздавалось в мирах и веках, о лестнице мистической, к Эо- нам Любви, Воли, Мудрости и к Отблескам ведущей. Видят они в грезах своих жизнь сложную и разнообразную миров, в низах лежащих, и только прекрасные стороны жизни этой видят.

И казалась им жизнь призрачная так же реальной, как людям земель реальной их жизнь представляется. Не делали они различия между кажущимся и действительным, ибо нет его, различия точного, в жизни мистической. Но как бы наскучила им жизнь ирреальная, а жизнь реальная еще более скучной казалась им: многое познали они в своих прошлых жизнях, и неизмеримо выше фантазии величавой были их мечты.

Стали они рассказывать друг другу как жили они в мирах гармонических, в мирах светлых, в мирах, много познающих. Тайны неисповедимые рассказали им те, которые материей неодушевленной были. Кончились рассказы эти, и снова идут в верха все исполины бесконечности высокой. Наконец, заговорили те, кто ранее в светлых обителях были: «Снова тяготит скука. Не от того ли, что неумело мы материю живой сделали?» - Испугались, услышав слова эти многопознавшие, и говорят: «Нельзя добрыми средствами добро делая неумело работать. Мы просто не знаем, что нам делать». Говорят пришельцы из миров гармонических: «Мы не окончили работы нашей. Иначе не тосковали бы мы. Но возможно и то, что пришло время нам в бесконечностях высших работать».

Призвали они к себе Эона Красоты несказанной, и он прилетел к ним вместе с братьями своими, Эонами Любви, Мудрости и Воли. Рассказывают исполины Эонам все, с ними случившееся, а Он говорит им: «Что же, не хотите ли вы с тоской, вас охватившею, в мир высший перейти?» Все отвечают: «Нет не хотим мы мир высший тоскою нашей затемнять». - «Тогда у вас остается один исход, - говорят Эоны непостижимые, Эоны, с высот несказанных слетевшие. - Ибо вы не здесь, а в низах не закончили дел своих».

Поняли слова эти исполины; поняли их и те, кто материей недавно в мире высоком был, и все решили спуститься в низы и в них начать новую работу, работу подъема. И по низам рассеялись исполины, форму низов этих принявшие: все они стали проповедовать учение высокое, но не понимали их сущности, низы населяющие. А когда говорили они о любви высокой, хихикали гады низов глубоких. Когда говорили они о справедливости, громко хохотали тупоумные и не могли воспринять справедливость иначе, как что-либо им выгодное. Когда говорили им о мудрости, они понимали под ней устройство своих подлых и глупых мелких делишек и крупных злодейств.

Но оставались в их рядах исполины и вели свою работу, так как были уверены, что в мирах и в веках вырвут они несчастных из болота гнилого, в котором задыхалось все светлое, гармонию познавшее и в верха стремящееся.

105. ВОССТАНИЕ ЗА ЭОНА

На земле, далеко от нашей земли находящейся, некогда жил исчезнувший после потопа великий народ Атлантиды, выродившиеся потомки которого встречались еще в то время, когда был основан Рим. Старое предание говорит, что атланты, вернее, души атлантов, продолжали жить после их смерти и переселялись в прекрасные обители, в которых несказанно более многогранно и счастливо шла жизнь их. Когда-то часть атлантов решила отказаться от подъема высокого, желая перенестись после смерти душами и духами, в них сущими, в какой-либо из миров, сущих на землях кругов концентрических. Когда приходил к ним дух Смерти и звал кого-либо из решившихся подняться в верха несказанные, просил атлант «Ордена обреченных» отогнать духа Смерти, громко кликнуть клич призывный, и на этот клич выходили душа и дух атланта, но не поднимались в высоты, а реяли недалеко от земли, ожидая остальных «решившихся».

Вот собрались они все вместе, души и духи атлантов, сбросивших тела свои, которые были сожжены на кострах погребальных по обычаю Атлантиды. Собравшись все вместе, помчались они на земли одного из кругов концентрических, и скоро достигли земель этих. Опустились на них и увидели роскошные города, замки, сады, рощи, леса, прекрасные здания и чудные храмы. Увидели они мощные реки, текущие среди берегов, покрытых роскошнейшими цветами; стаи прекрасных, богато оперенных птиц, удивительных по красоте и изяществу серн, антилоп, ланей и других мирных животных. Голубое солнце сияло над землей этой, а ночью на небе блестели, образуя красивые, правильные фигуры, звезды всех цветов радуги, усиленных и ослабленных.

Увидели прибывшие души и духи атлантов и обитателей прекрасных земель этих. Увидели и ужаснулись. Туловища существ этих оканчивались тремя шарами, служившими им вместо ног, и они приделали к шарам этим какие-то машины, на которых быстро передвигались с места на место. Над шарами этими, соответствующими ногам людей, возвышалось короткое цилиндрическое туловище, распадающееся наверху на ряд ветвей, расположенных в два ряда. Две такие ветви кончались громадными глазами, на каждой по одному глазу, на третьей был небольшой рот с мелкими ровными белыми зубами, на четвертой имелся маленький нос, на пятой и шестой ветви по одному уху, а еще одна кончалась шаром и сквозь его стенки виднелось нечто, похожее на мозг, то вспыхивающее внутренним светом, то меркнущее. Ниже этих ветвей располагались четыре руки, из которых две были с двумя, а две с тремя пальцами каждая.

Сразу узнали в них бывшие атланты людей икс-земель кругов концентрических. Все больше и больше присматривались они к людям этим, удивляясь их материальной культуре, превосходящей великую культуру Атлантиды. Заинтересовались прибывшие бытом, религией, искусством, моралью существ этих. Невероятно богаты были люди эти и при посредстве великолепных мышц, имевших прекрасные внешние формы, выделывали для любого из обитателей страны все, что ни пожелал бы он, не исключая научных приборов и музыкальных инструментов. А роскошь их домашнего убранства, прекрасные картины и повсюду видневшиеся статуи очаровывали души и духи атлантов. Как очарованные слушали они звуки чудные разнообразной музыки, и она казалась им почти такой же прекрасной, как песня.

Видели прибывшие прекрасные школы населения странного и библиотеки, и в том числе библиотеки говорящих книг, и многое другое, их поражающее. Приняли прибывшие тела, подобные телам жителей страны этой, и ближе познакомились с ними. Все эти икс-люди были добры, так добры, что добрее их и представить нельзя было. Все они наперерыв старались удовлетворить даже мимолетное желание любого из обитателей страны этой. Они давно уже отказались от вегетарианства, как от дикого обычая, и питались, если это можно назвать питанием, минералами и газами.

Внимательно присматривались души и духи атлантов к живущим на земле этой, стараясь узнать, нельзя ли в чем-либо прийти к ним на помощь, и быстро убеждались, что ни в чем и ничем нельзя помочь существам этим, так как совершенными казались они бывшим атлантам. Спрашивали они об их религиозных воззрениях и слышали нечто странное: «У нас имеются прекрасные и прекраснейшие храмы, в эти храмы идут те, кто хотят проникнуться мистическим настроением, но мы не знаем, имеются ли миры высшие, миры так же нам недоступные, как наш мир недоступен в микроскоп видимым растениям. И мы не ощущаем вмешательства миров этих в нашу жизнь. Быть может существует тот, кого вы Богом зовете, а, быть может, и нет Его. Мы не знаем этого и едва ли узнаем когда».

Души и духи бывших атлантов, желая быть им полезными, решили добиться, чтобы ужасная форма тел существ этих прекрасной стала. Всякий желающий мог получить от них такую помощь, благодаря которой глаза существ этих воспринимали уродливые формы, как формы совершенные, как формы прекраснейших из жителей Атлантиды. Как врачи являлись они перед населением земель этих и излечивали зрение желающим. Но узнали излеченные и не излеченные, что все по прежнему оставалось, что излечение только призрачным было, - и отказались существа эти лечиться, не желая себя обманывать и хоть в чем-либо себе подобных превосходить. Тогда покинули души и духи атлантов земли эти и хореей поднялись в мир Легов. Рассказали им, что видели на землях, и просили совета и указания, как преобразить существа уродливые, как дать им формы прекрасные, их сущности соответствующие. Но Леги не могли помочь им. И, присоединившись к хорее, поднялись до высот Арлегов, свои просьбы присоединяя к просьбам душ и духов бывших атлантов. Но Арлеги указали им на солнца мистические, Серафами охраняемые, и советовали подождать на них кого-либо из Эонов, свою мощь на солнцах этих оставляющих.

Появился на солнце мистическом Эон Великий, и обратились к нему с просьбой поднявшиеся, да поможет он обитателям земли круга концентрического. Эон согласился и вместе с бывшими атлантами на землю спустился. И тогда ясный отблеск Эо- на на всех других землях круга концентрического отразился, точно отражая слова и жесты Эона Великого, ибо все прекрасное на икс-землях в зеркалах мистических отражается.

Сошел Эон могучий, видит население икс-земель безобразное и знает, что можно дать населению этому наружность прекрасную только при условии жертвы великой. Но не могли кроткие люди земли странной Эона на смерть и муки отдать. Они соглашались с ним, что бы ни говорил он, а иногда жалели, что нет у них сил последовать его учению, просветляя не только свой, но и чужой миры.

«Совершенны в своем роде существа эти, - думает Эон, - только формы не соответствуют красоте их внутренней, и я возьму на себя всю некрасоту их, все безобразие их внешнее, и сам таким, как они, стану, а им дам форму красивейшую, чем форма, им присущая».

Подошли к Эону те, чьи глаза некрасивое как красивое воспринимали, говорят ему: «Мы хотим быть, как все, ничем от наших братьев не отличаясь». И Эон сделал так, что все люди земли этой преобразились, стали прекраснейшими, а Эон стал безобразнее самого безобразного, когда либо на землях этих существовавшего.

Прошли тысячелетия. Забыли люди о жертве Эона. Все чурались его, бежали от него, пугая детей, и дети пугались им, а он любил детей и некоторые, особо сострадательные, подходили к нему, жалели его, но не слушали учения его, считая, что такое безобразное существо ничему научить не может. А учение Эона высоким было. Только души и духи атлантов бывших шли за ним, как ученики его, и страшно обижены были тем, что Эон Великий безобразным стал. Оставив его, поднялись они в мир Легов, обвиняя Бога Великого в несправедливости по отношению к Эону, и Леги снова пошли за ними. Поднялись они в мир Арлегов, и все Арлеги воинственные присоединились к ним. Послали собравшиеся к Сатлам герольдов своих, и полчища Сатлов присоединились к ним. Подошли к восставшим, помощь принося, Светозарные могучие и те Темные страшные, с которыми Светозарных смешивают. И решили они послать герольдов к Аранам и выше, зовя всех на помощь против Бога Высокого, несправедливо поступившего, Эона Великого обидевшего.

Но Элоим Высокий, сам по себе, без отношения к бунту этому послал на солнце мистическое взять тело Эона мистическое, отнести его на землю и облечь его в тело это. Так было сделано, и тогда исчезла его оболочка безобразная. И Эон Великий получил право возвратиться в свои обители светлые, стать тем-же, кем он был раньше, и в низы спускаться в любой из форм, мирам присущей, и когда ему угодно в верха подниматься, вплоть до селений Эонов и до Бога Великого.

106. О СМЕРТИ

Смерть вобрала в себя сущность своих посланцев, духов Смерти, а оболочки их бросила в Ничто. Решила она идти к Богу, обвиняя Рок, который ее самое и ее посланцев бесполезными сделал. Поднимается она все выше и выше, летит мимо мира ангельского, его в стороне оставляя, и останавливается в недоумении. Высоко над миром этим видит она «Светозарного миров далеких», а с ними множество Сатлов и темных Арлегов, которые отделяли от мира ангелов и от мира людей космос архангелов могучих. Как раз под космосом архангелов Власти воздвиг «Светозарный миров далеких» свой ослепительно горящий трон.

С тревогой спрашивает Смерть у Сатанаилов, почему воздвиг «Светозарный миров далеких» свой трон под космосом архангелов Власти, и отвечает ей один из темных Арлегов, окруженный огненно-блестящей свитой, составленной из Князей Тьмы: «Светозарный - бог всех миров, в низах простых и в низах бесконечно далеко лежащих. Он бог в мире людей, животных и растений, где ты работала. Только мятежный мир ангелов не признает его власти, а в верхах - те миры, которые уже начали уставать в поисках Бога. Безумные, почему они не бросят взора на «Светозарного миров далеких?» Говорит Смерть: «Что значат слова ваши? А где же бог, Элои- мом называемый? Как относится к Светозарному Архангел Власти? Почему Светозарного, хотя бы и миров далеких, с Архангелом Власти и даже с Элоимом люди смешивают, и ему в разных видах в низах глубоких поклоняются?»